Борьба Главархива за сохранность отечественных архивов в условиях Гражданской войны и разрухи.

Прежде всего, Главархиву необходимо было решить проблему безопасности местных архивов. В некоторых губерниях отделы Народного образования губисполкомов взяли в свои руки работу по устройству архивов, они поручали архивное дело второстепенным подотделам и отделам губернских отделов народного образования.

В начале своей деятельности ГУАД пыталось возложить устройство местных архивов на губернские ученые архивные комиссии. Циркуляром в августе 1918 г. ГУАД известило архивные комиссии, что они переходят в его ведение и должны продолжать свою деятельность. Работа комиссий должны выражаться в охране документов местных архивов и образование Единого губернского архивного фонда. Комиссиям отпускались необходимые средства. Но этого было мало. Необходимо было создать в каждом губернском центре постоянно действующее архивное управление.

Впредь до разрешения вопроса об организации таких учреждений ГУАД приступило к созданию в губернских городах института уполномоченных. Инструкция ГУАД обязывала уполномоченных выявить архивные фонды в губернии, особое внимание уполномоченные должны были обращать на организацию охраны «бесхозяйных» и частных архивов. Уполномоченные были ориентированы на создание архивных учреждений, опирающихся на научные и общественные организации в виде ученых архивных комиссий, археологических и этнографических обществ.

31 марта 1919 г. СНК издал декрет за подписью В.И. Ленина «О губернских архивных фондах». Этим декретом все архивы и делопроизводства, находящиеся в губернских городах и уездах, были объявлены губернским архивным фондом. В состав Губернского архивного фонда входили архивы губернских, уездных, волостных и других учреждений губернии. Во главе Губернских архивных фондов по Положению должен быть заведующий, назначенный ГУАД.

Однако меры эти не приносили нужных результатов: местные архивы гибли.

4 апреля, 12 апреля и 23 июня 1919 г., последовал целый ряд циркуляров и предписаний ГУАД, которые были адресованы местным отделам народного образования, уполномоченным ГУАД и ГУАК. В этих документа очень настоятельно указывалось на «необходимость в целях охраны исторических документов» особо строго наблюдать за тем «чтобы никакие дела и документы ни под каким видом, угрозой судебной ответственности по декрету 1 июня 1918 года, не подвергались уничтожению без письменного разрешения Главархива».

На заседаниях коллегии ГУАД беспрерывно рассматривались практически одинаковые по сути доклады инспекторов и уполномоченных с мест. Все они касались вопросов о несанкционированных случаях уничтожения документов и произволе местных властей по отношению к местной интеллигенции, и к архивистам в частности. Особенно тяжелая ситуация складывалась в отдаленных провинциях. Командированный для обследования архивов Приуралья А.А. Введенский докладывал: «Пермский губархив не имеет сколько-нибудь знающих и даже просто интеллигентных работников. Ко времени моего приезда, он лишился даже своего руководителя, вследствие ареста его местной Ч.К. без соблюдения порядка, предписанного декретом об аресте ответственных, незаменимых советских работников… Мне, приехавшему для научной работы по архивам, властями было предписано исполнять обязанности заведующего губархивом, так как только при этом условии я мог бы получить фактически допуск к архивам. Пермский губархив почти бессилен предотвратить гибель архивов… Местные волисполкомы, нуждаясь для своих текущих нужд в чистой бумаге, предпринимают систематическую добычу чистой бумаги простым вырыванием ее из архивных дел, причем самые дела, как ненужный хлам, идут на растопку, на клейку конвертов и обертку… Представитель власти мне не без гордости заметил, что в Советской России ничего даром не пропадает… Угрозы судом не действуют».

Сложное положение провинциальных архивов стало основной темой съезда губернских уполномоченных Главархива 11 июня 1919 г. В докладе старшего инспектора А.Ф. Изюмова, посвященного деятельности инспекций и уполномоченных Главархива было высказано горькое, но вполне объективное мнение о том, что «все декреты и постановления проходили для провинции мало замеченными и узнавалось про них лишь по приезде того или иного инспектора». Изюмов же назвал Главархив «пасынком среди других советских учреждений даже в центре, не говоря уже о провинциальных органах» советской власти. «Главной причиной, часто тормозящей успех работы, - считал Изюмов, - было недоверие со стороны властей… От представителей губисполкомов приходилось слушать слова о ненужности национальных архивов, в то время когда проводиться интренационализм».

Главный инспектор Пичета, выступая от имени Коллегии Главархива, попробовал успокоить собравшихся: беды архивов временные, поскольку «все подчинено интересам нашего торжества в гражданской войне».

Позже советский архивист В.В. Максаков будет обвинять этот съезд в преобладании «антисоветски настроенных элементов». На самом же деле, на съезд собрались те архивисты, которые всеми силами пытались уберечь независимость архивов от нестабильной политической ситуации. Они самоотверженно, иногда с риском для здоровья, личной свободы и даже жизни спасали бесценное документальное наследие России.

В такой сложной обстановке архивисты пытались действовать самостоятельно, буквально через голову органов советской власти, взывая прежде всего к патриотическим чувствам соотечественников. Примером таких действий служит выход в свет брошюры об архивах «К русским культурным слоям от ГУАД». Имени автора на брошюре не значилось, но современные историки выяснили, что написана она была архивистом Виктором Владимировичем Снигиревым. Очень просто и доходчиво Снигирев объяснял ценность архивных документов и просил своих читателей: «Читайте и распространяйте ее среди грамотных, втолковывайте детям и взрослым большую важность сохранения документов и бумаг ради возможности познакомиться из них с прошлым… Твердо помните, что происходящая на всем протяжении Республики огромная работа по спасению архивов совершается в ваших же интересах, в интересах всего населения и даже будущих поколений…».

Этот призыв был услышан, но не представителями официальных властей, которые в массе своей к «допотопным архивариусам» относились очень небрежно. Призыв был услышан именно теми «культурными людьми», к которым обращались, минуя советское правительство, патриотически настроенные историки и архивисты.

Вскоре у архивистов появились новые проблемы: 27 ноября 1919 г. Бумажным отделом Центроутиля ВСНХ был разослан циркуляр с инструкцией об утилизации старых архивов. Главархив обратился с протестом в ВСНХ, где пояснили, что все архивы, имеющие историческую и научную ценность, могут передаваться на утилизацию только после тщательно просмотра. Встал вопрос, какие документы представляют для советской власти «историческую или деловую ценность».

Под вопрос был поставлен принцип гласности в работе архивов. Советское правительство уже не могло доверить процесс допуска в архивы специалистам из Главархива: по мере упрочения однопартийной власти в общегосударственном масштабе, в органах ЧК стала накапливаться информация об «антисоветских» действиях и высказываниях ответственных сотрудников ГУАД и его «секций» в Петрограде и Москве.

«Политически вредными» власти посчитали лекции, с которыми выступали перед слушателями архивных курсов в Петрограде и Москве И.Л. Маяковский, Е.В. Тарле, а также другие историки и архивисты. Так, Маяковский убедительно доказывал идею о преемственности архивной реформы в России, исходя из трудов Н.В. Калачева и Д.Я. Самоквасова. Впоследствии он будет вынужден публично отречься от этой точки зрения. А Е.В. Тарле позволил себе проводить параллели и аналогии между террором якобинцев в дни Великой французской революции и красным террором большевиков.

Под подозрение попал и Д.Б. Рязанов. В 1919 г. он произнес слова, из-за которых он попал в опалу в 1931 г. и в 1938 г. расстрелян: «Я не большевик и не ленинец. Я только марксист, и как марксист я коммунист».

Все это не могло остаться не замеченным. На историков и архивистов начинаются политические гонения. Их обвинили в политической нелояльности, контрреволюционности и вредительстве (этот пункт, был связан с указанным уже требованием рязановской группы открыть архивы для широкого круга читателей и особенно исследователей). Период мирного сосуществования науки и идеологии подходил к концу.

В августе 1920 г. обязанности заведующего Главархивом были возложены на его давнего противника по архивным вопросам и очень влиятельного во властных кругах Михаила Николаевича Покровского.С этого момента начинается новый период в истории архивного дела в нашей стране.