Глава тридцать первая. На краю

Поужинав в одиночестве, Северус поднялся к себе — из "детской" не доносилось ни звука, должно быть, утомленный Герой уже спал или затаился, не желая напоминать о своем существовании. Что ж, завтра ему не удастся уйти от разговора — мальчишка должен ответить за неповиновение и неумение держать данное слово. Но разбираться с ним сейчас... нет, Северус слишком устал и не хотел устраивать скандал. Да, лучше завтра, на свежую голову. И Поттеру надо дать время, чтобы отойти от собственных переживаний.

Зельевар разобрал постель и лег, накинув халат. Трактат, просматривать который он начал еще вчера, сейчас не казался ему занимательным, но он подолгу не мог заснуть, а чтение помогало привести мысли в порядок. Он как раз отыскал нужную страницу, где подробно описывался способ, при помощи которого средневековые маги подготавливали компоненты для зелий, как вдруг услышал стук — в его дверь настойчиво колотили, как будто стоявший в коридоре сам пытался уверить себя в том, что имеет полное право войти. Чертов мальчишка, не мог подождать до завтра — зельевар прекрасно отдавал себе отчет, что слишком раздражен, поэтому беседа вряд ли сложится мирно. Тем хуже для Поттера...

— Да!

Гарри поспешно протиснулся в спальню, но почему-то так и остался стоять возле двери, не произнося ни слова. В полумраке Северус не мог разглядеть выражение его глаз.

— Что такое?

— Профессор, я...

Слова звучали отрывисто, как будто он с трудом принуждал себя говорить.

— Не мямли. Что тебе нужно?

Зельевар был зол на парня, чтобы стараться хоть как-то смягчить свое недовольство.

— Профессор... — полшага вперед... нет, опять прижался к чертовой двери, словно нуждается в подпорке. — Я... я подумал...

Свеча вспыхнула ярче, и Северус наконец увидел его лицо — пугающе пустой взгляд, слепая, крушащая все на своем пути решимость... Как будто он явился сюда умирать. Хватает ртом воздух, как пловец, готовящийся уйти на глубину.

— Я хотел предложить вам... Мы же можем прямо сейчас заключить магический брак?

В первую секунду Северус настолько опешил от удивления, что даже не нашелся, что ему сказать, а Герой, явно поощряемый его молчанием, продолжил:

— Я подумал... мы получим наследство, вам не придется больше работать в аптеке, вам же это не по душе, правда? И я... вы не будете тратить на меня деньги. Вам же не может нравиться, что я сижу у вас на шее?

— Что ты сказал? — голос зельевара звучал так тихо, что он сам с трудом разбирал собственные слова, но вот Поттер, по всей видимости, слышал его отчетливо.

— Мы... Вам не надо будет обо мне заботиться, возиться со мной. Я возьму свою долю и уеду, я как-нибудь проживу сам.

— Ты... — Северус понимал, что мальчишку стоило бы немедленно заткнуть, но в то же время ему было любопытно послушать, что тот скажет еще, так откровенно предлагая себя.

— Мне надо вернуться в Ангию. Я должен помочь Рону и Герми, объяснить им... Может быть, это Наследие... ну, Третья сила, она как-нибудь поможет вам и мне. Просто... — парень густо покраснел, но что-то словно понуждало его говорить дальше, — просто трахните меня... я... я потерплю. Для вас же такой брак не станет проблемой! Я уеду, и вы больше никогда обо мне не услышите, обещаю. Я никому ничего не скажу! Если хотите, просто сотрите мне потом память.

И Герой решительно потянул вверх футболку, обнажая живот и выступающие ребра, а потом, не позволяя себе опомниться, начал расстегивать джинсы — Северус не верил своим глазам. Руки парня чуть заметно дрожали.

— Вон отсюда, сейчас же!

Собственный окрик показался нестерпимо громким, неуместным в тесном пространстве спальни. Зельевар мгновенно вскочил, но приближаться к Поттеру не осмелился — он еще в достаточной степени владел собой и понимал, что еще чуть-чуть, и он не удержится, сорвется, тряхнет того за плечи, выбросит в коридор, словно шелудивого котенка, ударит, разбивая в кровь губы, чтобы смыть с них те безобразные слова, что Поттер посмел произнести.

— Немедленно в свою комнату! Убирайся! И чтобы я тебя сегодня больше не видел!

Вероятно, что-то во взгляде Северуса напугало Гарри, потому что тот, по-прежнему комкая в руках снятую футболку, вылетел в коридор, притворив за собой дверь в логово не на шутку рассерженного профессора.

Пару минут зельевар не двигался, вслушиваясь, как шаги Поттера затихают в коридоре, как громко хлопает дверь, ведущая в "детскую" — отвергнутый Герой не давал себе труда сдержаться и не выказывать своего гнева открыто. Пусть глотает свои сопли в одиночестве, с него не убудет. Северус вновь потянулся за книгой, так и лежащей, раскинув страницы, поверх одеяла, пробежал глазами по строчкам только что начатой главы... и лишь через несколько минут поймал себя на том, что не понимает ни слова из прочитанного. Мерзавец, безмозглый мальчишка... или нет, наоборот, расчетливый гаденыш, столь хладнокровно осмелившийся предложить отвратительную сделку? Себя в обмен на свою свободу? Или на спасение драгоценных Уизли и Грейнджер от опасности, которой, вполне возможно, вовсе не существует.

А ты? Кем он видит тебя? Старым похотливым сатиром, готовым польститься на предложенное ему молодое тело? Захотел, чтобы ты отымел его прямо сейчас — а сам он содрогался бы от омерзения, кусая губы и уверяя себя, что действует во имя вселенского блага? Подставить свою задницу, словно шлюха, в интересах всеобщего благоденствия?

Кто ты для него? Удобное орудие для достижения своих целей? Нет, деньги как таковые вряд ли прельщают Поттера, но ему кажется, что богатство — самый верный путь к его и твоей независимости. Связать себя с тем, на кого даже не можешь поднять глаз, освободиться друг от друга, сковав себя крепчайшими узами... А ведь он печется и о твоем благе, мастер Северус.

Или он решил продать себя ради могущества, о котором не имел ни малейшего представления, он был уверен, что ты не откажешься... Нет, не так, ты передергиваешь, не ради силы, которую он может обрести... только через вашу с ним общую постель. Ради тех, кто... кто практически предал его, украв его собственную жизнь. Где уж тебе понять благородные порывы Героя!

Надо избавиться от него, чем быстрее — тем лучше. Найти ему работу, дать денег на первое время — что угодно, только не оставаться с ним под одной крышей. Выслушивать его извинения, а, возможно, и наблюдать неуклюжие попытки соблазнить тебя — человека, на которого Поттер вряд ли станет когда-нибудь смотреть без содрогания. Пусть выметается, хоть в Англию, спеша на помощь своим друзьям — прямо в лапы Аврората.

Северус прикрыл глаза, до мельчайших деталей припоминая, как "Избранный" дрожащими руками пытался стянуть с себя футболку и расстегнуть джинсы. Как обнажался впалый живот, открывалась покрытая мурашками кожа... Как Поттер старался, чтобы ты не заметил, как дрожат его пальцы. Как откидывал челку со лба, как будто это могло придать ему решимости. Сжатые губы, ясно обозначившиеся желваки на скулах... Как только ему удалось вытряхнуть из себя те треклятые слова? Готов на все. И как он отпрянул, словно от удара, едва услышав твой ответ. И ведь сейчас станет упиваться своим горем, обвиняя бывшего профессора, что тот отчего-то не разделяет его воззрений на то, что для спасения друзей все средства хороши. Заставляя его, Северуса, чувствовать себя последней дрянью. Дрянью оттого, что позволил сделать себе подобное предложение. Дрянью оттого, что не принял его...

Вновь какой-то звук в коридоре — неужели Герой решил покинуть свою нору и повторить попытку? Нет, на этот раз старается двигаться очень тихо. Куда-то торопится? Вот он уже проскользнул мимо двери в спальню зельевара, скрипнули рассохшиеся ступени старой лестницы под его шагами. Куда это он собрался? На кухню, заедать свое разочарование? Нет, это на него не похоже — он же не осмеливается притрагиваться ни к чему в доме, не спросив разрешения. Тогда куда? Вылететь на улицу, сжимая кулаки, и бежать, куда глаза глядят? Нет, этого нельзя допустить! По крайней мере, не сейчас. С него станет загубить и себя, и тебя заодно!

Северус резко поднялся и вышел в коридор — точно, снизу доносилась какая-то возня. Одевается, наверное.

— Поттер!

Никакого ответа, только чуть слышно звякнула цепочка на двери. Он что, не соображает, что дверь запечатана чарами?

— Куда ты собрался? — зельевар уже сбегал по ступенькам, поплотнее запахивая полы халата.

Мальчишка завязывал шнурки, наклонив голову, и отвечать, похоже, не торопился. Это явно было ниже его достоинства.

— Куда ты собрался, я, кажется, тебя спрашиваю!

Поттер пробурчал в ответ нечто невнятное, "не ваше дело" или еще что-то в этом роде. Ах, вот как! Мистер Поруганное Достоинство собрался дерзить. Северус рывком вздернул парня на ноги — так и есть: закушенные губы, смотрит куда-то мимо, пытается высвободить плечо из жесткого захвата. Обиженному и непонятому праведнику здесь не место?

— Я же сказал тебе: не смей выходить на улицу! Ты меня плохо понял?

И снова молчание, только пальцы сжимают край толстовки. И глаза... в полутьме прихожей они отчего-то кажутся очень светлыми, почти желтыми, как у тех нечеловеческих созданий, которых Северус видел в своих странствиях.

— П... п-пустите, — наконец с трудом выдавил Герой, словно проталкивая каждое слово через невидимую преграду. — С... са... сами же сказали, чтобы я убирался. Ч... что, неожиданно п... понадобился?

— Ах ты... — Северус чувствовал, что его рука уже поднимается для удара.

Трясущиеся губы, блуждающий взгляд... Мордред, да Поттер же дрожит, чуть ли не зубами стучит! Истерика. Этого еще не хватало. И из-за чего? Только потому, что ненавистный бывший профессор выставил его из своей спальни? Герой так унижен отказом? Влепить ему пощечину, чтобы он образумился?

— Н... ну д...д... да... давайте, — пауза, тяжелое дыхание, он почти хрипит, — у... уд... арьте м... меня!

— Ты не понимаешь, что выходить одному из дома опасно? — Северус с трудом сдерживал свой гнев.

Он шагнул вперед, рванул вниз молнию на уже застегнутой куртке:

— Снимай это немедленно и отправляйся наверх!

И в следующий момент... он даже не понял, что случилось — только глухой звук удара и боль в затылке — у Героя, кажется, достало сил и мужества отпихнуть его от себя.

— Поттер, что...

Гарри молчал, нервно сглатывая, переводя взгляд с зельевара, только что по его милости впечатавшегося в стену, на свои руки — словно не верил, что отважился на подобную грубость. Он сам в ужасе от того, что только что сделал... и эти глаза, как будто его слепил яркий свет, и он не различал ничего перед собой. Нет, тут что-то не так: Поттер мог злиться, дерзить, но... да, сейчас его лицо было необычно бледным. И эта странная дрожь, которая с каждой секундой охватывала его худое тело все сильнее. Неужели... Но почему? Он же не ребенок! Если твое предположение верно, то нет времени, чтобы уговаривать его, да это и бесполезно. Промедление недопустимо. И Северус, не обращая больше внимания на попытки сопротивления, толкнул Гарри к стене, прикладывая ладонь к области солнечного сплетения. Да!

— Н... не трогайте меня! — мальчишка пытался извернуться, отталкивая от себя зельевара. — Я... я же... н... н...не нужен! Н.. не т...трогайте меня! Уйд-д-д... дите!

Паника в его голосе, срывающемся на крик. Он едва складывает слова, казалось, каждый звук стоит ему невероятных усилий. Почему он так заикается? Идиот! Он собрался выбежать на улицу, чтобы избежать выплеска стихийной магии здесь, в доме! Там, где ему можно помочь!

Северус резко выдохнул, вновь втянул в себя воздух. Успокойся.

— Гарри...

Достаточно любого неосторожного слова или движения, чтобы парень сорвался — и что тогда? Неконтролируемая сила, высвобожденная обидой, страхом, разочарованием, вырвется на свободу. Разумеется, этого следовало ожидать — Поттер как-то уж слишком спокойно воспринял и известие о том, что от него пытались избавиться, и то, что друзья практически предали его, и что, по сути, единственный путь на свободу — брак с человеком, который ему неприятен.

— Гарри, пойдем наверх, — стараясь казаться спокойным, произнес Северус, обхватывая юношу за плечи. — Пойдем, я помогу тебе. Все хорошо, сейчас все пройдет. Не бойся.

Наверх, в спальню... диван в гостиной не подойдет — парня нужно устроить как следует. Казаться спокойным... Северус знал, что у него в распоряжении не более пары минут, чтобы остановить выброс взбесившейся магии. Промедлишь — и будет поздно. Он лихорадочно припоминал, что полагается делать в подобных случаях: к счастью, эти знания были обязательны для любого преподавателя Хогвартса, хотя в школе сталкиваться с такими припадками зельевару не приходилось. Успокоить... тепло... ощущение безопасности... ни в коем разе самому не терять голову... уложить... дать зелья... Он разговаривал с Гарри как с ребенком. Вероятно, тот не вполне понимал смысл обращенных к нему слов, но это сейчас было совершенно неважно — главное, чтобы он поверил хотя бы ровной спокойной интонации, положился на то, что взрослый человек, который находится рядом, точно знает, что никакой опасности не существует. А она была, раздери Мордред этого чертова мальчишку, да еще какая!

— Вдохни, вот так... Глубже дыши!

Поттер больше не сопротивлялся, не пытался стряхнуть руку зельевара, поддерживавшего его за талию — все его силы уходили на то, чтобы подавить вихрь неконтролируемого волшебства, грозящего охватить его полностью. Он едва переставлял ноги — его приходилось почти тащить на себе, но любое применение чар было исключено, сейчас это могло стоить жизни им обоим. Северус не помнил, как они одолели лестницу, останавливаясь на каждой ступеньке — парень чуть ли не задыхался. И его пальцы сжимали шаткие перила... так крепко, словно хрупкое дерево могло дать ему опору. До спальни зельевара было ближе, но Северус предпочел пройти еще несколько шагов, чтобы обстановка комнаты, откуда он сам недавно выставил Гарри, не будила у того неприятных ассоциаций.

— Вот так, все хорошо, такое бывает.

Северус понимал, что сейчас ему просто надо говорить, не важно, что, главное, чтобы мальчик просто слышал чей-то голос. Всего лишь ничтожная соломинка, за которую тот мог бы уцепиться, чтобы окончательно не сорваться. Мерлин, как унять эту дрожь? Гарри был словно в сильнейшей лихорадке, и в его спальне царил холод: Герою, отправившемуся на заклание, некогда было растопить камин. Да-да, сейчас, разжечь огонь, станет теплее, укрыть его пледом, закутать, сесть рядом, положив ладонь на область магического ядра. Да, так и есть — в маггловских книгах по астрономии так изображают скопления звезд: слепящие холодным светом огоньки, закручивающиеся в воронку. И алые всполохи готовой выплеснуться на волю бесконтрольной магии. Все хорошо, Гарри...

Судорожно пытается вобрать в себя воздух и тут же вновь крепко сжимает губы, будто боится, что, стоит ему разомкнуть их — и изо рта его вырвется не обычное дыхание, а струя пламени. Дать ему стабилизирующее зелье, немедленно... оставлять одного нельзя. Вот теперь он смотрит в глаза — а у самого такое отчаяние во взгляде, почти мольба... Это пройдет, Гарри. Так бывает... иногда, да, даже у взрослых. Он справится, надо согреться, успокоиться. Повинуясь произнесенному Северусом Акцио, в спальне появился флакон со снадобьем, приводящим магию в равновесие. Стук зубов о стекло, несколько движений — растереть мальчишке горло, иначе ему просто не проглотить лекарство.

— Ложись.

Глупый, зачем-то наклонился, тянется к кроссовкам, которые он все же успел надеть и зашнуровать в прихожей.

— Не надо, оставь. Сейчас просто ложись.

Гарри неловко завалился набок, сил не хватало даже на то, чтобы подтянуть на кровать ноги. Северусу пришлось лечь у него за спиной, крепко прижимая к себе охваченного паникой мальчишку. Так тому будет теплее, да и с посторонней помощью магию контролировать легче. Или лучше было бы развернуть Гарри лицом к себе, чтобы видеть глаза? Нет, там, где сейчас его рука, тревожными толчками билась вставшая на дыбы сила, и он, Северус, единственный, кто пока еще мог держать ее в узде. Отвлечь, но как? Мальчик весь сжался, пытаясь обхватить себя за живот, ему, должно быть, больно, но ладонь убирать нельзя — под ней искрились слепящие протуберанцы, огненные шутихи, с шипением расплескивая вокруг себя горящие искры. Если он не успокоится, его магия сожжет его изнутри, прежде чем зелье подействует. И разговаривать с ним, переключить его внимание на что-то еще... Быть может, лучше было бы допустить магический выброс? Нет, искалеченный заклинанием Малфоя юный маг, которому подвластны Огонь и Воздух, не оставит здесь камня на камне. И погибнет, заодно погребая под развалинами и самого зельевара.

Спросить о чем-то? Да, о чем-то незначительном, так, чтобы случайно не коснуться ни одной из болезненных для Гарри тем. Но Северус так мало знает о нем. Может быть... а почему нет?

— Гарри, ты слышишь меня? Гарри! Мне как-то попалась на глаза твоя колдография — на ней ты гладил гиппогрифа. Когда это было? Наверное, курсе на третьем? Расскажи.

Северус не видел его лица, только слышал, как тот судорожно вздыхает, пытаясь справиться с голосом. Конечно, попытка оживить школьные воспоминания сейчас выглядела нелепой, но усилия, которые Гарри затратит, отвечая на заданный наобум вопрос, помогут ему не концентрироваться на страхе, завладевшем телом и разумом. Он пробовал говорить, но пока что ничего невозможно было разобрать — лишь нечленораздельные звуки, как будто у парня во рту песок или мелкая галька.

— Н... н... на... — и пауза, волна озноба сотрясла плечи, — т... т... третьем. Ха... Ха... Хаг...

— Хагрид? — Северус все же не удержался и подсказал ему имя, хотя сейчас не стоило облегчать Гарри его нехитрую задачу — он должен справиться сам.

Судя по движению головы, прижатой к подушке, мальчик попытался кивнуть. И вновь ни слова, только дышит рывками.

— Хагрид показывал вам на уроке гиппогрифа?

Да, у лесничего хватило бы ума продемонстрировать на занятиях и взрослого дракона или изучить повадки мантикоры, так сказать, на практике. Поэтому в качестве школьного пособия все же следовало отдать предпочтение гиппогрифу.

— И что же вы должны были с ним делать?

— П... п... пок... поклониться, — наконец выдавил из себя Поттер, сжимаясь от боли, словно огонь лизал его изнутри. — Он... лю... лю... любит, к... к... когда в... в... в... вежливо.

— И ты... — вновь подсказал Северус, ободряя Героя.

— П... п... пог... погладил его. У н... н... него п... п... перья...

— Мягкие?

— Н... н... не очень.

Северус чуть приподнялся на локте, чтобы посмотреть в лицо Гарри. Отрешенное, как будто взгляд его сейчас устремлен куда-то далеко в прошлое, туда, где тринадцатилетний студент Хогвартса впервые прикоснулся к невероятному волшебному созданию. Что ж, и это хорошо — попытка рассказать о встрече с гиппогрифом сейчас полностью поглощала юношу: Северус чувствовал, как вращение искрящейся воронки под его ладонью замедлялось и магическое ядро вновь обретало привычную форму.

— Хаг... Хагрид сказал... К... Клю... Клювокрыл покатает меня и...

Паузы между словами сокращались, мальчик стал меньше заикаться. И дыхание постепенно выравнивалось. Но каждое усилие давалось ему с неимоверным трудом — лоб был покрыт испариной. Северус, не удержавшись, отвел назад взмокшие от пота волосы, но Гарри сейчас спокойно реагировал на его прикосновения.

— Я... за... забрался ему на спину... я...

— Тебе не было страшно?

— К... ког... когда сидишь на спине, н... не видно к... клюва.

О, Герой, похоже, пытается шутить, значит, им совместными усилиями все же удастся справиться. И зелье... да, зелье уже должно начать действовать. Еще несколько минут.

— И что? Ты и правда катался на нем?

— Да.

Гарри заметно расслабился: еще недавно он пытался сжаться в комок, а теперь уже осторожно вытянул ноги, отнял наконец руки от живота, больше не мешая Северусу контролировать разгулявшуюся магию. Зельевар легко надавил ему на плечо, заставляя лечь на спину. Теперь глаза Героя казались затуманенными, будто он не вполне понимал, где находится.

— И ты не побоялся летать на гиппогрифе?

— Я?

Тогда... да, тогда давно, в сентябре... был такой ясный день. Страшно? Ну да, конечно, но если бы он отказался, все стали бы над ним смеяться, особенно Драко Малфой. И Хагриду бы не понравилось, что он струсил, это точно. А у него даже руки тряслись, когда он хватался за те проклятые перья, и они скользили под его влажными ладонями. Разве у него получится удержаться? Он уперся коленками в теплые бока зверя, а тот уже расправлял огромные крылья. Да он же взлетит сейчас, сбросит на землю свою ношу! На глазах у всех. Да ни за что! И Гарри что есть сил цеплялся за серое оперение. И вот уже они неслись вверх, навстречу прорезавшим листву солнечным бликам, вверх и вперед, оставляя позади верхушки деревьев, к острым шпилям виднеющегося в отдалении замка.

Страшно? Потом уже нет, потому что воздух словно подхватил Гарри, как будто ветер, бивший в лицо, не давал упасть, звал за собой. И можно было рискнуть приподнять голову, распрямиться, взглянуть вниз — фигурки людей виделись крохотными, а огромный стадион для квиддича походил на картонную коробку. И флажки, развевающиеся над трибунами, превратились просто в яркие пятнышки.

И теперь Гарри говорил, говорил, не останавливаясь, и ему было не важно, слушают его или нет. Просто рассказать, как ты, прорезая облака, летишь к самому солнцу, как оно становится все ближе, а потом вдруг гигантская птица ухает вниз, но ты уже не боишься — тебе кажется, что ты ловишь все звуки и запахи, ставшие почему-то такими отчетливыми. И видишь, как в озерной глади отражаются мощные лапы, как гиппогриф склоняет шею, как...

— Мы весь замок облетели, не знаю, заметил ли нас кто-нибудь, наверное, нет, а то бы Хагриду влетело, конечно. Мне хотелось, чтобы мы никогда не приземлялись. Там же совсем рядом были горы, так красиво... Я потом привык, даже перестал цепляться за Клювокрыла, понял, что он меня не уронит. Мы летели низко-низко, я думал, он вот-вот приземлится, а он... он опять взмыл вверх, я чуть с него не слетел, а он понесся прямо к большому облаку — мы быстро его проскочили, оно было влажное внутри, знаете, такие мокрые серые хлопья, как вата. Я думал... ну, день был солнечный... думал, что когда мы выйдем из тучи, я увижу просто голубое небо, а оно... Вы скажете, я сочиняю, да?

— Нет, не скажу, — мягко произнес Северус. Глаза юноши все еще не казались ему осмысленными, хотя сейчас тот явно понимал, к кому он обращается.

— Я никому не говорил об этом, мне бы не поверили. Там... небо было как будто оранжевое, а на нем темно-серые и темные полосы. А еще... туча, почти черная, на башню похожа. И Клювокрыл ринулся прямо туда, а она вся сверкала какими-то всполохами, я только успел сообразить, что это молнии, что мы с ним сейчас убьемся, но как его остановить — я не знал. Мы как будто в воду нырнули — я тут же стал совсем мокрым, но... И я почему-то не боялся, наоборот, весело было: вокруг все сверкало, а я даже руки раскинул, орал что-то... не помню уже. Как будто все можешь. Мне показалось... ну, просто привиделось, наверное... такого же быть не могло?

Он вглядывался в лицо Северуса, словно ища у него поддержки.

— Чего не могло быть?

— Понимаете... мне показалось, что нет никакого Клювокрыла, что я лечу сам по себе, что у меня на самом деле не руки, а такие же крылья — я даже перья видел. Будто это я был гиппогрифом. А когда мы вышли из тучи, все стало по-прежнему: мы спустились вниз, там никакой грозы не было, и одежда почему-то высохла, так что я решил, что мне все это... ну, пригрезилось, что ли. И жалко было возвращаться. Все хлопали, кричали, даже...

Северус смотрел на мальчишку, который, казалось, так и будет рассказывать о своем полете, и поток слов никогда не иссякнет. Но он внезапно умолк, так и не договорив: глаза закрылись, а рука, которую он до этого прижимал к груди, безвольно упала на покрывало. В первый момент Северус подумал, что у Гарри обморок, но нет, он просто заснул — дыхание стало ровным и размеренным, черты лица разгладились. Получилось. Все позади...

Глава опубликована: 07.11.2015