Тема 1. Архивы в период с Февраля по октябрь 1917 г.

Введение.

Смысл и цель существования архивов – удовлетворение потребностей общества в ретроспективной информации, содержащейся в архивных документах. Этой задаче посвящена в конченом итоге вся деятельность архивистов. Но первый их гражданский и профессиональный долг заключается в сохранении архивов как национальной ценности, памяти народа, будущего источника исторического познания. Для успешного удовлетворения этой функции нужен ряд факторов: наличие юридических норм, профессионализм кадров, компетентная и преданная своему долгу администрация, авторитет архивной службы в глазах общества, наличие благоустроенных помещений, охраны и др.

В данном учебном пособие была сделана попытка рассмотреть основные этапы развития архивного дела начиная с февраля 1917 г., заканчивая некоторыми событиями года 2004. Думается, что основная задача пособия состоит в том, чтобы дать студентам и всем любопытствующим общую картину сложного и тернистого пути развития отечественных архивов (под словом «архивы» мы будем понимать не только конкретные архивохранилища, но и всю архивную отрасль в целом). Хотелось бы верить, что после изучения данного пособия количество патриотов архивного дела в нашей Отчизне возрастет. Но прежде, необходимо ознакомиться с основными этапами развития Отечественных архивов.

За основу периодизации, взяты идеи, разработанные Т.И. Хорхординой, которая в ходе создания своей хронологии архивов, опиралась, прежде всего, на историю развития органов управления архивным делом.

1 этап: Февраль 1917 г. – сентябрь 1920 гг. Этот этап совершенно справедливо можно считать одним из наиболее плодотворных периодов в истории отечественного архивного дела. Его можно разделить на два периода:

· февраль 1917 г. – март 1918 г.;

· апрель 1918 г. – сентябрь 1920 г.

Период с февраль 1917 г. по март 1918 г. – время активных действий такой общественной организации, как Союз Российских архивных деятелей. Именно Союз РАД, состоящий из людей неравнодушных к судьбе архивов, практически в первые дни после Февральской революции принялся за спасение отечественных архивохранилищ.

Октябрьский переворот 1917 г. коренным образом меняет ситуацию и в архивном деле. Однако, уже весной 1918 г. представитель власти большевиков Д.Б. Рязанов сумел наладить сначала контакты, а после и сотрудничество с представителями Союза РАД. Результатом этого, вполне плодотворного сотрудничества стал декрет от 1 июня 1918 г. «О реорганизации и централизации архивного дела РСФСР». Основные пункты этого декрета наконец-то воплотили в жизни идеи многих дореволюционных архивистов. Декрет этот долгое время (можно сказать, до июля 1993 г.) оставался базисным положением для советского архивного дела.

2 этап: Осень 1920 г. – 1928 г. Этот период в истории архивов нашей страны можно смело назвать «временем, эпохой М.Н. Покровского». Именно этот человек, заняв пост главного архивиста страны, объявил курс на «политизацию» и максимальную централизацию архивов. «Политизация» выразилась, прежде всего, кадровыми чистками среди архивистов – изгонялись все политически неблагонадежные, невзирая на их профессионализм и опыт – их места занимали верные партии большевиков люди, зачастую ничего не смыслящие в архивном деле. Этот период ознаменован и первыми широкомасштабными «макулатурными кампаниями», выражавшимися для архивов массовыми уничтожениями архивных документов «на макулатуру».

3 этап: 1929 – 1938 гг. Этот период считается наиболее драматичным в истории советского архивного дела. Он отмечен такими катастрофическими для архивов явлениями, как «макулатурные» кампании и массовые «чистки» архивистов. Создание жесткой бюрократической системы управления архивами под надзором партийных органов получило логическое завершение в факте передачи архивов в прямое подчинение НКВД СССР в 1938 г. Полная утрата архивистами прав на свободу мышления и профессиональную самостоятельность привела к застою в области теории и практики архивного дела. Архивы, как и работавшие в них люди, были подвергнуты насильственной «селекции» по «классовому» признаку.

4 этап: 1938 ­– 1945 гг. Архивы переходят в ведомство НКВД СССР.Они интересовали НКВД только с сугубо ведомственной, оперативно-чекистской точки зрения. Такое отношение сыграло роковую роль в судьбе документов во время войны. В этот период выявилось в полной мере пагубность противоборства различных ведомств за бесконтрольное владение «собственными архивами», а также отрицания со стороны властей исторической ценности местных архивов, собраний документов личного происхождения и т.д. Критерии ценности вырабатывались не профессионалами, а партийными инстанциями и кадровыми сотрудниками НКВД. Спасение документальной памяти Отечества явилось результатом массового подвига рядовых архивистов, которые в тяжелейших условиях эвакуации и реэвакуации архивных богатств ценой неимоверных усилий (а зачастую ценой собственной жизни) выполняли свой профессиональный долг.

5 этап: 1945 – начало 1960-х гг. Первая часть периода (1945 – 1956 гг.) характеризуется деятельностью по наведению порядка в архивной отрасли после реэвакуации архивов, также тотальным засекречиванием, как отдельных фондов, так и целых архивов. Провозглашенные во второй половине 50-х гг. лозунги «демократизации» архивов остались, по сути дела, только на бумаге. Сохранившие власть над архивами в своих руках чиновники из партийно-административных органов определяли политику и методы воздействия Главного архивного управления и всех низовых архивных учреждений. Не случайно в эти годы вновь возродились «макулатурные» кампании и практика кадровых перестановок. К этому же времени относится начало опасных процессов низведения архивного работника до уровня технического сотрудника канцелярии, до делопроизводителя.

6 этап: 1960 – 1980-е гг. Этот период открывает активный поиск альтернативных путей развития отечественного архивного дела. В острых дискуссиях архивистов по профессиональным вопросам четко проявляется осознание ими растущего кризиса, тупика, в который попали архивы в результате бюрократическо-административной централизации управления. Научная общественность и широкие круги интеллигенции начали все более активно выступать с требованиями демократизации архивов, расширения доступа к ним. Возрождается научно-теоретическая мысль – публикуются теоретические работы В.Н. Автократова, Б.С. Илизарова и других исследователей. Они выдвигают новаторские концепции относительно самой сути архивов, их роли в общественной жизни. Союзный Главархив с консервативных позиций пытался противостоять нарастающим тенденциям, но даже в его аппарате появилось прогрессивное крыло профессионалов, выступающих за демократизацию и гласность в работе всех архивных учреждений сверху донизу (В.В. Цаплин, А.В. Елпатьевский).

7 этап: 1991 г. – 2004 г. Это период ознаменован, прежде всего проведением архивной реформы (1990-е гг.). Суть реформы была направлена на демократизацию архивной отрасли, на воссоздание целостности архивного фонда России. Одной из основных моментов данного периода – это разработка и издания первого законодательного документа в сфере архивного дела «Основ законодательства об архивном деле в Российской Федерации и архивах» (июль 1993г.). Однако, период постперестройки принес архивистам много новых проблем, связанных с многочисленными проблемами вышеназванного законодательного акта. Основные задачи этого периода связаны с урегулированием взаимоотношений государственных и негосударственных архивов, с продолжением работы над Законом об архивах, с поиском расширения материальных возможностей архивной отрасли.

2004 год стоит особо в истории архивов России – думается он открывает качественно новый период в истории отечественной архивной отрасли. И связано это и с выходом в свет «Закона об Архивном деле в РФ» и с тем, власти страны стали обращать более пристальное внимание на архивы. Чем обратиться это внимание для архивов – покажет время.

 

 

Учреждение Центрального комитета по управлению архивным делом. Разработка проекта архивной реформы в России.

В петроградских газетах появилось сообщение о назначении Совнарком Петроградской Трудовой коммуны «уполномоченного по ликвидации и реорганизации архивов» – Давида Борисовича Рязанова. В связи с этим, на заседании Союза РАД 23 марта было решено уклониться от встречи с Луначарским и выяснить цели и задачи, возложенные на Рязанова.

Первым на контакт с Д.Б. Рязановым вышел князь Голицын – второе лицо в Союзе РАД – 25 марта состоялась их встреча, о которой Голицын сразу же рассказал в письме Лебедеву: «Я сегодня повидался с Рязановым и имел с ним неожиданно для себя продолжительную беседу. Он очень желает изложить свою программу в совете Союза архивных деятелей».

Встреча с Рязановым состоялась 27 марта 1918 г. На этом собрании Давид Борисович объявил своей главной задачей возвращение архивистов «к нормальной работе, где она нарушена», и необходимость создания органа управления архивами. В вопросах централизации (объединения) самих архивов Рязанов не задавался целью создать единый национальный архив, хотя в целях охраны он считал, что придется сосредоточить мелкие архивы упраздненных учреждений в центральных ведомственных архивах.

Следует отметить, что Д.Б. Рязанов был человеком неординарным: обладатель выдающегося интеллекта, основатель научного марксоведения, историк I Интернационала, автор работ по истории русской революционной мысли и профсоюзного движения, сотрудник русских и немецких социал-демократических изданий. Некоторое время партийной кличкой Рязанова была «Буквоед». Именно ему, имевшему опыт работы с зарубежными архивами Маркса и Энгельса петроградские власти поручили сферу охраны правительственных архивов. Но Давиду Борисовичу необходима была опора в лице крепких профессионалов – именно поэтому Рязанов с такой охотой откликнулся на предложения Союза РАД.

2 апреля 1918 г., состоялось заседание нового Совета, – тогда же он получил свое окончательное название – Центральный комитет по управлению архивами (ЦКУА). Председателем стал Д.Б.Рязанов, товарищем председателя С.Ф. Платонов. Лаппо-Данилевский А.С. стал членом комитета.

16 апреля 1918 года было принято решение о переходе ЦКУА из подчинения Петроградской Трудовой коммуны в ведение Наркомата народного просвещения РСФСР.

Рязанов начал работу «получив в наследство необычайный архивный хаос». Первой задачей было найти работников-строителей. Такая рабочая группа образовалась в течение апреля – мая 1918 г. в Петрограде. Вместе с заслуженным профессором Петроградского университета Сергеем Федоровичем Платоновым на работу вышел целый ряд историков и архивистов. Сделано было обращение к ученым учреждениям и высшим учебным заведениям. В помещении бывшего Государственного архива без перерыва с утра до вечера шла подготовительная организационная работа: готовился проект декрета о реорганизации архивного дела, «намечалось устройство центрального и местного управления архивным делом» (речь идет о проектах положений о ГУАД и областных управлениях архивным делом), готовился материал для сметы расходов будущего ГУАД.

Видный деятель первых лет архивного строительства профессор М.А. Полиевктов писал в эмигрантском журнале, что Николаев был «душою всей реформы», он «положительно» вынес ее на своих плечах. Видную роль в подготовке декрета сыграли также (не считая руководителей – Рязанова, Платонова и Преснякова) И.А. Блинов, А.С. Лебедев, Г.С. Габаев, И.Л. Маяковский, Н.П. Черепнин и др.

В первую очередь требовалось упорядочить «архивный хаос». Как писал Николаев: «Долго и страстно дебатировался вопрос о двух принципах, которые возможно положить в основу будущего архивного строительства – историческом (ведомственное происхождение архивных фондов) и логическом (группировка родственных по содержанию архивных фондов). В результате споров, в основу нового архивного строительства было решено положить отдельные архивные фонды, органически сложившиеся в определенной исторической обстановке (т.е. был выбран исторический принцип). Твердо было решено, что такой внутренне цельный и единый по своему существу архивный фонд ни в коем случае нельзя дробить. Таким образом, основной классификационной единицей был признан архивный фонд.

Сложность ситуации, в которой находились весной 1918 г. архивисты, была в том, что у них отсутствовала подготовка к юридически-нормативной работе; они не располагали необходимой доктринальной базой. Взгляды на централизацию архивного дела ещё не приобрели четких очертаний.

Другая сложность была социально-психологического свойства. Гражданское сознание архивистов отвергало советскую власть: но в то же время необходимость подготовки прогрессивной архивной реформы в рамках существующего строя вынуждала их к определенной лояльности в отношениях с большевистской диктатурой. Глубокая идеологическая пропасть лежала между ними и Рязановым, которым, однако, они искренне восхищались (и уважение к которому, сохранили на всю жизнь).

Но, тем не менее, юридическая нормативная работа активно развернулась в Петрограде с первых числе мая 1918 г. – шел процесс создания декрета об архивном деле.

 

 

Тема 2. Архивы России

Структура и функции

Главного управления архивным делом (ГУАД).

Главное управление архивным делом начало свою работу в очень сложной политической обстановке. Не было Положения о порядке деятельности: структуру органа управления архивным делом пришлось выстраивать буквально на ходу, с огромным трудом завоевать авторитет у местных властей.

По Ленинскому декрету перед ГУАД стояли следующие задачи:

· обеспечение сохранности документов, находящихся в национализированных архивохранилищах (бывшие исторические архивы и архивы центральных правительственных учреждений);

· учет документов, подлежащих концентрации в ЕГАФ, обеспечение их сохранности и организация перевозки в государственные архивы;

· организация использования документов;

· контроль за сохранностью документов в учреждениях;

· организация обработки документов, поступающих в архивы.

В декрете от 1 июня говорилось, что будет издано положение о ГУАД и его местных управлениях. Но пока оно не было издано положение на местах оставалось сложным.

Постепенно центр тяжести научной и организационно-практической работы переместился в Москву. Здесь группа историков и архивистов образовала «деловое ядро» вокруг профессора Московского университета М.К. Любавского. В их числе были историки Ю.В. Готье, А.Н. Филиппов, а также архивисты – представители крупнейших московских архивов – С.А. Белокуров, Н.Б. Рождественский и Ю.В. Сергиевский (архив Комиссариата иностранных дел), Д.В. Цветаев и пр. Именно они разработали собственное Положение о порядке деятельности ГУАД: уточнялись полномочия ГУАД, прежде всего по отношению к местным (областным и губернским) архивам, говорилось о необходимости подготовки и подбора «нового кадра работников» для осуществления централизации архивного дела в общероссийском масштабе. Новые кадры должны были обладать, «кроме высшего исторического или филологического образования», еще и опытом «прохождения специальных наук в архивной школе».

Этот вопрос, как и многие другие, вскоре обозначившиеся проблемы взаимоотношения ГУАД и органов власти разного уровня, потребовало вмешательства авторитета Рязанова. В последних числах июня 1918 г. заведующий Главным управлением архивным делом Д.Б. Рязанов созвал в Москве особое совещание для окончательной выработки Положения о ГУАД и подведомственных ему управлениях. Было принято решение о создании Коллегии ГУАД, которая осуществляла постоянное общее руководство архивным делом, а также были учреждены должности инспекторов, которые занимались контролем за деятельностью местных архивов.

Коллегия ГУАД была сформирована в составе: Д.Б. Рязанов, В.Н. Сторожев, М.К. Любавский, С.Б. Веселовский, А.М. Полянский. Она сразу же начала активные действия по спасению архивного достояния страны.

 

Образование ЦАУ СССР.

10 апреля 1929 г. постановлением ЦИК и СНК СССР было образовано ЦАУ СССР (при ЦИК СССР) для общего исправления и объединения деятельности центральных архивных управлений союзных республик по заведованию фондами общесоюзного значения.

Архивными фондами общесоюзного значения признавались:

· бумаги, относящиеся в Февральской революции 1917 г.;

· документы по установлению Советской власти и материалы по истории Рабоче-крестьянской Красной Армии и Гражданской войны;

· а также архивы дореволюционных центральных правительственных учреждений и общественных организаций.

Таким образом, с учреждением ЦАУ СССР, вся совокупность архивных фондов, принадлежащих Советскому государству, представляло собой две, несколько обособленных в организационном отношении группы:

1. Документальные комплексы союзных республик;

2. Архивные собрания общесоюзного значения.

Перед ЦАУ СССР, ставились задачи, касающиеся почти исключительно архивных фондов общесоюзного значения: разработка проектов постановлений по этим собраниям, общее направление деятельности архивных управлений союзных республик и т.д.

Несмотря на поставленные задачи, юридические полномочия ЦАУ СССР как полноправного Союзно-республиканского органа были достаточно неопределенными. В состав ЦАУ СССР вошли те же лица, которые составляли ЦАУ РСФСР (заведующий – М.Н. Покровский, заместитель – В.В. Максаков, членами коллегии стали представители НКВД, РВС СССР и ОГПУ) Единственное отличие от республиканского ЦАУ было присутствие в Коллегии представителя ЦАУ УССР, а также Наркомфина. И поскольку ЦАУ РСФСР практически полностью являлось и ЦАУ СССР, то проблема распределения между ними обязанностей имела на протяжении 30-х годов чисто умозрительный характер. Постепенно ЦАУ СССР поглотило республиканское управление, и после принятия нового «Положения о ГАФ СССР» в 1941 г. вопрос о судьбе ЦАУ РСФСР как самостоятельного учреждения больше не поднимался в течение всех последующих десятилетий.

Вопрос о функциях ЦАУ СССР, стал одним из основных вопросов, волновавших участников 2-го съезда архивных работников РСФСР, который проходил в Москве с 25 мая по 1 июня 1929 г. На этом съезде в последний раз прозвучали голоса тех, кто вскоре будет репрессирован. На съезде присутствовали академики С.Ф. Платонов, М.К. Любавский, Е.В. Тарле, а также А.М. Рахлин, А.И. Андреев, Д.Г. Истнюк, А.К. Дрезен и многие другие историки, архивисты и краеведы. Последний раз архивисты сделают попытку свободно дискутировать по самым животрепещущим проблемам, не придерживаясь жестко регламентированной повестки дня и «спущенных» сверху указаний. Выступления представителей власти носили явно «агитационно-пропагандистский» характер.

В дальнейшем, на протяжении следующих десяти лет съезды не проводились, как дипломатично писали историки «по причинам, не зависящим от ЦАУ».

Именно на этом съезде отечественные архивисты впервые столкнулись с политикой «двойных моральных стандартов»: несомненно, нужно бороться за централизацию архивного дела и за концентрацию архивов под единым руководством верного «приказчика» государства – Центрархива. Но только в тех рамках, которые предписывались партийным руководством.

Но на практике по сути дела была загублена идея централизации архивного дела: сначала выделились из ГАФ «неприкасаемые» партийные архивы, затем и другие ведомственные архивы. Дело в том, что сталинскому тоталитарному государству требовался лишь комплекс разрозненных и тщательно охраняемых учреждений, обслуживающий, прежде всего, особый круг заинтересованных ведомств. И прежде всего необходимо было проверить, что же находится в архивах, и подобрать им настоящего властного «хозяина».

По существу, все события, которые происходили на протяжении 30-х гг. после окончания 2-го съезда архивных работников, были направлены на выполнение двуединой задачи, которую можно обозначить как «чистка архивов» и «чистка архивных кадров».

Внешне это выглядело как целый ряд мер организационного и административно-хозяйственного характера. И выразилось это прежде всего в замысле М.Н. Покровского о реорганизации структуры ГАФ СССР.

Исходя из ортодоксального понимания марксистско-ленинского деления всей истории человечества на четко определенные общественно-экономические формации, руководство ЦАУ в самом начале 30-х годов признало необходимым сгруппировать все документы ГАФ СССР в трех архивах: феодально-крепостнической эпохи, капиталистической и эпохи пролетарской диктатуры. Внутри каждого архива документы должны были быть распределены по шести отделам: экономическому, политическому, военно-историческому, внешних сношений, культурно-бытовому и особому. Проект остался практически нереализованным в связи «с исключительной трудностью с архивно-технической стороной». Некоторые шаги в сторону создания такой системы архивов все же были сделаны – в 1931 г. Древлехранилище Центрального исторического архива было переименовано в Государственный архив феодально-крепостнической эпохи (нынешний РГАДА). Однако на этом дело и застопорилось.

С 30-х же годов намечается еще одна неблагоприятная для архивохранилищ тенденция – проблема использования архивов в научных целях неуклонно заменяется проблемой их охраны и учета. Допускался без ограничения только один вид их использования – в «оперативно-чекистской работе».

Покровский и Максаков, отнюдь не отрицая необходимости и важности этих специфических задач «политического» характера, все-таки выступали за увеличение объема работы архивов как научно-исследовательских учреждений, относя к такой работе, прежде всего издательско-публикационную деятельность.

На это были, прежде всего, направлены их усилия по созданию в Архиве Октябрьской революции таких отдельных секций, как военная (Архив Красной Армии), профсоюзных материалов (Архив профсоюзов) и некоторых других. В течение 30-х годов все эти материалы были выделены из состава АОР в отдельные архивохранилища.

 

Чистка» архивных кадров.

Положение о ГАФ СССР

Преодоление кризиса.

Ведомственная децентрализация архивного дела закреплялась юридически «Положением» 1961 г. ГАУ совершенно неожиданно лишилось статуса союзно-республиканского Главка. Помимо всех прочих последствий, эта перемена статуса самым болезненным образом ударила прежде всего по карману архивных работников: в результате начался массовый отток кадров из архивов. Ситуацию усугубляли также непрерывно возрастающий объем работы, связанные с тем, что после выхода ГАУ из системы МВД оно оказалось перед лицом острейшей проблемы: как обеспечить документной информацией теперь уже не одно ведомство, а всю колоссальную систему правительственных органов, требующих полного и немедленного удовлетворения своих потребностей в ретроспективной информации.

Вторая проблема состояла в том, что Главархив оказался включенным в мощную бюрократическую систему, порождающую неимоверное количество бумаг. Иначе говоря, Главархив был поставлен перед необходимостью выполнять управленческие функции, к чему архивный главк оказался совершенно не готовым – ни в теоретическом, ни в практическом плане. Как несколько позже признавали руководители Главархива, главной причиной такой ситуации был все-таки «застой в области архивоведения, наблюдавшийся в 1950-х годах».

 

И, тем не менее, выход их сложившейся тупикового положения старались найти. Все силы Главархива опять были брошены на создание новых правил, в которых предполагалось «обобщить весь опыт государственных архивов за предыдущие десятилетия». В результате напряженной работы к 1960 г. были разработаны, а в 1962 г. изданы «Основные правила работы государственных архивов СССР». Опубликованные тиражом в 12 тыс. экз.,эти правила отменяли действие 35 нормативных документов, изданных с 1938 по 1958 г. В новом издании излагались методики самих различных видов работ по созданию классификатора, по каталогизации документов, включая конкретные рекомендации по переходу к созданию систематических каталогов на основе детальной (а не выборочной, как было раньше) тематической разработки фондов. Много внимания уделялось техническим вопросам, связанным с подготовкой НСА, выставок и т.д.

В соответствии с принятым в 1958 г. решении ГАУ ведомственные архивы выводились за рамки «Правил», им отдавалось право самостоятельно проводить всю конкретную работу с документами. В результате к началу 60-х гг. во взаимоотношениях архивов и государства сложился полный хаос, что и привело к дроблению ГАФ страны на неконтролируемые ведомственные архивные фонды.

Ситуация осложнялась тем, что после передачи Главархива в ведение СМ СССР ведомства и учреждения, опираясь на содержащиеся в «Положении» 1961 г. упоминание о том, что за ГАУ закрепляется функции научно-методического руководства постановкой документационной части текущего делопроизводства министерств и ведомств СССР, сами перешли в открытое наступление на архивный Главк. В государственные архивохранилища начали сдавать управленческую документацию, которая была абсолютно не подготовлена к передаче на государственное хранение. К этому же времени выявилось, что вообще делопроизводство страны находится в запущенном состоянии, управленческие процессы оформляются без всякой унификации и стандартизации, номенклатуры дел составляются в меру квалификации, опыта и личной добросовестности канцелярского работника.

Главархив оказался в очень сложной ситуации – на него обрушилась несправедливая волна критики в связи с тем, что архивохранилища были просто не в состоянии принять на уже перегруженные полки и стеллажи тонны неподготовленной к архивному хранению документации, а специалисты из государственных хранилищ физически не успевали обрабатывать эту продукцию сотен тысяч канцелярий, секретариатов, бухгалтерий и пр. В зарубежных странах к этому времени уже был накоплен огромный опыт в деле приема на государственное хранение огромных документных массивов, но, к сожалению советские архивисты того периода этим опытом воспользоваться не могли.

В результате в архивном деле ярко проявился кризис, а в это время архивы страдали от огромного потока сырого, необработанного материала, который они были не в силах обработать. Решения по архивному делу принимались внешними органами. Правительство стремилось превратить архивистов в узких специалистов по организации делопроизводства. А для партийных верхов понятия архивов как источника объективной истины, как самодовлеющей ценности и феномена духовной культуры человека не существовало и не могло существовать.

Их опубликованного в 1993 г. стенографического отчета об июньском (1957 г.) Пленуме ЦК КПСС следует, что, едва добравшись до партийных архивов, всемогущие партийные бонзы тут же начали уничтожать компрометирующие архивные материалы на себя и подбирать компромат на других. Действовали по принципу «кто кого опередит». Сам Хрущев вспоминал, как Каганович предлагал ему изъять и уничтожить документ, на котором все члены Президиума ЦК расписались под указанием бить арестованных. Когда бросились искать, оказалось, что этот документ уже уничтожен. И наконец, один из выступавших на этом пленуме (Аристов) обвинил Маленкова, Кагановича и Молотова в вынашивании «гнусного плана: вернуться к власти в ЦК, расправиться с неугодными, добраться до архивов … уничтожить их».

В середине 60-х гг. прозвучал коллективный голос протеста профессиональных историков и архивистов, научной интеллигенции, который не был слышен практически с начала 20-х гг. С этого момента многие исследователи и начинают точку отсчета «новых веяний» в архивном деле. С этого момента начинаются поиски нового, альтернативного пути развития архивного дела в России.

Важнейшим, качественно новым явлением в это время стало проведение свободных дискуссий по острейшим и актуальнейшим вопросам, которые впервые за всю историю советских архивов не заканчивались применением репрессивных санкций со стороны административных органов. Очевидно, существенную роль в этом сыграло то, что в Московском историко-архивном институте за десять послевоенных лет собрался высокопрофессиональный коллектив историков и архивистов, готовый (и главное – способный!) отстаивать собственную точку зрения.

Впервые теоретические вопросы архивоведения стали обсуждаться открыто. Одним из первых таких вопросов был вопрос об определении ценности документа на этапе отбора на государственное хранение. Этот вопрос был поднят на заседании научного совета ГАУ 25 ноября 1959 г. Здесь прозвучала «радикальная» точка зрения следует отказаться от старых принципов экспертизы ценности, по которым государственному приему подлежал весь объем документов всех учреждений, организаций и предприятий, за исключением только выделяемых к уничтожению «законно», т.е. согласно действующим перечням, т.е. ГАУ предлагало уменьшить число фондообразователей. Максаков, Черноморский, Селезнев, Рудельсон и др. преподаватели ИАИ выступили с резкой критикой такого подхода, но Главархив остался при своем мнении. В Положении о ГАУ 1961 г. была включена статья, согласно которой ГАУ предоставлялось право определять категории учреждений, организаций и предприятий, материалы которых подлежат или не подлежат приему в Государственные архивы.

В этом же году ГАУ опубликовано «Методические указания по комплектованию государственных архивов документальными материалами и организации экспертизы их ценности», в которых архивистам давались уже совершенно четкие руководящие указания по определению научной ценности и практического значения учрежденческой документации в прямой зависимости от значения учреждения. Основной критерий, которым пользовались теперь экспертно-проверочные комиссии было значение учреждения – фонодобразователя.

Преобладающей тенденцией вскоре стало почти полное отождествление архивного дела и делопроизводства. Вместо научно-исследовательского института архивоведения и археографии, котрый предлагал создать Максаков, по решению правительства в сентябре 1966 г. начал действовать специализированный Всесоюзный научно-исследовательский институт документоведения и архивного дела (ВНИИДАД).

Перед ним сразу же была поставлена конкретная задача, сформулированная как исключительно важное правительственное поручение: возглавить работу всех заинтересованных учреждений и ведомств по разработке Единой государственной системы делопроизводства (ЕГСД). Кроме этого, от ВНИИДАД потребовали начать работы по созданию единых государственных стандартов на организационно-распорядительную документацию. Специалисты ВНИИДАД проводили дискуссии по целесообразности переименования «административно-управленческих» документов в «организационно-распорядительные» (ОРД), по правилам составления номенклатуры и оформления дел, по способам регистрации производства и многим другим вопросам технологии делопроизводства.

Все это было, безусловно, важным и нужным делом, но, к сожалению проблемы архивоведения, в таких условиях становились второстепенными. В Совете Министров СССР даже рассматривался вопрос о переименовании ГАУ в Государственный комитет по делопроизводству и архивному делу.

В 1964 г. в МГИАИ был открыт факультет государственного делопроизводства (ФГД), а с 1977 г. здесь же была введена новая специализация – «документовед - организатор научно-технической информации».

Подготовка историков-архивистов также становиться второстепенной задачей. В эти же годы (конец 60-х – начало 1970-х гг.) институт вынуждены были покинуть многие опытные и авторитетные преподаватели.

Власть демонстрировала свою силу методами, напоминающие худшие времена 1930-х гг.

Так, чисто волевым решением ЦК КПСС в ноябре 1962 г. было прекращено издание журнала «Исторический архив»: «идеологические цензоры» партии давно с подозрением относились к публикациям в этом издании архивных документов. Только в 1965 г. ЦК частично сменила гнев на милость и вместо закрытого «Исторического архива» разрешила ГАУ издавать журнал «Советские архивы». Первый номер журнала был подписан в печать в феврале 1966 г. Журналу была предоставлена современная типографическая техника, однако идеологический контроль был усилен.

Вскоре Суслова и его окружение перестал устраивать Г.А. Белов: заведующий ГАУ, по мнению партийной верхушки, позволял себе слишком многое, периодически вытаскивая из архивов очень «неудобные» и даже «неприличные» документы.

Тем более что в 1965 – 1966 г. разразился скандал, связанный с открытием в госархивах Житомирской и Хмельницкой областей Украины документов о деде и прадеде В.И. Ленина, которые оказались крещеными евреями. Наученный горьким опытом, Белов приказал изъять эти документы в оригиналах, без оставления копий, и проинформировал об этом ЦК, но там промолчали. Не получив указаний, Белов положил эти документы в свой личный сейф. Можно предположить что именно это предопределила отставку Белова при первом удобном случае. Его отправили в отставку прямо во время VII Международного конгресса архивов, который проходил в Москве в 1972 г.

На посту заведующего ГАУ при СМ СССР его сменил кандидат философских наук, специалист по вопросам научного атеизма и бывший директор музея Ленина Ф.И. Долгих.

Итак этот период полон противоречивых тенденций: с одной стороны – бурное и достаточно успешное развитие документоведения, пользующегося покровительством Совета Министров СССР, с другой – практически полный застой в разработке научных фундаментальных проблем архивоведения. Только личными стараниями выдающихся ученых – энтузиастов архивного дела, прежде всего В.Н. Автократова, подлинное значение наследия которого начинает постигаться только сегодня, а также Б.С. Илизарова и немногих других ученых, архивоведение как научная дисциплина все-таки продолжает развиваться. Однако работы этих авторов, созданные в данный период, как правило, издавались малыми тиражами и ценились только в ближайшем окружении коллег из ВНИИДАД и МГИАИ.

Дальнейшее развитие архивного дела в стране характеризовалось принятием в 1976 г. закона СССР «Об охране и использовании памятников истории и культуры». Согласно ему архивные документы были отнесены к категории историческим памятникам, а на Главархив возлагались обязанности по обеспечению сохранности, государственному учету и организации использования этой категории памятников.

Исполнение вытекающих из закона задач, а также расширение функций государственной архивной службы требовали правового закрепления. 20 сентября 1978было принято постановление «Об улучшении организации архивного дела в центральных государственных архивах СССР». В нем много внимания уделено вопросам комплектования архивов. Начальник ГАУ Ф.И. Долгих в очередной раз заверил вышестоящие инстанции, что уж этот документ точно «позволит поднять архивное дело на новую ступень». В этом же году прошла юбилейная, в честь 60-летия советского архивного дела, конференция, проведенная совместно Главархивом и ВНИИДАД. В основном на ней прозвучали традиционные заверения в верности ленинским принципам централизации архивного дела.

Но все эти постановления, заверения и конференции не могли остановить тенденций размывания Государственного архивного фонда СССР: Главархив практически ничего не мог сделать, что бы препятствовать созданию все новых ведомственных фондов, юридически обособленных документальных собраний в рамках отдельных отраслей: например МВД и КГБ СССР, Министерство атомной промышленности