Язву на воинство злую навел; погибали народы

В казнь, что Атрид обесчестил жреца непорочного Хриза.

Старец, он приходил к кораблям быстролетным ахейским

Пленную дочь искупить... (Илиада, I, 10–14).

Но Агамемнон не принял выкупа, несмотря на то, что «изъявили согласие криком всеобщим ахейцы».

Мстя за своего оскорбленного жреца, Аполлон наслал «погибельный мор» на ахейцев.

Земной причиной вражды между предводителем ахейцев и Ахиллесом являлся раздел добычи – претензия Агамемнона на большую и лучшую долю захваченного.

Но позволить себе выступить против сильнейшего, басилея, мог только равный ему, ибо:

Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим:

Не победит он его – к унижению лишь горе прибавит, –

внушает своему брату Гесиод, рассказывая басню о соловье и ястребе.

Какими же качествами обладали эти «лучшие» люди?

«Бронеблещущие, благомысленные, благородные» скипетроносцы – герои Гомера могли быть корыстолюбивыми и гневливыми. Однако ценили они не только битвы, в которых могли проявить свою доблесть, захватить большую добычу, но и мирные будни. Вспоминая свою родную Фтию (Фессалия), Ахиллес описывает мир, в котором возникали полис и ценности мирной жизни:

В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами обильной,

Нив никогда не топтал неприятель; беспредельные нас разделяют

Горы, покрытые лесом, и шумные волны морские (Илиада, I, 155–157).

 

Горные цепи защищали население долин, в которых формировался новый гражданский коллектив, принадлежавшие к нему называли себя по имени своего государства–общины: афиняне, спартанцы, коринфяне, подчеркивая тем самым свою особенность. Вместе с тем по крови они ощущали свою принадлежность единому целому, противостоящему варварскому миру. Об этом единстве писал Геродот: «Эллины едины по крови, говорят на одном языке, приносят те же жертвы, имеют одинаковые обычаи и нравы».

И во всех полисах шло развитие однотипных процессов: в прошлое уходил передел земли, осуществлявшийся согласно родовым традициям. Но еще сохранилась другая традиция раннего общества – род выступал наследником имущества, земельного участка – прежде всего там, где некому было передать его. Наследование же производилось по мужской линии. Браки внутри рода были запрещены, за исключением тех случаев, когда после смерти главы семьи оставалась только дочь.

Власть сосредоточивается у старейшин, которые «один за другим свой суд произносят». Знать захватывает при разделе военной добычи большую долю; вожди – басилеи присваивают лучшие земельные участки, претендуя на общинные угодья – пастбища, сооружают на них хижины для своих пастухов. Большие права они имеют в силу того, что являются защитниками территории общины, только они могли позволить себе приобрести дорогостоящее вооружение, они решали в поединках споры между соседними общинами.

Постепенное закрепление земельных наделов за семьей становится причиной разорения рядовых членов общины. Сказывались и скудость почв Эллады, и малочисленность пригодных для возделывания хлебных злаков земель, и прирост населения. Одновременно с имущественным расслоением развивалось стремление к богатству, ибо:

Стыд нехороший сопутствует бедному мужу –

Стыд, от которого так много вреда, но и пользы.

Стыд – удел бедняка, а взоры богатого смелы.

                        Гесиод. Труды и дни, 317–319

 

Поиск новых средств для обеспечения себя и семьи вынуждал осваивать морские дороги, возделывать на небольших участках оливковые деревья, плоды которых могли быть проданы на рынке. Все больше развиваются неземледельческие сферы труда, но земледелие оставалось наиболее почитаемым занятием. Свидетельством этого могут служить и строки гомеровских поэм, проникновенно описывающие одну из сцен, изображенных Гефестом на щите воителя Ахиллеса:

Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню.

Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцы

Гонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь...

Далее выделал поле с высокими нивами; жатву

Жали наемники, острыми в дланях серпами блистая...

Три перевязчика ходят за жнущими, сзади их дети,

Горстая быстро колосья, одни за другими в охапках

Вяжущим их подают. Властитель между ними, безмолвно,

С палицей в длани, стоит на бразде и душой веселится.

                                                  Илиада, I, 3540–555

Но уже появились в обществе те, кто считает:

Вовсе на свет не родиться – для смертного лучшая доля,

Жгучего солнца лучей слаще не видеть совсем,

Если ж родился, спеши к вожделенным воротам Аида:

Сладко в могиле лежать, черной укрывшись землею,

ибо: