День девятый Мавр сделал свое дело

 

Если предложение пойти в «Заходящую звезду» действительно лишь проверка, то ладно, можно было и согласиться, рассуждала Соня. А если нет, и их поймают на краже серебра? Она представила животрепещущую картину: на ней полосатая роба, коротко стриженные волосы, синяк под глазом. Она нецензурно выражается и плюет через дырку в зубах. Кругом судьи, любопытные, племянник, которого в очередной раз отмазали. И вещественное доказательство – серебряная вилка. Вилка почему‑то напоминала ту, которая выскочила из велосипедного кармашка Скворцова, – полуржавую, с торчащими в разные стороны зубчиками…

Соне показалось, что вместо зубной щетки она держит в руках пресловутую вилку, девушка кинула ее в раковину и только подставила ладони под струю воды, бьющую из крана, как та перестала бить. Капля, другая – воду отключили. В Тугуеве коммунальные проблемы вполне могли заслонить собой остальные. Видимо, местные жилищные начальники считали, что, если у человека все есть: и горячая, и холодная вода, он быстро к этому привыкает и начинает требовать еще большего – горячих батарей и капитального ремонта. Поэтому для профилактики отключали горячую воду на месяц‑другой, но о том предупреждали, а холодную перекрывали без объявления каждую неделю. Таким образом, тугуевцы требовали не капитального ремонта, а лишь нормального водоснабжения. Соня открыла горячую воду, но, как назло, лил кипяток, которым она не решилась сполоснуть рот, полный зубной пасты.

С полуоткрытым ртом она бросилась на кухню, но все емкости, в том числе и чайник, оказались совершенно пусты. В этот момент она пожалела, что так и не научилась быть запасливой, и вдруг подумала, что Саша, столкнувшись с тугуевскими коммунальными проблемами, наверняка запасла воду. Соня выскочила в подъезд и стала звонить в соседнюю квартиру.

Дверь открылась неожиданно быстро. На пороге стоял мужик. Молодой коренастый шатен в спортивных штанах.

– М‑м‑ме Шашу, – выдохнула Соня сквозь пасту.

– Шура, тут к тебе коза какая‑то, – крикнул он и исчез, оставив дверь открытой.

Соня зашла, и первое, что увидела, пока ждала родственницу, – свое отражение в зеркале. Вернее, там была не Софья Романцева, там стояла худющая девица с растрепанными волосенками (естественно, она не успела причесаться, ведь нормальные люди сначала умываются), в короткой, растянутой майке с надписью «Чип и Дейл спешат на помощь», хорошо еще, что на английском языке. Одна нога была в тапке, другая в туфле. Почему вместо тапки оказалась туфля, Соня совершенно не понимала. Видимо, сработал инстинкт – при выходе переобуваться. Но хуже всего оказалось то, что лица как такового у девицы не наблюдалось – вся физиономия была вымазана зубной пастой, которая к тому же довольно больно щипалась. Какая она коза? Ослица!

– Батюшки мои! – запричитала Саша, глядя на утреннее явление Сони народу. – Ты чего ж недомытая?

– Фоду отхлючили, – и Соня рванула в ванную, – неси фоду! – И склонилась над краном, застыв в скрюченной позе ожидания.

Саша убежала, вместо нее возник коренастый мужик и ловким движением руки повернул кран. Как ни странно, сразу потекла вода, журча так, как будто делала это всегда и никуда не исчезала.

– Спасибо, – Соня уткнулась в ладони.

Приведя лицо в божеский вид, она выбежала из ванной и легкой тенью бросилась к себе. Через минуту к ней пришла Саша.

– Ты чего удрала? – поинтересовалась она. – Я сырников к завтраку напекла.

– Кто он? – Соня натягивала на себя джинсы.

– Брат Рудика. Приехал к нам в гости. Рудик ему по телефону сообщил, что собирается жениться, вот тот и примчался на меня посмотреть.

– Ну и как?

– Я ему приглянулась.

– А я нет. Этот брат меня козой обозвал.

– Так ласково он всех девушек называет.

– Теперь вместо «телок» такое обращение в моде? Да ладно, не обращай внимания. Пару сырников принеси, не пойду я к вам. Уже сходила.

Саша ушла и вернулась с тарелкой, чашкой с кофе и водой. Вот на таких заботливых, тоскливо подумала Соня, и женятся. Она не вспомнила, что воды в запасе нет ни на чай, ни на умывание, а Саша об этом позаботилась. Уходя, еще раз пригласила, если что: мало ли, а вдруг и выгорит…

Но Соня решила отправиться в местное РЭУ, чтобы выяснить, почему конкретно в ее стояке нет холодной воды. – Ремонт, – отрезала домоуправша и уплыла важной походкой, держа в руке чашку с недопитым чаем.

– А когда он закончится? – вдогонку крикнула Соня.

– У слесарей узнайте.

– Вы – слесарь? – обратилась она к проходившему мимо коммунальному работнику с южной физиономией.

– Не‑а, – мотнул тот головой, – пилотник я, красавица.

– Кто? – удивилась Соня, которая не очень‑то разбиралась в коммунальных профессиях и не понимала, каким образом они связаны с летными. Внешним видом работник нисколько не походил на представителей этой отважной и романтичной профессии.

– Я, – он ткнул себя в грудь, – пи‑лот‑ник. – И рукой изобразил пилу.

– Плотник, девушка. Ибрагим у нас еще и столяр. А вы только им интересуетесь или еще кто нужен?

Соня посмотрела в сторону голоса. Ну, естественно, чего еще можно было ожидать, – над ней посмеивался симпатичный парень с веселыми глазами и… стойким запахом перегара.

– Мне нужен слесарь, – с вызовом заявила Соня.

– Я он и есть. Лучше меня специалиста не найдете. Что у вас течет?

– В том‑то и дело, что не течет.

Вместе со слесарем они дошли до ее дома, парень спустился в подвал и, вернувшись оттуда с усиленным запахом алкоголя, подробно объяснил, что воды нет и не будет ближайших часа два. Так что она может идти спокойно на работу, а вечером он зайдет и посмотрит, все ли у нее в порядке. Соне не верилось, что к вечеру парень еще будет в состоянии самостоятельно передвигаться, поэтому номер квартиры не сказала и поспешила ретироваться.

Вернувшись домой, она печально посмотрела на гору немытой посуды, которую оставила с вечера, и заварила себе кофе. Благо, что о воде позаботилась Саша. Соня достала книгу и решила немного почитать, у нее наконец‑то появилось свободное время, не нужно было никуда идти и никого соблазнять.

Хотя соблазнить молодого слесаря не составило бы труда. Но возникал вопрос: «Зачем?» Ведь никаких чувств слесарь в ней не вызывал. А заинтересовать его собой лишь для того, чтобы поставить штапмик в паспорте, Соне показалось негуманным. Узнает правду, расстроится, запьет еще больше, по пьяному делу попадет под грузовик. Нет. Он наверняка споткнется в подвале об какую‑нибудь трубу‑трубищу, грязную и ржавую, ударится об нее лбом и умрет. Соня в красках представила картину гибели молодого слесаря. Нет, она не должна брать на себя такой грех. Ей нельзя «вешать» на себя труп, немцы этого не поймут.

Вот если бы можно было договориться с Усачевым. Расписаться, а потом – поминай как звали. Если бы у того случился приступ белой горячки и он оступился где‑нибудь в подвале, его было бы не жалко. Соня вновь представила «гибель в подвале», но уже с новым героем. Действительно, изумилась она, никаких жалостливых чувств валяющийся с окровавленной головой у ржавой трубы Гоша не вызывал.

Но как только Соня отбросила грустные мысли и полностью вникла в повествование, в дверь постучали. Пришла Саша, чтобы пригласить Соню на борщ. Это блюдо ее родственница готовила ежедневно, и через день (чтобы соблюсти хоть какие‑то приличия – все‑таки почти молодожены) кормила им Соню. На этот раз Соня решила отказаться, но Саша твердо настояла на своем, почему‑то подмигивая одним глазом.

– У тебя что – тик? – поинтересовалась Соня.

– Это я тебе намекаю. – И Саша снова замигала.

– На что?

– Придешь – узнаешь, – таинственно изрекла родственница.

– Не пойду, – возмутилась Соня, – если сразу же не скажешь! Вот еще, какие‑то сюрпризы, терпеть их не могу!

– Ладно, – сразу согласилась Саша. – Тобой заинтересовался один молодой человек.

– Кто?

– Брат Рудика, который открыл тебе утром дверь.

– Он открыл мне и кран с водой. Теперь наверняка думает, что я двинутая.

– Я полагаю, – Саша почему‑то перешла на шепот, – он думает по‑другому.

– Почему?

– Потому, что сам предложил позвать тебя в гости.

– Может, он просто гостеприимный парень и все такое…

– Никаких таких и этих.

Через пять минут Соня стояла перед братом Рудика, который представился именем, моментально вылетевшим у нее из головы. Просто в этот момент она огляделась и отчетливо поняла, что комната, а у Рудольфа была однокомнатная квартирка, стала совершенно неузнаваемой. Как‑то потихоньку и малозаметно Саша переставляла шкафы, столы, стулья, перевешивала полки и коврики именно так, как ей нравилось. И будущий муж, а в этом Соня теперь нисколько не сомневалась, во всем с ней соглашался. Как ее простая деревенская родственница смогла приручить одинокого закоренелого холостяка, Соне было совершенно непонятно. Наверное, с тоской подумала она, это и есть пресловутая любовь, которой у нее, Сони, нет.

На стол Саша выставила все, что нашла в холодильнике. А так как девушка она была запасливая, то этой еды с лихвой хватило бы на десяток едоков. Мужчины накинулись на продукты, словно до того жили на необитаемом острове и несколько дней не ели. Соня опять вспомнила Усачева, будь он неладен. В нее влезла только тарелка борща.

– Софья, у тебя от бутербродов желудок ссохся, – посмеялся над ней Рудик. – Тебя нужно забрать с нами в деревню и откормить там как следует.

– В какую деревню?

– Так ты и не знаешь? Саша, что же ты не сказала?

– Соня, – торжественно заявила родственница, – мы с Рудиком подали заявление в загс, распишемся через месяц, который пока проведем в моей деревне. В понедельник уезжаем.

Соне стало еще тоскливей. Даже то, что брат Рудольфа после этих слов заржал, как заправский жеребец, девушку не рассмешило. Она кисло улыбнулась, но счастливой деревенской жизни пожелала искренне.

– За молодых! – закричал брат. – На брудершафт! – И полез к Соне целоваться.

Она не успела опомниться, как пахнущие борщом и картошкой губы впились в нее, словно клещи.

– Ой! – заверещала Саша. – Как вы хорошо смотритесь вдвоем!

Соня не стала вытирать губы салфеткой, а окунула их в кусок торта с жирным, маслянистым кремом, и от этого ей стало легче. Так, подруга, подумала она, значит, тебе не нравится целоваться с малознакомыми мужчинами, за которых ты в принципе собираешься замуж. А ведь тебе придется и спать с ними в одной постели. Соня содрогнулась. Нет, утешила она саму себя, не с ними, а с одним из них. Уточнение не дало положительных результатов. Спать в одной постели не хотелось ни с кем из потенциальных женихов. Тем более с этим братом, имя которого вылетело у нее из головы.

Тот тем временем снова наполнил свою посудину алкоголем, снова закричал: «За молодых! На брудершафт!» Но на этот раз не застал Соню врасплох, она успела увернуться. Брат не удержался на стуле без опоры, которую, наклоняясь, рассчитывал найти в Соне, и свалился на пол.

– Ростислав! – закричала Саша, но было уже поздно. Вслед за братом на пол поехала и скатерть, при помощи которой он хотел удержать равновесие.

Когда Соня увидела его, перемазанного остатками вылившихся и опрокинувшихся на него блюд, к ней вернулось хорошее расположение духа, она рассмеялась и присела на корточки, чтобы попытаться оттереть его лицо.

– Как же вы неосторожны, Владислав, – укорила она его.

– Ростислав, – поправил тот, снимая с носа морковный салат, сдобренный водкой.

Соня была довольна, морковка и кетчуп живописно смотрелись на лице брата и напоминали ей зубную пасту.

– Ну, ты, коза! – обиженно произнес Ростислав, поднимаясь с пола и удаляясь в ванную.

– Я пошла, – Соня повернулась к Саше, занимающейся сбором останков блюд. – Тебе Рудик поможет. Не обижайся только, как это получилось, и не знаю.

– Да ладно, ты‑то здесь при чем? Ростик сам виноват. Зачем лезть целоваться, не спросясь разрешения? Жаль, что вы познакомиться толком не успели.

– Мне почему‑то уже не жаль.

– Мавр сделал свое дело, – бурчал помогающий Саше Рудик, – мавр может удалиться.

– Я и удаляюсь.

На прощание Соне почему‑то захотелось немного пококетничать, и она, проходя мимо ванной комнаты, послала брату воздушный поцелуй. Тот, так же, как и Рудик, пробурчал что‑то в открытую дверь, махнул рукой и снова скрыл лицо под струей воды.

Попасть домой без приключений она не смогла. Прислонившись к двери ее квартиры, на лестничной площадке стоял утренний знакомый. Нет, не плотник Ибрагим. С тем на языке жестов еще можно было бы как‑то договориться. Дверь подпирал слесарь, имя которого Соня так и не узнала. Какой‑нибудь Ростислав или Болеслав, подумала она, подходя ближе. Почему родители дают детям вычурные имена? Начитаются истории Отечества и рожают Ростиславов. Нет чтобы назвать Кутузовым, к примеру. Вернее, Михаилом. Просто и ясно. Парень, что очень смутило Соню, стоял с закрытыми глазами, сжимая в руке надломленную гвоздику. Задний карман его штанов оттопыривался, видимо, отягощенный бутылкой со спиртным. Наверняка у слесаря очередной запой, который он решил разбавить очередной подружкой. Общаться с ним не хотелось.

Соня подумала, что если легонько отодвинуть парня в сторону от двери, буквально на два шага, то она сможет в нее незаметно проскочить. Так и сделала. Парень действительно даже глаза не открыл. Он повел себя как в общественном транспорте – нехотя подвинулся и стал шарить рукой поверху, ища поручень. Но так как там ничего подобного не было, то, естественно, потерял равновесие и свалился на соседскую дверь. Та сразу открылась, будто уже давно ждала этого момента.

– Добрый вечер, Варвара Семеновна, – поздоровалась Соня.

– И тебе того же, – подозрительно изрекла соседка, в объятия которой упал незадачливый слесарь. – Это твой?

– Нет, – честно призналась Соня.

– А почему он битый час торчит под твоей дверью? – Соседка приперла парня к стене своим огромным бюстом.

– А вы откуда знаете, что час?

– Он, когда тебя искал, меня расспрашивал.

Парень открыл глаза и икнул.

– Правда, голубчик? – Варвара Семеновна взяла слесаря за грудки и пару раз тряхнула.

Тот почти пришел в сознание.

– Д‑да, – икнул в ответ.

– Так что, Софья, не баламуть народ, если твой, то забирай. – И она хозяйским жестом подпихнула парня к Сониной двери. Но он, как ванька‑встанька, вернулся на исходную позицию, ища солидный бюст в качестве опоры.

Вот не везет так не везет, подумала Соня. Достаются одни недотепы в полубессознательном состоянии.

– Не нужен он мне в таком виде! – заявила Соня.

– Он в другом никогда не бывает! Забирай, какой есть.

Парень снова икнул «Д‑да!» и облокотился на соседку рукой, в которой крепко сжимал остатки гвоздики.

На шум стали открываться двери на других этажах. Но, к счастью, на площадку вышла Саша. Она сразу разобралась, в чем дело.

– Не твой? – уточнила она у Сони.

– Нет.

– Не ее! – заявила Саша соседке. – Значит, ваш! Стоит рядом с вашей квартирой и клонится в вашу сторону. Забирайте, и покончим с этим!

Та не сдавалась и ринулась защищаться, скидывая с себя руку бедолаги. Тот, потеряв равновесие, стал медленно оседать на пол.

– Стой! – закричала ему Соня, но это было бесполезно.

Под тяжестью спины и нижней части тела бутылка в заднем кармане брюк глухо треснула, и под сидящим парнем образовалась красная лужица. Он завопил от боли…

«Скорая помощь» увезла его через полчаса, все это время парень сидел и истошно орал. Рудик и Ростик пытались сами вытащить через его штаны впившиеся в задницу осколки, но безуспешно.

Виноватой, как обычно, оказалась Соня. Женщины и мужчины смотрели на нее с укором. Уходя, Ростислав обронил:

– Ну, ты, коза…

«Сам козел», – хотела ответить Соня, но сдержалась, решив, что на ее долю неприятностей хватит.

Попав наконец‑то в свою квартиру, она достала забытый на время красный блокнот и пополнила его именами тех представителей сильного пола, с кем удалось пересечься за последнее время. Скорбный список рос. Получалась половина на половину – одни сами не хотели серьезных отношений с Соней, с другими не хотела она. Если так и дальше пойдет, подумала Соня, придется распаковывать чемоданы.