То мчится бард, беглец родного края,

80 Навстречу солнца, по стихии бурной,

Где Лиссабон, на жарком небе рдея,

Златым венцом объял залив лазурный, –

Там, где земля горит, благоухая,

И где плоды, на пыльных ветвях зрея,

85 Душистей и свежее, –

Тебя потом он огласил приветом,

Страна любви, геройства, приключений,

Где и поднесь их сладкопевный гений

Как бы волшебным обвевает светом

90 Узорчатой Альгамбры колоннады

Иль рощи благовонные Гренады!

8

То совершитель тризны благочестной,

Теней погибших окруженный роем,

Равнину ту обходит он с тоскою,

95 Где жребий мира выпал славным боем,

Где был судим сей страшный суд железный!..

Сия земля, клейменная судьбою,

Под чуткою стопою

Дрожит еще невольно и поныне,

100 Как тундра крови, – здесь, в мученьях страшных,

Притоптаны ряды сердец отважных,

И слоем лег их пепел по равнине, –

Враждебные, они затихли вместе,

Те с жаждою, те в упоенье мести!..

9

105 Но дале бард – и видит пред собою

Гроздоносящий вечно‑юный Рейн, –

И там и сям, на выси виноградной,

Мелькает замок, и поднесь обвеян

Волшебной былью, мглисто‑золотою!..

110 И вот, вдали, сияющий и хладный,

Возник титан громадный –

Швейцария!.. Там мир как за оградой;

Звучит рожок, поют вольней потоки,

В горах, как в чаше, озера глубоки,

115 Свет на холмах, в долинах тень с прохладой

И надо всем вершины ледяные,

То бледные, то огненно‑живые!..

10

Потом с высот, где, разлучаясь, воды

В широкие, полдневные равнины,

120 Как бы на пир, стремят свое теченье,

Отколь не раз, как льдистые лавины,

Полночные срывалися народы, –

В Италию, – родимое владенье,

Он сводит вдохновенье –

125 Небесный дух сей край чудес обходит,

Высокий лавр и темный мирт колышет,

Под сводами чертогов светлых дышит,

С цветущих персей запах роз уводит

И шевелит прозрачной пеленою

130 Над дремлющей в руинах стариною!..

11

Но на Восток цветущий и пустынный

Влекло певца всесильное пристрастье,

В любимый край его воображенья!..

Сей мир насильства, лени, сладострастья

135 Он зрел еще перед его кончиной –

Где обнялись в роскошном запустенье

И жизнь и разрушенье,

И дружески цвели в вечернем свете

Вершины гор, где жил разбой веселый,

140 Там, за скалой, пирата парус белый,

Здесь рог луны, горящий на мечети,

И чистые остатки Парфенона

На девственном румянце небосклона.

12

Но ты расторг союз сего творенья,

145 Дух вольности, бессмертная стихия!

И бой вспылал Отчаяния с Силой!..

Кровь полилась, как воды ключевые,

В ночи земля пила их без зазренья,

Лишь зарево, как светоч над могилой,

150 Горе над ней светило, –

И скоро ли – то провиденье знает –

Взойдет заря и бурный мрак развеет!..

Но юный день с любовью да светлеет

На месте том, где дух певца витает,

155 Где в сумраке болезненной надежды

Сомкнула смерть его земные вежды!..

13

Певец угас пред жертвенником брани!..

Но песнь его нигде не умолкала, –

Хоть из груди, истерзанной страстями,

160 Она нередко кровью вытекала,

Волшебный жезл не выпадал из длани,

Но двигал он лишь адскими властями!..

В распре с небесами

Высокая божественность мученья

Была ему загадкою враждебной –

165 И, упиваясь чашею врачебной,

Отравы жаждал он, не исцеленья, –

Вперенные в подземный ужас очи

Он отвращал от звездной славы ночи!..

14

Таков он был, могучий, величавый,

170 Восторженный хулитель мирозданья!..

Но зависти ль удел его достоин?..

Родительским добром существованья

Он приобрел даруемое славой!

Но был ли он сим демоном присвоен,

175 Иль счастлив, иль спокоен?

Сиянье звезд, денницы луч веселый

Души его, где вихри бушевали,

Лишь изредка угрюмость провевали.

Он стихнул днесь, вулкан перегорелый.

180 И позднее бессмертия светило

С ночных небес глядит в него уныло…

 

36

 

Олегов щит

 

 

1

 

"Аллах! пролей на нас твой свет!

Краса и сила правоверных!

Гроза гяуров лицемерных!

Пророк твой – Магомет!.."

 

2

 

5 "О наша крепость и оплот!

Великий бог! веди нас ныне,

Как некогда ты вел в пустыне

Свой избранный народ!.."

 

–

 

Глухая полночь! Все молчит!

10 Вдруг… из‑за туч луна блеснула –

И над воротами Стамбула

Олегов озарила щит.

 

37

 

Средство и цель

 

 

Стяжать венок от вас не мечу,

Но ваши похвалы люблю,

Коль на пути своем их встречу.

 

Балласт хотя не назначает,

5 Куда и как плыть кораблю,

Но ход его он облегчает.

 

38

 

Императору Николаю I

 

 

<С немецкого>

 

О Николай, народов победитель,

Ты имя оправдал свое! Ты победил!

Ты, господом воздвигнутый воитель,

Неистовство врагов его смирил…

5 Настал конец жестоких испытаний,

Настал конец неизреченных мук.

Ликуйте, христиане!

Ваш бог, бог милости и браней,

Исторг кровавый скиптр из нечестивых рук.

 

10 Тебе, тебе, послу его велений –

Кому сам бог вручил свой страшный меч, –

Известь народ его из смертной тени

И вековую цепь навек рассечь.

Над избранной, о царь, твоей главою

15 Как солнце просияла благодать!

Бледнея пред тобою,

Луна покрылась тьмою –

Владычеству Корана не восстать…

 

Твой гневный глас послыша в отдаленье,

20 Содроглися Османовы врата:

Твоей руки одно лишь мановенье –

И в прах падут к подножию креста.

Сверши свой труд, сверши людей спасенье.

Реки: «Да будет свет» – и будет свет!

25 Довольно крови, слез пролитых,

Довольно жен, детей избитых,

Довольно над Христом ругался Магомет!..

 

Твоя душа мирской не жаждет славы,

Не на земное устремлен твой взор.

30 Но тот, о царь, кем держатся державы,

Врагам твоим изрек их приговор…

Он сам от них лицо свое отводит,

Их злую власть давно подмыла кровь,

Над их главою ангел смерти бродит,

35 Стамбул исходит –

Константинополь воскресает вновь…

 

39

 

* * *

 

 

<Из Maндзони>

 

Высокого предчувствия

Порывы и томленье,

Души, господства жаждущей,

Кипящее стремленье,

5 И замыслов событие

Несбыточных, как сон, –

 

Все испытал он! – счастие,

Победу, заточенье,

И все судьбы пристрастие,

10 И все ожесточенье! –

Два раза брошен был во прах

И два раза на трон!..

 

Явился: два столетия

В борении жестоком,

15 Его узрев, смирились вдруг,

Как пред всесильным роком.

Он повелел умолкнуть им

И сел меж них судьей!

 

Исчез – и в ссылке довершил

20 Свой век неимоверный –

Предмет безмерной зависти

И жалости безмерной,

Предмет вражды неистовой,

Преданности слепой!..

 

25 Как над главою тонущих

Растет громадой пенной

Сперва игравший ими вал –

И берег вожделенный

Вотще очам трепещущим

30 Казавший свысока, –

 

Так память над душой его,

Скопившись, тяготела!..

Как часто высказать себя

Душа сия хотела,

35 И, обомлев, на лист начатый

Вдруг падала рука!

 

Как часто пред кончиной дня –

Дня безотрадной муки, –

Потупив молнии очей,

40 Крестом сложивши руки,

Стоял он – и минувшее

Овладевало им!..

 

Он зрел в уме: подвижные

Шатры, равнины боев,

45 Рядов пехоты длинный блеск,

Потоки конных строев –

Железный мир и дышащий

Велением одним!..

 

О, под толиким бременем

50 В нем сердце истомилось

И дух упал… Но сильная

К нему рука спустилась –

И к небу, милосердая,

Его приподняла!..

 

40

 

* * *

 

 

«Из „Федры“ Расина»

 

Едва мы вышли из Трезенских врат,

Он сел на колесницу, окруженный

Своею, как он сам, безмолвной стражей.

Микенскою дорогой ехал он,

5 Отдав коням в раздумии бразды.

Сии живые, пламенные кони,

Столь гордые в обычном их пылу,

Днесь, с головой поникшей, мрачны, тихи,

Казалося, согласовались с ним.

10 Вдруг из морских пучин исшедший крик

Смутил вокруг воздушное молчанье,

И в ту ж минуту страшный некий голос

Из‑под земли ответствует стенаньем.

В груди у всех оледенела кровь,

15 И дыбом стала чутких тварей грива.

Но вот, белея над равниной влажной,

Подъялся вал, как снежная гора, –

Возрос, приближился, о брег расшибся

И выкинул чудовищного зверя.

20 Чело его ополчено рогами,

Хребет покрыт желтистой чешуей.

Ужасный вел, неистовый дракон,

В бесчисленных изгибах вышел он.

Брег, зыблясь, стонет от его рыканья;

25 День, негодуя, светит на него;

Земля подвиглась; вал, его извергший,

Как бы объятый страхом, хлынул вспять.

Все скрылося, ища спасенья в бегстве, –

Лишь Ипполит, героя истый сын,

30 Лишь Ипполит, боязни недоступный,

Остановил коней, схватил копье,

И, меткою направив сталь рукою,

Глубокой язвой зверя поразил.

Взревело чудо, боль копья почуя,

35 Беснуясь, пало под ноги коням

И, роя землю, из кровавой пасти

Их обдало и смрадом и огнем!

Страх обуял коней – они помчались,

Не слушаясь ни гласа, ни вожжей, –

40 Напрасно с ними борется возница,

Они летят, багря удила пеной:

Бог некий, говорят, своим трезубцем

Их подстрекал в дымящиеся бедра…

Летят по камням, дебрям… ось трещит

45 И лопнула… Бесстрашный Ипполит

С изломанной, разбитой колесницы

На землю пал, опутанный вожжами, –

Прости слезам моим!.. сей вид плачевный

Бессмертных слез причиной будет мне!

50 Я зрел, увы! как сына твоего

Влекли, в крови, им вскормленные кони!

Он кличет их… но их пугает клик –

Бегут, летят с истерзанным возницей.

За ним вослед стремлюся я со стражей, –

55 Кровь свежая стезю нам указует.

На камнях кровь… на терниях колючих

Клоки волос кровавые повисли…

Наш дикий вопль равнину оглашает!

Но наконец неистовых коней

60 Смирился пыл… они остановились

Вблизи тех мест, где прадедов твоих

Прах царственный в гробах почиет древних!..

Я прибежал, зову… с усильем тяжким

Он, вежды приподняв, мне подал руку:

65 "Всевышних власть мой век во цвете губит.

Друг, не оставь Ариции моей!

Когда ж настанет день, что мой родитель,

Рассеяв мрак ужасной клеветы,

В невинности сыновней убедится,

70 О, в утешенье сетующей тени,

Да облегчит он узнице своей

Удел ее!.. Да возвратит он ей…"

При сих словах героя жизнь угасла,

И на руках моих, его державших,

75 Остался труп, свирепо искаженный,

Как знаменье богов ужасной кары,

Не распознаемый и для отцовских глаз!

 

41

 

* * *

 

 

«Из „Путевых картин“ Гейне»

 

«Прекрасный будет день», – сказал товарищ,

Взглянув на небо из окна повозки. –

Так, день прекрасный будет, – повторило

За ним мое молящееся сердце

5 И вздрогнуло от грусти и блаженства!..

Прекрасный будет день! Свободы солнце

Живей и жарче будет греть, чем ныне

Аристокрация светил ночных!

И расцветет счастливейшее племя,

10 Зачатое в объятьях произвольных,

Не на одре железном принужденья,

Под строгим, под таможенным надзором

Духовных приставов, – и в сих душах

Вольнорожденных вспыхнет смело

15 Чистейший огнь идей и чувствований –

Для нас, рабов природных, непостижный!

 

Ах, и для них равно непостижима

Та будет ночь, в которой их отцы

Всю жизнь насквозь томились безотрадно

20 И бой вели отчаянный, жестокий,

Противу гнусных сов и ларв подземных,

Чудовищных Ерева порождений!..

Злосчастные бойцы, все силы духа,

Всю сердца кровь в бою мы истощили –

25 И бледных, преждевременно одряхших

Нас озарит победы поздний день!..

Младого солнца свежее бессмертье

Не оживит сердец изнеможенных,

Ланит потухших снова не зажжет!

30 Мы скроемся пред ним, как бледный месяц!

 

Так думал я и вышел из повозки

И с утренней усердною молитвой

Ступил на прах, бессмертьем освященный!..

 

Как под высоким триумфальным сводом

35 Громадных облаков всходило солнце,

Победоносно, смело и светло,

Прекрасный день природе возвещая.

Но мне при виде сем так грустно было,

Как месяцу, еще заметной тенью

40 Бледневшему на небе. – Бедный месяц!

В глухую полночь, одиноко, сиро,

Он совершил свой горемычный путь,

Когда весь мир дремал – и пировали

Одни лишь совы, призраки, разбой;

45 И днесь пред юным днем, грядущим в славе,

С звучащими веселием лучами

И пурпурной разлитою зарей,

Он прочь бежит… еще одно воззренье

На пышное всемирное светило –

50 И легким паром с неба улетит.

 

Не знаю я и не ищу предвидеть,

Что мне готовит Муза! Лавр поэта

Почтит иль нет мой памятник надгробный?

Поэзия душе моей была

55 Младенчески‑божественной игрушкой –

И суд чужой меня тревожил мало.

Но меч, друзья, на гроб мой положите!

Я воин был! я ратник был свободы,

И верою и правдой ей служил

60 Всю жизнь мою в ее священной брани!

 

42

 

* * *

 

 

«Из „Фауста“ Гете»

 

Звучит, как древле, пред тобою

Светило дня в строю планет

И предначертанной стезею,

Гремя, свершает свой полет!

5 Ему дивятся серафимы,

Но кто досель его постиг?

Как в первый день, непостижимы

Дела, всевышний, рук твоих!

 

И быстро, с быстротой чудесной,

10 Кругом вратится шар земной,

Меняя тихий свет небесный

С глубокой ночи темнотой.

Морская хлябь гремит валами

И роет каменный свой брег,

15 И бездну вод с ее скалами

Земли уносит быстрый бег!

 

И беспрерывно бури воют,

И землю с края в край метут,

И зыбь гнетут, и воздух роют,

20 И цепь таинственную вьют.

Вспылал предтеча‑истребитель,

Сорвавшись с тучи, грянул гром,

Но мы во свете, вседержитель,

Твой хвалим день и мир поем.

25 Тебе дивятся серафимы!

Тебе гремит небес хвала!

Как в первый день, непостижимы,

Господь! руки твоей дела!

 

II

 

«Кто звал меня?» –

«О страшный вид!» –

"Ты; сильным и упрямым чаром

Мой круг волшебный грыз недаром –

И днесь…" –

«Твой взор меня мертвит!» –

5 Не ты ль молил, как исступленный,

Да узришь лик и глас услышишь мой?

Склонился я на клич упорный твой,

И се предстал! Какой же страх презренный

Вдруг овладел, титан, твоей душой?..

10 Та ль эта грудь, чья творческая сила

Мир целый создала, взлелеяла, взрастила

И, в упоении отваги неземной,

С неутомимым напряженьем

До нас, духов, возвыситься рвалась?

15 Ты ль это, Фауст? И твой ли был то глас,

Теснившийся ко мне с отчаянным моленьем?

Ты, Фауст? Сей бедный, беспомощный прах,

Проникнутый насквозь моим дхновеньем,

Во всех души своей дрожащий глубинах?.." –

20 "Не удручай сим пламенным презреньем

Главы моей! Не склонишь ты ея!

Так, Фауст я, дух, как ты! твой равный я!.." –

"Событий бурю и вал судеб

Вращаю я,

25 Воздвигаю я,

Вею здесь, вею там, и высок и глубок!

Смерть и Рождение, Воля и Рок,

Волны в боренье,

Стихии во пренье,

30 Жизнь в измененье –

Вечный, единый поток!..

Так шумит на стану моем ткань роковая,

И богу прядется риза живая!" –

"Каким сродством неодолимым,

35 Бессмертный дух! влечешь меня к себе!" –

"Лишь естеством, тобою постижимым,

Подобен ты – не мне!.."

 

III

 

Чего вы от меня хотите,

Чего в пыли вы ищете моей,

Святые гласы, там звучите,

Там, где сердца и чище и нежней.

5 Я слышу весть – но веры нет для ней!

О вера, вера, мать чудес родная,

Дерзну ли взор туда поднять,

Откуда весть летит благая!

Ах, но к нему с младенчества привычный,

10 Сей звук родимый, звук владычный, –

Он к бытию манит меня опять!

Небес, бывало, лобызанье

Срывалось на меня в воскресной тишине,

Святых колоколов я слышал содроганье

15 В моей душевной глубине,

И сладостью живой была молитва мне!

Порыв души в союзе с небесами

Меня в леса и долы уводил –

И, обливаясь теплыми слезами,

20 Я новый мир себе творил.

Про игры юности веселой,

Про светлую весну благовестил сей глас –

Ах, и в торжественный сей час

Воспоминанье их мне душу одолело!

25 Звучите ж, гласы, вторься, гимн святой!

Слеза бежит! Земля, я снова твой!

 

IV

 

Зачем губить в унынии пустом

Сего часа благое достоянье?

Смотри, как хижины с их зеленью кругом

Осыпало вечернее сиянье.

5 День пережит, – и к небесам иным

Светило дня несет животворенье.

О, где крыло, чтоб взвиться вслед за ним,

Прильнуть к его лучам, следить его теченье?

У ног моих лежит прекрасный мир

10 И, вечно вечереющий, смеется…

Все выси в зареве, во всех долинах мир,

Сребристый ключ в златые реки льется.

Над цепью диких гор, лесистых стран

Полет богоподобный веет,

15 И уж вдали открылся и светлеет

С заливами своими океан.

Но светлый бог главу в пучины клонит,

И вдруг крыла таинственная мощь

Вновь ожила и вслед за уходящим гонит,

20 И вновь душа в потоках света тонет.

Передо мною день, за мною нощь.

В ногах равнина вод, и небо над главою.

Прелестный сон!.. и суетный!.. прости!..

К крылам души, парящим над землею,

25 Не скоро нам телесные найти.

Но сей порыв, сие и ввыспрь и вдаль стремленье?

Оно природное внушенье,

У всех людей оно в груди…

И оживает в нас порою,

30 Когда весной, над нашей головою,

Из облаков песнь жавронка звенит,

Когда над крутизной лесистой

Орел, ширяяся, парит,

Поверх озер иль степи чистой

35 Журавль на родину спешит.

 

V

 

Державный дух! ты дал мне, дал мне все,

О чем молил я! Не вотще ко мне

Склонил в лучах сияющий свой лик!

Дал всю природу во владенье мне

5 И вразумил ее любить. Ты дал мне

Не гостем праздно‑изумленным быть

На пиршестве у ней, но допустил

Во глубину груди ее проникнуть,

Как в сердце друга! Земнородных строй

10 Провел передо мной и научил –

В дуброве ль, в воздухе иль в лоне вод –

В них братий познавать и их любить!

Когда ж в бору скрыпит и свищет буря,

Ель‑великан дерев соседних с треском

15 Крушит в паденье ветви, глухо гул

Встает окрест и, зыблясь, стонет холм,

Ты в мирную ведешь меня пещеру,

И самого меня являешь ты

Очам души моей – и мир ее,

20 Чудесный мир, разоблачаешь мне!

Подымется ль, всеуслаждая, месяц

В сиянье кротком, и ко мне летят

C утеса гор, с увлаженного бора,

Сребристые веков минувших тени

25 И строгую утеху созерцанья

Таинственным влияньем умиляют!

 

43

 

* * *

 

 

«Из „Эрнани“ В. Гюго»

 

Великий Карл, прости! – Великий, незабвенный,

Не сим бы голосом тревожить эти стены –

И твой бессмертный прах смущать, о исполин,

Жужжанием страстей, живущих миг один!

5 Сей европейский мир, руки твоей созданье,

Как он велик, сей мир! Какое обладанье!..

С двумя избранными вождями над собой –

И весь багрянородный сонм – под их стопой!..

Все прочие державы, власти и владенья –

10 Дары наследия, случайности рожденья, –

Но папу, кесаря сам бог земле дает,

И промысл через них нас случаем блюдет.

Так соглашает он устройство и свободу!

Вы все, позорищем служащие народу,

15 Вы, курфюрсты, вы, кардиналы, сейм, синклит,

Вы все ничто! Господь решит, господь велит!..

Родись в народе мысль, зачатая веками,

Сперва растет в тени и шевелит сердцами –

Вдруг воплотилася и увлекла народ!..

20 Князья куют ей цепь и зажимают рот,

Но день ее настал, – и смело, величаво

Она вступила в сейм, явилась средь конклава,

И, с скипетром в руках иль митрой на челе,

Пригнула все главы венчанные к земле…

25 Так папа с кесарем всесильны – все земное

Лишь ими и чрез них. Как таинство живое

Явило небо их земле, – и целый мир –

Народы и цари – им отдан был на пир!..

Их воля строит мир и зданье замыкает,

30 Творит и рушит. – Сей решит, тот рассекает.

Сей Истина, тот Сила – в них самих

Верховный их закон, другого нет для них!..

Когда из алтаря они исходят оба –

Тот в пурпуре, а сей в одежде белой гроба,

35 Мир, цепенея, зрит в сиянье торжества

Сию чету, сии две полы божества!..

И быть одним из них, одним! О, посрамленье

Не быть им!.. и в груди питать сие стремленье!

О, как, как счастлив был почивший в сем гробу

40 Герой! Какую бог послал ему судьбу!

Какой удел! и что ж? Его сия могила.

Так вот куда идет – увы! – все то, что было

Законодатель, вождь, правитель и герой,

Гигант, все времена превысивший главой,

45 Как тот, кто в жизни был Европы всей владыкой,

Чье титло было кесарь, имя Карл Великий,

Из славимых имен славнейшее поднесь,

Велик – велик, как мир, – а все вместилось здесь!

Ищи ж владычества и взвесь пригоршни пыли

50 Того, кто все имел, чью власть как божью чтили.

Наполни грохотом всю землю, строй, возвысь

Свой столп до облаков, все выше, высь на высь –

Хотя б бессмертных звезд твоя коснулась слава,

Но вот ее предел!.. О царство, о держава,

55 О, что вы? все равно – не власти ль жажду я?

Мне тайный глас сулит: твоя она – моя –

О, если бы моя! Свершится ль предвещанье

Стоять на высоте и замыкать созданье,

На высоте – один – меж небом и землей

60 И видеть целый мир в уступах под собой:

Сперва цари, потом – на степенях различных –

Старейшины домов удельных и владычных,

Там доги, герцоги, церковные князья,

Там рыцарских чинов священная семья,

65 Там духовенство, рать, – а там, в дали туманной,

На самом дне – народ, несчетный <нрзб.>

Пучина, вал морской, терзающий свой брег,

Стозвучный гул, крик, вопль, порою горький смех,

Таинственная жизнь, бессмертное движенье,

70 Где, что ни брось во глубь, и все они в движенье –

Зерцало грозное для совести царей

Жерло, где гибнет трон, всплывает мавзолей!

О, сколько тайн для нас в твоих пределах темных!

О, сколько царств на дне – как остовы огромных

75 Судов, свободную теснивших глубину,

Но ты дохнул на них – и груз пошел ко дну!

И мой весь этот мир, и я схвачу без страха

Мироправленья жезл! Кто я? Исчадье праха!

 

44

 

Певец

 

 

(Из Гете)

 

"Что там за звуки пред крыльцом,

За гласы пред вратами?..

В высоком тереме моем

Раздайся песнь пред нами!.."

5 Король сказал, и паж бежит,

Вернулся паж, король гласит:

«Скорей впустите старца!..»

 

"Хвала вам, витязи, и честь,

Вам, дамы, обожанья!..

10 Как звезды в небе перечесть!

Кто знает их названья!..

Хоть взор манит сей рай чудес,

Закройся взор – не время здесь

Вас праздно тешить, очи!"

 

15 Седой певец глаза смежил

И в струны грянул живо –

У смелых взор смелей горит,

У жен – поник стыдливо.

Пленился царь его игрой

20 И шлет за цепью золотой

Почтить певца седого!..

 

"Златой мне цепи не давай,

Награды сей не стою,

Ее ты рыцарям отдай,

25 Бесстрашным среди бою;

Отдай ее своим дьякам,

Прибавь к их прочим тяготам

Сие златое бремя!..

 

На божьей воле я пою,

30 Как птичка в поднебесье,

Не чая мзды за песнь свою –

Мне песнь сама возмездье!..

Просил бы милости одной,

Вели мне кубок золотой

35 Вином наполнить светлым!"

 

Он кубок взял и осушил

И слово молвил с жаром:

"Тот дом сам бог благословил,

Где это – скудным даром!..

40 Свою вам милость он пошли

И вас утешь на сей земли,

Как я утешен вами!.."

 

45

 

Заветный кубок

 

 

(Из Гете)

 

Был царь, как мало их ныне. –

По смерть он верен был:

От милой, при кончине,

Он кубок получил.

 

5 Ценил его высоко

И часто осушал, –

В нем сердце сильно билось,

Лишь кубок в руки брал.

 

Когда ж сей мир покинуть

10 Пришел его черед,

Он делит все наследство, –

Но кубка не дает.

 

И в замок, что над морем.

Друзей своих созвал,

15 И с ними на прощанье,

Там сидя, пировал.

 

В последний раз упился

Он влагой огневой,

Над бездной наклонился

20 И в море – кубок свой…

 

На дно пал кубок морское, –

Он пал, пропал из глаз,

Забилось ретивое, –

Царь пил в последний раз!..

 

46

 

* * *

 

 

За нашим веком мы идем,

Как шла Креуза за Энеем:

Пройдем немного – ослабеем,

Убавим шагу – отстаем.

 

47

 

Ночные мысли

 

 

(Из Гете)

 

Вы мне жалки, звезды‑горемыки!

Так прекрасны, так светло горите,

Мореходцу светите охотно,

Без возмездья от богов и смертных!

5 Вы не знаете любви – и ввек не знали!

Неудержно вас уводят Оры

Сквозь ночную беспредельность неба.

О! какой вы путь уже свершили

С той поры, как я в объятьях милой

10 Вас и полночь сладко забываю!

 

48

 

* * *

 

 

(Из Шекспира)

 

 

I

Любовники, безумцы и поэты

Из одного воображенья слиты!..