Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...
Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...
Топ:
Особенности труда и отдыха в условиях низких температур: К работам при низких температурах на открытом воздухе и в не отапливаемых помещениях допускаются лица не моложе 18 лет, прошедшие...
История развития методов оптимизации: теорема Куна-Таккера, метод Лагранжа, роль выпуклости в оптимизации...
Характеристика АТП и сварочно-жестяницкого участка: Транспорт в настоящее время является одной из важнейших отраслей народного...
Интересное:
Аура как энергетическое поле: многослойную ауру человека можно представить себе подобным...
Распространение рака на другие отдаленные от желудка органы: Характерных симптомов рака желудка не существует. Выраженные симптомы появляются, когда опухоль...
Что нужно делать при лейкемии: Прежде всего, необходимо выяснить, не страдаете ли вы каким-либо душевным недугом...
Дисциплины:
2022-09-01 | 32 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
Долго, очень долго размышлял, приглядывался Потемкин к флагману Севастопольской эскадры и корабельного флота на Черном море. Минуло две кампании, а результатов существенных на море не предвиделось.
Нерешительность светлейшего, непонятная медлительность, а подчас и шатания только вредили делу. Он, не разбираясь в морском деле, попросту боялся рисковать. Графа Войновича он знал давненько, со времен службы его на Каспии, где он попал в переплет к местному наместнику шаха персидского, но все обошлось благополучно. Как-никак, а граф примелькался императрице, знавал многих из ее окружения, неплохо проявил себя в Архипелагской кампании, когда был зачислен на русскую службу. А кто такой Ушаков? Безвестный в прошлом капитан, из мелкопоместных, добрый служака. Правда, приобрел известность в борьбе с чумой в Херсоне. Даже неординарность действий его при Фидониси до сих пор не давали ему фору перед Войновичем.
Полгода раздумывал князь, перечитывая письмо Ушакова, в котором тот просил справедливости в споре с Войновичем. Но не зря приложил к своему письму Ушаков затейливые писульки своего начальника, в них, как в зеркале, отражались нерешительность и трусость Войновича перед неприятелем. Явно не хотел граф вступать в схватку с турками.
Наступила весна, а Потемкин все еще раздумывал, колебался. Отослав адмиралтейцам свой призыв, он по-прежнему оставлял Войновича на прежней должности, еще не определившись, кто же поведет в сражения эскадру.
Наверное, мартовское солнце, припекая, в какой-то мере воздействовало на светлейшего, и его сомнения постепенно рассеивались. Что ни говори, а члены Адмиралтейства в Херсоне — это сонмище на берегу. Викторию же на море должно вершить эскадре, и флагманом там должен быть человек со светлой головой, твердый и решительный в своих действиях, знающий наперед свой маневр, предугадывающий намерения противника...
|
В последнюю неделю марта на борт «Святого Павла» поднялся запыленный курьер из ставки Потемкина в Яссах, доложил Ушакову:
— Вам пакет от светлейшего князя, главного командующего, генерал-фельдмаршала Григорья Александровича Потемкина, — произнес он заученную фразу.
Расписавшись в реестре, Ушаков отпустил курьера, приказав накормить его и дать отдохнуть.
«Что ж, пакет адресован прямо ему, Ушакову, а не Войновичу, предзнаменование недурно».
«Предположа лично командовать флотом Черноморским, назначил я начальствовать подо мною господину контр-адмиралу и кавалеру Ушакову. — Перечитав первые строки, Федор Федорович перевел дыхание и мысленно поблагодарил Бога: «Господи, наконец-то справедливость восторжествовала». — Господин контр-адмирал и кавалер граф Воинович отряжен в командование морских сил каспийских, бригадир Баскаков отправлен к строению судов на Волге, бригадиры Голенкин и Пустошкин имеют быть начальниками эскадр при флоте, о чем Черноморскому Адмиралтейскому Правлению о том знать даю. И как в Правлении остается старшим господин бригадир Афанасьев, то и подтверждается ему особливое иметь попечение о скорейшем исполнении всех моих предписаний...»
Дальше следовали различные распоряжения князя по Адмиралтейству.
Вызвал писаря и продиктовал ему приказ по флоту о вступлении в должность. Распорядился вызвать Го-ленкина и Пустошкина, следовало поздравить их с новым назначением, все-таки, почитай, три десятка лет сослуживцы, сотоварищи, со времен Морского корпуса.
На следующий день, не успев сделать первые распоряжения по флоту, прибыл курьер из Ясс. Потемкин сообщил ордером, что «не обременяя вас правлением Адмиралтейства, поручаю вам начальство флота по военному употреблению». Здесь же сообщил, что строящиеся в Херсоне корабли «Навархия», «Вознесение» и «Святой Николай» будут подчинены князю и служить ему форзейлями, кораблями разведки. На них он назначил своих генеральс-адъютантов Сенявина и Львова командирами. Третий корабль «Вознесение» становился флагманским кораблем князя. «Наконец-то светлейший поворачивается лицом к морю», — обрадовался Ушаков. В конце ордера Потемкин сделал приписку, которая поднимала настроение флагмана флота: «Поручая наблюдать в подчиненных строгую субординацию и дисциплину военную, отдавать справедливость достоинствам и не потакать нерадивым; старайтесь о содержании команды, подавая всевозможные выгоды людям, и удаляться от жестоких побой». В пакете, доставленном из ставки Потемкина, находилось несколько ордеров, помеченных одним числом, 14 марта. Один из них предписывал Ушакову то, о чем шла речь во время пребывания его в Яссах. Тогда Ушаков предложил князю ранней весной сделать внезапный рейд к берегам Анатолии. Сейчас светлейший обязывал сделать набег, не откладывая. «...Извольте выйти в море ради поиску. Крайне полезно было бы, если б удалось вам схватить какие транспорты или истребить где спущенные корабли у азиатских берегов. Я надеюсь, что вы со всею ревностью исполните вам порученное и заблаговременно возвратитесь в Севастополь для приуготоления всего флота в кампанию».
|
Другие ордера предписывали отправиться также безотлагательно в Херсон, определиться с Адмиралтейством о всех работах и снабжении Севастопольской эскадры на кампанию, отправить на новые верфи в Николаев фрегаты для ремонта.
Ушаков распорядился вызвать на совет всех командиров. Впервые они встретились с Ушаковым, который предстал перед ними в новом качестве. Их собрал не исполняющий обязанности флагмана эскадры, а командующий Черноморским флотом.
— Отныне флот Севастопольский будет состоять из двух эскадр. Прошу любить и жаловать флагманов сих эскадр, бригадиров известных вам Голенкина Гаврилу Кузьмича и Пустошкина Павла Васильевича. Какие корабли и фрегаты по ним, определятся позже.
В отличие от Войновича, Ушаков говорил не торопясь, пытливо всматриваясь в лица своих командиров. Пять кампаний провел он с ними бок о бок. Прошлую — впервые возглавил эскадру, но временно, и в море ее не пришлось выводить. Как-то сложится дело нынче?
|
— Наш предводитель, светлейший князь Потемкин, предписал нам изготовить наипоспешно и добротно корабли и фрегаты к выходу в море. Посему прошу вас сего же дня составить подробные ведомости для потребности экипажей в людях, судов в принадлежностях, артиллерии и к ней всех припасов, канатов, якорей и прочего. Сии ведомости представить завтра поутру, ибо мне с ними надлежит отъехать в Херсон днями. Сочту нужным довести до вас предписание князя наблюдать в служителях низших, матросах окромя строгой дисциплины, как и положено, быть справедливыми с ними, заботясь об оных и воздержанными быть по части рукоприкладства.
Последняя фраза флагмана, похоже, вызвала недоумение среди большинства командиров, которые переглядывались, пожимая удивленно плечами. За всю прежнюю службу они впервые слышали, чтобы подобные воззрения исходили от начальства.
Старший член Черноморского Адмиралтейства в Херсоне, бывший корабельный мастер, а ныне бригадир Семен Афанасьев всегда благожелательно относился к Ушакову. Ознакомившись с потребностями флота в Севастополе, он, сжав губы, закрутил головой:
— Нет, батенька Федор Федорович, хоть тресни, а и половины сего в Херсоне не сыскать. Повеление от светлейшего мною получено, забирайте всю наличность, верфи покуда потерпят. Остальное просите у князя. К тому же и денег у меня в обрез, а лес вызволяйте от губернатора Жигулина.
Не откладывая, Ушаков из Херсона запросил у Потемкина о присылке в Севастополь 500 солдат, а в канцелярию князя подробно расписал, сколько недостает в Херсоне пушек, разных припасов, такелажа, а главное, нет денег на их покупку. Упомянул он и о нуждах по содержанию и лечению больных матросов. «Тож го-шпитали необходимо-надобны делать вновь, к сему также надобен лес. Ныне ж вместо гошпиталей употребляются маленькие фрегатские казармы, которые стоят внизу, возле воды, худы и весьма в рассуждении места нездоровы, казармы тож в прибавок надобны вновь, ибо служителей против прежнего весьма умножилось. Сим устроением можно немалое число людей сберечь». Как и прежде, печется Ушаков о матросах. Хотя и поднялся ступеньками выше по службе.
|
В Севастополе Ушакова ожидал доклад бригадира Голенкина.
— Ваше превосходительство... Ушаков отмахнулся.
— Как и прежде, Гаврила Кузьмич, с глазу на глаз величай меня по имени-отчеству.
— Федор Федорович, из Балаклавы вчерашний день прислали гонца, поодаль объявилась эскадра турок.
— Того быть не может. Будучи в Херсоне, слыхал самолично от греков, прибывших из Цареграда, эскадра турецкая в Буюк-Дере на рейде в великом расстройстве. Недостача у них на судах матросов, да и те, которые есть, многия болезны. Почитаю, пикеты армейские напутали. Быть может, транспорта какие или шебеки дознают наши намерения. Одначе ты распорядись командующим всем быть настороже, привесть суда в наибольшую готовность. На ночь выставь на внешнем рейде дозор в два баркаса, чуть что, давать ружейный сигнал.
Спустя два дня в Севастополь пришло одномачтовое греческое судно. Его шкипера Яни Петро допрашивал Ушаков.
— С острова Халки мы, что в Мраморном море. Загрузились в Константинополе фруктами: лимонами, апельсинами, изюмом, каштанами, финиками; мылом турецким и разными табаками, краской хна. Намеревались в Тавриду плыть, но слух распустили, что торговать будем в Анатолии. Турки всех подряд ныне хватают и в армию насильно берут и в моряки. Нехватка у них великая в людях. С нами посадили турка для сопровождения. Но как миновали пролив, мы его на берег высадили. Два дня ждали ветра попутного.
— Что слышал в Константинополе про войну с нами? — спросил Ушаков.
— Всюду говорят о войне, а о мире ничего не слышно. Сказывали, будто султан сам хотел вести армию против русских, но его отговорил великий визирь.
— Флот ихний видел? Какие корабли и сколько?
— Флот будто весь килеван, исправен и вооружен. Линейные корабли числом более десятка в бухте, в Терсане. Напротив Буюк-Дере на якорях штук десять кораблей меньших, дубель-шлюпок и кирлангичей с дюжину наберется. При нас в проливы ни одно судно военное не выходило через пролив в море. Но слыхали, собираются с войском к Анапе.
Ушаков облегченно откинулся на спинку кресла. «Слава Богу, эскадра капудан-паши до сих в Золотом Роге».
— Добро. Отведи свое судно на рейд. Выдержи карантин, запрошу тебе разрешение на торговлю.
Шкипер, пятясь задом к двери, кланяясь, удалился.
О всем слышанном от шкипера и других греков из команды судна Ушаков подробно сообщил Потемкину.
Солнце над Севастополем день ото дня удлиняло свой путь. Его красно-медные блики все дольше задерживались в вечернюю пору у выхода из Севастопольской гавани. Почти каждый вечер на флагманский корабль «Александр Невский» шлюпки доставляли рапортички командиров о проделанных за день работах и готовности к выходу в море. И каждый день Ушаков досадовал. Экипажи старались отменно, но не хватало предметов корабельного имущества, канатов, тросов разных размеров, кабельтовых и перлиней. Ушаков слал письма в канцелярию Потемкина, в Херсон, Афанасьеву. Все упиралось в нехватку денег. Некоторые работы требовали мастеровых, флагман просил Потемкина направить Афанасьева с людьми.
|
Близилось время начинать поиск у южных берегов моря. Ушаков доложил князю о выработке новых сигналов для взаимной связи и оповещения как днем, так и ночью. Перечень сигналов сообщил секретной почтой генерал-майору де Рибасу, командующему гребной флотилией в Лимане и всем армейским начальникам по всему побережью от Очакова до Таганрога. Прежде на флоте такой стройной системы оповещения не существовало.
В середине мая Ушаков, накануне набеговой операции к берегам Анатолии, собрал командиров.
— Днями отправляюсь с эскадрой к берегам турецким. Флаг держать буду на «Александре Невском». Со мной следуют под вымпелами «Апостол Андрей» и «ГеоргийПобедоносец», фрегаты «Святой Иероним», «Амвросий Медиоланский», «Иоанн Воинственник»,
«Нестор Преподобный», а также судно репетичное и одиннадцать судов крейсерских. О всем соответствующие командующие ордерами извещены.
Ушаков подошел к развешанной на переборке карте:
— Первый набег на Синоп, другой на Самсун. Спускаться строем по моим сигналам. За меня остается в Севастополе бригадир Голенкин.
Отпустив командиров, Ушаков задержал Голенкина:
— Мы отойдем, выводи на внешний рейд эскадру кораблей, кои в полной готовности. Всякое может случиться. Ежели турецкая эскадра объявится, дам тебе знать, поспешай на подмогу. Быть может, капудан-паша замыслит сюда наведаться, встречай достойно.
15 мая эскадра для набега стояла в готовности на внешнем рейде. Сильный встречный ветер и шторм задержали поход. На следующий день ветер поутих, море понемногу успокаивалось. Флагман поднял сигнал: «С якорей сниматься. Построиться в две кильватерные колонны. На румбе держать зюйд».
На пути к Синопу, по сигналу флагмана, каждый День на всех судах проводились ружейные и пушечные Учения. Флаг-офицер Данилов скрупулезно, как положено, от имени флагмана, делал записи в «Журнале веденного при флагманских делах».
«20 числа с полудня. Были переменный ветер, ма-ловетрие разное и штиль; в 6 часов открылся во мрачности Анадольский берег... В 10 часов разделил я на три партии корсарские суда, послал их вперед к тому берегу для поисков неприятеля... Того же месяца 21 числа. С полуночи. Продолжались переменные ветры. В полдень по пеленгу мыс Инжир-Бурну от нас... в расстоянии 32 миль италианских... С полудня. Подходя в близость западного берега, увидел я, что при оном взяты вперед корсарами два купецких неприятельских судна, а с крепости из батарей, расположенных около Синопского мыса, производима была довольное время беспрестанно пушечная пальба, на которую и корсарские суда отвечали перепалкою... В 7 часу корсарское судно дало знать, что видит в Синопской бухте два судна, почему я и поспешил на Синопский рейд, дабы застать там в беспорядке стоящие суда; в 7 часов другое корсарское судно показало в море два судна, за которыми приказал гнать корсарам. В 8 часов, обходя выдавшийся от Синопа в море мыс, при наступающей темноте обозрел я в бухте при самой крепости один большой и один малый фрегаты. Вошел с эскадрою, расположился в устье Синопской бухты, для воспрепятствования выхода из оной судам, всю ночь лавировать и лежать на дрейфе. В 9 часу... слышал я пальбу, почему и послал туда судно «Полоцк»... Того ж месяца 22 числа. С полуночи. В 1 часу слышна была пальба... в 2 часу сделан был сигнал для опознания места каждого судна и во всю ночь же на всех судах огни; делал пушечными выстрелами и фалыпфее-рами многие сигналы, дабы неизвестностью оных на-весть на неприятеля страх и привести в замешательство. В 4 часа утра усмотрел я, что под крепостью стоят на якорях 2 фрегата, одна шхуна, кирлангич, полугалера, 3 лансона и одна чектырьме да на элинге строящийся корабль один и две шайки. На рассвете приказал я фрегатам «Иоанну Воинственнику» и «Нестору Преподобному» идти в крейсерство для прикрытия крейсерских судов и, снявшись с эскадрою с дрейфа, намерен был в самое тож время неприятельские суда атаковать. Но тихость... ветра воспрепятствовала, почему с эскадрою лег на якорь и усмотрел, что должно, проходя батареи, бухтою к судам иттить немалое расстояние прямо носом против тех же батарей и крепостных пушек, почему в предосторожность, дабы не случилось повреждение мачт, почел оную атаку бесполезной и вознамерился эскадрою движениями и перепалкой с кораблей, воем синопским жителям и судам при оных находящихся, наносить беспрестанно великий страх и беспокойство, почему с 10 часов с эскадрой снялся с якоря и усмотрел, что неприятельские суда в такой были робости, что против крепости продвинулись к самой мелкости и беспрестанно места свои переменяли; я с эскадрою проходя близ оных, сделал на береговые батареи и на них довольный огонь и потом лег на якоря, а корабль «Гергий» послал ближе еще вперед обойтить и нанесть им более страху, который проходя батареи, крепость и суда, открыл жестокий по них огонь; заметно, что по все оные места и во фрегаты положил несколько ядер; в 12 часу возвратясь к эскадре и став на якорь командующий оного рапортовал мне, что исполняя приказание и будучи не в весьма близкой дистанции на корабле своем повреждение имеет: только поручень у марса ядром сшиблен и щепами оного два матроса легко ранены; в тож время кирлангич наша привела к эскадре плененное ею купецкое турецкое чектырьме; в 12 часов еще одно корсарское судно привело две шайки к эскадре. Того ж месяца 22 числа. С полудни. Весь оный день множество людей по берегам собравшихся в беспорядочной их пальбе из ружей, также и в городе, весьма заметен был страх, наведенный нами и корсарами, крейсирующими возле синопских берегов, которые гонялись за судами им попадающими и за барказами на своих вооруженных гребных почти беспрестанно из пушек и из ру-жей пальбою более рассеивали по берегам страх и беспокойство; сего числа было видно оными загнато на берег одно малое купецкое судно, два барказа, на которых многих людей перестреляли, а один барказ с бежавшими людьми потоплен. На ночь вокруг эскадры послал я вооруженные шлюпки гребные для объезда. Того ж месяца 23 числа. С полуночи. Во всю ночь заметна была тревога, как в городе, так и на судах и по батареям мельканием огней, беспорядочною стрельбой из ружей, из пушек, которая продолжалась до полудни.
С полудни. Корсары продолжали поиски, привели к эскадре еще два судна с разным грузом и объявили, что ими еще три судна затоплены; а в три часа привели еще 3 судна пленных, из которых два за прострелами и течью будучи неблагонадежны, выгружены, и, выведя перед городом, в виду оного жителей, сожжены. На ночь посланы вооруженные шлюпки вокруг эскадры для объезда.
Того ж месяца 24 числа. С полуночи.
В 4 часа, получа рапорты от корсаров о грузе и о пленных, которых было мужского полу разных законов и возраста 160, в том числе российских разных полков унтер-офицеров 1, солдат 6, казаков 5, женского пола 41, из греков при перепалках убит матроз 1, раненый 1, легко раненных 3; в 5 часов вознамерился, оставляя в страхе синопских жителей и далее оный распространить, для того с эскадрою снялся с якоря и пошел к Самсону».
И так Ушаков поступил весьма благоразумно, не рискуя линейными кораблями, произвести налет на Синоп малыми корсарскими, быстроходными и юркими в маневре судами. Итог оказался неплохой — взято в плен 6 судов, уничтожено 8 судов разного назначен ния.
На рассвете 25 мая эскадра подошла на видимость Самсуна. Капитан 2-го ранга Данилов непрерывно вел записи в журнал.
«Того ж месяца 25 числа. С полуночи.
В 8 часов пеленговал мыс Самсонской крепости. В исходе 11 часа увидел ясно и город Самсон, в начале 12 часа корсары, взобравшиеся в бухту, производили жестокую пальбу».
Как и при Синопе, Ушаков внимательно в подзорную трубу осматривал бухту. Бухта, по сути, была пустынна, там стояло три купеческих судна, с которыми легко расправились корсары.
Ветер между тем покрепчал, и Ушаков повеселел. Теперь он сможет исполнить задуманное. Оказалось, что среди пленных в Самсуне, кроме русских, немало разноплеменного народа. Турок мужиков — 80, турчанок взрослых и малолеток — 14, греков — 51, армян — 3, невольников-черкесов, которых везли на продажу, взрослых и мальчиков — 14, женщин и малолетних девочек — 27 человек. От русских, бывших в плену в Анапе, которых тоже везли на продажу в Константинополь, Ушаков узнал, что в Анапе на рейде стоит на якоре линейный корабль и одна шебека. Туда-то, к Анапе, и задумал флагман совершить набег, сверх того, что повелел князь.
Убедившись, что корсары сделали добротно свое дело в Самсуне, уничтожили еще пять купеческих судов, Ушаков поднял сигнал на флагманском корабле: «Всем судам построиться в кильватер. На румб норд».
Спустя два дня эскадра подошла к берегам Крыма в полусотне миль от Феодосии. Флагман приказал лечь в дрейф и подозвал к борту репетичное судно «Полоцк».
Командир «Полоцка», англичанин на русской службе, капитан-лейтенант Белли проворно взобрался по шторм-трапу на борт «Александра Невского». Ушаков вручил ему ордер о скорейшей доставке в один из ближайших береговых пунктов курьера с донесениями князю Потемкину. Когда Белли прочитал ордер, Ушаков, зная исполнительность и аккуратность командира «Полоцка», все же предупредил:
— Сии донесения мои весьма важны для своевременного сведения их сиятельства, потому при всей осторожности в пути вам надлежит как наискореише доставить курьера на берег. Старайтесь попасть в Феодосию, напротив сего места мы нынче по счислению, там надежнее курьеру взять караул для сопровождения.
Когда «Полоцк», не мешкая, подняв все паруса, резво удалился к северу, Ушаков отослал в Севастополь 6 пленных судов под конвоем 4 корсарских крейсеров. Теперь эскадра, не обремененная тихоходными судами, поставив все паруса, направилась к Анапе.
Пять лет минуло с той поры, как Ушаков покинул эти места. Акваторию от Еникале до устья Кубани, ее южного рукава, у Тамани, он знал неплохо. Побережье к югу, подле Анапы, и дальше, к Цемессу, обозревал лишь изредка, издали. В те времена здесь безраздельно хозяйничали турки.
В вечерних сумерках 29 мая с салинга подал голос вахтенный наблюдатель:
— Паруса прямо впереди, по носу!
Ушаков, оставив ужин, быстро поднялся на шканцы.
Вдали, в сумеречной мгле, еще можно было различить паруса нескольких судов. «А ведь и верно, посредине, никак, многопушечный корабль, пожалуй, линейный, а рядом с ним, наверное, фрегат. Наконец-то встретились».
— Поднять сигнал: «Изготовиться к бою! Построиться в ордер для баталии! Парусов прибавить! Огни убрать!»
Как часто бывает на море, пока передавали сигнал, ветер вдруг начал стихать, и вскоре совсем заштилело. Глядя за борт, Ушаков понял, что корабль дрейфует в противоположную сторону, его относит от берега. «Стало быть, течение волокет нас в море», — сообразил Ушаков и подозвал командира:
— Замерить глубину!
— Минуту назад лотовый доложил, на марке двадцать пять саженей!
— По эскадре сигнал: «Отбой тревоги! Стать на якорь по способности! Командам ужинать!» — скомандовал Ушаков. Тут же распорядился подозвать к борту крейсерское судно «Панагия». Когда судно подошло, прокричал в рупор командиру корсарского отряда лейтенанту Глези.
— Держитесь ближе к берегу, чтоб турки ненароком не проскользнули к нам! Смотреть дозор крепко! Появится неприятель, давать пушку!
Ночь прошла спокойно, но в предрассветном тумане юркнул турецкий кирлангач. Видимо, шкипер имел задачу разведать, сколько судов и каких вражеских, потому что мгновенно турецкий кирлангач повернул к берегу, направляясь к стоявшему посредине бухты линейному кораблю.
— Урусов множество, не счесть, — испуганно таращил глаза капитан кирлангачи, сверкая белками, — я успел насчитать два десятка.
— Какая сатана принесла этих шайтанов, — перебегал с борта на борт капитан корабля, пинал ногами спавших на палубе матросов. — Спускать все шлюпки! Вызвать все гребные каюки! Завозить якорь! Наша судьба зависит от крепостных пушек! Тянуться к берегу!
С крепостной стены в сторону русской эскадры, стоявшей далеко в море, нехотя рявкнула пушка.
«Ишь черти, дают знать, что нас обнаружили. — Ушаков взглянул на ванты. На них лениво, едва шевелились колдуны. — Покуда хоть какой ветерок, а там, гляди, и он стихнет. Попыток не убыток».
— Поднять сигнал! С якоря сниматься, к бою изготовиться!
Повторился вчерашний сценарий. Только-только корабли успели сняться с якорей и поставить паруса, как опять штиль завис над морем, и течение относило корабли в море. Вновь пришлось становиться на якорь, высылать в дозор корсарские суда.
Наступившее затишье оказалось на руку туркам. Линейный корабль и фрегат медленно удалялись под крепостные стены и вскоре приткнулись к отмели. После полудня потянуло свежим ветром от норд-веста. Флагман поднял сигнал сниматься с якоря, следовать «поспешно» к неприятелю. Но турки искали спасения чуть ли не на берегу. Об этом поведала очередная запись Данилова в журнале эскадры.
«...Оные суда тянутся далее в бухту, а с корабля и фрегата свозят груз уповательно за мелкостью рейда, дабы ближе подойти к берегу под свою крепость; в 2 часа ветр опять сделался противный, но я, пользуясь остановкою течения, от прежнего ветра лавировал с выгодою и в 6 часов подошел не в дальнем расстоянии от крепости, с которой по мне выпалено из пушки с ядром, однако за дальностию было без действия, для апробации бросил из единорога бомбу в неприятельские суда, которая не долетела, тогда со всех неприятельских судов и с крепости открылся по нас жестокий огонь, но ядра не доставали; и я вошел в бухту и ближе, сколько было возможно к кораблю и прочим судам неприятельским, за тихостью ветра и за неизвестностью глубины рейда...»
Какой грамотный моряк станет рисковать судном, заведомо зная, что под водной гладью может скрываться погибель. «Не зная броду, не суйся в воду».
— Сигнал по эскадре! Отдать якоря! Спустить шлюпки для промеру глубин! — запестрели флаги семафора на «Александре Невском».
«...Для промеру глубин послал шлюпки, — продолжал запись флаг-офицер, — но турецкая кирлангич, подходя к оным, выстрелами своими препятствовала, но ядрами с моего корабля оную отогнали, и по наступившей темноте ночи я с эскадрою притянулся завозами еще ближе и в 11 часов стал на якоря на 9 саженях глубины.
1 числа месяца июня. С полуночи.
В 4 часа по рассвете увидел я, что неприятельские суда все продвинулись под крепость, вплоть к берегу, а корабль выгрузился, так что видно были и пушки с одной стороны верхнего дека сняты и оными умножены по берегам батареи, около судов расположенные, по промеру ж в сию ночь около берега оказалось глубина весьма отмелиста, почему я отменил далее входить под парусами.
Того же месяца 1 числа. С полудня.
Предприняв в ночь атаковать их, приказал в 8 часов тянуться далее завозами в бухту и кораблям стать против судов на шпринге, фрегатам двум занять крепость и двум — батареи, в 11 часов притянулась вся эскадра на место в ближнюю к неприятельским судам дистанцию, и в 12 часов приказал я лечь на шпринг и бить неприятеля. Тогда начали палить от нас: бросать ядрами, бомбами, бранскугелями, неприятель же с крепости и со всех кораблей и береговых батарей производил жестокую по нас пальбу, бросал бомбы и карказы, которые, не долетая, лопались на воздухе, ядра же перелетали через наши суда. С корабля и против судов, укрывая себя при темноте ночной, пальбы никакой не произведено и огня совсем не было видно. Бранскугели наши, видно было, ложились по берегам и на оных горели, равно и бомбы рвало на берегах, близ батарей их.
Того же месяца 2 числа. С полуночи.
В час пополуночи, видя, что темнота ночная скрывает от нас суда их, и сберегая мачты кораблей своих от повреждения для дальнейших предприятий, приказал прекратить бой, вскоре после чего умолк и неприятель, потом с эскадрою оттянулся я прочь на довольную дистанцию и стал на якоря. В 4 часа на рассвете с неприятельской крепости со всех батарей и судов по нас произведен жестокий огонь, но за дальностью ядра не доставали и, заметил я, что всю ночь усилены были батареи их, поставлены на выгоднейших местах, почему я и оставил дальнейшее предприятие к нападению, довольствуясь наведением страха...»
Быть может, припомнил флагман немудреную поговорку и решил, что «игра не стоит свеч». Известно, противостояние деревянных судов против каменных бастионов крепостных стен бессмысленно. Одержать верх возможно лишь высадив десант, но и это не всегда приносило успех. Ушаков не располагал ни десантом, ни временем.
5 июня, «в 4 часа, вошедши на севастопольский рейд, при соединении ко флоту лег с эскадрою на якорь. И тем вояж окончен благополучно», — собственноручно дописал флагман и поставил свою роспись. Для истории.
Накануне, находясь с эскадрой на траверзе татарской деревни Ялт, Ушаков получил тревожное сообщение, посланное Потемкиным с курьером. «Я имею известия из Константинополя о приготовленных там двумя англичанами брандерах, посредством которых турки, предполагая истребить наш флот, отправляют их со второю дивизиею флота своего. Другой умысел турецкий состоит в наполнении зажигательными веществами одного кирлангича, подсылкою оного во флот под видом продажи фруктов с тем намерением, чтобы сие судно, остановясь между кораблями, зажгло их ночью.
Хотя я уверен, что в. п. всю осторожность на такой случай наблюдаете, но тем не менее предписываю вам предохранить себя от подобного обмана, для чего не допуская все таковые суда к флотилии близко, свидетельствовать и чрез то воспрепятствовать к приведению в действие злого умысла».
Потемкин имел неплохих лазутчиков и агентов в столице Османской империи. Знал он доподлинно, что и англичане, и французы, а вместе с ними и прусский посланник являются постоянными посетителями и совета мудрейших, Дивана и всегда они желанные гости в Буюк-Дере, дворце высокочтимого султана Селима III. Но светлейший князь совершенно не знал, какой переполох в турецкой столице наделали первые вести из приморских городов, после появления там Севастопольской эскадры.
Как водится, раньше всех узнали об этом торговцы на столичном базаре, и сразу же взлетели цены на хлеб.
Посредством придворной челяди, обитательниц гарема и одновременно донесений из Синопа, Самсуна, Трапзонда слухи и страхи подвластных достигли ушей высокочтимого султана Селима.
— Каким образом и по какому праву, вопреки воле Аллаха, — бросал обвинения, гневно раздувая ноздри возмущенный султан склонившемуся перед ним великому визирю, — гяуры царицы наводят ужас на моих верных подданных! Мои паши и улемы шлют со всех концов Анатолии и даже из Анап, корабли неверных безнаказанно пленят и жгут наши торговые суда, изничтожают всюду наши хлебные закрома и другое добро! — Султан подбежал к веранде и отдернул шелковую занавесь. В бухте перед дворцом полукругом расположилась на якорях турецкая эскадра, в десяток вымпелов.
— А перед моими глазами эти бездельники спокойно предаются увеселениям и не подумывают о нашем спокойствии!
Великий визирь молчал, покорно склонив голову, сохраняя относительное спокойствие. Он знал, в чью сторону метал гром и молнии султан. Капудан-паша Гуссейн был его сверстником и любимым из всех приближенных в окружении повелителя.
— Повелеваю без промедления флоту нашему отыскать возмутителей нашего спокойствия и проучить их, навсегда отвадить от берегов наших!
С капудан-пашой великий визирь вел разговор по-деловому:
— Что еще не хватает вам, султан гневается, мало, что уже летят головы у нерадивых мастеровых на верфях?
— Вам известно давно, что мои корабли готовы выйти в море без промедления, — зло усмехаясь, раздраженно ответил капудан-паша, — но ваши ленивые чауши не могут доставить мне необходимых людей. Не могу же я сам управляться на всех кораблях с парусами и заряжать пушки.
— Сколько еще понадобится, только на прошлой неделе тебе доставлено больше сотни матросов, — переходя на фамильярность, возмутился великий визирь.
— Сотню привезли, а две сотни сбежали, — в тон ему отвечал Гуссейн, — эти бездельники не хотят служить, они боятся воды и трусливы, как зайцы. Мне надобно не меньше полтыщи матросов.
— Будут тебе матросы, — успокоил Гуссейна великий визирь, — изловим десяток беглецов и на базаре снесем им головы, остальным будет наука. Расскажи лучше о своих замыслах, как проучить неверных.
Капудан-паша надменно ухмыльнулся, приосанился:
— Предполагаю первым делом направиться к Лиману. Там должны появиться ихние суда из Херсона. Об этом я достоверно знаю от наших купцов. Добыча будет наверняка и неплохая.
— Еще что? — недовольный ответом, спросил великий визирь.
— Теперь о главном. Думаю посадить тыщи две янычар и наведаться к Еникале. Там, я прознал, у русских один-два корабля. Мы из Анап пройдем в море Азовское и выбросим янычар там, где их не ждут, у Казантипа. Но для успеха надобен смелый и умный серакасир — начальник над янычарами. Тогда наши собратья в Крыму придут нам на помощь и в Бахчисарае будет наш человек. Я же с эскадрой пойду к Ахтиару и уничтожу русский флот.
— Серакасира найдем тебе нужного, действуй, — упокоил визирь.
20 июня турецкая эскадра вышла из Босфора, полсотни вымпелов реяли на их флагштоках. В голове кильватерной колонны, под флагом капудан-паши Гуссейна, шел 80 пушечный линейный корабль «Капудание», самый современный корабль, недавно построенный французскими мастерами в Константинополе. В кильватер флагману держали строй линейные корабли «Падрона», «Паша гимиши», «Реал». Пятым в строю следовал «Ху-даверды», печально известный прежде русский линейный корабль «Мария Магдалина», занесенный при Вой-новиче штормом к Босфору и плененный турками. Всего в турецкой эскадре насчитывалось 10 линейных кораблей, 8 фрегатов и 36 других судов...
В этот день в Севастополе Ушаков подписал два приказа. Несмотря на большую занятость, флот готовился выйти со дня на день в море, флагман флота не забывал о людях. «Желательно поспешить, — извещал приказ всех командиров кораблей, — отстройкою госпитали...»
Ушаков потребовал срочно отрядить «знающих каменную работу служителей всех... только на малое число дней».
Второй приказ объявлял благодарность светлейшего князя флоту за успешные действия во время крейсерства у берегов Анатолии. Свое напутствие высказал Ушаков в последней фразе: «...надеюсь, что в последующее ныне время не оставят все служащие при Севастопольском флоте удостоверительно доказать искусство и храбрость, свойственные российскому флоту».
Минуло пять дней, и в Севастополь прискакал запыленный гонец из Очакова, от полковника Агеева — «27 июня... сотник Золотарев усмотрел в море, в верстах сорока, десять судов, ход имеют к Севастополю». Спустя сутки у Тарханьего Кута пикеты обнаружили неприятельский флот — 15 больших кораблей и 10 малых судов. Флагман без промедления объявил на флоте «быть во всякой готовности выйти в море».
На следующий день турецкая эскадра появилась на Дальней видимости за мысом Херсонес и скрылась вскоре в восточном направлении за Балаклавским мысом... В этот же день эскадра вышла на внешний рейд и флагман собрал совет командиров, чтобы объявить боевой порядок на предстоящий поход.
— Для устройства флота на случай встречи с неприятелем, — размеренно чеканил Ушаков, — все корабли и фрегаты мною разделены на три эскадры.
Ушаков приостановился и глянул на сидевшего впереди Голенкина:
— Авангардию вручаю бригадиру Голенкину, кор-дебаталия остается под моим флагом...
Подробно перечислил все линейные корабли и фрегаты по каждой эскадре, сообщил о снабжении кораблей всем необходимым на поход.
— Насколько мне известно, турки следуют к востоку, давеча мне из Ялт донесли о том. Полагаю, не иначе неприятель замыслил иттить к Еникале, дабы войти в море Азовское. По необходимости будем искать неприятеля в море повсюду и атаковать беспременно.
2 июля Ушаков рапортовал Потемкину: «...Забыл случившийся мне пред сим припадок болезни21 и нахожу себя к предприятиям против неприятеля довольно здоровым и сей день отправляюсь с флотом в море за оказавшимся при таврических берегах неприятелем». Вот так, превозмогая недуг, устремлялся на поиск противника Федор Ушаков.
Выйдем же в море вслед за флагманом и будем, не таясь, вместе с ним переживать все перипетии последующих событий, находясь под впечатлением подлинных зарисовок очевидца, не лишенного способностей живописца, флаг-офицера, флота капитана 2-го ранга, Петра Данилова.
«Того месяца 3 дня. С по
|
|
Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...
История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...
Типы сооружений для обработки осадков: Септиками называются сооружения, в которых одновременно происходят осветление сточной жидкости...
Особенности сооружения опор в сложных условиях: Сооружение ВЛ в районах с суровыми климатическими и тяжелыми геологическими условиями...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!