Обряды, связанные с рождением ребенка

Захоронение последа - тоонтолхо.

Из всего комплекса обрядов, церемоний чрезвычайно ответственным и заботливым было отношение к последу, поскольку считалось, что послед – часть ребенка.

Обряд захоронения последа проводился в первой половине дня. В нем принимали участие молодые замужние женщины, количество которых должно быть четным. Присутствие мужчины считалось недопустимым. Исключение делалось только для бездетного мужчины, который приходил на этот обряд вместе с женой. Для них этот обряд имел магический смысл, т.е. сулило «избавление от бездетности».

Специально для обряда варился саламат. Главным исполнителем обряда была повивальная бабка – тоодэй. Захоронение последа совершалось на северо-западной стороне юрты, за очагом, т.к. огонь рассматривался как заслон, преграждающий путь злым духам. Снималась половица и выкапывалась ямка деревянной лопаткой глубиной 40-50 сантиметров. Послед, который хранился в мешочке, клали в ямку. На дно ямки клали белую овечью шерсть, сыпали белую муку, капали масло, затем сверху клали послед, зашитый в войлочный мешочек. Все присутствующие сидели вокруг ямки. Яму закапывали, над ней из мелких лучинок разжигали огонь, на которой брызгали масло. Это место захоронения означало основу. После того, как прогорали лучинки, начинали кидать баранью лодыжку – хониной шагай, которая специально предназначалась, как hуури шагай, т.е. использовалась на этом обряде. После обряда ее прятали в подголовник матери. При рождении следующего ребенка на таком же обряде использовалась эта же лодыжка.

Бросание шагай было своеобразной ворожбой. Разные части шагай имели свое название: ноеон, гэлшэ, бугшэ, тарай. В зависимости, как упадет шагай, предсказывали, кто родится в будущем – дочь или сын. Таким образом, женщины детородного возраста пытались предугадать свою судьбу.

Этот ритуал имел важное значение для бездетных супругов. Бросал лодыжку бездетный муж, а повивальная бабка в зависимости от того, кого предсказывала лодыжка, хлестала сухожилиями бездетного мужчину по плечам, по спине и приговаривала: «Юундэхубуугаргаагуйбши? Хойтожэлдэхубуутэй (басагатай) болооройш! Почему не рожаешь детей? Пусть на будущий год родится у тебя сын или дочь.      

Затем все женщины мазали лицо мужчин маслом, а бездетного супруга обмазывали еще и сажей, и все женщины, как и повивальная бабка, похлестывали его сухожилиями. Все это означало, что бездетного супруга «выправили», и он обретет счастье быть отцом. После этого угощались все мясом, саламатом, чаем. Спиртное не полагалось.

Также убаяндаевскихбурят проводился обряд очищения роженицы и ребенка огнем на девятый день. Для проведения обряда очищения – арюулган на специальном жертвеннике клались благовонные травы – жодоо или арса (кора пихты или можжевельника), которые почитались священными. Все вещи роженицы окуривались дымом благовонных трав, и она переступала через него с младенцем на руках или обводили вокруг нее трижды по часовой стрелке. Это означало, что она очистилась от скверны.

Обряд укладывания ребенка в колыбель –

Улгыдэ оруулха.

Когда у ребенка отпадала пуповина, справляли обряд укладывания ребенка в колыбель – улгыдэ оруулха. Это семейное торжество по случаю рождения ребенка.

Главным атрибутом была колыбель. С момента пеленания младенец спит, бодрствует в колыбели до тех пор, пока не начинает самостоятельно передвигаться. При рождении первенца брали колыбель у близких родственников по мужской линии, использовали старую колыбель от родителей мужа или заказывали новую. Она служила местом обитания для других младенцев семьи. Колыбель «очищалась» окуриванием священных растений – можжевельником или богородской травой якобы от нечистой силы и всякого зла и обеспечивая в будущем ребенку спокойствие, сон и безопасность. Обносили жертвенник трижды вокруг колыбели. Затем ее устилали шкурками, уже послужившими в качестве пеленок благополучно выросшему ребенку.

Для праздника колют барана или годовалого - двухгодовалого бычка, варят саламат, мясо и высиживают тарасун. Приносят жертвоприношение кусочками мяса, саламата, тарасуна домашнему очагу. Для обряда приготавливали обязательный атрибут – шаатасэмгэ – сваренную бедренную кость бычка или барана. Для ритуала готовили нож, стрелу, На празднике присутствуют близкие родственники с детьми, повитуха – «посаженная мать» - тоодэй.

Около колыбели собирались дети. При укладывании новорожденного мальчика у колыбели стоит мальчик, при укладывании девочки – девочка.

Когда для обряда все готово, повитуха – тоодэй брала на руки новорожденного, другая женщина бедренную кость – шаатасэмгэ. У собравшихся на обряд детей спрашивали «Кого укладывать в люльку: ребенка или кость? - Буубээгээулгыдэоруулхамнайгу али энэсэмгэулгысоотабихамнайгу?» Вопрос повторяли трижды. На вопрос дети отвечают: «ребенка!» Далее задают вопрос и повторяют трижды: «Как укладывать ребенка вниз головой или вверх? – Толгойгороньдоошоньгу али оодэнь?» На что раздается дружный хор: «Вверх – Оодэнь.»

Кроме традиционных вопросов и ответов мать ребенка давала как бы клятву. Затем бабка задавала вопросы матери новорожденного:

Алагмориеунуулхынугэхэгуш? – Угэхэб! – Дашь мне пегого коня для езды? – Дам!

Алтандэгэлээумдуулхэгуш? – Умдуулхэб! – Наденешь ли на меня золотую шубу? – Надену.

Хаяабуландабайлгахагуш? – Угы, байлгахагуйб! – Будешь ставить к стенке?- Нет!

Харганабургааhаарарыеньсохихогуш? – Угы. – Будешь бить прутиком по спине? – Нет, не буду.

Айлсоогуурзайхагуш? – Угы. Будешь гулять по улусу? – Нет. Так далее.

Это своего рода клятва родителей, которую давали они младенцу, от имени его тоодэй задавала вопросы. Эти традиционные вопросы- ответы составляли основную часть обряда. Ребенка, завернутого в шкурки, укладывали в приготовленную колыбель. Сэмгэ отдавали детям, дети, очистив ее от мяса, возвращали повивальной бабке. Затем эта кость привязывалась с правой стороны люльки. Нож прятали под матрасик или клали в изголовье. В некоторых местах к люльке подвешивали стрелы или ветки шиповника. Эти предметы служили оберегами, ограждая пространство колыбели от негативных сил. Главная идея шаатасэмгэ и оружия заключалась в том, что они являлись вместилищами жизненной силы – сулдэ.

По записям М.Н.Хангалова говорится о том, что кость, нож и стрела использовались в родильной обрядности еще в мифические времена Буха-нойона и шаманок Асуйхан и Хусыхан.

Далее к ремню колыбели привязывают мешочек, куда ложили отпавшую пуповину ребенка. По количеству на ремне этих мешочков с пуповиной велся счет выросшим в этой колыбели детям одной семьи.

Следующий обряд – наречение (нэрэугэлгэ). Этот обряд совмещался с обрядом «улгээдэоруулха». Имя давал кто–либо из старших гостей или сами родители. С именем ребёнка связывалась его дальнейшая судьба. Имя влияет на будущее качество и благополучие, поэтому старались давать детям имена с положительным значением: Зоригто – отважный, Жаргал- счастье, Булита – добродетельный, счастливый и т.д.

Широко бытовала традиция в первое время называть ребенка словами хоохэй, буубэй – дитятко, малютка. Из-за суеверного страха запрещалось произносить имя ребёнка, поэтому придумывалось второе имя, прозвище негативного характера: Шарнуухай – рыжий, Тураахай-худой, ХааБуруу-пестрый бык, ХараБааhан и т.д.

Семья, у которой родился ребенок, особенно после обряда захоронения последа ставили сээр – «запрет». Постоянная боязнь потерять ребенка, чрезвычайная забота, которой его окружали, выражались в соблюдении всевозможных предохранительных мер, оберегов.

В юрте или в доме, где был новорожденный в течение года или полугода не допускались посторонние, кроме ближайших родственников, чтобы уберечь ребенка от нечистой силы и дурного сглаза. В знак запрета  перед входом в жилище протягивали волосяную веревку, увешанную ленточками, кубышками, колокольчиками. Случалось, вешали и сторожевые знаки как изображение лука, стрелы, змеи и так далее. Они предназначались для отпугивания злых духов и назывались «зэг».

Оберегами служили шкурки и крылья филина или его голова. По воззрениям бурят, злой дух боялся филина. Боялся якобы он и волка. Поэтому новорожденного заворачивали в волчью шкуру. Оберегами считались ветки шиповника, которые привешивали над дверью или на колыбель.

Шаманы считались покровителями, оберегающими детей, и исполняли различные необходимые обряды. Покровителями детей считались и заяны – покровители семьи и семейного очага, которым совершали специальные обряды жертвоприношения.