Бессмысленная, братоубийственная война

 

Крупномасштабные боевые действия между Ираном и Ираком вспыхнули 22 сентября 1980 года и выплеснули на экраны телевизоров для сотен миллионов зрителей картины военного конфликта, жестокого и бессмыслен­ного для его участников. Артиллерийские дуэли сменя­лись налетами авиации. Гибли тысячи солдат и мирных жителей. Уничтожались города, селения, промышленные предприятия. В первые недели боев бомбардировкам с воздуха подверглись и Багдад и Тегеран. Обе стороны на­носили удары по нефтяным объектам. Грязно-оранжевые языки пламени и черный дым от горящих хранилищ за­стилали горизонт.

Экономический ущерб от затянувшейся войны исчис­лялся для каждой из сторон в десятки миллиардов дол­ларов. Были сорваны планы развития, снизился жизнен­ный уровень населения, экономика была отброшена далеко назад.

По данным зарубежной печати, к началу конфликта Иран и Ирак имели регулярные вооруженные силы при­мерно равной численности — по 300 тысяч человек. Прав­да, иранская армия накануне конфликта потеряла от де­зертирства едва ли не половину своего состава и была со­средоточена далеко от границы с Ираком, но иранские вла­сти направили на фронт кроме регулярных частей много­численное ополчение — отряды «стражей исламской рево­люции». У иракской армии было 2700 танков и тысяча орудий тяжелой артиллерии против 1500 танков и тысячи артиллерийских орудий в иранской армии. Формальным количественным преимуществом обладала иранская авиа­ция: 440 боевых самолетов против 330 иракских. Но значительная часть иранских истребителей-бомбардировщиков американского производства не могла подняться п воздух из-за отсутствия запасных частей, поставка которых была прекращена Вашингтоном.

Вооруженные силы Ирака развернули наступление на южном участке границы в направлении на Дизфуль, Ах-ваз, Хорремшехр, Абадан и другие центры провинции Хузестан, дающей девять десятых иранской нефтедобы­чи, а также в районах Касре-Ширин и Мехран и вначале сумели продвинуться вперед, заняв территорию в нес­колько тысяч квадратных километров.

Однако, несмотря на потери и неудачи в первые дни боев, иранские войска оказывали упорное сопротивление. ВВС Ирана наносили довольно ощутимые удары по тыло­вым иракским объектам, а иранские вертолеты активно участвовали в операциях частей сухопутных войск. С пер­вых же недель произошла заметная консолидация поло­жения внутри Ирана. Большинство соперничающих груп­пировок временно отложили в сторону свои разногласия перед лицом внешней опасности.

Конфликт стал принимать затяжной характер.

«Все большее число фактов показывает, что империа­листические службы, подбрасывая дезинформацию, сея недоверие, подозрительность, враждебность, приложили руку к разжиганию давнего и одно время приглушенного территориального спора между Ираком и Ираном,— писа­ла «Правда» 3 ноября 1980 года.— Суть его на данном этапе заключается в следующем. В марте 1975 года в Ал­жире между двумя странами был заключен договор, в соответствии с которым ирано-иракская граница стала проходить не по восточному (иранскому) берегу реки Шатт-эль-Араб, разделяющей оба государства на юге, а по тальвегу, центру самой глубокой части русла. В обмен на это Иран прекратил поддержку курдских повстанцев, действовавших на иракской территории. В июне 1975 года в Багдаде были подписаны соглашение о демаркации границы и добрососедстве между двумя странами и про­токол, фиксирующий границу. Однако... по заявлениям Багдада, еще при шахе ему не были переданы некоторые земли. Требуя их передачи и полного суверенитета над Шатт-эль-Араб, представляющей для Ирака выход к морю, в Багдаде 17 сентября объявили об аннулировании алжирского договора.

Начав стравливать иракский и иранский народы сра­зу же после крушения монархии в Иране, силы империализма с плохо скрываемым удовлетворением встретили военную вспышку и сейчас пытаются сохранить нынеш­нюю тупиковую ситуацию. Как известно, Тегеран отка­зывается вести переговоры до тех пор, пока не будет вос­становлено статус-кво и иракские войска не покинут его территорию, а Ирак выдвигает в качестве предваритель­ного условия признание своих требований, заявляя, что он не претендует на иранские земли».

Время приносило все новые и новые факты причаст­ности Вашингтона к разжиганию конфликта. В конце октября 1980 года проамериканская парижская «Фигаро» писала, что в июне того же года, совершая поездку по Ближнему Востоку, 3. Бжезинский прибег к «исключи­тельно умелому подстрекательству» с целью стравить Ирак и Иран. Одновременно «окольным путем» действо­вало и ЦРУ. «Американские маневры,— восторгалась «Фигаро»,—были начаты в величайшем секрете и по хит­роумию своему достойны Макиавелли в том смысле, что независимо от хода событий Вашингтон должен был ос­таться в выигрыше».

«Запад, возможно, выиграл бы от усиления Ирака за счет Ирана,— писала английская «Гардиан».— Не исклю­чено, что вооруженный конфликт окажется роковым для режима Хомейни в Иране, и Запад должен, готовиться к этому».

«Эмоциональный и кровожадный исламизм шиитского толка, проповедуемый аятоллой Хомейни, создает угрозу багдадским руководителям,— вторила ей «Котидьен де Пари».— Они принадлежат к суннитам и возглавляют страну, в которой шиитов немного больше, чем суннитов. Имеются свидетельства того, что обе стороны засылали агентов и поставляли оружие в противоположный лагерь, чтобы провоцировать друг друга. Иракцы поддерживали требования арабов Хузестана, а иранцы обыгрывали яко­бы имеющую место дискриминацию шиитов в Ираке. Эта смесь интриг, национализма и религиозной розни очень взрывоопасна. Ранее взрыва удавалось избегать лишь благодаря урегулированию в духе «пакс американа», на­вязанного при посредничестве шаха».

Тоска Вашингтона и его подручных по «пакс амери­кана» в зоне Персидского залива настолько сильна, что для его возвращения было не жаль разрушения ни Ирана, ни Ирака. Ирано-иракский конфликт, взаимное ослабле­ние двух сторон, несомненно, выгодны Вашингтону. Ирак был одним из активных участников фронта арабских государств, выступавших против подготовленной США кэмп-дэвидской сепаратной сделки между Египтом и Из­раилем. Обескровливание Ирака, отвлечение его ресурсов от выполнения национальных задач и от борьбы за лик­видацию последствий израильской агрессии играло на руку и США, и Израилю. Уже это ослабляло антикэмпдэ-видский лагерь, косвенно наносило ущерб Палестинскому движению сопротивления. Разжигая конфликт, США и их партнеры стремились расколоть общеарабский фронт про­тивников Кэмп-Дэвида, перессорить его участников, втя­нув в ненужные тяжбы. Вскоре западной пропагандой стали раздуваться разногласия между Ираком и Сирией. Чужими руками Вашингтон хотел бы «наказать» и иран­ский народ, совершивший революцию, подорвать новый режим в Иране, попытаться привести к власти амери­канских ставленников или вернуть Тегеран на американ­скую орбиту. Была у администрации США и еще одна задача. Органы американской печати и руководящие дея­тели Вашингтона все чаще заявляли, что США, дескать, готовы предоставить Ирану запчасти к боевой технике, снять эмбарго с американо-иранской торговли и «размо­розить» в банках миллиарды долларов, принадлежащие Ирану, в обмен на освобождение заложников. Это могло бы оказаться сенсационным козырем в руках Картера, столь необходимым ему для победы в предвыборной гон­ке в США, которую он явно проигрывал на завершающей стадии.

Ирано-иракский конфликт практически не отразился на поставках нефти в США. Американский импорт жид­кого горючего из Ирана в тот период равнялся нулю, а из Ирака составлял менее одного процента потребляемой в США нефти. Из-за приостановки Ираком и Ираном выво­за нефти, составлявшего десятую часть в мировом экс­порте этого сырья, пострадали развивающиеся государст­ва — Индия, Бразилия, Шри Ланка, в меньшей степени развитые — Франция, Италия, Япония. Но на деле линии нефтеснабжения не были прерваны в результате военных действий. И Иран, и Ирак заявили о готовности гаранти­ровать безопасный проход танкеров и выполнили свое обещание.

Но, несмотря на это, США не замедлили вновь резко усилить свое «военное присутствие» в зоне Залива и на подступах к нему. Под предлогом «защиты» нефтяных го­сударств Аравии сюда были направлены «летающие рада­ры» типа АВАКС, а в Саудовской Аравии размещена крупная радиолокационная станция и более тысячи аме­риканских военнослужащих.

Выступая в конце октября 1980 года по радио, Дж. Картер заявил, что его администрация уже приняла «все необходимые меры», чтобы иметь возможность «бы­стро реагировать» в районе Персидского залива. «Мы,— сказал президент,— разместили там военную технику и снаряжение для 12 тысяч морских пехотинцев и боепри­пасы для 500 самолетов. Мы достигли договоренности об использовании военных объектов в пяти различных рай­онах. Мы разместили в Индийском океане два авианосных ударных соединения. Они дают нам превосходство в воздухе и на море, что позволяет действовать мгновенно». В конце октября через Малаккский пролив в Индийский океан вошло третье американское авианосное соединение.

К своим акциям Вашингтон стремился подключить со­юзников и партнеров. Воды Аравийского моря бороздили два десятка французских военных кораблей. Сюда направ­лялось авианосное соединение австралийских ВМС. Вме­сте с флотом США действовали английские эсминцы и фрегаты. Еще в конце сентября 1980 года, вскоре после того, как ирано-иракский конфликт приобрел широкие масштабы, в печать проникли сведения о закрытых кон­сультациях Вашингтона со своими союзниками на пред­мет создания международного военно-морского соедине­ния «для охраны свободы судоходства в Персидском за­ливе и Ормузском проливе». Затем сообщения о закрытых консультациях исчезли со страниц печати, чтобы не бу­доражить общественность, а сам план был, по существу, воплощен в жизнь. Ведь среди тех 60 с лишним боевых ко­раблей, которые бороздили воды Оманского залива и Красного моря, готовые к прямому вмешательству в дела стран Персидского залива, помимо американских находи­лись также английские, французские, австралийские ко­рабли. Вновь заговорили об образовании регионального военного пакта из государств по берегам Персидского за­лива под эгидой США.

Под предлогом ирано-иракского конфликта убыстря­лось развитие военных связей между Соединенными Шта­тами и Саудовской Аравией. Саудовцев сильнее всего за­пугивали опасностями распространения войны между Ираком и Ираном на их нефтепромыслы. «Теперь, когда саудовские правители согласились на присутствие какого-то американского военного контингента на своей террито­рии, им будет труднее по-прежнему держаться на расстоянии от политики Соединенных Штатов в военной п дипломатической областях,— писала с удовлетворением «Уолл-стрит джорнэл».— А США, как можно предпола­гать, будут оказывать сильный нажим, добиваясь сохра­нения открытых военных связей».

Тем временем военные действия продолжались, то обостряясь, то приобретая характер «странной войны». Бомбардировки столиц прекратились. Фронты временно стабилизировались. И Ирак и Иран смогли наладить до­ставку дополнительного военного снаряжения, продоволь­ствия и техники с международных рынков. Они возобно­вили даже ограниченный вывоз нефти. Но война по-преж­нему уносила тысячи жизней, истощала ресурсы.

«В последние два месяца трудности Ирака усугубляла постепенная реорганизация иранской армии,— писала английская «Файнэншл тайме» в феврале 1981 года.— Была восстановлена дисциплина во многих частях регу­лярной армии, и сейчас командные структуры на уровне батальона, бригады и дивизии функционируют. Значение вооружений на этой войне было преувеличено. Самым ре­шающим фактором является моральный дух и готовность войск и стражей революции сражаться. Чтобы поднять моральный дух, иранские власти срочно ввели различные специальные выплаты, пенсии и прибегали даже к по­смертному присвоению очередных званий. Но тыловое обеспечение создает еще большую проблему, чем новые поставки. Снаряжение часто имеется на громадных скла­дах оружия, построенных шахом. Проблема в том, чтобы найти его и доставить в нужное время на нужный участок фронта. Президент Саддам Хусейн по-прежнему утверж­дает, что «продление войны приведет к кризису внутри­политического положения в Иране, взрыву и борьбе вну­три страны». Все это может произойти, но не обязательно принесет пользу Ираку. Война — это почти единственный вопрос, в котором иранцы единодушны. Ни один иран­ский лидер не мог бы выжить политически, если бы он предложил прекратить войну путем переговоров.

Ирак добился определенной степени арабской солидар­ности с его делом, особенно со стороны короля Иордании Хусейна, хотя Саудовская Аравия и другие нефтедобыва­ющие страны Персидского залива не имеют желания, что­бы одна из сторон вышла из войны победительницей и та­ким образом стала слишком сильным соседом. Особенно важным для партии Баас было отсутствие недовольства со стороны шиитской общины в Ираке, которая составляет большинство населения.

Проблема для иракцев состоит не в потерях их армии или экономики или внутреннем недовольстве. Она, скорее, сводится к тому, что они недооценили противника, с ко­торым сражаются. Вместо того чтобы дестабилизировать положение в Иране аятоллы Хомейни, они вызвали кон­центрацию усилий разрозненных группировок. Таким об­разом, все попытки Ирака начать переговоры отверга­ются».

Спустя ровно год после начала ирано-иракской войны в номере от 22 сентября 1981 года «Файнэншл тайме» писала:

«После 12-месячных боев, в ходе которых погибли или были ранены почти 100 тысяч человек, создается впечат­ление, что войну в Персидском заливе нельзя ни выиг­рать, ни прекратить. Несмотря на постоянное истощение экономических и политических ресурсов, ни одна из стран не в состоянии навязать урегулирование или согла­ситься на прекращение огня.

Президент Саддам Хусейн делал ставку на быструю победу и проиграл. Однако его политическая власть над страной и солидные социальные достижения за последние несколько лет означали, что за неудачу придется распла­чиваться скорее в более отдаленном, а не в ближайшем будущем. Ирак потерял от 14 тысяч до 18 тысяч убитыми, и, вероятно, еще 35—45 тысяч были ранены. Он ок­купирует несколько тысяч квадратных километров иран­ской территории, однако вынужден признать, что наибо­лее важная территориальная цель — контроль над водным путем Шатт-эль-Араб — остается для него недостижимой.

Наступление Хусейна прекратилось в ноябре прошло­го (1980) года, когда его лучшие войска в результате не­скольких недель кровопролитных боев захватили иран­ский порт Хорремшехр. Но иранские «стражи револю­ции» заставили иракцев дорого заплатить за контроль над Хорремшехром, а затем не позволили им захватить нахо­дившийся севернее Сусенгерд.

По-видимому, нет никаких перспектив быстрого уста­новления мира, так как Иран добивается уничтожения и "военного поражения Ирака, в то время как Ирак надеет­ся на территориальные уступки в пограничных районах. Отметим, что в Иране, особенно в наиболее затронутых войной районах, в таких больших городах, как Ахваз, Керманшах и Дизфуль, а также среди более 1 миллиона беженцев победа — или, по крайней мере, почетный мир — кажутся немного важнее, чем ожесточенные политические разногласия, определяющие жизнь на севере и с центре страны.

В столице и большинстве городов вдали от зоны воен­ных действий тревога по поводу воздушных налетов, а вместе с ней и затемнение исчезли месяцы назад. Только выключенные уличные фонари напоминают о том, что где-то продолжается война. Снабжение продовольстви­ем — по-прежнему достаточное, хотя, конечно, и не такое обильное, как до войны. Карточки и квоты плюс прави­тельственные центры распределения помогли смягчить разгул военной инфляции для бедняков.

Год назад, когда началась война, казалось, что Иран едва ли сможет справиться с ней. Внутренние противо­речия переросли в настоящую гражданскую войну, и в результате убийств погибла большая часть нынешнего фундаменталистского руководства.

Тем не менее, на фоне всего этого иранские силы — ре­гулярная армия, «стражи революции» и члены ополчения — вели войну в Персидском заливе. Иранские войска понес­ли на первых стадиях войны тяжелые потери.

Когда Ирак потерял инициативу, Иран получил дли­тельную передышку, чтобы реорганизовать свои воору­женные силы. Это было сделано достаточно успешно, и сейчас говорят, что на большинстве фронтов иранские войска по численности равны или превосходят иракские».

В апреле — мае 1982 года в результате успешных бое­вых операций иранские войска вышли к государственной границе. Однако неоднократные попытки иранских войск осуществить в 1982 и первой половине 1983 года крупные наступательные действия не привели к серьезным ус­пехам.

Сложилась патовая ситуация. Война продолжала уно­сить с обеих сторон все новые жертвы. «Трудно судить об общем количестве жертв на сегодняшний день,— писала «Красная звезда» 8 июня 1983 года.—За два первых года войны они, по данным иностранной печати, составили примерно 300 тысяч убитых и 370 тысяч раненых с обеих сторон. (Возможно, что эти цифры преувеличены.— А. В.) Международный Комитет Красного Креста сообщил не­давно, что, по данным иранских властей, в Иране находит­ся 45—50 тысяч иракских военнопленных. В Ираке коми­тет зарегистрировал около семи тысяч иранских военно­пленных. Полностью или почти полностью в Иране разру­шены Абадан, Хорремшехр, Ахваз, Дизфуль и ряд других городов.

Серьезное беспокойство в странах Персидского залива вызвал вывод из строя в ходе боевых действий иранского нефтепромысла Ноуруз (в 100 километрах к югу от север­ного побережья залива). На протяжении вот уже около трех месяцев сотни тонн нефти ежедневно выливаются в воды залива, создав гигантское и все увеличивающееся нефтяное пятно».

Все попытки международных организаций — ООН, не­присоединившихся государств, Организации исламская конференция — и посреднических миссий положить конец этой братоубийственной войне вплоть до лета 1983 года не дали никаких результатов. Примирить Тегеран и Баг­дад, привести их к миру пока не удалось.

В начале июня 1983 года министр иностранных дел Ирака Т. Азиз заявил о готовности Ирака заключить с Ираном под эгидой ООН соглашение, обязывающее обе стороны не причинять ущерба городам и селениям. Ирак­ские руководители настойчиво стали призывать к миру, отмечая, что Ирак и Иран — соседние государства и ни одно из них не может игнорировать этот факт ни сейчас, ни в будущем.

Велики были негативные последствия конфликта и на международной арене, в частности в движении непри­соединения и в арабском мире. Сирия и Ливия выступили в поддержку Ирана, а Иордания, Саудовская Аравия, Египет решили поддержать иракскую сторону. Это, есте­ственно, обострило существующие между странами про­тиворечия.

Зато на конфликте по-прежнему грели руки и Вашинг­тон и Тель-Авив. Именно они все время подбрасывали в костер горючий материал, ведя дело к затягиванию вой­ны, к истощению обеих сторон. Израиль и США, как сооб­щает зарубежная печать, стали подбрасывать Ирану во­оружения и запчасти, пропуская мимо ушей его антисио­нистские и антиамериканские выпады.

С точки зрения Советского Союза, братских социали­стических стран самым разумным для Ирана и Ирака было бы немедленно остановить это бессмысленное кро­вопролитие. Как говорилось в Политической декларации, принятой государствами — участниками Варшавского До­говора в Праге в январе 1983 года, «государства, представ­ленные на совещании, выступают за прекращение войны между Ираном и Ираком и урегулирование спорных воп­росов между ними путем переговоров». Эта позиция неод­нократно подтверждалась советским руководством.

 

РЕЙГАН УЖЕСТОЧАЕТ КУРС

 

Смена администрации в Вашингтоне в январе 1981 года сказалась, хотя и не сразу, на американской политике в Юго-Западной Азии.

В своей биполярной космогонии, наподобие той, что была у древних иранцев, президент Р. Рейган видел мир, разделенный на «средоточие добра» в лице США и «средо­точие зла» в лице, естественно, СССР. «В каждом из отда­ленных очагов волнений копни достаточно глубоко — и ты обнаружишь Советский Союз, который размешивает свое дьявольское зелье»,— изрек он с самым серьезным видом. Поэтому глава Белого дома был готов бросить в бой «силы быстрого развертывания» для защиты тех, кто уже осо­знал, что им угрожает «мировое зло». А те, кто не осо­знал, должны подучиться и понять эту истину...когда будут оккупированы американскими войсками. Админист­рация в Белом доме рассматривала или делала вид, что рассматривает ситуацию в зоне Персидского залива через призму подобной «политической философии».

В Советском Союзе отдавали себе отчет в том, какие опасные тенденции в американской политике олицетворя­ло новое правительство США, но не отказывались от по­исков конструктивного решения проблем, возникших в зоне Персидского залива. «...У нас совсем другие взгляды на то, как действительно может быть обеспечен мир в районе Персидского залива и на подступах к нему,— го­ворилось в Отчетном докладе ЦК КПСС XXVI съезду пар­тии.— Вместо стягивания туда все новых и новых морских и воздушных армад, войск и вооружений мы предлагаем снять здесь военную угрозу, заключив международное сог­лашение. Совместными усилиями, с учетом законных интересов всех сторон, можно создать в этом районе обста­новку стабильности и спокойствия. Можно гарантировать суверенные права государств региона и безопасность мор­ских и иных коммуникаций, связывающих его с осталь­ным миром. Таков смысл предложений, выдвинутых недавно Советским Союзом.

Эта инициатива встретила широкую поддержку в мире, в том числе со стороны ряда государств Персидского за­лива. Впрочем, нашлись и противники советского предло­жения — нетрудно догадаться, в чьем стане. Мы хотели бы выразить надежду, что правительства США и других стран НАТО спокойно и непредвзято обдумают весь этот вопрос с тем, чтобы можно было вместе поискать приемлемое для всех решение.

Достижение договоренности по этому вопросу могло бы к тому же положить начало очень важному процессу сни­жения военного присутствия в различных районах Миро­вого океана».

В Вашингтоне предпочли действовать в прямо проти­воположном направлении.

Имперские замашки

Подведение материальной базы под имперские амбиции Вашингтона шло полным ходом. «В результате самого грандиозного наращивания военно-морской мощи со вре­мени вьетнамской войны США превратились в крупную военно-морскую державу Индийского океана,— писала «Нью-Йорк тайме» в апреле 1981 года.— Наращивание происходит непрерывно и драматически на протяжении 16 месяцев».

Почти каждый месяц тысячи американских моряков и морских пехотинцев высыпали на берег во время заходов кораблей в Сингапур, Шри Ланку, Маврикий и Кению. В Сингапуре капитан Уильям Карлсон, командир авиа-посца «Мидуэй», заявил, что, в отличие от того, что было два года назад, Индийский океан стал «главной стратеги­ческой заботой для США». Все новые военные сооруже­ния строились на острове Диего-Гарсия. Стало известно, что морская пехота США приняла участие в маневрах в северо-восточной части Кении, хотя американские долж­ностные лица отказывались от официальных комментари­ев по этому вопросу. Новые соглашения о сотрудничестве и помощи были подписаны с Австралией, Кенией, Сомали и Оманом.

Американские бомбардировщики «B-52» начали регу­лярные полеты через Индийский океан с баз на Гуаме и в Австралии. В конце марта был запущен новый разведы­вательный спутник для наблюдения за акваторией океа­на. Судан и Израиль, которые имеют доступ к Красному морю, заявили о своей готовности предоставить американ­ским вооруженным силам возможность использовать базы при определенных обстоятельствах.

США и другие западные государства торпедировали требования прибрежных государств, поддержанные СССР, о создании зоны мира в Индийском океане. «Индийский океан, который больше ста лет был под контролем Вели­кобритании, по-видимому, находится на пути к превраще­нию в район американской ответственности»,—писала «Нью-Йорк тайме».

К лету 1981 года в планах Вашингтона, связанных с Персидским заливом, все чаще открыто стала фигуриро­вать новая страна — Пакистан. Если раньше ей уделялось внимание как члену СЕНТО, противовесу неприсоединив­шейся Индии, базе для необъявленной войны против ре­волюционного Афганистана, то теперь пакистанские воо­руженные силы рассматривали также как проамерикан­ский фактор в зоне Персидского залива.

«Сильный» Пакистан должен был помочь обеспечить американские интересы в этом регионе. Но несколько лет назад конгресс США принял «поправку Сайминггона-Гленна», которая запрещает оказание военной помощи странам, разрабатывающим ядерное оружие. Исламабад как раз готовился взорвать атомную бомбу. На словах Ва­шингтон не раз выражал свою озабоченность подобной перспективой. Однако администрация Рейгана решила обойти это препятствие. В середине мая 1981 года сенат­ская комиссия по иностранным делам приняла резолю­цию, отменяющую ограничения на оказание помощи Па­кистану. При этом в резолюции говорилось, что если Па­кистан взорвет ядерное устройство, то президенту США следует «приостановить» оказание ему помощи, но отнюдь не прекратить ее автоматически.

В июне 1981 года США заключили с Пакистаном сог­лашение о военно-экономической помощи на 3 миллиарда долларов в течение 5 лет.

«Стремясь компенсировать относительную слабость своей страны в военном отношении, Саудовская Аравия все больше полагается на Пакистан,— писала несколько ранее, в феврале 1981 года, газета «Крисчен сайенс монитор».—Саудовская королевская семья, судя по всему, доверяет пакистанцам — которые не являются арабами — больше, чем своим собственным соплеменникам. По край­ней мере, это касается тех случаев, когда перед ними сто­ит задача с оружием в руках защищать монархию». Име­лись достоверные сообщения, что в Саудовской Аравии уже были размещены пакистанские авиачасти и части су­хопутных войск, первые — в северной части побережья Персидского залива — между месторождениями нефти и его северной оконечностью — и вторые — в Восточной провинции Саудовской Аравии, где находится одна треть запасов нефти несоциалистических стран. Пакистанские войска щедро оплачивались. По некоторым данным, саудовцы предоставляли Пакистану до 1 миллиарда долларов в год в качестве помощи. Кроме того, в Пакистан шли де­нежные переводы от 250 тысяч эмигрантов, работавших в Саудовской Аравии.

Формулирование собственного подхода администрации Рейгана к делам в зоне Залива шло по двум направлени­ям. Одно из них предполагало образование антисоветского регионального союза от Египта до Пакистана, с участием Израиля. Предполагалось, что арабские правительства должны были отложить в долгий ящик и решение арабо-израильского конфликта, и палестинскую проблему и объ­единиться под руководством Вашингтона с Израилем про­тив «советской угрозы». Подобные планы терпели неуда­чу, начиная с проектов Средневосточного командования в начале 50-х годов. Даже арабские монархии видели угро­зу своим интересам в Израиле и, во всяком случае, не могли дискредитировать себя, оказавшись с ним в одной упряжке. Новые призывы к такого рода альянсу, начав­шие раздаваться из Вашингтона с апреля 1981 года, па­дали на глухие уши.

Второе направление заключалось в дополнении «докт­рины Картера» одним существенным элементом. В нача­ле октября 1981 года Рейган заявил, что США «не позво­лят» Саудовской Аравии «стать новым Ираном», не позво­лят ей попасть в руки «тех, кто мог бы прекратить постав­ки нефти, необходимые Западу». Чтобы это заявление не посчитали одним из риторических восклицаний президен­та, американские органы информации стали его усиленно подчеркивать. «Упоминание президентом Рейганом волне­ний в Иране, в результате которых был в 1979 году сверг­нут шах Мохаммед Реза Пехлеви, по общему мнению, означало, что президент обещает Саудовской Аравии поддержку в борьбе как против внешних, так и против внутренних противников режима,— писала «Нью-Йорк тайме».—По словам одного из помощников президента, именно этого Рейган и добивался... И резкий тон выска­зываний Рейгана, и спокойная реакция конгресса на эти высказывания отразили изменения политических настрое­ний в Вашингтоне по мере того, как воспоминания о Вьет­наме уступают место озабоченности (?) событиями в Аф­ганистане. Конгресс начал совершенно намеренно отме­нять ограничения, наложенные во время вьетнамской кам­пании на президентские полномочия в области внешней политики».

4 октября 1981 года министр обороны США Каспар Уайнбергер дал интервью по программе «Лицом к стране».

Вопрос. Министр обороны Уайпбергер, как заявил на этой неделе президент Рейган, наша страна не допу­стит, чтобы саудовские нефтепромыслы попали в недру­жественные руки. Означает ли это, что Соединенные Штаты пустят в ход военную силу, если сложится впечат­ление, что Саудовская Аравия находится на грани внут­ренней революции, аналогичной той, что произошла в Иране?

Ответ. По-моему, конкретно он имел в виду следую­щее. Если в Саудовской Аравии произойдет что-то, напо­минающее внутреннюю революцию, а мы считаем это весьма маловероятным, то он не поступит так, как мы по­ступили в этом случае с Ираном, то есть пассивно стояли в стороне и фактически показали существующему иран­скому правительству и всему миру, что Соединенные Шта­ты не сделают ничего, чтобы прийти на помощь. Если не­что подобное произойдет в Саудовской Аравии, то, учи­тывая значение этой страны, учитывая тот факт, что там у власти стоит правительство, весьма дружественное к нам, президент Рейган дает понять, что он так не посту­пит. Мы со всей недвусмысленностью покажем, что при­дем им на помощь якобы любым способом в зависимости от их пожеланий... С моей точки зрения, обстоятельства, о которых мы говорим,— это ситуация, когда налицо будут признаки брожения, внутреннего брожения и когда от саудовского правительства будут получены просьбы о по­мощи. Как заявил президент, на этот раз на эти просьбы будет дан ответ.

Никогда еще Вашингтон в столь откровенной форме не высказывал готовность к интервенции в другую страну с целью подавить неугодное ему народное движение. С «вьетнамским синдромом» в американской политике было покончено.

Не прошло и двух дней, как Вашингтону пришлось демонстрировать военные мускулы в связи с неожидан­ным поворотом событий в стране, которую считали пре­данным союзником,— в Египте.

6 октября 1981 года по случаю годовщины -начала арабо-израильской войны 1973 года и форсирования египтя­нами Суэцкого канала в Каире был устроен очередной праздничный парад. Президент Египта Мухаммед Анвар Садат в маршальской форме, члены правительства и мно­гочисленные гости, утомленные прохождением войск, под­няли глаза вверх, где пролетали военные самолеты. Мимо проходили тягачи с артиллерийскими орудиями. Напро­тив правительственной трибуны одна машина вдруг оста­новилась, из нее выскочили несколько человек в военной форме и побежали к трибуне, где находился президент. Через мгновение нападавшие открыли огонь из автоматов и бросили гранаты, которые, впрочем, не взорвались. Ра­стерявшаяся охрана президента открыла стрельбу секунд через сорок, но было уже поздно. Анвар Садат лежал из­решеченный пулями. Доставленный без сознания па вер­толете в военный госпиталь Аль-Маади, тот самый, где недавно умер экс-шах Ирана, Садат скончался.

Смерть Садата перепутала карты американской игры на Ближнем и Среднем Востоке. Какова судьба кэмп-дэвидских соглашений? Как будут развиваться события в Египте? Не сойдет ли он с американской орбиты? Не возь­мут ли в нем верх национально-демократические силы? Не первые ли это раскаты антиимпериалистического на­родного движения в религиозной оболочке (ведь нападав­шие принадлежали к экстремистской религиозной секте «Ат-такфир валь-хигра»)? Эти и другие вопросы с трево­гой задавали в Вашингтоне и ряде западных столиц. Слишком многое в американо-египетских отношениях и в политической картине Ближнего и Среднего Востока было связано с личностью Садата. Убийство Садата, как писала «Нью-Йорк тайме», напомнило о том потрясении, которое пережила американская администрация в момент сверже­ния иранского шаха.

США реагировали на события в типично имперском духе. В восточной части Средиземного моря к египетским и ливанским берегам были стянуты десятки американских военных кораблей с самолетами и десантниками на борту.

Пентагон привел в состояние боевой готовности «силы бы­строго развертывания», в том числе части, расположенные на территории США.

Во время похорон Садата президент Судана Дж. Нимейри призвал к «превентивному удару» по Ливии, кото­рая якобы угрожала Судану и Египту. Официальные представители Вашингтона заявили, что поддержат сво­его союзника, и в Хартум направилась американская де­легация, чтобы заключить соглашение о срочных военных поставках. Дополнительная военная помощь была обещана и Египту. США стремились создать впечатление, буд­то после исчезновения с политической арены Садата Египту кто-то угрожает и, следовательно, американцы обязаны его «защищать».

В ноябре — декабре 1981 года на территории Египта, Судана, Сомали и Омана прошли крупные военные манев­ры под кодовым названием «Брайт стар» — «Яркая звез­да». В Египте в них участвовали 4 тысячи американских солдат и офицеров из «сил быстрого развертывания», а также египетские части, американская тактическая и стратегическая авиация, египетские самолеты. Несколько меньшие подразделения американских войск провели ма-певры в Судане, Омане, Сомали. Их целью была не только военно-техническая сторона дела, но и, согласно заявле­нию Вашингтона, «внушительная демонстрация амери­канской воздушной мощи», «поддержка» союзников и готовность «защитить» их, естественно, от «советской экспансии».

После убийства Садата, как и после падения шаха, ог­лядываясь кругом, в Вашингтоне вновь обращались к Из­раилю как к самому надежному, хотя и строптивому, со­юзнику и подручному. 22 ноября 1981 года, выступая по телевидению, шеф Пентагона К. Уайнбергер заявил, что США будут наращивать свои военные силы в регионе в рамках «стратегического союза» с Израилем. США были намерены использовать его территорию и его вооружен­ные силы в своих военно-стратегических целях, в том чис­ле для «защиты» (читай: захвата) нефтяных месторож­дений Персидского залива. Шагом к формальному амери­кано-израильскому военному альянсу стал «меморандум о взаимопонимании в области стратегического сотрудни­чества», заключенный 30 ноября 1981 года. И Кэмп-Дэвид и «меморандум» открыли Израилю дорогу к вторжению в Ливан летом 1982 года.

Выведенные в апреле 1982 года с Синая израильские оккупационные войска заменили так называемые «много-национальные силы». Главный их костяк составила отборная американская часть из состава 82-й воздушно-десантной дивизии, включенной в «силы быстрого развертывания». Вашингтон получил стратегически важный плацдарм на стыке Азии и Африки на подступах к Аравийскому полуострову, недалеко от Суэцкого канала. Участие в «многонациональных силах» подразделений из Италии, Франции, Англии, Голландии означало прямую поддержку Соединенных Штатов со стороны ряда членов НАТО.) Не оказался ли осуществленным давний план Вашингтона о расширении географической зоны действия НАТО и подключении западноевропейских союзников в качестве пристяжных к американской политике в Юго-Западной Азии?