Какие исторические сведения сохранились о Князе Игоре Новгород-Северском?

Конспект фрагмента из Киевской летописи о походе Князя Игоря на половцев.

 

Был сдан до карантина.

 

 

Какие воинские фразеологические обороты использованы?

Прежде всего «Слово» как поэтическое произведение обладает способностью выразить в каждом фразеологичес­ком обороте предельную глубину, емкость и точность ху­дожественной мысли. Автор, например, пишет о гибели войска Изяслава Васильковича: «...дружину твоя, княже, птицы крылами приоде, а звери кровь полизаше». В со­знании читателя того времени возникала картина, подобная той, которую много веков позднее создал В. М. Вас­нецов, где показано, как птицы, садясь на погибших во­инов, прикрывают их своими крыльями. А сколько ем­ких фразеологических оборотов в «Слове»! «Черная зем­ля под копытами костьми была посеяна и кровью поли­та»; «Ничить трава жалощами, а древо с тугою к земле приклонилось». Каждая языковая деталь значима в «Сло­ве». Даже «нейтральные» слова, скажем притяжательные местоимения, в контексте приобретают емкий художес­твенный смысл. О княжеских распрях, приносивших много бед Русской земле, так говорится:

 

Рекоста бо брат брату:

«Се мое, а то мое же».

И начаша князи про малое

«Се великое» млъвити,

а сами на себя крамолу ковати.

 

В языке «Слова» современная фразеология иногда со­провождается фразеологией архаической, отражающей глубокие исторические реалии, которые обычно усколь­зают от восприятия современного читателя, но были ясны слушателям и читателям XII века.

Так, например, для изображения некоторых бытовых явлений, идущих из глубин веков, привлекается фразео­логия без установки на поэтическую образность, не как метафорические фразы, а как реалии княжеского быта и народной поэзии. Такие реалии встречаются в характе­ристике курян:

«А мои ти куряни сведоми къмети: подъ трубами повити, подъ шеломы взлелеяни, конецъ копия въскормле­ни».

 

В этой фразе зафиксирован не современный автору быт дружинников, и не следует видеть в ней просто метафо­рическую образность, а, по словам известного историка русского языка Б. Л. Ларина, здесь дано «языковое вос­произведение древних обрядов посвящения и воспитания воинов»

Видна реалия дружинно-княжеского быта, например в образно-метафорической фразе: «Хощу бо, рече, копие приломити конецъ поля Половецкаго». Здесь передано своеобразное обрядовое заклинание: сломленное над го­ловой князя копье символизировало победу.

Основные же тропы опираются на народную поэзию и на современную автору литературу различных жанров. Эти тропы преобладают в «Слове». Много в нем и типич­но книжных оборотов: «Изостри сердце мужеством сво­им»; «Говор галич убуди»; «Земля тутнет, рекы мутно текуть, пороси поля прикрывают, стязи глаголют» и мно­гие другие.

 

Кто такой Боян?

Боя́н — древнерусский певец и сказитель, «песнотворец», персонаж «Слова о полку Игореве».

 

Имя Боян является очень распространенным и у южнославянских народов, особенно у сербов, болгар, македонцев, черногорцев. Кроме имени Боян, на территориях с преимущественно болгарским населением с X века засвидетельствованы имена, этимологически схожие — Боимир (Х век), Бояна (XVI век), Бойо (XV век) и др[2]. Также стоит упомянуть легендарного основателя Аварского каганата Баяна I и древнеболгарского князя Батбаяна.

По древнерусским памятникам (запись о купчей на «Бояню землю»[3] в Софийском соборе[4][5]) и берестяным грамотам из Новгорода и Старой Руссы XI—XII веков известен ряд людей по имени Боян, что доказывает реальность этого имени и в различных регионах Руси. Известна также улица Бояна (в древности — Буяна или Бояна[6]) в Великом Новгороде, существующая и поныне, названная, видимо, в честь новгородца, жившего в этом месте. Делались попытки отождествить певца из «Слова» с тем или иным из этих Боянов, но такие гипотезы, разумеется, ненадёжны.

 

Имя Бояна упоминается в «Слове о полку Игореве» семь раз. Согласно наиболее распространённой в современной науке точке зрения, Боян — историческое лицо, придворный певец ряда русских князей XI века. Автор «Слова» называет трёх князей, которых воспевал Боян: братья-соперники Мстислав Владимирович Храбрый (умер в 1036 году) и Ярослав Мудрый (умер в 1054 году), а также внук второго из них Роман Святославич (умер в 1079 году), — и одного князя, которого Боян порицал: это Всеслав Полоцкий (правил в 1044—1101 годах, в 1068 году кратковременно княжил в Киеве). Судя по тому, что двое из положительных героев Бояна правили в Черниговском и зависимом от него Тмутараканском княжестве (а после смерти Мстислава всей Русью, включая Чернигов и Тмутаракань, владел и третий из них, Ярослав Мудрый), выдвигалась гипотеза о том, что и сам Боян был связан с этими местами. Хронология показывает, что Боян был активен как певец на протяжении не менее 40 лет.

 

По характеру творчества Боян, скорее всего, напоминал скандинавских скальдов, сочиняя в честь конкретных князей ритмизованные песни-хвалы или песни-хулы. Автор «Слова» цитирует хулительную припевку Бояна о Всеславе Полоцком: «Ни хытру, ни горазду, ни пытьцю горазду суда Божіа не минути». Боян был и автором, и исполнителем своих песен, аккомпанируя себе на струнном инструменте вроде гусель.

В XIX веке существовала точка зрения, согласно которой Боян — обобщённое имя певца (якобы от глагола баять). Эту ошибку разделял и А. С. Пушкин. Выдвигались также гипотезы о его болгарском происхождении. В конце XIX в. было показано реальное существование такого имени на Руси.

 

Для автора «Слова» Боян — его великий предшественник, вещун, способный (как и Всеслав) к оборотничеству (он растекается мыслию — возможно, «мысию», белкой — по древу, волком по земли и орлом под облаками), его пальцы сравниваются с 10 соколами, а струны — с 10 лебедями, самого Бояна Автор несколько раз сравнивает с соловьём. Автор называет Бояна внуком Велеса, из чего некоторые исследователи делают выводы о поэтических функциях этого божества. Вместе с тем Автор «отмежёвывается» от него: в начале «Слова» он объявляет: «Начати же ся тъй пѣсни по былинамь сего времени, а не по замышленію Бояню»; возможно, как противопоставление Бояну можно трактовать два альтернативных варианта песни дружине Игоря. В конце произведения Боян упоминается, возможно, рядом с Ходыной (есть и альтернативные интерпретации этого места); некоторые видят в Ходыне другого певца — современника Бояна, с которым тот пел песни, по обычаю скальдов, вместе. Здесь Автор вновь цитирует Бояна: «Тяжко ти головы кромѣ плечю, зло ти тѣлу кромѣ головы» (символическое изображение «сиротства» земли без князя).

 

Какие исторические сведения сохранились о Князе Игоре Новгород-Северском?

 

И́горь Святосла́вич (2 апреля 1151 — весна 1201[К 1]) — князь Новгород-Северский (1180—1198), князь Черниговский (1198—1201). Из рода Ольговичей, сын Святослава Ольговича. Назван Игорем—Георгием своим отцом в честь родного дяди — святого благоверного великого князя Игоря Черниговского и Киевского (†1147)[3]. Главный герой «Слова о полку Игореве».

 

Происхождение

Князь Святослав Ольгович был женат дважды. Первый раз он женился в 1108 году на дочери половецкого хана Аепы Гиргеневича[4]. В крещении она, возможно, получила имя Анны[К 2]. Второй раз Святослав Ольгович женился в 1136 году в Новгороде, причём его брак вызвал скандал. Новгородский архиепископ Нифонт отказался его венчать, брак заключал другой священник. В. Н. Татищев со ссылкой на не сохранившуюся «Ростовскую летопись» указал, что женой Святослава была дочь новгородского посадника Петрилы[6], а причиной конфликта с архиепископом был тот факт, что первый муж невесты недавно погиб[7]. Однако «Ростовская летопись» вероятнее всего источник XVI—XVII веков, когда пробелы в летописях нередко дописывались на основании домыслов и легенд, поэтому есть основания не доверять этому источнику. Другое объяснение конфликта — к моменту второго брака Святослава его первая жена могла быть ещё жива[5].

Ряд историков и публицистов предполагал, что матерью Игоря была половчанка. Однако, судя по дате брака к моменту рождения Игоря ей было около 50 лет, а в те времена женщина такого возраста вряд ли могла стать матерью. Кроме того, никаких известий о том, что Святослав после второго брака вернулся к первой жене нет. Таким образом, матерью Игоря, вероятнее всего, была вторая жена Святослава Ольговича, которую, возможно, звали Екатерина. Вероятно, она происходила из новгородского боярского рода[5].

 

Биография

В 1169 Игорь Святославич участвовал в походе одиннадцати русских князей под знаменами Андрея Боголюбского против Мстислава Изяславича, великого князя Киевского.

В 1171 году ходил с северскими дружинами за реку Ворсклу и одержал знаменитую победу над половецкими ханами Кобяком и Кончаком, освободив пленных и отняв добычу.

После смерти Романа Ростиславича Смоленского в 1180 году во время северного похода Святослава Всеволодовича Игорь вместе с Ярославом Всеволодовичем охранял Чернигов, затем они с половцами участвовали в походе против Давыда Ростиславича Смоленского под Друцк, а после возвращения их войск на юг Рюрику Ростиславичу удалось нанести поражение половцам Кобяка и Кончака и Игорю, в результате чего в Киеве и Киевской земле утвердился т. н. «дуумвират» Святослава и Рюрика.

Перед битвой на Орели Игорь с Владимиром Глебовичем Переяславским были посланы Святославом и Рюриком против половцев. Игорь отказал Владимиру в праве ездить напереде (передовым отрядам обычно доставалась большая добыча), Владимир развернул полки и ограбил Новгород-Северское княжество, но Игорь продолжил поход и разбил половцев на реке Хирии. После битвы на Орели (в которой чернигово-северские князья не участвовали) Игорь вместе с другими северскими князьями провёл удачный поход на половецкие кочевья по реке Мерлу.

 

Поход против половцев в 1185 году

Весной 1185 года Святослав Всеволодович уехал в свои северо-восточные владения собирать воинов, чтобы идти к Дону на половцев на всё лето, а Игорь вместе с его братом Всеволодом, князем Курским и Трубчевским, и племянником Святославом Ольговичем, князем Рыльским, предприняли новый поход. Вместе с дружиной ковуев (зависимое от черниговских князей кочевое население левого берега Днепра, родственное правобережным чёрным клобукам, зависимым от киевских князей) они двинулись к берегам Донца.

На берегах Каялы русское войско столкнулось с основными силами половцев. Источники указывают на участие в столкновении почти всех известных половецких племенных групп юго-восточной Европы. После 3-дневного сражения Игорь был взят в плен, как и остальные князья. Многие воины погибли.

Из плена Игорь бежал, оставив там своего сына Владимира, который вернулся позже, женившись на дочери Кончака.

Этот поход Игоря Святославича на половцев послужил канвой для знаменитого «Слова о полку Игореве».

 

Последующие годы

Спасо-Преображенский собор в Чернигове, в котором похоронен Игорь Святославич.

В 1191 году Игорь с братом Всеволодом провёл удачный поход на половцев и выступил во второй поход после получения подкрепления от Святослава Киевского и Ярослава Черниговского во главе с пятью княжичами, дошёл до Оскола, но половцы смогли своевременно приготовиться к битве, и Игорь отвёл войска на Русь.

В 1198 Игорь, после смерти черниговского князя Ярослава Всеволодовича, занял черниговский престол.

По мнению А. П. Пятнова, точная дата смерти князя Игоря Святославича (29 декабря) является плодом недоразумения и неудачной компиляции В. Н. Татищевым сведений Радзивиловской летописи. Указание 1202 года, как года его смерти связано с игнорированием использования летописцем ультрамартовского стиля. Наиболее реальной датой смерти князя следует считать первую половину 1201 года[1][2]. Похоронен, как и его дядя — святой Игорь, в Спасо-Преображенском соборе города Чернигова.

 

Брак и дети

Жена: с ок. 1169[8] Ефросинья Ярославна, дочь галицкого князя Ярослава Владимировича Осмомысла от брака с суздальской княжной Ольгой Юрьевной.

 Дети:

Владимир Игоревич (8 октября 1170 — после 1211), князь Путивльский в 1185—1198 и 1208—1210 годах, князь Новгород-Северский в 1198—1206 годах, князь Галицкий в 1206—1208 и 1210—1211 годах

Олег Игоревич (1175—1205)

Святослав Игоревич (1176 — уб. сентябрь 1211), князь Владимиро-Волынский в 1205—1206, князь Перемышльский в 1209 и 1210—1211 годах

Роман Игоревич (уб. сентябрь 1211), князь Звенигородский в 1206—1208 и 1210—1211 годах, князь Галицкий в 1208—1210 годах

Ростислав Игоревич (?) (уб. сентябрь 1211), князь Теребовльский в 1210—1211 годах

дочь; муж: с 1190 года Давыд Ольгович, княжич Стародубский

 

Имя жены Игоря в летописях не упоминается. В «Родословнике» императрицы Екатерины II[9] жена Игоря названа Ефросинья. По версии А. В. Соловьёва имя Ефросинья восходит к «Любецкому синодику»[10][11]. Р. В. Зотов, исследователь «Любецкого синодика», считал, что имя жены Игоря было Ефросинья, хотя и сомневался в идентификации упоминающегося там князя Феодосия с Игорем Святославичем. Христианским именем Игоря было Георгий, а Феодосий, вероятно, было христианским именем князя Всеволода Святославича, младшего брата Игоря[11].

О. В. Творогов предположил, что Ярославне по ошибке приписали иноческое имя её матери, Ольги Юрьевны[13]. Но имя Ефросинья закрепилось в литературе за княгиней[14].

В некоторых источниках Ефросинья указывается второй женой Игоря, дату брака относят к 1184 году. Впервые эта дата появилась в «Родословнике» императрицы Екатерины II. По мнению современных исследователей, эта дата брака возникла в результате неточного прочтения «Истории Российской» В. Н. Татищева. Историк А. В. Соловьёв доказал, что матерью всех детей Игоря была Ярославна. Поскольку старший сын Игоря и Ярославны, Владимир, родился в 1171 году, брак не мог быть заключён в 1184 году.