Развитие институтов правозаступничества и судебного представительства

Правозаступничество (юридическая помощь, оказываемая специально изучающими законы лицами) и судебное представительство (замена в процессе одного лица другим, при которой все последствия судебной деятельности представителя распространяются непосредственно на представляемого) были вызваны к жизни разными потребностями. Во многих странах Европы адвокатура и судебное представительство развивались самостоятельно, как два различных института. В Западной Европе правозаступники получили название адвокатов. В России правозаступничество возникло не как самостоятельный институт, а в связи с судебным представительством; лица, исполняющие обязанности представителя одновременно стали выполнять и роль правозаступников[21].

Первоначально институт судебного представительства заключался в защите главой семьи перед судом интересов каждого ее члена (семейное представительство). Однако с развитием ремесел и торговли, эволюцией отношений в сфере гражданского оборота возникла потребность в юридических консультациях, в квалифицированной защите интересов субъектов перед судом. Это обусловило возникновение профессии ходатая (стряпчего). Постепенно (в средневековые времена) они объединяются в цеховые организации. Эти организации занимались подготовкой специалистов для “хождения по чужим делам”, защиты их интересов.

В XIV–XV столетиях в Англии возникают ассоциации юристов — барристеров. К тому же времени относится появление там юристов — солиситеров. При этом деятельность тех и других взаимосвязана: если первые выступают перед судом, то вторые специализируются в проведении “черновой работы” для первых — в сборе необходимых материалов. Кроме того, они в качестве стряпчих самостоятельно выполняют многие поручения юридического характера (по налогообложению, страхованию и т. п.), а также осуществляют функции нотариуса. Солиситеры существуют и в настоящее время. Они объединены в ассоциации. Их функции получили развитие: они вправе выступать в магистратских (низших) судах, а отчасти — и в судах Короны.

В континентальной Европе, в частности в Пруссии, в XVI–XVIII веках получил признание институт государственной адвокатуры. Согласно этой системе, адвокатские обязанности выполняли лица, назначенные судами из состоявших при них чиновников. Они получали содержание от государства, несли дисциплинарную ответственность перед судом и могли выступать только в суде, при котором состояли. Но это направление в развитии адвокатуры не имело будущего. “Превращаясь в должностных лиц, адвокаты утрачивают независимость и самостоятельность, необходимые им для стойкого охранения на суде доверенных им интересов. Включение их в состав суда вредит независимости последнего… Чиновничий мундир уменьшает энергию адвоката и ослабляет тот священный пыл при защите доверенных интересов, который составляет славу и силу адвокатуры”[22].

На смену цеховой и государственной организации защиты и представительства приходит адвокатура как самоуправляемая организация лиц свободной профессии. Раньше всех адвокатура в таком виде возникла во Франции.

По вопросу становления института российской адвокатуры существует укоренившееся мнение о том, что по сравнению с рядом западных стран, такими как Англия, Франция и некоторыми другими, адвокатура в России возникла относительно недавно — в период реализации судебной реформы 1864 года[23].

В действительности же судебная реформа 1864 года заложила основы присяжной адвокатуры — компетентной и самоуправляемой организации юристов, призванных оказывать гражданам юридическую помощь. С принятием судебных уставов 1864 года была оформлена профессия, обладавшая как западными, так и традиционно русскими чертами. Изучение же истории адвокатуры необходимо начинать с предпосылок возникновения данного института, с периода зарождения и функционирования правозаступничества в России.

Е. В. Васьковский, говоря о правозаступничестве, отмечал: “Подобно всем социальным учреждениям адвокатура не возникает сразу в совершенно организованном виде, а появляется в жизни сначала в форме незначительного зародыша, который может при благоприятных условиях развиться и достигнуть пышного расцвета, а при неблагоприятных чахнуть и прозябать в глуши”[24].

Появление правозаступничества и представительства в суде связано, прежде всего, с тем, что для грамотного ведения дел необходима специальная подготовка, и лица, ею не обладающие, вынуждены обращаться к специалистам в области права.

Выдающийся памятник древнерусского права “Русская правда” (Краткая и Пространная редакции) не упоминает о судебном представительстве. Впервые о судебном представительстве упоминается в законодательных актах XV века — Псковской и Новгородской судных грамотах. В них закреплено, что обязанности судебных представителей, кроме родственников тяжущихся (Новгородская судная грамота — ст. 16, 17, 18), могли исполнять все правоспособные граждане, за исключением тех, кто состоял на службе и был облечен властью (Псковская судная грамота — ст. 68, 69)[25].

Первый класс лиц составляли так называемые естественные представители, а второй — наемные. И именно из наемных представителей постепенно создавался институт профессиональных поверенных. По Новгородской судной грамоте поверенного мог иметь всякий (ст. 15, 18, 19, 32), и стороны, в случае наличия у них представителей в судебном процессе, должны были иметь дело только с ними (ст. 5).

В соответствии со ст. 36 Судебника 1497 года, в случае, если истец или ответчик сами не могли явиться в суд, то они имели право прислать вместо себя поверенных.

Судебник 1550 года в ст. 13 закреплял не только право сторон иметь поверенных (стряпчих и поручников), но и устанавливал определенные правила для проведения поединка.

Таким образом, Судебники 1497 и 1550 годов, а также Соборное Уложение 1649 года институт наемных поверенных упоминают уже как существующий (ст. 36 Судебника 1497 г.; ст. 13 Судебника 1550 г.; гл. 10, ст. 108 Уложения 1649 г.)[26].

Вместе с тем законодательной регламентации представительства (стряпчества) не имелось, а состав этих лиц был весьма разнообразен.

Заслуживает внимания попытка организации адвокатуры в Западном крае Российской империи во второй половине XVIII — первой половине XIX века. Западным краем именовались 9 губерний западной части европейской России — 6 белорусских и литовских (Северо-Западный край) и 3 украинских (Юго-Западный край). В западных губерниях адвокаты находились не только при главных (губернаторских) и низших (уездных и городских) судах, но и при судах духовных. Адвокатура была организована и действовала на основе польских конституций 1726 и 1764 годов и литовского Статута.

Но введение адвокатуры в Западном крае не привело к желаемому результату — адвокаты не пользовались уважением у населения. Так, периодическая печать придерживалась такого мнения: “Трудно встретить сословие более несимпатичное в западной России, чем адвокаты” — писалось в “Киевлянине”[27]. Все же адвокатура в Западном крае продолжала функционировать вплоть до того момента, когда Указом от 25 июня 1840 года действие российских гражданских законов было распространено на данную территорию. Впоследствии место адвокатов заняли общие для всей империи поверенные.

Всем периодам развития правозаступничества и судебного представительства в России была присуща “подпольная (уличная) адвокатура”. Многочисленный класс профессиональных ходатаев (стряпчих), составляющих ряды “подпольной адвокатуры”, которая получила такое название в связи с тем, что ее представители часто давали консультации непосредственно в кабаках и, по сути, состояли из ябедников. В. О. Ключевский дает определение ябедника как истца, добивающегося неправого при помощи судебных хитростей[28].

Однако ябедничество можно рассматривать и в другом аспекте. Ябедники, используя те самые “судебные хитрости”, выполняли профессиональную функцию правозаступников, то есть адвокатов. Некоторые из используемых ими приемов вполне успешно применяются и современными адвокатами, но в настоящее время “ябеднические извороты” рассматриваются по большей части как нарушение профессиональной этики.

Современники подразделяли поверенных, стряпческое занятие для которых было профессией, на два рода. К первому относили тех, кто являлся “прямыми наследниками подьячего старого времени”. Представители этой группы за небольшую плату не только брались за составление просьб и жалоб, но и изготовляли фальшивые документы и подписи. Другой род — аристократический, к которому относились люди с приличными манерами, хорошо одевающиеся, берущие за составление бумаг по несколько сот рублей[29].

Государство стремилось организовать деятельность стряпчих. По закону от 15 октября 1809 года лица, занимающиеся стряпничеством, подлежали обязательной регистрации в Конторах адресов, которые являлись отделениями полиции, а Указом от 14 июля 1819 года Правительствующий Сенат обязал записываться в Конторах адресов и отставных чиновников, занимающихся стряпничеством. Каждый записанный в книгу адресов оставлял паспорт или вид на жительство в Конторе и получал билет на жительство. Таким образом, билет, полученный в Конторе адресов, служил видом для жительства и одновременно одобрительным свидетельством. Данная мера, хотя и устанавливала определенный порядок допуска к профессиональным занятиям стряпчего, не была эффективна, так как положение закона касалось лишь Санкт-Петербурга и Москвы. Основная же масса профессиональных ходатаев оставалась вне правового поля и не имела никакой организации.

В российских городах, где особенно сильно была развита торговля, возникало множество судебных споров по коммерческим делам. Для разрешения подобного рода дел и существовали коммерческие суды.

В соответствии с законом от 14 мая 1832 года поверенными по делам между частными лицами могли быть лишь те, кто был внесен в список присяжных стряпчих. Для внесения в список присяжных стряпчих при коммерческом суде, желающие подавали в суд прошение, аттестаты, послужные списки и прочие свидетельства, какие сами признают нужными.
Суд по результатам рассмотрения представленных документов либо допускал просителя к хождению по делам, внеся лицо в список, либо объявлял претенденту устно отказ, без объяснения причин.

Число присяжных стряпчих четко не определялось, и любой из них мог быть исключен из списка по усмотрению суда без всяких объяснений.

Стряпчие не имели государственного содержания и получали награды от своих верителей по добровольному с ними соглашению.

Отношение к поверенным со стороны государства было достаточно критическим. Так, Петр I обвинял их в том, что они “своими непотребными пространными приводами судью более утруждают и оное дело толь паче к вящему пространству, нежели к скорому приводят окончанию”[30].

По мнению И. В. Гессена, от этой реформы заранее уже ничего нельзя было ожидать, поскольку, не меняя ничего по существу, она только повторяла мероприятия, принятые в конце XVIII столетия относительно адвокатуры в Западном крае и исчерпывающиеся усилием надзора и репрессий[31].

В 1850-е годы необходимость судебной реформы делалась все более очевидной. Органической ее частью должен был стать институт профессиональной адвокатуры, по сути дела, еще не известный русскому судопроизводству.

Учреждение российской адвокатуры в ходе судебной реформы 1864 года

Возникновение российской профессиональной адвокатуры справедливо связывается с реализацией судебной реформы 1864 года. Подготовка реформы началась еще в 1857–1859 годах, когда лучшие законоведы России составили исходные проекты. Авторами их были помощник статс-секретаря Государственного совета С. И. Зарудный, сенатор князь Д. А. Оболенский, президент Академии наук, бывший министр внутренних дел и будущий председатель Комитета министров Д. Н. Блудов[32]. Эти проекты вошли в “Основные положения преобразования судебной части в России”, которые были высочайше утверждены 29 сентября 1862 года и, в свою очередь, послужили основой для Судебных уставов 20 ноября 1864 года[33]. Согласно этим уставам адвокатура и получила “свое юридическое бытие”[34]. Поскольку же Судебные уставы вступили в действие 17 апреля 1866 года, именно этот день считается фактическим днем рождения адвокатуры в России.

29 сентября 1862 года и 20 ноября 1864 года прозвучали как бы “два первых свистка на собирающемся отчалить пароходе” русской адвокатуры, но только “по третьему свистку пароход снялся с места, и этот третий свисток раздался 17 апреля 1866 года”[35].

По Судебным уставам 1864 года адвокаты объединялись в самоуправляющуюся корпорацию, сословие присяжных поверенных[36].

Присяжными поверенными могли быть лица, имевшие аттестаты университетов или других высших учебных заведений об окончании курса юридических наук или о выдержанных экзаменах по таким наукам, либо прослужившие не менее пяти лет в судебном ведомстве в таких должностях, при исполнении которых могли приобрести практические сведения о производстве судебных дел, либо состояли не менее пяти лет кандидатами на должности в судебном ведомстве, или же занимались судебной практикой под руководством присяжных поверенных в качестве их помощников.

Существовали условия, при которых лицо не могло быть допущено в присяжную адвокатуру. Присяжными поверенными не могли быть лица:

— не достигшие 25-летнего возраста;

— иностранцы;

— объявленные несостоятельными должниками;

— состоящие на службе у правительства;

— находящиеся под следствием, а также осужденные и др.

Права и обязанности присяжных поверенных были строго регламентированы. Уставы 1864 года гласили, что присяжные поверенные “состоят при судебных местах для занятия делами по избранию и поручению тяжущихся, обвиняемых и других лиц, в деле участвующих, а также по назначению, в определенных случаях, Советов присяжных поверенных и председателей судебных мест” (ст. 353 Судебных уставов).

Наряду с сословием присяжных поверенных Судебные уставы 1864 года учредили своеобразный институт помощников присяжных поверенных, но не определили его статуса: ни возрастной и образовательный ценз, ни служебный стаж, ни права и обязанности помощников в Уставах даже не упоминались[37].

На Западе адвокатура занимала немыслимое для самодержавной России по своей значимости и престижности положение. Достаточно назвать премьер-министров и президентов Франции[38] и США[39] только XIX века из адвокатов. Бельгийскому королю Леопольду II принадлежит фраза: “Все мои министры были адвокатами”[40]. В России что-либо подобное могло иметь место только после свержения царизма (из шести министров юстиции Временного правительства пятеро — А. Ф. Керенский, П. Н. Переверзев, А. С. Зарудный, А. А. Демьянов, П. Н. Малянтович — были адвокатами). Царский режим, не желая и боясь возможного возвышения адвокатуры, ограничил ее даже в тех началах, которые по необходимости заимствовались у западных образцов[41].

Несмотря на то что царизм вскоре после учреждения русской адвокатуры уже начал тормозить ее развитие (приостановив 5 декабря 1874 года более чем на четверть века открытие новых Советов присяжных поверенных), адвокатура численно росла из года в год. Всего по России в 1886 году было 1617 присяжных поверенных, в 1895-м — 2149, в 1905-м — 3709, в 1913-м — 5658[42]. Рассматриваемый период подарил России целую плеяду блестящих адвокатов. Адвокаты-цивилисты (в особенности С. А. Муромцев, А. В. Лохвицкий, Г. Б. Слиозберг, М. М. Винавер) блистали правовой эрудицией. Образцовыми, с юридической точки зрения, всегда были защитительные речи В. Д. Спасовича, Д. В. Стасова, П. А. Александрова, К. К. Арсеньева, А. И. Урусова, В. Н. Герарда, А. Я. Пассовера, П. А. Потехина, Н. П. Карабчевского, В. И. Жуковского, О. О. Грузенберга, А. С. Зарудного, П. Н. Малянтовича, Н. К. Муравьева[43].