Были ли подкупаемы афинские гелиасты?

При постановке такого вопроса может возникнуть два других: все ли граждане соответствовали тем требованиям, которые предъявляла к ним полисная мораль, и какими чертами должны были обладать граждане, которые избирались на ту или иную магистратуру?

В данном случае прежде всего следует отметить, что кандидаты для исполнения таких магистратур, как член Совета 500, архонт или судья – гелиаст, подвергались докимасии – испытанию. Докимасию будущие члены Совета 500 проходили в Совете 500, архонты – в Совете и гелиэе, остальные магистраты – в гелиэе. Во время докимасии выясняли, чтит ли гражданин святыни и родителей, как исполняет воинскую службу и свои финансовые обязательства перед согражданами. При этом любой гражданин мог выступить с обвинением, если он находил выдвинутого кандидата недостойным. Если обратиться непосредственно к анализу качеств, которые должны были иметь судьи – гелиасты, то представление о них дает клятва, которую они произносили. Клятва гелиастов – это, в сущности, образ гражданина, так как любой гражданин, достигший 30 лет, мог быть избран в суд присяжных – один из самых массовых органов государственности афинян.

Текст клятвы приведен в одной из речей Демосфена:

«Я буду подавать свой голос в соответствии с законами и постановлениями народа афинян и Совета пятисот. Я не окажу поддержку тирании или олигархии, и, если кто попытается упразднить демократию афинян или станет против нее выступать или вносить предложения, направленные против нее, я не стану им подчиняться». (На первом месте, как мы видим, стояли интересы гражданского коллектива в целом, защита демократии.) И дальше судьи брали на себя обязательства защищать интересы каждого гражданина в отдельности: «Я не буду поддерживать требования отмены частных долгов или передела земли и домов афинян. Я не стану возвращать на родину изгнанных или тех, кто приговорен к смертной казни. Я не буду изгонять граждан, живущих здесь, в нарушение существующих законов и постановлений народа и Совета афинян, я не буду делать этого сам и не допущу, чтобы так поступали другие. Я не буду утверждать в должности тех, кто не отчитался за свою прежнюю должность… Я не допущу того, чтобы один и тот же человек занимал дважды одну и ту же должность или чтобы один человек занимал в течение одного года две должности. Я не буду брать взяток, используя должность судьи, сам или кто-нибудь другой или другая от моего имени по сговору со мной, прибегая к каким-либо уловкам или хитростям. Возраст мой – не менее 30 лет. Я буду одинаково беспристрастно выслушивать выступления, как обвинителя, так и обвиняемого, и голос свой буду подавать по существу рассматриваемого дела» (Демосфен, XXIV, 150–151).

В заключение судьи клялись, что они не нарушат клятвы, а если отступят от нее, то навлекут погибель не только на себя, но и на свой дом.

Воздействовать на судью, кроме как словами обвинения или защиты, в процессе разбирательства дела было невозможно: участники судебного процесса не знали заранее, кто из гелиастов будет участвовать в процессе. О том, как происходили жеребьевка, суд и голосование подробно описывает в «Афинской политии» Аристотель.

Состав судебных отделений определялся жеребьевкой, производимой архонтами и секретарем фесмофетов в каждой из фил. «Архонт бросает кубики в ящичек и затем по жребию избирает филу... Смотря по тому, сколько нужно избрать судей, столько и кладут белых кубиков... По мере того как архонт вынимает кубики, глашатай выкликает избранных». Затем судьи расходятся по помещениям, куда им назначено по жребию, но не в те, в какие они сами пожелают, чтобы, отметил Аристотель, «никто не мог подобрать в судебном отделении состав по собственному желанию». Только после окончания баллотировки объявляется открытие судебного разбирательства. Предусматривалось и количество судей, в зависимости от сложности дела, и время, отводимое для произнесения речей обвинителем и обвиняемым. Для контроля времени служила клепсидра (водяные часы, которые останавливались, когда зачитывался закон или произносились свидетельские показания). «Большинство судебных отделений состоит из пятисот одного члена (им представляется судить по общественным делам). Когда требуется поставить особенно серьезное дело на обсуждение тысячного состава, в гелиэю собирается двойной состав суда. Дела исключительной важности передаются на рассмотрение тысячи пятисот судей... Когда прения сторон закончены, те лица, которым выпало по жребию стоять при баллотировочных камешках, вручают каждому из судей по два камешка – просверленный и цельный, и обе спорящие стороны должны видеть это, чтобы никто не мог получить ни оба цельных, ни оба просверленных... В суде стоят две амфоры – одна бронзовая, другая деревянная. Они поставлены порознь одна от другой, чтобы нельзя было подкинуть незаметно лишних камешков. В эти амфоры опускают свои камешки судьи... Перед тем, как судьи должны будут приступить к голосованию, глашатай объявляет сначала, не предполагают ли противники делать обжалование свидетельских показаний. Дело в том, что обжалование не допускается, когда судьи начнут подавать голоса... Когда все подадут голоса, служители берут амфору с решающим значением (бронзовую) и высыпают на счетную доску, снабженную дырками, все, какие есть, камешки, чтобы они лежали на виду и их легко можно было подсчитывать... Затем глашатай объявляет число голосов, причем просверленные идут за истца, цельные – за ответчика. За кого окажется больше, тот выигрывает дело, а если голосов окажется поровну, выигрывает подсудимый» (Аристотель. Афинская полития, 66–68). Только после этого судьи могут покинуть помещение, где они находились во время судебного заседания.

Жеребьевка, ход судебного разбирательства и порядок голосования, описанные Аристотелем, показывают, что непосредственно воздействовать на гелиаста ни истец, ни ответчик не могли. И вместе с тем меры воздействия на судей все же имелись. В конце V в., в IV в. до н. э., когда Афинское государство стало испытывать финансовые трудности, подкупали судей обстоятельства дела: чаще обвиненным оказывался тот, кто богаче, чье имущество можно было конфисковать. Лисий писал, что демагоги подчас заявляли: «Если вы не осудите тех, кого они велят, то не хватит денег на жалованье вам (т. е. гелиастам. – А. Р.)» (Лисий, XXVII,1). Но это уже было другое время, когда афинское общество под влиянием событий второй половины V в. до н. э. существенно изменилось. В принципе же афинская гелиэя являлась самым демократическим органом государственности, и подкупить судью было невозможно.