Цели, победы и образы власти

Менеджеры, которые эксплуатируют своих подчиненных и мошенники, которые обманывают пенсионеров, действуют по одному принципу — они не могут увидеть других как настоящих людей. В их глазах другие существуют только как объекты, которые можно использовать. Они живут своей хитростью и способностью перехитрить или другим образом обмануть других. То, что они врут или обманывают, неважно для их цели: победы, или для образа превосходства, который основывается на их способности обмануть другого человека.

Связь между невероятной потребностью в победе, отрицанием чувств и ролью образа, более всего очевидна на войне, когда победа или поражение это вопрос жизни и смерти. Нет места чувствам. Солдаты функционируют больше всего в терминах образа, но при этом они сохраняют свою гуманность чувствованием партнера или команды, с которой у них есть личный контакт. Без этих чувств они рискуют стать машинами для убийства или сойти с ума. Солдат это не нарцисс, но война заставляет его действовать так.

К сожалению, война не ограничена армиями, которые воюют друг с другом. В больших городах есть войны банд, в которых члены банды функционируют как солдаты, отрицающие чувства и человеческие ценности. У нас также есть бизнес-войны, политические войны, семейные войны, которые тоже продвигают нарциссическое поведение и поощряют поведение, которое ранит и разрушительно к другим людям. Враг не изображается как реальные, живые люди. Солдат учат видеть врага как образ. “Японец”, “Нацист”, или еще кто-то, и поэтому это их долг — уничтожить. Однако для этого и сами солдаты тоже должны стать образом. Они — солдаты, роль которых подчиняться приказам, биться, но не задавать вопросов. Действовать, но не чувствовать. Они не должны позволять себе чувствовать их страх, их боль или грусть. Вхождение в контакт с этими чувствами подорвет образ солдата и сделает невозможным эффективную работу на поле боя. И они не могут отрицать этот образ, поскольку это приведет к конфликту с лидерами, что может поставить под угрозу их выживание.

Поскольку человек идентифицируется с образом, можно рассматривать другого как образ, который в большинстве случаев представляет собой какой-то отрицаемый аспект Я. Нарциссизм разделяет реальность индивида на приемлемые и отрицаемые аспекты, из которых отрицаемые проецируются на других. Атака на этих других частично происходит из желания разрушить этот отрицаемый аспект, например, человек, который думает о себе как о превосходящем и умном, может видеть своих жертв глупыми и недалекими. Похожим образом солдат, образ которого — борца за правое дело, правосудие и за честь, может зачастую видеть врага как жестокого и бесчестного. Если образ нарцисса — в твердости и силе, он может проецировать на других образ слабости и ранимости, который он может пытаться уничтожить. Объясняет ли этот принцип акты насилия в мирное время? Случаи, который можно отметить — это действия банд мальчишек, которые поджигают бомжей, спящих на скамейках в парках. Это настолько бесчеловечный поступок, что большинство людей будут шокированы. Где были их чувства? Очевидно, у мальчиков не было их к старому человеку. Они не видели его как настоящего человека, а только как образ возраста, который они находили отталкивающим, и поэтому уничтожили. Но уже не так как солдаты, у которых не было человеческого контакта с врагами, которых они убивали — эти мальчики были в присутствии живого человека. Убивая его настолько по собственной прихоти, они отрицали его человечность, а в процессе — отрицали и собственную. Скорее всего, они потеряли свою человечность до того, как они совершили преступление. Вероятнее всего, ужас и безумие собственных жизней заставили их отрицать свои чувства.

Существует прямая линия, непрерывная связь насилия с беспомощными людьми, и изнасилования беспомощных женщин с соблазнением и эксплуатированием. Что у насильника и соблазнителя есть в общем? Это бесчувственность к своему партнеру, чрезмерная озабоченность своим Эго. Недостаток сексуального чувствования на уровне тела. Сексуальное чувство, в противовес генитальному возбуждению, переживается как любовь, нежность и желание быть ближе к другому человеку. Отрицание этого чувства из-за его связи с нуждой, слабостью и ранимостью ведет к перевозбуждению гениталий, что приводит к акту насилия или изнасилования. Генитальный заряд чрезмерен потому что индивид не в силах контейнировать, удерживать это чувство. Будучи не в силах подойти к женщине в спокойном состоянии, насильника выбрасывает в насильственный акт, который также выражает его интенсивную враждебность к женщинам. Испытывая враждебность, насильник возбуждается только от образов агрессивности, доминирования над женщиной. Таким же образом, соблазнитель зависит от образа для возбуждения. Образа или картинки доминирующего, контролирующего любовника, перед которым невозможно устоять. Оба типа представляют собой нарциссическое поведение, потому что они не видят своих жертв как людей со своими собственными правами, а только как объекты. И насилие, и соблазнение это порнографические сцены в том плане, что сексуальное желание в них зависит от отрицания человечности другого, личности другого, от способности увидеть его только как сексуальный объект. Немного менее психопатичным и склонным к насилию, чем насильник, но в равной степени бесчувственным, был один режиссер, который требовал от молодых и подающих надежды актрис раздеваться и участвовать в сексуальных актах с ним для получения ролей. Требование секса напрямую не указывалось, но режиссер делал некоторые намеки, и женщины хорошо знали, что отказ с их стороны приведет к отказу в роли. Результатом было изнасилование. В том смысле, что их целостность была нарушена, а человеческое достоинство отрицалась. Женщины не были людьми для режиссера, но только именами и “тёлками”. Впоследствии он хвалился числом актрис (некоторые из них вполне известные), которыми он обладал. Но его сексуальная активность тем не менее была лишена чувства или удовольствия — она была только для поддержания образа. Двигаясь по шкале к меньшим степеням нарциссизма мы находим мужчину-менеджера, который соблазняет секретаршу. Я не утверждаю, что любые отношения между работником и начальником покрыты нарциссизмом. Это вопрос чувства любви между участниками. Для мужчины — менеджера-соблазнителя сексуальное желание зачастую сильное, потому что он чувствует, что он в превосходящей позиции социально, что снижает его страх женщин и позволяет ему чувствовать себя возбужденным на генитальном уровне. Однако без чувства любви или симпатии к партнеру и без уважения к его/ее чувствам как к человеческому существу сексуальный акт это по большой части выражение нарциссизма и он может быть приравнен к эксплуатации. Человек может быть генитально возбужден без какого-то сексуального чувства, например, мужчина может иметь эрекцию без всякого желания быть близким и интимным с женщиной, т.е. без чувства любви. Желание просто в его голове, так же как возбуждение находится на головке его пениса. Секс для этого мужчины служит двум целям: разрядить возбуждение в пенисе, которое может быть болезненным, и поддержать слабое и раздутое Эго завоеванием и унижением женщины. Конечно, разрядка сексуального возбуждения это приятное чувство, но удовольствие при этом строго локально — ограничено гениталиями. Локализованное чувство может быть более точно названо ощущением. Сексуальное чувство, по контрасту с генитальным возбуждением — это тотальное телесное ощущение возбуждения, тепла и таяния при близком контакте или при непосредственном контакте с другим человеком. Когда все тело откликается сексуально, оргазм соединяется с чувствами радости и экстаза.

Связь с ложью

В мире образов мы неизбежно встречаемся с вопросом их адекватности. Сам по себе образ не имеет смысла. Образ превосходства у нарцисса имеет столько же смысла, сколько и образ целостного и честного человека. Образ, по определению, это репрезентация чего-то, представление, поэтому нельзя рассматривать образ отдельно от той реальности, которую он пытается представить. Иногда эту связь установить легко, например, обстоятельства рождения человека, семья, бэкграунд — это факты и их искажение является ложью. Но для актера лгать — это естественный процесс, потому что в эмоциональном плане реальность уже давно отрицается, и этот актер не хочет принять свое обычное рождение или окружение, в котором он рос, потому что это противоречит его чувству неполноценности или ранимости. Он должен быть кем-то другим, кем-то особенным, лучше других — этот образ несложно развивается до идеи о знатном или благородном происхождении.

Тенденция лгать без каких-то оговорок типична для нарциссов. На одном конце у нас психопатическая личность, которая как будто не различает правильное и неправильное на уровне чувств. Это человек без самосознания, в психоаналитических понятиях — тот, кому недостает суперэго, или чувства вины. Хотя большинство нарциссов находятся далеко от этого полюса, они делят с психопатическими личностями как отрицание чувств, так и использование образа, противоречащего реальности. В этом плане они все потеряли способность отличать правду от лжи. Вернемся к нашему примеру с актером-самозванцем. Он считает себя особенным, привилегированным, хотя и знает на уровне головы, что в его рождении не было ничего особенного. Когда он играет свою роль, он видит себя как рожденного в знати, и его игра убедительна, потому что он сам в это искренне поверил. Игра становится его единственной реальностью. Он больше не ощущает, что искажает или отрицает правду. По сути, он игнорирует реальность своего бытия, но отрицание уже не является целенаправленным или сознательным. Актер так слился с ролью, с его позой, что она стала нормальной для него. Самозванец, который верит что он из знати человек — это психопат, для которого субьективная реальность заменила объективную (реальность его рождения). Нарциссический характер находится в большем контакте с реальностью, но он все равно под влиянием образа. Беатрис была таким человеком.

Когда она стояла перед группой на биоэнергетическом воркшопе в Европе, она держалась так, будто превосходила других, в позе, которую можно назвать императорской. Я не был удивлен, когда она сказала, что всегда представляла себя принцессой, и в один момент думал, что нужно будет иметь дело с психопатической личностью. Потом она сказала, что выросла в замке. Была ли она реальной принцессой? И объяснила: мой отец был инженером, который много зарабатывал до того, как она родилась, и купил реальный замок, в котором она была единственным ребенком. Ее проблемой был недостаток чувств, в особенности сексуального чувства. Ее живот был напряжен, таз держался жестко, позволяя мало спонтанного движения. Ее чувства были ограничены верхней частью тела, и даже здесь они ригидно контролировались. Беатрис описывала повторяющийся сон, в котором она была принцессой, которая лежит в стеклянном гробу. Она поняла, что стеклянный гроб был замком и что ее заставили считать себя принцессой, что она была усыплена и заточена в тюрьму. Как спящая красавица, она ждала спасителя, который освободит ее и вернет к жизни. Гроб также был и ригидностью ее тела, в котором были заточены чувства. Беатрис надо было поплакать, чтобы выпустить грусть, заточенную в ее напряженном животе. После возвращения ей глубокого дыхания, так чтобы респираторная волна включала в себя таз, ее грусть и ее сексуальность затем могли быть прожиты и выражены.