XVIII . Башкирские легенды, предания, сказки.

   

Одним из источников по башкирским легендам и преданиям является монография «Башкирские предания и легенды». Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985.

На этот раз дадим несколько легенд и преданий, которые в то или иной мере отражают жизнь и быт башкирского народа в древние века.

    

                                    Курай

В давние времена жил один хан. Хан этот был очень злой и жадный. Он жестоко угнетал народ. Каждую неделю он брил себе голову, для этого хан призывал всякий раз нового человека и домой его не отпускал. Народ был в постоянном страхе и так запуган, что люди не знали, как спастись от хана, ослушаться которого никто не смел.
Однажды хан позвал к себе сына одних бедных стариков. У них было три сына. Пошел к хану старший сын и не вернулся. Через неделю хан позвал другого сына. Пошел к хану средний сын и тоже не вернулся домой. Старик со старухой были в отчаянии. Через неделю пришли от хана звать и последнего сына. Жили старики очень бедно. Все, что у них было съестного, мать уже отдала на дорогу старшему и среднему сыновьям, а младшему нечего было и дать. Старик со старухой были очень этим опечалены. Но мать все же придумала, что дать на дорогу сыну. Она замесила на своем молоке тесто из лебеды и напекла лепешек. Взял егет эти лепешки, распростился с родителями и отправился в путь. Вышел он на пригорок, оглянулся в последний раз на родные места, где он родился и вырос, и с великой тоской на сердце запел, прощаясь с родным Ирандыком (гора), с журчащими ручьями, душистыми лужками и кустарниками, с тенистым лесом и родными горами. Через несколько дней дошел егет до ханского дворца. Как только его привели к хану, хан дал ему свою остро отточенную бритву и приказал обрить ему голову. Хан снял корону, и егет замер от удивления: на голове у хана торчал рог. Но удивляться было некогда.
Когда егет обрил хану голову, то хан сказал:
“Посиди тут” — и вышел. А егету очень захотелось есть. Он вынул последнюю домашнюю лепешку и начал ее есть. В это время вернулся хан, он увидел, что егет жадно ест что-то такое, чего он сам еще никогда не видел и не пробовал. Хан сказал егету:
— Что ты ешь? Отломи-ка и дай мне попробовать.
Егет отломил хану кусочек лепешки. Хан съел и говорит:

— Как вкусно! Из чего это испечено?

— Моя мать замесила на своем молоке тесто из лебеды и испекла эти лепешки, — ответил егет. Хан был поражен и не знал, что и думать. “Я съел лепешки, испеченные на молоке его матери! Теперь выходит, я стал его молочным братом, и его кровь мне проливать нельзя. Если же я не убью его, он расскажет всем, что на голове у меня рог, — думал хан.- Чтобы избавиться от этого егета, пожалуй, лучше будет отвезти его туда, где не ступала нога человека и оставить там, — решил хан.
Хан позвал своих палачей и приказал им отвезти егета в дремучий лес.
Ханские палачи связали егета по рукам и ногам, завязали ему глаза и повезли. Потом они ссадили его с коня и бросили в непроходимом лесу, где бродят одни дикие звери. Долго жил там егет, питаясь кореньями и ягодами. Он смастерил лук и стрелы и охотился на зверей, а из шкур сшил себе одежду, потому что старая одежда на нем вся износилась. Все время тосковал он по своим родителям — по отцу и матери — и всем сердцем стремился к родному Ирандеку, да не знал, как туда дойти.
Однажды, скитаясь по лесу, он устал и прилег под дерево отдохнуть. Поднялся сильный ветер. Вдруг до слуха егета стали доноситься дивные звуки. Егет вскочил на ноги и пошел в ту сторону. Шел он долго, сам не зная куда, наконец поднялся на вершину горы. Тут он увидел высокое растение с мохнатой головкой. Оно покачивалось на ветру и издавало приятный звук. Егет сорвал это растение, сделал длинную дудку, подул в нее и вновь услышал приятные звуки, которые шли из стебля растения.

Егет обрадовался, что нашел себе друга. Каждый день он подолгу учился играть на этой дудке. Наконец он научился наигрывать разные песни, какие знал еще дома и какие приходили ему в голову. На сердце у него стало легче и спокойнее. Вот как-то раз шел он, шел и дошел до родных мест. Устал егет с дороги и сел на пригорок, а потом начал играть. Услышал приятные звуки окрестный народ, что жил на яйлау, и пришел к егету. Егет рассказал обо всем виденном народу: о том, как хан убивает молодых егетов, о том, как он сам спасся от смерти. Тогда весь народ поднялся на хана и расправился с ним по заслугам. В дальнейшем от выбора ханов отказались, во главе каждого рода стали выбирать глав рода – биев. И с той поры в башкирском народе курай переходит из поколения в поколение и играют на нем хорошие, задушевные песни.

 

           Журавлиная песнь (Сынграу торна)

В древности среди зауральских башкир жил один могучий батыр Азамат. Был у него конь — сивый тулпар. Он мог перенести хозяина куда бы тот не пожелал. Не было равного этому батыру по силе, храбрости и уму.

Если на его край нападала вражеская рать, он беспощадно уничтожал врагов, защищая своих сородичей и родную землю. К тому же батыр этот был прославленным кураистом и певцом. Когда он, взобравшись на Ирендэк, играл на курае, звуки его курая были хорошо слышны в аулах, расположенных среди горных долин.

Батыр этот женился, но только спустя много лет жена родила ему сына-крепыша, такого тяжелого, словно налитого свинцом. Дитя росло не по дням, а по часам. «Храбрее отца будет», — говорили о нем люди с восхищением.

И в самом деле, став юношей, он во всем походил на отца, и даже превзошел его. Как говорят в народе: что птенец в гнезде видит, то и в полете делает. Прославился джигит и игрой на курае.

«Женю-ка я сына своего пока сам жив», — подумал отец и сосватал ему невесту. Отдал ему сивого трехгодовалого жеребца, рожденного от сивого тулпара, и в один из солнечных весенних дней молодой ба­тыр отправился в дом будущего тестя. Приехав, оставил жеребца своего на лугу, неподалеку от дома.

Утром, когда джигит пришел за жеребцом, он услышал удивитель­но прекрасную мелодию, так что застыл пораженный. Затем в нетерпении побежал в ту сторону, откуда доносились звуки. Приблизившись, притаился и стал наблюдать. На поляне, собравшись в круг, играла стая маленьких серых журавлей. В центре стояла журавушка. Стоило ей, взмахнув крыльями начать мелодичное курлыканье, как остальные тут же присоединялись к ней и принимались кружиться.

Джигит с упоением слушал звенящую мелодию журавлей, слушал до тех пор, пока не запомнил ее. Боясь, как бы не забыть песню птиц, вскочил на коня и стрелой помчался в дом тестя. Спешившись, он взял свой курай и заиграл журавлиную песнь. Собрался народ — и стар и млад.

— Откуда тебе ведома эта странная, удивительная мелодия? Уж не сам ли сложил? — спросил джигита один аксакал (почтенный).

— Нет, дедушка, — сказал джигит, — и поведал о случившемся. Взволновался народ: как бы беда какая не нагрянула. А старец ска­зал:

— Это ведь песнь журавлей. Там, где они играют, суждено произой­ти большому сражению, в котором много людей погибнет, — говорили в старину наши деды.

Услышав эти слова, батыр тут же отправился домой. Дома все, как есть, рассказал отцу.

— Да, сынок, в старину говорили, что там, где играют журавли, будет побоище, нагрянет на страну бедствие. Таких боев отец твой на своем веку повидал немало. Теперь я стар стал, силы во мне не те. Свое боевое оружие я тебе передаю, — сказал старый батыр. — Будь храбрым, не запятнай честь рода. Будь беспощаден к врагам-чуже­земцам и верен роду и родной земле, — только тогда будешь счастлив. Это мой тебе завет. А сейчас собери войско из самых надежных людей.

Молодой батыр бросил клич джигитам страны, собрал войско и был готов к битве.

И в самом деле, прошло совсем немного времени, и на землю его рода напали чужеземцы из южной стороны, жившие за Яиком. Молодой батыр поднял своих стрелков, и те стали поражать врагов на расстоянии, видимом глазу.

Когда стихли бои, несколько дней подряд праздновали победу. Джигита прозвали батыром страны. А напев, услышанный им от журав­лей, с тех пор называется Журавлиной песнью.

Озеро же, у которого было побоище, называют Яугуль (озеро побоища). Оно находится в Баймакском райо­не, в 10-15 километрах к югу от Сибая.

 

                                         ***

Местные сторожилы утверждают, что действительно у озера Яугуль неоднократно происходили сражения башкир с киргиз-кайсаками, т. к. в старые времена сохранилась стремление этих народов и племен к обогащению за счет соседнего племени. Барымта –это нападение, чтобы завладеть скотом, а карымта – мщение.

 

                             Урал-батыр

Давным-давно, когда еще не было Уральских гор, жили старик со старухой. И был у них сын по имени Урал. Когда Урал вырос и стал настоящим батыром, он начал заботиться о родителях – ходить на охоту, добывать пищу. Так они и жили.

Днем Урал бил в лесу птицу и зверя, а вечером приносил добычу домой и разводил огонь. Пока в котле варилось мясо на ужин, батыр садился у огня и вырезал из сухого стебля дудочку – курай. Потом подносил дудочку к губам и извлекал из нее чудесные звуки, похожие то на журчание ручья, то на далекое лесное эхо. Дивная мелодия разливалась в воздухе – и умолкали в лесу птицы, замирали на деревьях листья, реки останавливали бег. Родная земля погружалась в сон.
Но однажды Урал пошел на охоту и увидел, что могучие деревья стали сохнуть, высокие травы желтеть и никнуть, быстрые реки высыхать. Даже воздух стал таким тяжелым, что было трудно дышать. Все в округе медленно умирали – и звери, и птицы, и люди. Никто ничего не мог сделать против Смерти. Задумался Урал: как дальше жить? И решил сразиться со Смертью и навсегда победить ее. Положил в холщовую сумку краюху хлеба, горстку соли да свою волшебную дудочку. Попросил у отца алмазный меч, который при каждом взмахе высекал молнии. Отдавая оружие, отец предупредил:

– Никто на земле не устоит против этого меча! Да вот беда – он бессилен перед Смертью. Смерть можно уничтожить, целиком окунув ее в родник живой воды, который находится за темными лесами, за широкими полями, за каменистыми пустынями. Но другого выхода у тебя нет. Урал отправился в путь. На третий день очутился на распутье трех дорог. Там повстречал седобородого старика.
– Дедушка, – обратился Урал к старику, – какой дорогой идти к роднику живой воды?

– А зачем тебе родник?

– Я хочу победить Смерть, а без живой воды это сделать невозможно.

– Сорок лет я стою здесь, сорок лет показываю путникам дорогу к роднику, – покачал старик головой. – Но никто еще не вернулся назад.

– Я все же отважусь!

– Тогда вот что я тебе скажу. Пойдешь по этой дороге и увидишь табун. В табуне будет один-единственный конь белой масти. Попробуй оседлать его, и он сослужит тебе верную службу.
И вправду – не прошел Урал по дороге и семи верст, как увидел в поле табун. Среди гнедых да вороных лошадей красовался высокий конь – ослепительно белый, как снег, который был так красив, что батыр не мог глаз отвести. Подкрался Урал к жеребцу и стремглав вскочил на него. Рассвирепел конь, ударил одним копытом – земля содрогнулась, ударил другим копытом – столб пыли поднялся. Встал конь на дыбы и сбросил седока наземь. «Гордый попался скакун! – решил Урал. – Попробую его не силой приручить, а лаской». Достал из холщовой сумки краюху, круто посолил и протянул жеребцу – конь с благодарностью принял хлеб и подставил батыру свою могучую спину. Уселся Урал на жеребца и слегка пришпорил пятками бока. Понесся конь через широкие поля, через каменистые пустыни, будто белая вьюга.

А Урал так вцепился в его гриву, что не оторвать. В конце концов, остановился конь посреди темного дремучего леса и говорит:
– Впереди пещера, где живет чудовище – девятиглавый дэв. Он сторожит дорогу к роднику. Придется тебе, Урал, сразиться с ним. Выдерни из моей гривы три волоска. Как только я понадоблюсь, подпали их, и я тут же предстану перед тобой.
Выдернул богатырь три волоска из гривы – взметнулся конь под облака и скрылся в темной чаще. Не успела из-под копыт пыль осесть, как показалась из чащи тень, похожая на черное дерево. Пригляделся батыр – это прекрасная девушка идет, согнувшись в три погибели, тащит на себе мешок.

– Здравствуй, красавица! – улыбнулся Урал. – Как тебя зовут? Куда идешь, что несешь?

– Зовут меня Карагаш (Чернобровая). Несколько дней назад выкрал меня девятиглавый дэв и сделал своей рабыней. Теперь ради его забавы я с утра до ночи таскаю речную гальку к пещере.

– Брось мешок, красавица, да покажи мне, где живет чудовище!

– Дэв живет вон за той горой, откуда солнце встает, – махнула рукой Карагаш. – Но не вздумай даже приближаться к нему. Он погубит тебя!

- Ты, Карагаш, подожди меня тут, – сказал Урал. – Я оставлю тебе свою дудочку – курай. Если со мной будет все хорошо, из курая будет капать молоко. А если мне станет худо – будет капать кровь.
Попрощался батыр с девушкой и отправился в путь.
Когда Урал, наконец, подошел к пещере, увидел, что прямо перед пещерой лежит девятиглавый дэв, а вокруг него валяются человеческие кости.

– Эй, дэв, – крикнул батыр. – Уходи с дороги, я иду к живой воде.
Но чудовище даже не пошевелилось. Урал еще раз крикнул. Тут дэв одним дыханием притянул Урала к себе. Но Урал не испугался и крикнул дэву:

– Бороться будем или сражаться?

– Мне все равно, – разинул пасть дэв. – Какой смертью хочешь умереть, той и умрешь.

Поднялись они на высокую гору и стали бороться. Уже солнце приблизилось к полудню, а они все борются. И вот дэв оторвал Урала от земли и бросил. Батыр по пояс ушел в землю. Дэв вытащил его и снова бросил. Батыр вошел в землю по шею. Дэв опять вытащил Урала, и они продолжили борьбу. А день уже клонится к вечеру.
И тут дэв, уже почувствовав близость победы, на какое-то мгновение расслабился. В это мгновение Урал так бросил дэва, что тот вошел в землю по пояс. Батыр вытащил дэва и вновь бросил его. Дэв ушел в землю по шею, и только девять его голов остались торчать.
Урал вновь вытащил Дэва и на этот раз бросил его с такой силой, что дэв навсегда провалился под землю.

На следующий день бедная Карагаш поднялась на гору, чтобы похоронить богатырские останки. Но когда она увидела, что батыр жив, заплакала от радости. А потом спросила:

– А куда же дэв подевался?

– А дэва я засунул под эту гору, – сказал Урал.
И вдруг из-под горы начали выходить клубы дыма. Это под землей горел побежденный дэв. С той самой поры эту гору народ называет Янган-тау – Горящей горой.

На Горящей горе Урал недолго пребывал. Вытащив три волоска, он подпалил их, и тотчас перед ним возник белый конь. Посадив Карагаш перед собой, батыр поехал дальше.

Проехали они через широкие поля и глубокие ущелья. Наконец, белый конь остановился и сказал Уралу:

– Мы уже близко от родника живой воды. Его сторожит двенадцатиглавый дэв. Тебе придется с ним сразиться. Возьми три волоска из моей гривы. Когда я тебе понадоблюсь, подпали их, и я тотчас приду.

Выдернул Урал три волоска из гривы – взметнулся конь под облака и скрылся за скалой. Батыр наказал девушке оставаться на месте, изредка посматривать, что будет капать из волшебной дудочки курай – кровь или молоко, а сам пошел к месту, где лежал двенадцатиглавый дэв.

И вот впереди уже блеснул родник живой воды, и было слышно, как струилась из скалы целебная вода, одна капля которой могла исцелить больного и обессмертить здорового человека. Но охранял эту воду двенадцатиглавый дэв.

– Эй, дэв, – крикнул батыр. – Уходи с дороги, я пришел за живой водой!

Дэв на голос Урала даже бровями не повел. Батыр еще раз крикнул. Тут дэв открыл глаза и своим дыханием начал притягивать к себе богатыря. Но Урал не испугался и бросил вызов:

– Будем бороться или сражаться?

– Мне все равно, – разинул пасть Дэв. – Какой смертью хочешь умереть, той и умрешь.

– Ладно, – сказал батыр и взмахнул своим алмазным мечом перед глазами Дэва. От вспыхнувших молний дэв чуть не ослеп.

– Этим мечом я тебя и прикончу! – крикнул Урал и начал отсекать головы Дэва – одну за другой, одну за другой. Тут, услышав отчаянный рев старшего дэва, к нему на подмогу стали сбегаться со всех сторон маленькие дэвы. Только батыр расправился с ними, как появилось великое множество самой разной мелкой нечисти. Она так навалилась на Урала, что из курая, который остался у Карагаш, закапала кровь.
Увидев кровь, девушка забеспокоилась. Недолго думая, она приложила дудочку к губам и стала наигрывать мелодию, которую когда-то слышала в пещере девятиглавого дэва.

Услыхав родной наигрыш, мелкая нечисть пустилась в пляс. Урал воспользовался передышкой и разгромил всю эту свору. И на том месте, где осталась груда изрубленных дэвов, появилась высокая гора Яман-тау – Дурная гора. До сих пор на этой горе ничего не растет и не водятся ни звери, ни птицы.

Покончив с нечистью, батыр прошел к роднику. Увы, в роднике не осталось ни капли живой воды – ее выпили дэвы. Сколько ни сидел Урал перед высохшим источником, не дождался ни одной капли.
И все же победа Урала над нечистой силой принесла плоды. Зазеленели леса, запели в них птицы, ожила природа, а на лицах людей появились улыбки. И Смерть стала реже приходить в эти края, потому что боялась богатырского меча.

А Урал, посадив перед собой Карагаш на своего верного коня, помчался домой. Они поженились и стали жить в мире и любви. И родилось у них трое сыновей – Идель, Яик и Сакмар. И народ был благодарен Уралу, что вырастил таких славных богатырей.
Но Уралу, завершающему сто первый год жизни, недолго оставалось жить. Смерть давно дожидалась, когда батыр ослабнет. И вот лежит Урал на смертном одре. Со всех сторон собрались к нему люди, чтобы попрощаться с любимым батыром. Тут один молодец подошел к Уралу и протянул ему рог с водой:

– Дорогой наш батыр! В тот день, когда ты лег на свое ложе, я пошел к роднику. Оказалось, там еще осталось немного живой воды. Семь дней я просидел у родника и по капле собрал ее остатки. Прошу тебя, испей этой воды и живи вечно на радость всем.
Урал медленно поднялся, с благодарностью принял рог, окропил живой водой все вокруг и промолвил:

– Не я, а наша родная земля пусть будет бессмертной. И пусть на этой земле люди живут счастливо.

 

                Тулпар – крылатый конь

В древние времена здесь было безлюдно. Без края и конца расстилались земли и воды. В здешних местах кочевали летом калмыки. С годами часть калмыков ушла в другие места. За сына одного из уехавших отсюда калмыцких баев сосватали здешнюю девушку. Джигит побывал в ее ауле, встретился с девушкой и уехал к себе домой. «Жди меня в пору, когда возвращается черный гусь», — сказал он ей на про­щанье.

Как-то, сидя вместе с золовкой, девушка внезапно громко засмея­лась. «Что ты смеешься?» — спросила та. «Услышала, как гогочет черный гусь. Жених мой едет», — ответила девушка.

Стали смотреть они в южную сторону и действительно увидели вда­леке белый шатер. Это жених девушки разбил там свой дорожный шатер. Золовки тотчас направились в сторону того шатра. Егет пошел к ним навстречу. Поздоровался с женщинами и раздал им подарки.

— Кто у тебя в белом шатре? — спросили они джигита. — Дай взглянуть.

— Там нет никого. — отвечал джигит. — Только в мое отсутствие туда нельзя входить. Захотите прийти — оповестите о том заранее.

Затем его повели к невесте. В честь жениха созвали гостей, устрои­ли свадебный пир, а свояченицы его пошли смотреть на его белый шатер. Они пробрались к нему, прячась, чтобы никто не видел.

В шатре находился гнедой тулпар. У того тулпара были крылья, и боясь, чтобы люди не сглазили крылатого скакуна, джигит держал его в шатре.

Когда свояченицы вошли в шатер, гнедой тулпар лежал, расплас­тав свои крылья. Он не заметил вошедших и не успел прибрать свои крылья. Пораженные девушки так и застыли на месте, не сводя востор­женных глаз с его крыльев.

Под теми взорами и отдал душу тулпар.

Сильно горевал джигит. Вырыв могилу, он закопал туда своего крылатого коня. Вместе с ним опустил он в могилу золотое седло, узор­ную уздечку, все остальные принадлежности коня, а сам заплакал от горя.

— Что ты так горюешь, зятек? — сказал ему тесть. — Или, думаешь, у меня не найдется коня, чтобы вернуться к себе домой?

Бай велел пригнать всех своих лошадей к подножью горы, где они находились. Всех лошадей — одну за другой — перебрал джигит, но не нашел среди них угодную себе.

— Эй, пастухи, не осталось ли других лошадей, оставшихся в сто­роне от табунов? — закричал бай.

Пастухи ему отвечали:

— Есть несколько кляч, что плохо провели зимовку.

— Приведите их, — велел бай (богач).

Вскоре были доставлены и клячи, которые едва не подохли в зимнюю пору. Тесть обратился к зятю с такими словами:

— Войди в табун и позвени вот этой уздечкой.

Джигит так и сделал — вошел в груду лошадей и позвенел подан­ной тестем уздечкой. На тот звон обернулась кляча — стригунок, кото­рый даже не успел за зиму облинять. Тот гнедой стригунок нисколько не понравился джигиту. Он позвенел еще и еще раз уздечкой, но ни­какая другая лошадь, кроме того стригунка, на него не обернулась.

— Мастью не пригож,— вздохнул джигит. — Что ж, видать в нем мое счастье.

Поймал он стригунка и вскочил ему на спину.

— Ну, как конь? — спросил его тесть.

— Хоть мастью не гож, да походкой хорош, — отвечал зять.

В это время в противоположной стороне какой-то человек проез­жал через реку на сером коне в яблоках.

— Почему это он проезжает, не заехав к нам? — удивился бай. — Догони его и узнай, кто он и куда едет.

Джигит поехал за тем человеком и довольно долго отсутствовал.

— Ну, зятек, догнал ли ты его? — спросил бай.

— Нет, ни догнать не сумел, ни узнать, кто он такой. Он уже пе­ревалил через Уральский хребет, — ответил джигит.

— Эх-эх, сынок, — сказал старик. — Его не то, чтобы ты, — твои слав­ные деды не могли догнать. Это — прошлая жизнь, а ее никто не мо­жет догнать. И тулпар твой снова не возвратится. И люди…

Осенью жених решил вернуться в родные края. Его стали готовить в дальнюю дорогу, народ собрался. Все вышли провожать жениха. Сев в седло, жених срезал косы своей невесты у самых их корней и вручил в ее собственные руки.

— Держи, — сказал он. — Когда твои волосы снова отрастут в длину этих кос, я к тебе приеду опять. До тех пор не жди моего приезда.

Хотяя волосы отрасли до нужной длины, джигит не вернулся, уже никогда больше не появился. С тех пор косогор, возвышающийся посреди ровной степи, в честь умершего крылатого коня джигита стали называть Туратом, то есть местом, где покоится гнедой конь-тулпар.

Известно, что на Турате имеется древняя могила.

Если идти на юг от нынешнего аула Илячево (Турат), в горловине Большого Кургы, что стоит за Умынским бродом, на отроге горы на­ходится та могила, с двух концов уставленная камнями.

Теперь та могила, считающаяся священной, сравнялась с землей и все больше покрывается травой.

                      Семь девушек

Есть в Башкирском Зауралье озеро Култабан (некоторые переводят как Культубан – это неправильно.), с названием которого связана красивая легенда-быль. Это озеро находится в Баймакском районе, в пяти км от города Сибая и носит два названия: Култубан и Яугуль. Один из башкирских легенд связана с этим озером.

                                              ***

Когда-то в давние времена тут жили кочевые племена башкир. Горячие джигиты жили в степях и часто случались набеги и со стороны казахской степи, и со стороны башкир. Жили в ауле Култубан, который находился на берегу озера семь сестриц, все их знали и уважали не только за красоту и трудолюбие, но и за их танцы - любили они выходить на ближайший холм и дружно, плавно там танцевали.

Однажды после недолгого затишья собрались башкирские молодцы показать свою силу и удаль и угнали с ближайшей стоянки казахов табун лошадей. Сильно огорчились такой выходцы башкиры-аксакалы, ведь и казахи очень ревностно любили своих лошадей и не оставят это так безнаказанно. И вот напали казахи в ответ, перебили мужчин, взяли в плен самых красивых женщин, в том числе семь сестер, силой увезли с собой. А чтобы не убежали плененные женщины, они, надрезав им ступни ног, вставили туда мелко нарезанный конский волос. Ступня заживет - а вот ходить нормально, а тем более убежать невольницы не смогут из-за сильной боли. Целый год прожили сестры в неволе. Пробовали убегать - но их догоняли, били и возвращали обратно.

И все же их проморгали. В одну из самых темных ночей, когда все уснули, они убежали в башкирские степи.

Казахские воины, обнаружив побег, погнались за ними. А девушки босиком, их ноги колет и режет конский волос, бежать больно…. Казахские воины на конях, и они вот-вот догонят беглянок. Впереди было озеро, а на другом берегу уже виднелись джигиты, которые скакали им навстречу - на выручку, но они были далеки. А тут их догоняют казахские молодцы. И отчаянные девушки, взявшись за руки, вошли в озеро... Озеро Культабан - куль - по-башкирски - озеро, табан – дно, в смысле «чистое озеро, где видно дно». Широкое и глубокое озеро проглотило их, девушки усталые, изнуренные неволей не могли долго держаться в воде. В это время подоспели башкирские конники и возле озера произошло сражение, то есть яу с преследователями девушек. Естественно, в результате этого сражения небольшая группа преследователей не смогли остаться в живых, они все полегли. С тех пор местные жители Культабан переименовали в Яугуль, что означает озеро, где произошло сражение. А небольшая деревня Культубан до сих пор существует.

                        Акъял-батыр                    

Это было очень давно. На отрогах старой горы Урал был один башкирский аул. Жили в этом ауле муж с женой; бедна была их жизнь — ни скота, ни птицы у них не было, а хлеб тогда сеяли только богатые, и то очень мало. Трудно жилось беднякам, питались тем, что украдкой ловили рыбу и собирали ягоды.

Однажды, когда наступила холодная зима, у них не было дров. В самую полночь муж с женой пошли в лес и нарубили себе дров. Наутро баи узнали об этом и наказали мужа плетью, а потом связали его вместе с женой и отправили далеко–далеко, в глушь Урала. На новом месте жизнь была еще тяжелее, но вот пришла радость: у них родился сын, мальчик с длинными русыми волосами. Дали они сыну своему имя Акъял–батыр. Рос ребенок не по дням, а по часам. Прошло несколько лет, и Акъял–батыр стал рослым молодцем, охотился на птиц и зверей. Зажила семья сытно. Отец с матерью не налюбуются на сына.

Когда Акъял–батыру исполнилось пятнадцать лет, родители его умерли. Сильно горевал батыр, но делать нечего, надо пойти посмотреть, как люди живут (ведь в лесу людей совсем не было), — может быть, они дадут ему хороший совет и научат жить.

И вот взял Акъял–батыр лук и стрелы, привязал к поясу острый булатный нож и отправился в путь.

Долго шел Акъял–батыр, много пересек он гор, лесов и рек и остановился на отдых у подножья высокой горы.

Лежит Акъял–батыр и видит человека, который выбивается из сил и делает что–то, поднимая клубы пыли.

Встал Акъял–батыр, подошел к человеку и спрашивает:

— Эй, человек! Кто ты и что делаешь?

А человек отвечает:

— Видишь, горы переставляю, а зовут меня Тау–батыр (Горный богатырь). Долгие годы живу в этих горах и не видел ни одного человека. А кто ты сам будешь?

— Я Акъял–батыр. Покинул родной очаг, хочу посмотреть, что делается на белом свете.

— Я с вами хочу, возьмите меня— сказал Тау–батыр.

— Что же, идем! Вдвоем веселее идти.

Долго–долго шли они по горам и не встретили никого, кроме зверей. Идут они по дремучему лесу и слышат шум и треск.
Недолго пришлось им идти: видят человека, который выкапывает деревья с одного места и пересаживает на другое.
Подошли батыры к человеку и спрашивают его:

— Егет (молодец), что ты делаешь? А тот и говорит в ответ:

— Я Урман–батыр (Лесной богатырь). Видите, пересаживаю деревья. Уж очень тут лес густой. А вы сами кто такие?

— Я пошел посмотреть на белый свет и встретил Тау–батыра, — ответил Акъял–батыр.

— Возьмите и меня с собой, — говорит им Урман–батыр.
И вот три богатыря вместе отправились в путь. Дни сменялись ночами, за ночами наступали дни.

Однажды, когда три богатыря прошли уже многие горы, леса и реки, увидели они избушку. Но ни в избушке, ни около никого не было. Поблизости паслись большие табуны диких коней. Недалеко была деревня, в которой тоже не было ни одного человека.

Тогда Акъял–батыр и говорит:

— Долго думать нечего. Ты, Урман–батыр, поймай одну кобылицу, заколи ее и свари мясо, а мы с Тау–батыром пойдем посмотрим, что есть в окрестности.

Когда друзья ушли, Урман–батыр наточил нож и отправился к табуну; там он выбрал жирную кобылицу, зарезал ее и стал варить мясо в огромном котле.

Вдруг слышит — кто–то стучится в дверь.

— Кто там? — спрашивает Урман–батыр.

— Я, гость, — слышится голос из–за двери.

— Если гость, то входи, — сказал Урман–батыр и открыл дверь.

Перед ним стоял старик карлик, сам ростом в четверть, а борода в тысячу четвертей.

— Внеси меня в избу, — говорит старик.

Урман–батыр внес старика на руках в избу.

— Посади меня на почетное место, — говорит старик.

Урман–батыр усадил его на почетное место.

— У тебя варится полный котел мяса, дай–ка мне поесть, — говорит старик.

Урман–батыр достает из котла огромный кусок мяса и дает старику.

Старик карлик сразу съел мясо и говорит:

— Дай еще!

— У меня есть товарищи, они ушли в лес, это мясо варится к их приходу.

— Не хочу я ничего слушать, давай мне скорее мяса! — сердито крикнул старик.

Видит старик, что Урман–батыр не слушает его, соскочил с места, вцепился батыру в палец, защемил его между бревен избы, а сам поскорее съел все мясо и скрылся.

Урман–батыр выдернул палец из щели, содрал себе кожу до крови и задумался: «Что теперь делать? Что я отвечу товарищам? Нет, одним пустым ответом их не накормишь, а они вернутся голодные…»

Недолго думая поймал он вторую лошадь, заколол ее и опять принялся варить мясо. Вскоре возвратились и его товарищи.

— Мясо сварилось? — спросил Акъял–батыр.

— Сварилось, — ответил Урман–батыр.

Уселись богатыри и стали есть. Тут увидел Акъял–батыр перевязанный палец Урман–батыра и спрашивает:

— Что это с твоей рукой?

Досадно было Урман–батыру сознаться; он подумал и говорит:

— Задел ножом, когда резал мясо.

Досыта наелись они жирного мяса и легли спать.

Наутро говорит Акъял–батыр Тау–батыру:

— Мы с Урман–батыром пойдем в лес, а ты сегодня оставайся дома и приготовь нам чего–нибудь поесть.

Ушли товарищи в лес. Тау–батыр поймал из табуна лошадь, заколол ее и начал варить мясо. Вдруг слышит он — кто–то сильно стучится в дверь.

— Кто там? — спрашивает Тау–батыр.

— Я, гость. Открой! — послышался голос из–за двери.

Открыл Тау–батыр дверь и видит старика: сам ростом в четверть, а борода в тысячу четвертей.

— Заходи, бабай, будешь гостем, — говорит Тау–батыр.

— Сам не могу войти, внеси меня на руках, — сказал старик.

Тау–батыр вносит старика на руках и усаживает на почетное место.

— Дай мне есть, — говорит старик.

Тау–батыр дает старику большой кусок мяса, и старик тут же съедает мясо и требует еще.

— Не могу я дать тебе еще: у меня есть товарищи, скоро они, голодные, вернутся домой, — ответил Тау–батыр.

При этих словах старик вскочил с места, бросился на Тау–батыра, приподнял его и повесил за ухо на крючок, а сам с жадностью проглотил все мясо и скрылся.

Тогда у Тау–батыра разорвалось ухо, и он упал с крючка. Потом он вспомнил о товарищах и начал варить мясо второй раз.

Когда вернулись Акъял–батыр и Урман–батыр, мясо уже сварилось, и все сели за еду.

Когда поели, Акъял–батыр рассказал о тех местах, где они были, о том, что видели, а потом и спрашивает Тау–батыра:

— Что случилось с твоим ухом?

— Когда ловил лошадь, она лягнула и задела мне ухо копытом, — сказал Тау–батыр.

— Что это с вами? Один палец себе ободрал, а другой ухо оборвал! Ладно, завтра я сам останусь дома и все узнаю. Посмотрим, что случится со мной, — сказал Акъял–батыр.

Наутро товарищи ушли в лес, а Акъял–батыр остался дома. Он поймал лошадь, содрал с нее шкуру и начал варить мясо.

В это время слышится сильный стук в дверь.

— Кто там? — спросил Акъял–батыр.

— Я, гость, — послышался голос.

Открыл Акъял–батыр дверь и видит: стоит старик, сам в четверть ростом, а борода у него в тысячу четвертей. Долго стояли они и смотрели один на другого.

— Внеси меня в избу, — сказал наконец старик.

— Шел же сюда сам, заходи сам и садись, — ответил Акъял–батыр.

Вошел старик сам в избу и уселся на почетном месте.

— Дай мне мяса! — крикнул старик, как только сел.

— У нас гости не требуют кушанья. Руки есть у тебя, доставай сам и ешь, — спокойно ответил Акъял–батыр.

— А, ты еще вздумал со мной спорить! — грозно крикнул старик и бросился было на Акъял–батыра, но тот быстро схватил его и привязал за бороду.

Старик стал рваться и метаться и наконец оборвал бороду и убежал.

В это время вернулись Урман–батыр с Тау–батыром. Акъял–батыр догадался, что это старик разодрал одному из товарищей палец, а другому ухо. Он показал им на бороду и спрашивает:

— Верно, что он вас поборол?

— Да, так это, батыр, и было.

— Раз так, то нам нужно разыскать этого старика и наказать. Должно быть, он многим приносит вред, — сказал Акъял–батыр.

Батыры наелись, напились, взяли оружие, сунули в мешок бороду старика и отправились в путь. Долго шли богатыри, прошли много рек и лесов. Когда поднялись на высокую гору, то увидели, что впереди кто–то быстро убегает от них. Тут же Акъял–батыр закричал:

— Друзья, вон тот старик карлик! Он убегает от нас — скорее за ним!

И все три богатыря побежали за стариком. Но на самой вершине горы старик пропал, будто сквозь землю провалился.
Прибежали они к тому месту, где исчез старик, и увидели большую дыру.

— Ну, вот что, — сказал Акъял–батыр, — вы стерегите вход в эту пропасть, а я спущусь вниз и разыщу этого старика.
Свили они из дедовой бороды длинную веревку, ухватился Акъял–батыр за один конец — а другой в руках у богатырей остался — и начал спускаться вниз. Спустился батыр на самое дно, огляделся и видит дорогу. Шел–шел по дороге, дошел до какого–то города. На самом краю города стоит старая, ветхая избушка. Вошел он в избу, а там сидят старик со старухой, худые, страшные. Стал батыр расспрашивать их о житье–бытье. Старик вздохнул глубоко и говорит:

— Сынок, сходи за водой! Не дают нам здесь воды. У нас даже нет воды, чтобы приготовить тебе пищу. Ты — гость, поэтому тебе разрешат взять ведро воды.

Акъял–батыр взял ведро и пошел за водой на другой конец города, где холодный ручей впадал в большой пруд.

Только собрался батыр зачерпнуть воды, как услышал громкий голос:

— Ты зачем пришел сюда? Кто ты?

— Я — гость, — ответил Акъял–батыр.

— А, раз гость, можешь взять ведро воды…

Зачерпнул Акъял–батыр полное ведро и пошел домой. А прохожие завидуют ему, удивляются, как это он ухитрился в такую пору воды достать. Принес батыр воды. Не успел поставить ведро, как старик со старухой кинулись к воде, да так и выпили всю без остатка.

И тут понял Акъял–батыр, что народ в этих местах день и ночь томится без воды. Взял он свой острый меч, взял ведро и вышел из избы.

— Куда ты, сынок? Он тебе не даст больше ни капли! — закричали старики. Но Акъял–батыр сказал:

— Я достану людям воду! Я прогоню злого хозяина воды!

Пришел он к реке, опустил ведро в воду, а сам держит меч наготове. Только хотел было вытащить ведро, как на него набросился безбородый старик.

— Вот где ты! — сказал Акъял–батыр. — Тебя–то мне и нужно.

И он своим острым мечом отсек деду голову по самые плечи. Идет Акъял–батыр по дороге, несет воду и всем встречным говори<