Первые макулатурные кампании.

В июле 1918 г. при Главархиве была создана комиссия для разработки основных положений декрета и инструкции, регламентирующих отбор и уничтожение документов. В работе комиссии участвовали крупные архивисты и историки: В. И. Пичета, М. М. Богословский, С. К. Богоявленский, С. Б. Веселовский и другие.

Утилизация документации была возложена на архивные органы декретом СНК от 1 июня 1918 г. «О реорганизации и централизации архивного дела», по которому все оконченные дела поступали в ГАФ, а учреждения лишались права уничтожать их без разрешения ГУАД. Для отбора документов согласно декрету от 22 апреля 1919 г. «О хранении и уничтожении архивных дел» создавались отборочные комиссии из лиц, назначаемых ГАУ, с включением представителей фондообразователя. Их главная задача в первую очередь заключалась в отборе документов к уничтожению. Пройдя фильтр разборочных комиссий, поток архивных документов, точнее информация о его составе и содержании в виде описей и актов, поступал на утверждение проверочной комиссии, действовавшей при ГУАД. В состав комиссии входили ответственные работники ЕГАФ. Заключение проверочной комиссии утверждалось руководством ГУАД. Тем самым вводился централизованный порядок отбора документов к уничтожению, замкнутый на центральный архивный орган.

В условиях военного коммунизма тщательная профессиональная проработка вопросов уничтожения архивных документов была обусловлена не только и не столько потребностями самоорганизации государственных архивов – проблема приобретала политическое значение. Наиболее радикально настроенные представители новой власти намеревались решать насущные политические задачи без сохранения документального наследия нации, предпочитая его уничтожение.

Первая макулатурная кампания началась в августе 1919 г. и имела очевидную политическую окраску. Ее инициатором был председатель Комитета хозяйственной политики Ю. Ларин, обратившийся в президиум ВСНХ с предложением «внести в СНК декрет о сожжении всех акций, облигаций и т. п. и об уголовной ответственности тех, кто таковые будет хранить». Сожжение было заменено более «рациональным» способом уничтожения – переработкой в бумагу. В начале сентября родился проект декрета СНК «О переработке в бумагу записей капиталистического хозяйства и прежних правительственных учреждений», который «с целью увеличения запасов сырья для производства бумаги и окончательной ликвидации ставших ненужными бумажных выражений капиталистических отношений собственности и записей прежних правительственных учреждений» установил их немедленную передачу «для срочной переработки в первую очередь».

Уничтожение документов было поставлено на широкую ногу. В течение продолжительного времени в Москве использовалась электроэнергия, полученная в результате сожжения 30 тыс. пудов акций и билетов государственных займов. На местах также уничтожались документы нотариусов, банков, коммерческих и других бывших судов вплоть до материалов Сената. Уничтожение архивов ставилось в один ряд с ликвидацией «порнографической, агитационной, монархической, погромной и т. п. литературы».

Макулатурная кампания проходила при непосредственном участии государственных архивов. 12 сентября во все архивы было направлено циркулярное письмо Главархива, в котором сообщалось о том, что его коллегия приняла постановление о выявлении подлежащих уничтожению архивных фондов ввиду крайнего недостатка сырья для бумажных фабрик. Эта работа проводилась ударными темпами. Уже через две недели управляющий Московским отделением третьей (военно-морская) секции ЕГАФ сообщал в Главархив, что во вверенном ему отделении к уничтожению намечено 1500 «видов дел». Лефортовскому архиву, ныне РГВИА, грозила полная утилизация, и хотя этого удалось избежать, за октябрь–декабрь 1919 г. отсюда вывезли на переработку 20 тыс. «видов архивных дел».

В масштабах России уничтожение документов приобрело значительно более широкий размах. На местах разборочные комиссии государственных учреждений к своим обязанностям подходили формально, не успевая «знакомиться с делами в натуре». В деятельности этих комиссий проявилась недостаточная подготовка архивных работников в определении ценности документов. Сама же макулатурная кампания грозила стать перманентной. Чтобы не допустить этого, ВЦИК в июне 1922 г. издал циркуляр «О мерах борьбы против истребления архивных документов», в которых категорически запретил предприятиям и учреждениям продавать архивы в качестве бумажного хлама, считая «подобное хищническое истребление культурного достояния совершенно недопустимым».

В первой половине 1920-х годов отбор документов на вечное хранение и их утилизация проходили под знаком укрепления прав государственных архивных органов в решении этих вопросов, что соответствовало общему курсу страны на централизацию архивного дела и в значительной степени ограничивало произвол учреждений в уничтожении документов. В 1922 – 1923 гг. по указанию Центрархива были уничтожены все материалы нотариальных, судебных (окружные суды, судебные палаты) архивов, за исключением 1% типовых документов, характеризующих основные функции. Одновременно запрещалось выдавать какие-либо справки по этим документам, так как они отражали ненавистные новой власти вопросы собственности.

В июне – июле 1925 г. Центрархив разработал и принял ряд нормативно-методических документов: положение о сдаче материалов Центрархиву и о порядке их отбора для хранения и уничтожения, инструкцию о работе разборочных комиссий и инструкцию о работе проверочной комиссии. В них констатировалось, что право уничтожения архивных материалов принадлежит исключительно Центрархиву РСФСР. Все документы, как научные, так и справочные, должны были поступать в ведение управления Центрархива и просматриваться разборочными комиссиями в государственных архивохранилищих для их отбора на постоянное, временное хранение и уничтожение. В помощь комиссиям учреждения должны были разработать перечни документов, составленные архивными органами совместно с фондообразователями. Ведомства и отдельные учреждения были обязаны в двухмесячный срок представить перечни в управление Центрахива. Сроки хранения документов предлагалось установить исключительно с точки зрения практической потребности учреждения в них. Требования к содержанию перечней были изложены в мае 1925 г. в обращении Центрархива к фондообразователям – первом методическом документе по составлению перечней.

Не прошло и двух лет, как стало очевидным, что организованная таким образом структура экспертных органов не может обеспечить нормального поступления документов на государственное хранение и отбора документов к уничтожению из-за чрезмерной централизации. Одна поверочная комиссия была неспособна пропустить через экспертное сито описи предлагаемых к утилизации дел, присылаемых со всей России. Разборочные комиссии не успевали просматривать огромные массы дел, которые загромождали государственные архивы. Положение стало критическим после выхода 22 февраля 1926 г. декрета ВЦИК «О приведении в порядок и сдаче в Единый государственный архивный фонд архивных материалов за 1917-1921 гг.», в котором всем государственным учреждениям и предприятиям предлагалось к концу года подготовить документы к сдаче в государственные архивы. Разборочные комиссии буквально захлебнулись в массе материалов советских учреждений.

В 1920-е годы при Центрархиве РСФСР действовала экспертная комиссия по отбору негативов фото- и кинодокументов, созданная на основе декрета СНК РСФСР от 4 февраля 1926 г. В ее состав входили архивные специалисты и представители Музея революции. По инструкции от 15 июля 1930 г. «О порядке подготовки к сдаче и условиях сдачи органам архивного управления фото- и киноматериалов, имеющих историко-революционный интерес» подобные экспертные комиссии создавались при всех архивных органах.