Конец войны на Апеннинском полуострове

 

До сих пор мы говорили о боевых действиях в Италии, не имевших отношения к СССР, но представление о которых необходимо нам для понимания последующих событий. А как советское правительство реагировало на капитуляцию Италии?

Еще 3 сентября 1943 г. Рузвельт и Черчилль отправили секретное послание Сталину, где говорилось о «десяти кратких условиях капитуляции», предъявленных Италии.

26 августа 1943 г. британский и американский послы вручили наркому иностранных дел СССР полный текст «исчерпывающих условий» капитуляции Италии, состоявших из 44 статей, которые содержали не только постановления военного характера, но и политические, экономические и финансовые условия, связанные с капитуляцией Италии.

27 августа 1943 г. нарком иностранных дел СССР известил английского и американского послов о том, что советское правительство согласно с «исчерпывающими условиями» капитуляции Италии и уполномочивает генерала Эйзенхауэра подписать эти условия от имени советского правительства.

21 сентября 1943 г. Черчилль писал Рузвельту: «Я и мои коллеги в военном кабинете пришли к следующему заключению:

Весьма важно поддержать авторитет короля и властей Бриндизи как правительства и достигнуть единства командования по всей Италии».

Черчилль имел ввиду правительство Бадольо, образовавшееся на самом юге страны в городе Бриндизи.

«Предоставление правительству Бадольо статуса союзника не входит в наши ближайшие планы. Достаточно предоставить ему статус совместно воюющей стороны. На такой основе мы должны стремиться к постепенному превращению Италии в действенную национальную силу, выступающую против Германии, но, как мы говорили, она должна загладить свою вину. При определении условий перемирия нами будут учтены услуги, оказанные в борьбе против врага. Мы ожидаем, что Бадольо, со своей стороны, будет продолжать действовать в интересах союзников на основе перемирия. Мы будем придерживаться принципа оплаты в зависимости от результатов»[229], — продолжал британский премьер.

Сталин согласился с планами Черчилля о создании контрольной комиссии из представителей Англии, США и СССР, которая должна была управлять Италией. Он даже согласился на сохранение монархии. В августе — ноябре 1943 г. советское правительство выдвинуло несколько предложений по формированию Политико-военной комиссии и по проведению в Италии некоторых реформ. Проблема взаимодействия союзников перешла в практическую плоскость в ноябре, когда в Союзный Совет прибыли заместитель наркома иностранных дел Андрей Вышинский и два его высокопоставленных военных помощника.

Для определения статуса советской стороны в Италии руководители военной администрации обратились к британскому и американскому правительствам. В итоге американцы приняли так называемую «британскую формулу». То есть советское представительство по делам Италии должно было иметь «косметическое значение» в Союзной контрольной комиссии, но исключалось из конкретного процесса управления захваченными территориями. А Вышинского же вообще надо было исключить из Союзной комиссии, оставив ему функции «офицера по связи».

Между тем Вышинский встретился с генеральным секретарем Министерства иностранных дел правительства Бадольо Ренато Прунасом, с которым обсудил возможности улучшения отношений между СССР и Италией. Прунас посетовал, что Италия окружена как бы «китайской стеной», выстроенной союзниками, и это препятствует любым действиям в пользу общей борьбы против Германии.

Затем Вышинский и Прунас обсудили вопрос об изменении сложившейся ситуации. Рассматривались два направления: советское правительство должно было изучить возможности установления прямых отношений с Италией в полном объеме (вопреки перемирию, которое оно подписало и которое ставило под контроль любую дипломатическую инициативу Италии), а итальянское правительство перестало бы чинить препятствия возвращению в Италию ведущему руководителю итальянской компартии Пальмиро Тольятти. Ему отводилась роль выразителя нового политического курса — не противостояние антифашистских партий Савойской династии и Бадольо, вступивших в прошлом в тайный сговор с дуче, а взаимодействие с ними. Сначала надо было выиграть войну, а уж потом обсуждать политическое будущее Италии.

В итоге 7 марта 1944 г. правительство Бадольо (оно в феврале 1944 г. переехало из Бриндизи в Салерно) обратилось к советскому правительству с просьбой «об установлении непосредственных отношений между Советским и Итальянским правительствами и об обмене своими представителями». И марта 1944 г. советское правительство сообщило Бадольо о своем согласии.

В конце марта 1944 г. после 18 лет эмиграции лидер итальянской компартии Пальмиро Тольятти прилетел из Москвы на родину. 31 марта он выступил в Неаполе на историческом заседании национального совета Компартии, где выдвинул программу объединения всех демократических партий и организаций для завершения борьбы против фашизма и германской оккупации. По докладу Тольятти была принята резолюция Национального совета Итальянской Компартии (ИКП), суть которой сводилась к фактической поддержке правительства Бадольо, хотя и с некоторыми оговорками.

Итальянская пресса окрестила эту резолюцию «неаполитанским поворотом». «Неаполитанский поворот» позволил легализовать ИКП, однако союзные войска систематически производили разоружение итальянских прокоммунистических партизанских отрядов.

Союзникам удалось фактически блокировать прямые взаимоотношения итальянского правительства с Москвой. Дипломатические отношения между странами оставались на бумаге. Так, к примеру, итальянские представители въехали в свое новое посольство в Денежном переулке на Арбате лишь 1 декабря 1949 г. Замечу, что в 1941–1945 гг. посольство (особняк Берга) находилось на попечительстве японского посольства, которое представляло интересы Италии в СССР.

18 июня 1944 г. американцы заставили Пьетро Бадольо подать в отставку и вместо него назначили премьер-министром Иване Бономи. Замечу, что, говоря «назначили», я не преувеличиваю, а лишь констатирую факт. Возмущенный самоуправством янки Черчилль пожаловался… Сталину. Но тот не пожелал вступать в конфликт с Рузвельтом.

Чисто формально Бономи подходил в качестве компромиссного варианта. Ему был 51 год. Еще в годы Первой мировой войны он стал одним из лидеров социалистов, а с 4 июля 1921 г. по 26 февраля 1922 г. посидел в кресле премьера, после чего его сменил Муссолини. Далее Бономи тихо сидел в оппозиции. Во второй раз Бономи на посту премьера продержался до 19 июня 1945 г.

Итак, англо-американцы с середины 1944 г. окончательно отстранили Москву от управления Италией, несмотря на все уступки Сталина и итальянских коммунистов. Самое же любопытное, что и Черчилль, и Рузвельт по-прежнему надеялись, что Сталин допустит их к управлению странами, занятыми советскими войсками.

Так исторически сложилось, что Италия оказалась первой страной, оккупированной силами антигитлеровской коалиции, и западные союзники немедленно создали «итальянский прецедент», то есть исключили из игры СССР. Суть прецедента — чья армия оккупирует страну, та и проводит в ней политические и экономические преобразования, невзирая на мнение союзников. Сталин хорошо усвоил «итальянский урок» и уже осенью 1944 г. продемонстрировал Черчиллю и Рузвельту на примере Румынии, что СССР будет действовать в странах Восточной Европы так же, как и англо-американцы в Италии.

Обычно историческим началом «холодной войны», «раскола Европы» и т. д. считается речь Черчилля 5 марта 1946 г. в Фултоне. Однако именно события в Италии в октябре 1943 г. — июне 1944 г. положили начало созданию «прозападных» и «просоветских» режимов в Европе, в зависимости от того, белые или красные звезды были на танках, занимавших европейские города.

Развязка в боевых действиях на Апеннинском полуострове наступила в апреле 1945 г. К началу апреля в Италии по-прежнему находилась германская группа армий — 10-я и 14-я армии, а также армия «Лигурия», всего 26 дивизий. Двадцать дивизий обороняли занимаемый рубеж, а остальные шесть несли оккупационную службу и боролись с партизанами.

Укомплектованность германских дивизий составляла 70–75 %. Нехватка средств передвижения и горючего давали о себе знать. Танков в немецких войсках насчитывалось не более 200, а самолетов (во всей Италии) — 130.

Англо-американцы действовали в составе 15-й группы армий — 5-я американская и 8-я английская армии, всего 21 дивизия и 9 отдельных бригад. Численность соединений и частей в основном была штатной. Танков имелось 2100, самолетов — 5000.

Британские войска перешли в наступление 9 апреля, а американские — 14 апреля. К 18 апреля союзники продвинулись лишь на 15–20 км. Затем наступление развернулось более быстрыми темпами, и 21 апреля англо-американцы заняли Болонью, а 24 апреля форсировали реку По. Союзники шли по Италии победным маршем. Так, 23 апреля была занята Модена, 24 апреля — Феррара и Мантуя, 25 апреля — Верона, Специя и Парма, 27 апреля — Пьяченца и Генуя, 29 апреля — Падуя, 30 апреля — Турин, 1 и 2 мая — Кремона, Венеция, Милан и Удине.

Теперь у генерала Фитингофа[230] оставался единственный выход — капитуляция.

25–26 апреля вся Северная Италия была охвачена восстанием, главную роль в котором играли коммунисты. 28 апреля партизаны захватили Муссолини, пытавшегося бежать в Швейцарию. Он и его гражданская жена Клара Петачи были убиты без суда и следствия, а их тела привезли в Милан, где подвесили за ноги на городской площади.

Как и во Франции, «партизаны последнего дня» совершили множество убийств своих политических противников, включая католических священников, а во многих случаях и с целью грабежа. Никто из них наказан не был в связи с амнистией 1946 г.

В рядах партизан сражалось не менее пяти тысяч советских граждан. Первые советские пленные появились на Апеннинском полуострове в начале 1942 г. Большая же часть советских граждан попала в лагеря уже после немецкой оккупации. В основном это были гражданские и военные пленные из «трудовых батальонов» военно-строительной организации Тодта и узники трудовых лагерей при военных заводах. Особую группу пленных составляли солдаты «восточных» легионов СС, главным образом 162-й тюркской дивизии, состоявшей из представителей кавказских и среднеазиатских народов. Почти вся дивизия сдалась англо-американским войскам в районе Падуи после капитуляции немцев, однако многие еще до этого перебежали к союзникам или партизанам. На территорию Италии были введены и некоторые другие «восточные» формирования, в том числе грузинские.

Было сформировано несколько довольно многочисленных партизанских отрядов, состоявших в основном из советских граждан. Так, в провинции Эмилия-Романья действовал отряд, насчитывавший до тысячи советских граждан. Это был Русский ударный батальон, которым командовал капитан В.Я. Переладов, а комиссаром был А.М. Тарасов. Батальон этот был создан в июне 1944 г. недалеко от города Монтефьорино, освобожденного партизанами и ставшего своего рода «партизанской республикой» в тылу немецкой армии, фронт которой проходил южнее.

Русский ударный батальон объединил русских солдат почти из всех партизанских отрядов Эмилия-Романья. Батальон имел на вооружение автоматическое оружие и подчинялся непосредственно штабу партизанских бригад провинции Эмилии Романьи. Русскому батальону, как правило, поручались особо сложные и ответственные задания. Батальон включал в себя две роты. Первой ротой (и одновременно всем батальоном) командовал В.Я. Переладов, второй ротой командовал Н. Черноус.

В ноябре 1944 г. Русскому ударному батальону было приказано перейти линию фронта и соединиться с американцами, что и было выполнено. Американское командование предложило советским партизанам вступить в американскую армию, но получило категорический отказ. Тогда американцы вывели батальон в тыл своей армии, где он и был расформирован.

«На севере Италии был создан 2-й Русский ударный батальон. Его командиром был советский партизан „Данила“ (Д. Авдеев), зам. командира — Н. Данилевский. Оба командира отряда после окончания войны женились на итальянках и отказались от репатриации.

В провинции Фриули еще с мая 1943 г. в рядах коммунистических отрядов сражались В. Литовко, Ю. Дорохов и еще несколько советских граждан, бежавших из плена. В сентябре 1944 г. Литовко было поручено сформировать отдельный советский партизанский батальон. Через полтора месяца в батальоне, которому было присвоено имя В.И. Чапаева, было уже 150 бойцов. В конце 1944 г. по решению командования партизан батальон В. Литовко перешел на территорию Югославии и вошел в состав 9-го корпуса Народно-освободительной армии Югославии. Вскоре после этого В. Литовко снова вернулся во Фриули и создал здесь новый батальон „Чапаев“.

В провинции Тоскана сражался отряд, состоявший из туркмен (как беглецов военнопленных, так и перебежчиков из тюркской дивизии). Им командовал О.М. Курбан-Ниязов. Отряд насчитывал 18 человек.

Довольно частыми были случаи перехода на сторону партизан солдат „восточных“ формирований вермахта. Так, 3 июля перешли 90 солдат грузинского батальона во главе с капитаном Коте Лежава. С собой они принесли несколько минометов, пулеметов и автоматов. В районе Стреза к партизанам перебежали 73 грузинских легионера. 1 сентября 1944 г. более 50 грузин влились в состав партизанской бригады близ г. Кродо»[231].

 

Глава 35

Судьба итальянских пленных

 

В сентябре 1943 г. после объявления правительством Бадольо войны Германии, немцы разоружили находившиеся рядом с ними части итальянской армии. Часть пленных отпустили, часть отправили в лагеря, а часть расстреляли на месте. Так, несколько сот итальянцев немцы расстреляли на островах Эгейского моря. Массовые расстрелы проходят в Эпире (Греция). 28 сентября на острове Корфу немцы расстреляли 28 итальянских офицеров. В городе Саранда (Албания) в начале октября были расстреляны 130 офицеров дивизии «Перуджа». Всего немцы на Балканах расстреляли 6300 итальянских солдат и офицеров и более 17 тысяч отправили в лагеря для военнопленных.

Около 2 тысяч итальянцев к сентябрю 1943 г. оказались во Львове. Части вермахта, дислоцированные во Львове, были подняты по тревоге, окружили казармы своих бывших союзников, разоружили их, а затем в течение нескольких дней расстреливали их в Цитадели и в Яновском лагере.

В 1944 г., сразу после освобождения Львова советскими войсками, была создана прокурорская группа, расследовавшая преступления немцев на Западной Украине. Этой группой были вскрыты факты уничтожения немцами своих бывших союзников, что и поставили в вину руководству рейха на Нюрнбергском процессе.

По официальным данным, Красной Армией было взято в плен 48 900 итальянских военнослужащих. По итальянским же данным, пленных было около 70 тысяч. Во всяком случае, после войны домой вернулись лишь 10 087 итальянских солдат и офицеров.

Причины такой высокой смертности итальянских пленных очевидны — это голод, холод и болезни. Так, в рапорте о прибытии новой партии пленных из района боев на Дону начальник лагеря № 64 в Моршанске сообщал: «В числе прибывших в лагерь большинство слабых и больных, дистрофиков 2 и 3 степени. Оба эшелона поражены инфекционными заболеваниями: сыпной тиф, дизентерия, имеют место венерические заболевания… Весь прибывший в лагерь контингент имел 100-процентную завшивленность… Из вновь прибывших военнопленных около 90 % в летнем обмундировании».

Советские руководители Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР (ГУПВИ) и начальники лагерей для военнопленных принимали все возможные меры для снижения смертности. Но, несмотря на это, и через несколько месяцев физическое состояние итальянских пленных не улучшалось. К концу 1943 г. ситуация стала просто угрожающей, и руководство НКВД вынуждено было применить самые суровые санкции к начальникам лагерей. Однако итальянцы все равно продолжали умирать. В лагерях постоянно вспыхивали эпидемии сыпного тифа, но лекарств и медперсонала катастрофически не хватало. Но инфекционные и легочные заболевания были не единственным бичом итальянцев. По медицинским отчетам ГУПВИ половина пленных умирала от дистрофии. Так, к маю 1945 г. около 60 % всех заболевших военнопленных страдали дистрофией.

Итальянских солдат и офицеров содержали в 116 лагерях, и лишь в четырех из них содержалось более ста итальянцев. То есть итальянцы сидели вместе с этническими немцами, поляками, венграми и прочими военнослужащими вермахта. По ряду причин пленные других национальностей, мягко выражаясь, относились к итальянским пленным без должного почтения. А выжить при плохой кормежке, при недостатке медицинской помощи, да еще во враждебном окружении непросто.

Есть сведения, что в лагерях, где содержались итальянцы, наблюдались случаи каннибализма. Так, капитан 3-го артиллерийского альпийского подразделения дивизии «Джулиа» Гвидо Музителли был одним из 28 итальянских заключенных, о которых «забыли» в России. В Италию он вернулся только в 1954 г. 29 января 2002 г. он рассказал корреспонденту газеты «Quotidiano Nazionale» следующее:

— Какое самое тяжелое воспоминание у вас осталось о лагере?

— Это было в лагере, где за месяц от голода умерло 30 тысяч человек, и 20 тысяч из них были итальянцами. Это было в январе 1943 года. Я собственными глазами видел множество случаев каннибализма.

— Вы можете рассказать об этом?

— Ну что вам рассказать? Ели мертвецов, а иногда и умирающих.

— То есть как умирающих?

— У них кровь была еще теплая. Один из наших мне принес мешок с человеческим сердцем, я из последних сил его ударил, а он сказал мне: «Капитан, попробуйте, это очень вкусно».

— И как долго продолжались случаи каннибализма?

— Не знаю, потому что через две недели нас, офицеров, на поезде перевезли в Оранки в лагерь № 74, где была эпидемия тифа. Из нескольких тысяч нас осталось в живых около ста человек.

— Вы так и остались фашистом?

— Да не столько фашистом, сколько любителем порядка. Я люблю быть уверенным в завтрашнем дне.

— А у вас нет обиды на Муссолини за то, что он организовал такую бесславную военную кампанию?

— Не говорите глупостей. Хотя верно, конечно же, у нас не было достаточной военной подготовки. Но в этом же не вина Муссолини, его взяли за горло.

— Вам лагеря снятся?

— Это кошмар. Мне снится, что я последний заключенный русского лагеря и что обо мне забыли[232].

Однако есть и совсем иные рассказы о пребывании итальянцев в советском плену. Так, в статье Александра Усовского «Итальянские военнопленные в Беларуси — какую память они оставили о себе» говорится о судьбе итальянских пленных в России: «Со мной вместе на первом курсе истфака БГУ училась Людмила Виченце, уроженка оных Старых Дорог; ее несколько необычная для белорусского уха фамилия объяснялась довольно просто: ее дедушкой был Флавиано Виченце, капрал дивизии „Сфорцеска“, доставленный в Старые Дороги в июле сорок пятого и в сентябре этого же года сочетавшийся законным браком с поварихой лагеря для интернированных лиц. По рассказам Людмилы дедушка был далеко не единственным итальянцем, решившим, под влиянием очарования белорусских девушек, сменить небо Неаполя на слякоть белорусского межсезонья (кое, как известно, составляет три четверти года) — ВСЕ ПЯТНАДЦАТЬ РАБОТНИЦ ЛАГЕРЯ нашли себе в нем мужей! Причем женщина-врач для этого бросила белорусского мужа…

Итальянцы поздней осенью сорок пятого года были отправлены на Родину — но не все; двенадцать их соотечественников остались в Старых Дорогах, ибо к этому времени их новообретенные жены были уже непраздны — как известно, итальянцы, кроме безграничного сладострастия, известны изрядным чадолюбием. Посему фамилии Виченце, Розетта и Мороскини для этого белорусского местечка отнюдь не чужеродны…»[233]

По данным профессора Владимира Галицкого[234], по своему социальному составу итальянские пленные имели 45 % рабочих (из них лишь 5 % с крупных заводов), 33 % крестьян, 13 % батраков, 2 % служащих и 7 % мелких торговцев.

Любопытна докладная записка начальника отделения по делам военнопленных на Воронежском фронте подполковника госбезопасности Ф. Челнокова от 23 апреля 1943 г. на имя начальника управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных генерал-майора Петрова «О работе фронтового аппарата по делам военнопленных Воронежского фронта с 15 января по 1 апреля 1943 г.»: «Я прибыл на фронт в момент невероятного хаоса, царившего как в лагере (№ 81 в поселке Хреновое), так и на приемных пунктах…

Этапирование военнопленных воинскими частями до лагеря № 81 сопровождалось грубейшими нарушениями самых элементарных требований этапирования: военнопленные конвоировались пешим порядком на 200–300 км при 35 градусах мороза, не получали питания по 7–8 дней, в лагерь приходили резко истощенными и обмороженными…

На приемные пункты и в лагеря приходило до 50 % дистрофиков, которые, предвидя конец дорожным мытарствам, также в предчувствии тепла и пищи, при опросах подтягивались, заявляли, что они вполне здоровы, а наши медработники (на приемных пунктах — это малограмотные фельдшера узкой специальности) не учитывали этого.

В результате все поступавшие военнопленные получали сразу 600 грамм хлеба, литр горячей пищи, моментально поглощали на ссохшийся желудок и умирали»[235].

Именно этим объясняется то, что с конца 1942 г. и до 1 января 1944 г. по дороге в лагеря и непосредственно в лагерях и спецгоспиталях для военнопленных погибло 22 987 итальянских военнопленных.

Далее профессор Галицкий пишет: «Безусловно, что нет оправдания тому, что Советским правительством и руководством НКВД СССР была допущена такая большая смертность среди итальянских военнопленных, которая оказалась самой большой (50 %) в сравнении с количеством умерших в плену военнопленных других национальностей»[236].

Создается впечатление, что уважаемый профессор, не читая, процитировал подполковника Челнокова, где говорится, что «этапирование военнопленных [производилось. — А.Ш. ] воинскими частями», то есть пленных итальянцев 7–8 дней морила голодом Красная Армия, а не НКВД.

Таким образом, пленные гибли не по злому умыслу бериевских палачей, а из-за разгильдяйства и халатности полковников и генералов РККА.

А сколько советских солдат погибло из-за генеральской безграмотности и разгильдяйства?! Так в чем же господин Галицкий винит Советское правительство? В том, что недостаточно глубоко проводило чистку высшего, командного состава (99 % — выдвиженцы Троцкого) в 1937 г.? Или мало наказали генералов за катастрофу в Белоруссии в июне — июле 1941 г. и никого (!) не наказали за гибель 100 тысяч солдат и матросов в Севастополе, брошенных на произвол судьбы генералами и адмиралами?

К 5 марта 1944 г. в советском плену находилось 10 624 итальянских военнопленных. Из них 3652 члена фашистской партии и фашистского союза молодежи. Коммунистов и социалистов — 8 (восемь!) человек. Известны случаи создания в лагерях тайных фашистских организаций.

28 июля 1943 г. пленные генералы Риканьо и Пасколини, узнав о падении режима Муссолини, обратились к администрации лагеря № 48 с просьбой изолировать итальянцев от немцев. Администрация удовлетворила их ходатайство.

Мало того, генералы Пасколини, Риканьо и Баттисти отправили 15 сентября 1943 г. обращение к советскому правительству с предложением создать из военнопленных итальянские воинские части. При этом они поставили условие, что будут действовать исключительно по указаниям «итальянского королевского правительства».

Советские власти разрешили генералам отправить послания во все лагеря с предложением итальянцам вступить в подобные формирования.

Однако советское руководство заняло выжидательную позицию и не предпринимало никаких шагов к формированию итальянских частей.

Тот же Галицкий пишет: «Такая позиция Советского правительства совершенно непонятна, поскольку в этот же период из числа румынских военнопленных формировали две пехотные дивизии»[237].

На мой взгляд, причина более чем очевидна. Советские генералы в ходе Сталинградской битвы воочию убедились в уровне боеспособности итальянских войск. Ну а как немцы разбили, нет, скорее разогнали итальянцев в Италии, на Балканах и в Греции, говорить не приходится. Если бы какой-нибудь умник послал пару новоиспеченных итальянских дивизий на Восточный фронт, нетрудно предположить, что именно там через пару недель «Тигры» и «Пантеры» прорвали бы нашу оборону и зашли в тыл частям Красной Армии.

Ну а сравнение с румынами, мягко выражаясь, некорректно. Румынское правительство рано или поздно должно было оказаться под советским контролем, а итальянское правительство было проамериканским. А три итальянских генерала, как уже упоминалось, хотели действовать по приказаниям «королевского правительства», то есть дяди Сэма. Зачем это Сталину?

Зато итальянские коммунисты (с московской пропиской) вели активную работу среди военнопленных. Так, среди итальянских пленных в лагере № 26 (город Андижан (Узбекистан) из 2357 человек на 1 июня 1944 г. было 126 активистов антифашистского движения, а на 1 августа 1944 г. — уже 215. Надо полагать, и ГРУ с НКГБ не менее активно занимались вербовкой агентуры.

Значительное число итальянских пленных работали на заводах, стройках и других объектах народного хозяйства СССР. Их труд оплачивался по тем же расценкам, что и советских рабочих. В каждом лагере или лагерном пункте функционировали ларьки, где пленные могли покупать дополнительные продукты и предметы ширпотреба.

Репатриация итальянцев началась в 1945 г., и к 1 июля 1947 г. в лагерях МВД в Киеве содержалось 28 пленных, из них 3 генерала, 11 офицеров и 14 рядовых.

«В отношении 17 итальянцев МВД СССР располагает материалами, изобличающими их в зверствах на территории Советского Союза, на основании чего они были задержаны отправкой на родину.

Остальные 11 итальянцев, в том числе 3 генерала, 5 офицеров, задержаны освобождением как активные фашисты, которые в конце 1945 года в связи с формированием в Италии демократического правительства составили и подписали клятвенную присягу на верность фашизму с призывом при возвращении на родину к террору над руководителями коммунистической партии Италии.

Наряду с этим распространяли среди военнопленных антисоветские листовки, организовывали саботаж, объявляли голодовки и вовлекали в это военнопленных немцев, венгров и румын.

В отношении автора письма военнопленного итальянца Дзиджиотти МВД СССР располагает следующими данными.

Дзиджиотти Джузеппе 1897 года рождения происходит из семьи фабриканта, имел собственный завод сельскохозяйственных машин, член фашистской партии с 1927 года. В итальянской армии служил с 1940 года в составе дивизии „Торино“ в чине майора, в качестве начальника отдела пропаганды.

Будучи на советско-германском фронте, Дзиджиотти организовывал дома терпимости, принудительно направляя в них русских женщин, предназначенных немцами для отправки в Германию. Принимал активное участие в зверствах над советскими гражданами, в 1942 году в районе Миллерово лично приказал повесить 15 советских военнопленных и партизан.

В период пребывания в лагере МВД дважды организовывал коллективные голодовки военнопленных, являлся автором присяги на верность Муссолини и организатором фашистской группировки в лагере среди итальянцев»[238].

Репатриация оставшихся пленных шла медленно, и к 7 июля 1956 г. из 28 пленных в СССР оставалось 11. Остальные были отпущены на родину.

Любопытно, что последним итальянским пленным, вернувшимся домой, стал не военный преступник, а сумасшедший. Об А.А. Тонете, содержавшемся в психбольнице в Киеве, все просто забыли. Обнаружили его случайно и немедленно, 12 сентября 1956 г., репатриировали.

Всего из СССР в Италию было доставлено 21 274 пленных. Из них 3 генерала, 687 офицеров, 20 384 унтер-офицеров и рядовых.

 

Глава 36