Расцвет товарно-денежных отношений во время правления Ёсимунэ фактически поставил торговцев выше крестьян и ремесленников как с точки зрения богатства, так и общественного положения.

Некоторые торговцы могли иметь доходы, сопоставимые с доходами от земельных владений. Однако это богатство не следовало показывать слишком явно, в отличие от высокопоставленных воинов, которые должны были его демонстрировать. У тех, кто забывал об этом, могли конфисковать состояние, как это произошло с известным торговцем из Осаки Ёдоя Тацугоро в 1705 году. В 1708 году Тика- мацу написал об этом случае пьесу.

Ремесленники и торговцы были героями и создателями городской культуры эпохи Эдо. Именно они читали романы на японском языке, ходили в театр бунраку или кабуки. Сайкаку, который был одним из них, описал их в своих повестях.

В каждом городе около замка было свое объединение торговцев, но бесспорно, что наиболее важным торговым городом была Осака. Именно там была сосредоточена большая часть торговли рисом, собранным в форме налога. Торговцы Осаки отправляли многочисленные продукты в Эдо, которому в связи со строительством требовалось все больше продуктов.

Торговыми домами должны были руководить взрослые мужчины. В случае каких-либо проблем, например, из-за отсутствия наследника мужского пола, руководство торговым домом могло перейти либо к вдове, либо к дочери. Таким образом, женщины, тесно связанные с делами, могли наследовать после супруга или отца, но все же это происходило под контролем опекуна, который наблюдал за управлением предприятием.

Несмотря на свое могущество, связи с властью, образовательный уровень, торговцы не сумели сыграть важной политической роли. Похоже, что они и не пытались это сделать, даже во время кризиса в конце периода Эдо.

Разбогатеть им позволили следующие товары: шелковые ткани, нити для шитья, лекарственные препараты, сахар, бумага, татами и циновки, изделия из металла, из лака, свечи, хлопок, сушеные морепродукты, косметика, обувь, зонтики и т.д.

ДРУГИЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ

Существовала достаточно большая часть населения, которая не относилась ни к одному из социальных слоев. С одной стороны, это придворные в Киото, а с другой - маргиналы. О монахах будет сказано позже.

♦ Двор в Киото

Двор сумел выжить в «период воюющих провинций». Придворная арстократия, хугэ, образовала свой мир вокруг императорского дома, символическое значение которого не соответствовало ни его численности, ни скромным доходам, а тем более политической власти.

Бакуфу очень пристально следило за миром придворных, сохранявшим свое значение, свой престиж. Восстановился мир, вернулся интерес к обычаям прошлого, и кугэ постепенно восстановили обряды и церемонии старого двора. Хранители тайных традиций японской поэзии, знатоки придворного этикета, музыканты, они оставались идеалом для воинской элиты. Это был мир императорской столицы, Киото, более точно квартала,

окружавшего императорский дворец. Распространенный в популярной литературе образ изнеженных, мелочных и неискренних персонажей был создан лишь для контраста с буси, которым принадлежала сила и реальная власть.

♦ Маргиналы

И, наконец, на самой нижней ступени социальной лестницы находились группы населения, как бы существующие вне системы. Наиболее известные и наиболее многочисленные - эта и хинин. В 1871 году, в момент их уравнения в правах, насчитывалось 280 311 эта, 23 480 хинин и 79 095 прочих.

В японском обществе эти категории людей имеют свою длинную историю. На самом деле, они ведут свое происхождение от понятия сэммин, что буквально означает подлый, нечистый люд, в противоположность рёмин - «хорошие люди». Юридически эти группы были выделены во время реформы Тайка в 645 году. Образ жизни эта и хинин весьма отличался от образа жизни «хороших людей». Группа эта была наиболее многочисленной. Первое упоминание этого термина относится к концу XIII века, но окончательно сформировались они в период Токугава. В начале XVIII века эта были внесены в специальные списки, но еще с древности они выполняли некоторые виды работ, считавшиеся нечистыми, отмеченные смертью: дубление кож, разделка туш, исполнение казней, но также и изготовление деревянных и прочих сандалий. Считалось, что они употребляли в пищу мясо кабана или, что хуже, лошади или быка, домашних животных, использовавшихся в земледельческих работах. Они не имели права носить прически про-

МОЗ^-1

Гиды цивилизаций |

столюдинов. Им разрешалось пользоваться хлопковыми кимоно и соломенными сандалиями. Согласно законам бакуфу, им были запрещены любые контакты с другими слоями населения. Они жили в поселениях, которые не отмечали на картах. Им было запрещено заходить в дома обычных людей. Они не могли посещать места религиозного культа, что и остальная часть населения. Они не включались в перепись населения, исключением была Осака, где признавались их занятия. Монополия на работы с кожей дала тем, кто работал на воинское сословие, некоторую независимость. В периоды неурожаев бывали случаи, что представители «хорошего народа» приходили в поселения эта, где могли поесть мяса. Их положение передавалось по наследству. Эта группа зависимого населения была официально отменена правительством Мэйдзи в 1871 году, когда были уничтожены прежние общественные различия. Однако в действительности бывшие эта, ставшие в книгах записи актов гражданского состояния «новыми людьми», и их потомки были вынуждены продолжать свой образ жизни и в современной Японии под новым названием бураку мин, люди поселков.

Этот термин использовался также для потомков хинин - не-людей. Т. е. людей, выведенных за рамки общества. С одной стороны, среди них были ведущие происхождение от «хороших людей», но изгнанных из общества за совершенные ошибки, например, преступления. Но с другой стороны, существовали наследственные хинин: артисты и их потомки, садовники и землекопы, роющие колодцы, ремесленники, работающие с бамбуком, и т.д. Независимо от того, были оседлыми или бродячими, они имели возможность зарабатывать на жизнь,

развлекая обычных людей спектаклями или прося милостыню. Признаки хинин были намного менее очевидны, поскольку политика даймё отличалась в зависимости от владения. Все-таки необходимо отметить, что сёгун Ёсимунэ в 1723 году запретил женщинам хинин носить прическу, как у обычных женщин. Между тем, в отличие от эта, теоретически они сохраняли возможность вернуть себе положение в обществе.

Фува Кацумон Масатанэ, разглядывающий лезвие своего меча. Из серии «47ронинов».

Художник Утагава Куниёси

Гиды цивилизаций |

Среди маргиналов той эпохи существовала еще одна категория, занимавшая все более заметное место в обществе. Речь идет о мусюку, людях без определенного места жительства, бродягах, которые были исключены из деревенских списков по различным причинам: ухода из деревни, к которой они были приписаны, из-за бедности, нарушения семейных связей из-за лишения наследства, наказания изгнанием. Бегство из деревни самых бедных крестьян стало общественной проблемой, все более и более волнующей власти. Изменение общества вследствие расцвета торгового капитала, начавшееся в самом конце XVII века, а затем неурожаи и голод ускорили исход крестьян. Эта новая категория отверженных, побродив по дорогам, нередко объединялась в группы и селилась на городских окраинах. Они становились нищими, поденными рабочими или присоединялись к группам игроков в азартные игры. Таким образом, в период Хоэй (1704-1710) власти оказались вынуждены контролировать этих отверженных, к которым следует добавить и ронин, самураев, лишившихся господина. Шестой сёгун Иэнобу в указе 1709 года постановил, что лицам, исключенным из деревенских списков, но не совершившим преступления, надлежало вернуться в свою деревню или семью, в противном случае их относили к категории хинин.

Уже в период правления Ёсимунэ (1716-1745) указ перестал действовать. Тогда бакуфу сократило число мест высылки, а в 1778 году были созданы специальные пункты для мусюку. При Иэхару (1760-1768) местом их ссылки стал остров Садо, где за нищенскую плату они трудились на золотых приисках и других работах, образ хорошо нам знакомый по фильмам о самураях. А с 1790 года эти

пункты для исключенных из реестров стали еще более распространенными. Для следующего сёгуна Иэнари (1787-1837) проблема мусюку стала первоочередной.

Мацудайра Саданобу, реформатор эпохи Кан- сэй (1789-1793), несколько улучшил места пребывания мусюку и поденных рабочих, нинсоку ёсэба, что способствовало увеличению производства угля, бумаги и извести.

Представители этих групп населения участвовали в строительных работах, в изготовлении циновок, веревок, сандалий, в переработке бумаги, в земледелии и т.д. К сожалению, с уходом с поста Мацудайра Саданобу решение проблемы передали градоначальникам, мати бугё, которые вернулись к юридическим и уголовным мерам.

♦ Демография

Несмотря на убедительные достижения в исследовании демографии Японии начиная с Нового времени, точных данных для XVII века, к сожалению, не существует, поскольку переписи населения не проводились. Поэтому приходится довольствоваться цифрами, полученными из косвенных источников. По оценке известного историка и специалиста по демографии Хаями Акира, сделанной в 1975 году, население Японии в 1600 году могло составлять 10-12 миллионов человек. Эта численность населения, предложенная Хаями, принята большинством историков-японоведов.

На XVIII век у нас есть более точные данные. Начиная с 1721 года, с правления Ёсимунэ, переписи проводились достаточно регулярно, каждые 6 лет (исключение составляют первые 5 лет). Они проводились до 1846 года. Речь идет о пере-

писи простолюдинов старше пятнадцати лет. Сохранились результаты восемнадцати переписей из двадцати двух. Они демонстрируют относительно слабые колебания численности населения - между 27 и 25 миллионами. Это позволяет говорить, что численность простолюдинов старше 15 лет была около 26 миллионов человек.

При переписи не учитывались: молодые люди младше 15 лет, самураи и их семьи, придворная аристократия, парии, временно исключенные из списков, а также нищие и бродяги, что составляло, по мнению специалистов, около 20% населения. Таким образом, общая численность населения в начале XVIII века была более 31 миллиона человек. Если сравнить эту цифру с 20-миллионным населением Франции в тот же период, то она выглядит весьма значительной.

До 1721 года в Японии наблюдался большой демографический рост. Это явление было вызвано высоким уровнем рождаемости. Похоже, что японцы не были еще озабочены регулированием рождаемости. Можно предположить, что приведенные выше цифры свидетельствуют, что на протяжении XVII века население страны увеличилось по крайней мере в два с половиной раза от 12 миллионов в 1600 году до 31 миллиона в 1721 году.

Напротив, период с 1721 по 1846 год был отмечен более или менее устойчивым застоем. Это объяснялось несколькими причинами: неурожаи, связанные с понижением температуры, или даже периоды страшного голода (1723-1763, 1782-1787,1833-1836), высокий процент детской смертности.

Следует добавить важность демографического роста в районах строительства и развития

городов, начиная с Эдо, население которого до 1700 года достигало одного миллиона человек. Эту цифру позволяет оценить сравнение с населением Лондона, составлявшим 575 000 человек. Кроме того, развитие городов до самого конца XVII века отмечалось по всей стране. Население Киото и Осаки достигало нескольких сотен тысяч жителей. Иначе говоря, резкий демографический взрыв в Японии на протяжении XVII века, безусловно, связан с развитием городов в это время. Города смогли поглотить излишек населения. В то же время в Японии был несравнимо более низкий уровень детской смертности, чем в Лондоне в тот же период, что, несомненно, определялось более высоким уровнем общественной гигиены, чем в европейских городах.

IV