Ужасные подробности читайте на развороте.

Император припомнил, что вчера в «Санкт-Петербургских ведомостях» имела место небольшая заметка, извещавшая читателей о факте нападения неизвестных кораблей на Токийский залив и нанесению врагу «существенных потерь», но тогда Николай посчитал, что редактор русской газеты явно выдает желаемее за действительное, а те несколько выстрелов, которые могли издали сделать Владивостокские крейсера по вражескому порту – за полноценную атаку военно-морской базы неприятеля. Но теперь, когда факт этой атаки вдруг признали сами англичане, Николая II охватило неожиданное волнение. Костяной нож с серебряной инкрустацией из моржового клыка, с хрустом вспорол чуть желтоватую газетную бумагу. После чего император дрожащей рукой развернул британскую газету, скорбно извещавшую своих читателей о списке потерь, которые понес британский торговый флот во время набега отряда неизвестных миноносцев на главный торговый порт Японской империи.

Неизвестный корреспондент с особым мазохизмом описал картины смерти и разрушения в торговом порту, где взорвался британский трамп с пятью тысячами тонн лиддита на борту. Не остался без внимания и погром, произведенный торпедной атакой в токийском торговом порту, были упомянуты и торпедированные в таможенном отстойнике британские торговые пароходы. Уже в конце статьи всего несколько строчек было уделено тем потерям, которые понес японский военный флот во время атаки военно-морской базы Иокосука. Самым же главным выводом, сделанным в статье, был призыв ко всей Европе объединиться против диких восточных варваров-московитов, атаковавших самое святое – кошелек британских банкиров, делающих большие деньги на войне русских с японцами. Последнее, конечно, прямо сказано не было, но подразумевалось.

При этом сам же автор статьи отмечал, что японские артиллеристы береговой обороны оказались так косоруки, что не смогли уничтожить ни одного атаковавшего Токийскую бухту русского корабля. Те несколько миноносцев, которые были все же потоплены артиллерийским огнем, оказались японскими, вышедшими в акваторию залива с началом тревоги после взрыва в Иокогаме и атакой военных кораблей в Иокосуке.

Прочитав это место, император усмехнулся. Все произошедшее в Токийском заливе почти в точности напоминало атаку японскими миноносцами русской эскадры на внешнем рейде Порт-Артура 26 января, только там не было таких катастрофических последствий. И, кстати, что это за самоходные мины, способные пройти несколько миль, поднырнув под боновое заграждение, а потом взрывом разорвать пополам броненосный крейсер почти в восемь тысяч тонн водоизмещения? Причем добротные бетонные причалы, к которым были пришвартованы крейсера, судя по словам корреспондента, тоже разворотило так, что без длительного ремонта корабли там швартоваться уже не смогут. Но для него, Николая, все это было неважно.

Для него сейчас были важны ответы на три вопроса, которые он, скорее всего, не сможет получить из газет: кто это сделал, как сделал и зачем сделал. Возможно, получив ответ на первый вопрос, он узнает и все остальное, но пока он, Хозяин земли Русской, не может понять, как ему реагировать на это событие. С одной стороны, враги России понесли серьезные потери, и это радовало, а с другой стороны, там пострадали не только британские, но и французские, итальянские, американские и германские пароходы, некоторые из которых были серьезно повреждены, а некоторые потоплены. Это могло привести к тому, что призыв жалкого газетного писаки к созданию единого антироссийского фронта всех европейских государств вполне может воплотиться в реальность.

Отложив в сторону «Таймс», император взялся за газеты иных стран, и везде одно и то же – собачий лай в адрес России и призывы против всех законов войны на море покарать тех, кто посмел проникнуть в главный вражеский порт и нанести ущерб интересам европейских торговцев и банкиров. Например, французская «Фигаро» – а ведь вроде союзники – обрушивалась на Россию и на него, Николая, требуя расследования и наказания виновных (а по сути, героев), нанесших вражеской торговле значительный ущерб. Если статья в «Таймс» была полна сдержанного негодования, то во время чтения французской газетенки Николаю казалось, что прямо в лицо ему летят брызги слюны впавшего в истерику человека. Попадись ему этот газетный писака под горячую руку, пристрелил бы, как бешеную ворону. Впрочем, все остальные европейские газеты были ничуть не лучше, и лишь только немецкая консервативная «Новая прусская газета» законно вопрошала – если в Токио погибли германские подданные, то какого черта их понесло в порт воюющей страны, которая в любой момент может стать законным объектом атаки?

Одним словом впечатления у Николая от прочтения европейской прессы остались нерадостные, и германская консервативная ложка меда в бочке дегтя его ничуть не обрадовала. Пройдет совсем немного времени – и перепечатки из парижских, берлинских, венских, лондонских изданий появятся и в доморощенной российской прессе, либеральной, как и все интеллигентское до мозга костей. Причем появятся и явно бульварные, рассчитанные на самую малограмотную публику, сочинения доморощенных акул пера, за плату малую готовых доказывать вам все что угодно; что черное – это белое, что горячее – это холодное, и что победа – это на самом деле поражение, а герой на самом деле предатели и преступники. «Как жаль, – подумал Николай, – что этих газетчиков нельзя стрелять из винтовки, как тех же ворон. По крайней мере, каркают они одинаково громко и одинаково отвратительно».

А вот то, кто и для чего произвел эту атаку, требуется выяснить в обязательнейшем порядке. Для этого требуется немедленно послать телеграммы адмиралу Макарову и наместнику Алексееву, а также переговорить с кузеном Сандро, ведь тот грозился со стороны своего ведомства по торговому мореплаванию послать против Японии множество вспомогательных крейсеров. Как знать, быть может, в Токийском заливе нашалили мальчики Сандро? В любом случае, выяснить истину по этим вопросам он должен обязательно, ведь без этого он не будет знать, какие инструкции давать министру иностранных дел Ламсдорфу и что отвечать французскому, британскому, итальянскому, американскому и прочим послам, которые в самое ближайшее время толпами попрутся к нему на прием. Уходить ли ему в глухую оборону, отнекиваясь и ничего не признавая, или напротив, переходить в дипломатическую контратаку, ведь это не Российская империя обрушилась на Японию всей своей мощью, а наоборот, та сама внезапно напала на Россию, без объявления войны атаковав ее военные корабли.

Отложив в сторону газеты, Николай, вздохнув, взял руку чашку с чаем, при этом виновато улыбнувшись жене, как будто извиняясь за то, что в связи с войной не может уделить ей столько времени, сколько положено любящему мужу уделять любимой жене.

* * *