Она переложила палочку в правую руку и осторожно встала, захватив горсть порошка, прежде чем повернуться к мужчинам, делавшим все возможное, чтобы убить Северуса Снейпа.

Она глубоко вздохнула и призвала все свои силы.

- Expelliarmus! Stupefy! Stupefy!

Палочка Снейпа казалась непривычной для ее руки, но заклинания сработали, подпитываясь страхом, злостью и болью девушки. Айвери и Гойл упали, оцепенев, а Крэбба отбросило к стене и он, ударившись о камень, сполз на пол. Люциус Малфой пошатываясь, обернулся. Его пропитанная кровью мантия прилипла к ране на боку. Губы мужчины презрительно изогнулись, и он оглядел Гермиону, избитую, в разорванной одежде. Девушка осторожно подняла палочку, а он достал свою, готовый защищаться.

- Accio Снейп!

Малфой ожидал чего угодно, только не того, что безвольное тело Снейпа собьет его, направляясь в девушке. Гермиона бросила порошок в огонь и выкрикнула место назначения. Окровавленное тело Снейпа навалилось на нее, и они вместе упали в камин.

---------------

*Vocabulus Strangulatem – (vocable – слово; strangle/strangulation - душить/удушение)

Глава 15.

Гермиона, задыхаясь, пробиралась сквозь зеленое пламя, но неожиданно обнаружила, что сражается с одеялом, которым ее накрыл Северус, когда она уснула. Судя по затухающему огню в камине, это случилось давно. Скатившись с кровати, она кинулась в уборную, почувствовав приступ тошноты.

Северус проснулся немедленно, едва Гермиона сбросила его руку, а звуки рыданий и кашля девушки немедленно прогнали остатки сна. С беспокойством он схватил ее халат и свою рубашку.

- Свет, - произнес он, проходя мимо подсвечника. Пламя свечи осветило обнаженную фигурку, скорчившуюся над унитазом. Не зная, чем помочь, Северус накинул на плечи Гермионы халат, и придержал ее непослушные волосы, пока девушку рвало.

Когда приступ прошел, он наполнил стакан водой с мятным привкусом и подал Гермионе. Ее перестало тошнить, но судорожные всхлипывания беспокоили его не меньше. Намочив полотенце, Северус аккуратно вытер ей лицо. Глубоко вдохнув, Гермиона попыталась успокоить неровное дыхание. Надев халат, она обхватила себя руками.

- В чем дело? - тихо спросил Северус, убирая растрепанные пряди с лица девушки, когда она бессильно прислонилась к стене. - Приснился кошмар?

Взгляд Гермионы потемнел, и она посмотрела на него, как будто увидела впервые. Прежде чем он смог задать новый вопрос, она схватилась за лацканы его рубашки и распахнула ее. Руки Гермионы тряслись, когда она провела пальцами по шрамам на его груди, а затем на ребрах. Ее холодные ладони заскользили по его телу, плечам, шее, лицу, как будто чтобы убедиться, что он стоит на коленях здесь, рядом с ней.

- Гермиона! Гермиона! - он сжал ее руки. - Что случилось?

- Как ты мог?! - воскликнула она, едва сдерживая слезы. - Как ты мог это сделать?

Он оцепенел, смятение промелькнуло в его черных глазах. - Ты вспомнила, - глухо произнес он, ничего не спрашивая.

- Я вспомнила. Вспомнила все. Как ты мог так…. - Гермиона не могла подобрать слова, и снова заплакала.

- Я уйду, - безучастно произнес Северус, вставая на ноги. Ощущение потери было столь реальным, что он не мог найти слов.

- Уйдешь? НЕТ! - Гермиона бросилась за ним и, схватив за руки, заставила посмотреть на себя. - Пока не объяснишь мне, почему позволил им сделать это! Ты даже не сопротивлялся! Ты позволил им убивать себя! Ради бога, почему?!

Северус посмотрел на нее в замешательстве. Только сейчас он понял: она обвиняла его не в том, что он сделал с ней, а в том, что ничего не сделал, чтобы спастись.

- Почему? - пробормотал он. - А почему бы и нет? Однажды я пообещал Альбусу не совершать самоубийства. Почему же я должен был останавливать Малфоя, когда он преподнес мне такой дар?

Гермиона со всей силы ударила его по щеке. - ДАР?! - крикнула она. – Жизнь - это дар! Этот ребенок - дар! Смерть - вор, который лишает всего! Как ты можешь такое говорить?

Северус схватил девушку за плечи и встряхнул. - Какая тебе разница? Я изнасиловал тебя, сделал тебе ребенка! Почему ты хочешь, чтобы я жил? Почему?

- Потому, что я люблю тебя! - закричала она, вцепившись в его рубашку. На лице Гермионы промелькнул испуг, как если бы она выдала страшную тайну.

Онемев, Северус скованно обнял девушку, и она уткнулась в его шею. Он гладил ее по спине, пока Гермиона продолжала беспомощно плакать. Северус не умел утешать, но объятья казались верным решением. Глубинный инстинкт, которому он не мог противостоять, призывал защищать ее. Но он все еще был ошеломлен признанием. Разумеется, она не серьезно. Она не могла любить его.

Рыдания девушки затихли, и неожиданно он почувствовать неловкость оттого, что они оба едва одеты, особенно когда она, задрожав, прижалась к нему растущим животом, вынуждая наклоняться. Гермиона лишь что-то неразборчиво пробормотала, когда он отстранился и повел ее к кровати. По пути Северус торопливо запахнул рубашку.