Похихикав, Гермиона попросила упаковать еще и червей-тянучек. Северус подошел сзади и свободно положил руки ей на плечи, не обращая внимания на людей вокруг.

- Хочешь устроить пир из сладостей, - спросил Северус.

- Нет. Я предпочитаю сардины и арахисовое масло, но думаю, профессору Дамблдору понравятся эти ужасные штучки.

Взгляд Северуса полыхнул отвращением, когда тот заметил разноцветных червей. - Он будет в восторге. Что ты делаешь? - возмутился он, когда она отсчитала деньги за покупку. Опередив Гермиону, он вручил продавцу несколько сиклей.

- Но я могу заплатить, - запротестовала девушка.

- Гермиона, я способен обеспечить тебя карманными деньгами.

- У тебя даже работы нет, - ответила она, насупившись от обиды на его старомодное поведение. – У меня есть деньги, которые я должна была потратить на одежду.

Снейп неопределенно хмыкнул и убрал деньги обратно в ее кошелек. – У меня более чем достаточно средств для медового месяца, Гермиона. Убери свои сикли и позволь мне насладиться ролью мужа, - он проигнорировал ее фырканье. - Я говорил, что скопил кое-что. Если хочешь, мы съездим в Гринготс на следующей неделе и проверим мой счет. Мы в любом случае сделаем это, чтобы зарегистрировать твою подпись и палочку, тогда ты сможешь свободно распоряжаться деньгами.

Гермиона нахмурилась в задумчивости. - Полагаю, нам необходимо обсудить семейный бюджет. И я должна привыкнуть быть Гермионой Снейп.

Вихрь эмоций проскользнул по его лицу, но слишком быстро, чтобы определить их. Кивнув, он пробормотал: - Надеюсь на это.

Обойдя всю торговую улицу, Гермиона и Северус пересекли деревню и пошли дальше по проселку по другую сторону Хогсмита. Дорога, если ее можно было так назвать, тянулась вперед и исчезала за холмами вдали. После того как девушка первый раз споткнулась, Северус ненавязчиво, но крепко взял ее за руку и не отпускал.

Кинув осторожный взгляд на мужчину, Гермиона приятно удивилась, видя, что он наслаждается этой неожиданной прогулкой. Она никогда не думала, что Северус из тех людей, кто любит простор и свежий воздух, но его лицо озарила улыбка, когда они поднялись на один их холмов. Однако она раскраснелась и вспотела, а мышцы на спине, напряженные из-за тяжести ребенка, тоже начали протестовать.

Гермиона посмотрела на большую ладонь, сжимавшую ее руку. Как странно держаться с ним за руки на прогулке, больше похожей на первое свидание. Раньше у них не было возможности провести время наедине, не считая часы в лаборатории за работой. И неожиданно она ощутила острое желание, чтобы этот суровый и сдержанный мужчина видел в их отношениях нечто большее, чем только обязанность или бремя.

Решив, что готова сделать для достижение цели все, Гермиона остановилась и глубоко вздохнула. - Могу я задать тебе один вопрос?

- Гермиона, ты можешь спрашивать все что угодно, - прежде чем она скептически хмыкнула, он добавил, - но я оставляю за собой право не отвечать на некоторые из них.

Она усмехнулась и отбросила с лица непослушные пряди. - Не волнуйся, я не собираюсь спрашивать, почему ты стал Пожирателем Смерти или почему вступил в Орден. Это не мое дело.

- Нет, твое, - спокойно ответил он. - Ты моя жена.

- Тогда расскажешь мне, когда будешь готов, - ответила она, благоразумно умерив любопытство. Некоторые темы были слишком болезненными, а их отношения еще очень хрупки. - Твои родители. Расскажи мне о них.

Они остановились на вершине холма, и Гермиона присела на ближайший валун. Северус изучал горизонт, и легкие порывы ветра трепали его волосы. - Мой отец был англичанином, и мне неприятно признаваться, но он был похож на Люциуса Малфоя. Единственная разница между ними в том, что с Малфоем я был на дружеской ноге, чего не могу сказать о своем отце, - его взгляд помрачнел, но голос остался спокойным. - Я многое мог бы сказать о нем, но о мертвых не принято говорить плохо.

- Ох, - выдохнула Гермиона, понимая невысказанное.

- Моя мать до сих пор жива и сейчас живет в Неаполе.

- Серьезно? Это правда - то, что говорят о неаполитанцах? - Гермиона где-то читала, что жители этой местности славятся своим открытым характером и жизнелюбивым нравом. Из рассказа следовало, что его отец англичанин, а мать итальянка. Но это предположение было немедленно опровергнуто следующим заявлением:

- Моя мать не коренная итальянка, но будучи цыганкой, она везде как дома.

- Цыганка? - повторила Гермиона. - Ты имеешь в виду, настоящая цыганка?

Она удивленно уставилась на Северуса, неожиданно увидев своего мужа в другом свете: черные волосы, большой нос, черные глаза, желтоватая кожа, быстро темнеющая на солнце. Он усмехнулся, наслаждаясь ее замешательством.

- Я не имел в виду кочевых цыган, Гермиона. Моя мать родилась в цыганском поселении, где-то на юге России. Отец встретил ее в 1943.