День восьмой Холостяки трутся у полуфабрикатов, клептоманы – у шуб

 

Три девицы под окном не пряли поздно вечерком. Они обсуждали дальнейшие стратегические планы по поискам мужа. Но разговор, как и всякое важное совещание, начался с подведения итогов. Они были печальны. Семь дней – целая неделя – вылетели коту под хвост. Соня на это решительно возразила, что неделя вылетела под собачий хвост. Тем не менее девушки решили, что без разницы, куда делись эти семь дней, оглядываться назад нет смысла. Саша предложила еще раз проанализировать Сонины ошибки. Лариса возразила, сказав, что безобразное поведение подруги ей уже порядком надоело. Саша ответила, что повторение – мать учения. Лариса не согласилась. Соня всхлипнула.

Совет затянулся глубоко за полночь, в споре должна была родиться истина. Но народилось лишь ужасное желание плюнуть на эту суету, закутаться в одеяло, свернуться калачиком и уснуть. Тем более что заглядывающий каждые пять минут на Сонину кухню Рудик давно предлагал отправиться всем на боковую.

– Ой, девчонки, – смеялась Лариса, – он уже не может заснуть без Саши!

– Да, – та виновато пожала плечами, – как‑то сладилось у нас сразу.

– Слушай, а друг у него есть? – поинтересовалась Лариса.

– Да, – вздохнула Саша, – только женатый. С пятью детями.

– Отпадает, – резюмировала Соня.

– Ну и что, – не сдавалась Лариса, – помимо друзей‑приятелей есть еще масса мужчин.

– Где? – удивилась Саша.

– Где? Ну, где обычно тусуются все тугуевские мужики? К примеру, на стадионе, когда играет местная футбольная команда. Когда вот у них следующий матч? – Лариса обратилась к вновь появившейся в дверях мордатой физиономии.

– Тридцатого! – четко ответил тугуевец.

– Вот, что и следовало доказать. Они все там тусуются. Поедешь, затеряешься среди них. Посидишь, поболеешь, крикнешь что‑нибудь ободряющее… Что там вы кричите?

– «ЧМО на мыло, бля!»

– Вот это самое и крикнешь, – сказала Лариса и вдруг засомневалась. – Почему именно ЧМО нужно кричать?!

– Чумичевский мыловаренный играет с нашими стеклодувами, обмылок, бля, – пояснил из‑за двери сосед.

– Ладно, – согласилась Лариса, – никуда не денешься, крикнешь ЧМО, но можно и без бля.

– До тридцатого еще три недели! – посчитала Соня.

– Ладно, пусть это будет запасной вариант.

– Ну и как ты себе такое представляешь? Я сижу, болею, кричу всякую гадость, потом ухожу с одним из фанатов прямиком в загс?

– Действительно, – согласилась с ней Саша, – красиво, но неправдоподобно.

– Не, – снова раздался голос Рудика, – если наши выиграют, правдоподобно.

– Почему? – удивились девушки.

– За каждый гол полагается бутылку водки выпить. Три гола, и ему без разницы, куда идти: в загс или вытрезвитель.

– Точно, точно. Подставляешь ему брачное свидетельство и говоришь, распишитесь, мол, за изъятие ценностей. Ладно, – смирилась Лариса, глядя на поникшую Соню. – Времени не тратя даром, пройдись по продуктовым магазинам в обеденный перерыв. Холостяки обычно возле полуфабрикатов трутся, не знают, чего взять. Тут ты с советами. Ты же тоже холостячка, питаешься полуфабрикатами, знаешь, какие из них в принципе несъедобны. Возьмите, молодой человек, эти котлетки. Положите их на сковородочку, полейте томатным соусом – пальчики оближете. Главное, гляди кокетливо в глаза. И он у тебя в кармане. Можно, кстати, и по промтоварным пройтись. Вон, моя знакомая из архитектурного бюро уволилась, пошла продавать галстуки. Красиво их так завязывала морским узлом, этим и заарканила одного покупателя. Через неделю свадьбу сыграли. В отдел косметики не ходи, там одни голубые. Можно еще в шляпный заглянуть и сумчатый…

– А правда ведь, – согласилась с Ларисой Саша, – сходи в магазины, Соня.

– Уговорили, – та согласилась больше оттого, что хотела спать, – завтра отправлюсь шопинговать.

Но утром она была уже гораздо решительнее, чем вчера. Действительно, подумала Соня, почему бы не пройтись по магазинам? И пошла.

Саша, как рачительная хозяйка, вручила ей целый список продуктов, которые нужно купить, поэтому Соня выбрала единственный в Тугуеве супермаркет, располагавшийся в самом центре. Магазин был двухэтажный, на первом – торговали продуктами, на втором – всевозможными промтоварами. Так что, решила Соня, можно убить двух зайцев сразу. «Если не получится познакомиться у полуфабрикатов, поднимусь наверх к галстукам».

Самое интересное, именно в этот раз, прогуливаясь между сметаной и винно‑водочными изделиями, Соня отметила, что в торговом зале нет ни одной старушки. Пенсионеры обходили новомодный супермаркет стороной – его цены им казались слишком высокими. Старики предпочитали отовариваться в «Ветеране» и «Кутузовском». Ясно, что название магазинов соответствовало покупателям – в «Ветеране» должны были отовариваться ветераны, а в «Кутузовском» – инвалиды. Интересно, думала Соня, разглядывая герметично упакованную селедку, а почему супермаркет так и называется супермаркетом, а не каким‑нибудь «Толстосумом»? Она поднесла селедку к носу и попыталась ее понюхать – Саша говорила, что рыба должна быть свежей и вкусно пахнуть. Через пластик унюхать что‑либо оказалось практически невозможно. Соня пожалела, что рядом с ней нет Эльвиры, и положила упаковку на место. Объявленному на селедке сроку годности она почему‑то не поверила.

Следующей в Сашином списке шла говядина. Выбирать мясо Соня совершенно не умела. Она не знала, чем говядина отличается от тушенки, и решила не рисковать. Девушка направилась к полуфабрикатам. Родные упаковки котлет и пирожков сразу вернули улетучившуюся при взгляде на мясо покупательскую способность. Соня почувствовала себя как рыба в воде. Она огляделась, ища холостяка, которому и впрямь могла посоветовать прикупить котлеты, но между полками сновали лишь одинокие дамы, внимательно изучающие надписи на упаковках. Соня решила, что и ей, поджидая будущего жениха, следует немного почитать, что там пишут про всякие добавки, но, уткнувшись взглядом в цифры, бросила столь неблагодарное дело. Как рекламщик, она знала, если производитель захочет обмануть потенциального покупателя, то обязательно это сделает при помощи таких же вот Сонь. Порой обманывать и не приходится, информация о том, из чего в действительности сделан продукт, просто опускается. Вместо нее идет список калорий в граммах, а лучше – килограммах. Покупатель, забывая, о чем на самом деле хотел узнать в аннотации, начинает заниматься калорийным подсчетом. А еще можно сделать и другим образом…

Соня поймала себя на мысли, что начинает думать о своей работе. Это значит, она уже устала от отдыха. Бросив в корзину упаковку любимых котлет, Соня повернулась в сторону кассы и нос к носу столкнулась с мужчиной…

Все было бы отлично, если бы им оказался кто‑нибудь другой, а не Степан Колбаскин. Но это был он. Довольный и веселый, как всегда.

– Софья! – обрадовался Колбаскин. – Какими судьбами?

– Теми же, что и ты.

– Это надо отметить, – не унимался Степан. – Что ты предпочитаешь: коньяк или виски?

И он потянул ее в сторону винно‑водочных изделий.

– Я предпочла бы не встречаться с тобой.

– Обиделась? – удивился Колбаскин. – Ну и зря. Давай, мирись‑мирись и больше не дерись. Станем друзьями. Пойдем, отметим это дело.

– Не хочу, – отрезала Соня и попыталась освободить свою руку из цепких лап бывшего одноклассника.

– Ладно, – согласился тот, – не хочешь – не надо. А я отмечу. Посоветуй, что мне взять для закуски.

И Соня ему посоветовала самые что ни на есть отвратительные пирожки и дико переперченные куриные лапки, втайне надеясь, что их владелицы были заражены птичьим гриппом. Нет, она не злилась на Колбаскина и где‑то даже понимала Степана. Откуда ни возьмись, появляется одноклассница, которая пытается женить его на себе, потом, не добившись своего, сбегает, а при встрече дерзит. Она бы на месте Колбаскина…

Соня не успела додумать, что бы она такого сделала. Рядом с Колбаскиным у полуфабрикатов остановился сногсшибательный брюнет в спортивном прикиде и, играя повисшими на неокольцованных пальцах ключами от автомобиля, попросил Соню подобрать ему что‑нибудь съедобное.

– Вот, – обрадовался Колбаскин, указывая на свои упаковки, среди которых маячила бутылка вина с впечатляющим названием «Для влюбленных», и Соню, – моя девушка это обожает.

Соня потеряла дар речи от подобной наглости. Брюнет улыбнулся, взял точно такие же куриные лапки и исчез.

– Колбаскин! Как ты мог?!

Тот, в силу природной нерасторопности и бездушия, даже не заметил, что сделал что‑то не так. Он подтолкнул Соню к кассе, твердя «мирись‑мирись». Соне хотелось драться.

Расплатившись, она выбежала из магазина, втайне надеясь, что машина сногшибательного брюнета заглохла. Ничего подобного не произошло, окутав ее парами из выхлопной трубы, навороченный «Мерседес» вместе со своим хозяином быстро исчез за ближайшим поворотом.

– Жизнь не удалась, – жаловалась она Ларисе, описывая во всех подробностях печально закончившийся шопинг.

– Плюнь, – советовала подруга, – еще не вечер. Подумаешь, брюнетом больше, брюнетом меньше. Зря не помирилась с Колбаскиным. Он был у нас практически в кармане. Оставим его на крайний случай.

– На крайний случай я уже кричу «ЧМО вы все!» на футбольном матче.

– Вместе с Колбаскиным у вас получится изумительный дуэт.

Настоящая подруга всегда отличается одним бесценным качеством – не сидит сложа руки. Вот и Лариса за то время, пока Соня изучала прилавки, действовала. Она выяснила, что в недавно открывшемся бутике, где продавцом работала ее знакомая, появился новый директор. Молодой перспективный холостяк. Соня наотрез отказывалась идти туда одна, честно признавшись, что у нее появляется мания преследования, и если ей опять встретится Колбаскин, она этого не переживет.

– Хорошо, – согласилась Лариса. – Колбаскина, если он появится, возьму на себя.

И посвятила свой обеденный перерыв подруге.

Магазинчик оказался довольно привлекательным, был ли таким же его директор, выяснить с ходу не удалось из‑за отсутствия последнего. Нет, он находился на работе, только сидел все время в кабинете, откуда высовывал нос лишь в экстренных случаях. Зато в зале была Ларисина приятельница – огромных размеров дама с ярко прорисованными на наштукатуренном лице бровями вразлет, из‑за которых она выглядела постоянно удивленной. – Вот и вы? – пробасила продавщица. – Марь Ванна.

– Соня, – представила подругу Лариса и зашептала: – Где объект?

– Стесняется, – удивленная Марь Ванна указала толстым пальцем на дверь, задрапированную плотной тканью. – После вуза работает у нас первую неделю. Племянник. – Ее палец указал наверх. – Глядите пока.

И она нарочито громким басом стала предлагать товар, размещавшийся на многочисленных вешалках среди зала и в самых укромных закутках.

– У нас новая коллекция шуб. Какой фасон, какой мех! Можно поднести к свету, как играет и переливается…

Ничего не играло и не переливалось, но, тем не менее, из‑за двери показалась коротко остриженная голова племянника. По всей видимости, он заинтересовался, какая дурочка решила весной купить шубу, да еще и из несуществующей новой коллекции. Соня скинула куртку, выбрала серую шубку из почему‑то голубой норки и накинула на себя.

– Красотища?! – удивилась Марь Ванна, подводя ее к зеркалу на стене, у самой двери, ведущей в кабинет директора.

– В ней и под венец, – ляпнула Лариса.

Голова усмехнулась и закрыла за собой дверь.

– Ты что? – зашипела Соня. – Испугала человека.

– С мужиком нельзя так откровенно, – укорила продавщица, знающая толк в шубах и мужиках. – Подход нужен к любому, а к этому – особенно. Иначе больше не высунется.

– Какой подход?

– Нужно что‑нибудь спереть.

– Что сделать? – не поняла Соня.

– Украсть, – пояснила продавщица, – пройти через рамку, та запищит, и ему волей‑неволей придется вылезти на свет божий. Других способов нет. Целую неделю сидит, на люди не показывается.

– Я не хочу красть. Давайте я лучше что‑нибудь куплю, – взмолилась Соня.

– Бесперспективно, – качнула удивленной головой Марь Ванна, – нужно красть. И пройти через рамку несколько раз, а то этот «металлоискатель» куплен по дешевке. Видно, просроченный. Часто молчит или не по делу дребезжит, особенно когда Владислав Эдуардович идет домой. Прямо надрывается.

Решили начать с шубы, в которой еще стояла Соня. Она прошла через рамку, та сознательно заверещала благим матом, но дверь не открылась. Соня вернулась, прошла еще раз, рамка снова исправно заверещала, продавщица решила помочь и закричала: «Караул! Грабят!» Дверь приоткрылась, стриженая голова посмотрела на Соню, та развела руками:

– Забыла снять.

Голова исчезла.

– Может, ну его, – отмахнулась Соня, – какой‑то непонятный тип.

– Еще чего, русские бабы не сдаются. – Марь Ванна покопалась в коробках и вытащила оттуда пакетик с чулками, который быстренько сунула в карман шубы. – Иди еще раз.

– Эх, раз, еще раз, еще много‑много раз… – запела Лариса и оборвала строчку на полуслове под тяжелым взглядом продавщицы. – Так, вспомнилось что‑то.

Соня пошла, рамка заверещала, Марь Ванна закричала, дверь открылась. Продавщица быстро поставила ногу между косяком и дверью.

– Владислав Эдуардович, нужна ваша помощь. У нас тяжелый случай.

Племянник попытался закрыть дверь, но мощная ножища не позволила ему улизнуть в очередной раз, и он сделал шаг вперед.

– Вот, – указывая на Соню и заслоняя собой возможный отход к спасительной двери, говорила Марь Ванна, – тяжелый случай. Клептомания!

– Чего‑чего? – не поняла Соня. – Мания чего?

– Клепто, – пояснила продавщица, вытаскивая чулки из кармана шубы, – вещевая мания.

– А, ну да. У меня еще и преследовательная. Я что – маньячка?

– Может, полицию? – робко поинтересовался «ежик».

– Лучше самим разобраться, городок у нас небольшой, разговоры всякие пойдут. Пройдите, девушка, в кабинет.

И Соня бодрым шагом прошла в директорский кабинет, следом за ней с видом обреченного на адовы муки шагал Владислав Эдуардович. Комнатка была небольшой, но достаточно уютной для того, чтобы тет‑а‑тет говорить о маньяках. Конторский стол располагал одним стулом, но у окна оказалось мягкое кресло, куда решительно направилась Соня, предоставив кесарю кесарево, то есть директору его стул. Племянник сел и опустил глаза, как будто он нашкодил и готовился к линчу. Казалось, даже его стойкий ежик потускнел и опустился, полноватые губы выползли вперед и задрожали, со лба покатились капли пота.

– Не переживайте вы так, – ободрила его Соня, – со всякими бывает.

Потом вспомнила, что виноватая, в общем‑то, она.

– Со мной тоже бывает, но редко. Почему‑то когда я увидела вас…

– Вы знали, да?! – «Ежик» выпрямился. – Это нечестно с вашей стороны – надсмехаться над чужими слабостями.

Соня не могла понять, о чем идет речь.

– Кто вам сказал? Анна Львовна? Варвара Петровна? Вы специально сегодня пришли! Я вижу вас насквозь! Вам заплатили!

Соня опешила. Такого поворота событий она не ожидала. Ее в чем‑то обвинял совершенно незнакомый человек, оскорбляя при этом.

– Ну, знаете, – она решительно встала.

– Извините, – сразу утих новоиспеченный директор, – я погорячился. Вы сами хороши. Специально пришли сюда, чтобы лишний раз напомнить мне о моей болезни.

– Вы что, припадочный? Анонимный алкоголик? А – вы защитник животных!

– Я клемптоман, – произнес он доверительно и на миг страдальчески прикрыл глаза.

– Мама милая! Вот те раз!

– Да и не раз, а гораздо больше. Я давно страдаю от этого неизлечимого заболевания. Еще в первом классе, украв в магазине жевательную резинку, я ощутил такое блаженство, что позволил себе воровство вторично. Потом втянулся, стал брать каждый раз, когда посещал торговые точки. Дважды попадался. Дядя меня отмазал. Но он решил, что моя тяга к воровству не доведет до добра, и когда я склептоманил парочку вагонов с рубероидом, отправил меня сюда на исправительную работу. Здесь, – Владислав указал на дверь, – в этом богом забытом бутике, я должен бороться со своей пагубной привычкой!

Он вскочил и подбежал к мирно покоящейся на вешалке кожаной куртке. Только тогда Соня сообразила, что все ее карманы неестественно оттопырены. Владислав стал вытаскивать из них разную мелочовку и кидать на стол. Перед Соней вмиг выросла горка из чулок, перчаток, носков и варежек.

– Тепло уже. Варежки к чему? – только и смогла спросить она.

– А! А вам – шуба?! – Он остановился и пригляделся. – Значит, вам никто ничего не говорил и не платил, – наконец догадался Владислав.

– Конечно.

– Значит, мы с вами – родственные души! – Его глаза горели. – Как я рад! Теперь будет с кем пойти в «Заходящую звезду»! Там, – он перешел на шепот, – стали давать клиентам столовое серебро.

Соня поняла, что речь идет о том, как они на пару с племянником пойдут в местный ресторанчик тырить посуду.

– А без этого никак?

– Проще пареной репы. Не хочешь серебро – не надо. Пойдем в ювелирный – там золото!

Соня вздохнула.

– У меня все продумано. – Владислав Эдуардович забегал по кабинету, махая руками, тем самым пытаясь дополнить пламенную речь. – Ты отвлекаешь, я беру. Рамки у них нет, продавщица одна…

Через полчаса Соня вышла из директорского кабинета под руку с Владиславом Эдуардовичем, который бережно снял с нее шубу, помог надеть куртку и проводил до дверей.

– Ну?! – Следом за ней выскочила Лариса.

– Отличный кадр! Я ему понравилась, он назвал меня родственной душой и предложил тырить серебро, но я согласилась только на золото.

– Не принимай все всерьез, подруга, это проверка. Ты дала ему свой номер телефона?

– Еще чего!

– Ну, хотя, конечно, на первый раз можно обойтись и без телефона.

– Второго раза не будет.