Установление дипломатических и торговых отношений с СССР

 

Италия — традиционный деловой партнер России. Развитие внешней торговли между Россией и Италией строится на объективных экономических предпосылках для взаимовыгодного товарооборота, прежде всего на взаимной дополняемости экономик обеих стран. Италия не имеет достаточного количества сырьевых ресурсов, необходимых для промышленного производства, а ее внутренний рынок достаточно узок, что ставит экономику Италии в тесную зависимость от внешнего рынка, где и реализуется большая часть ее промышленных и сельскохозяйственных товаров. Россия же заинтересована в получении этих товаров.

В 1900–1914 гг. внешняя торговля России с Италией развивалась быстрыми темпами, а товарооборот характеризовался резко активным торговым балансом в пользу России. Импорт России из Италии составлял всего 15–35 % от российского экспорта в Италию. Так, в 1913 г. экспорт в Италию составил 257 млн рублей, а импорт — 59 млн рублей. Удельный вес российского экспорта в Италию в общем импорте Италии в 1913 г. составил около 6,5 %, в то время как доля экспорта в Россию в общем экспорте Италии не превышала 2,4 %.

В этот период Россия ввозила в Италию в основном зерновые (пшеницу твердых сортов, рожь, ячмень), что составляло свыше 90 % всего экспорта России в эту страну, а также лесоматериалы, нефтепродукты, шелковичные коконы и другие товары.

Италия экспортировала в Россию в основном шелк, цитрусовые (апельсины и лимоны), овощи и растительное масло, в небольших количествах товары химической промышленности и серу. Итальянские машины и оборудование Россия почти не закупала.

Поскольку внешняя торговля для экономики России приобретала все большее значение, в 1912 г. у нас на государственном уровне приступили к организации представительства экономических интересов страны за рубежом. 28 мая 1912 г. был принят закон об учреждении должности четырнадцати агентов Министерства торговли и промышленности за границей, в том числе и в Италии, в городе Генуя.

16 января 1920 г. Верховный совет Антанты снял блокаду с Советской России. Этот день можно считать днем начала легальной торговли между нашими странами. 29 марта того же года в Копенгагене между делегацией Центросоюза (находившейся там проездом в Великобританию), и итальянской Лигой кооперативов было заключено первое в истории советско-итальянских торговых отношений соглашение о коммерческом обмене. Делегацию Центросоюза возглавлял нарком внешней торговли РСФСР Леонид Борисович Красин. Соглашение это носило межправительственный характер, поскольку подлежало ратификации соответствующими властями. Сделки, заключенные на основе этого соглашения, подписанного в июне 1920 г., а также дополнения к нему и стали началом товарооборота между Советской Россией и Италией.

В декабре 1920 г. была сформирована Торговая делегация Народного комиссариата внешней торговли (НКВТ), целью которой являлось установление и развитие торговых отношений между РСФСР и Италией. А уже на базе этой делегации в феврале 1921 г. было образовано Торговое представительство НКВТ в Италии.

26 декабря 1921 г. представитель правительства РСФСР В.В. Боровский и министр иностранных дел Италии Торретта подписали предварительное соглашение, которое носило полуполитический, полуторговый характер и стало первым шагом к установлению между нашими странами нормальных дипломатических отношений. Италия признавала правительство РСФСР де-факто. Обе стороны обязывались «не вводить и не поддерживать ни в какой форме блокады друг против друга; устранить все препятствия, мешавшие до сих пор восстановлению торговли между Италией и Россией…, воздерживаться от всякого акта или инициативы, враждебных по отношению к другой стороне…, воздерживаться от прямой или косвенной пропаганды вне своих границ против учреждений Королевства Италии и Российской Советской Республики». Стороны обменялись «агентами», имевшими дипломатический иммунитет.

Благодаря этим соглашениям торговые отношения были восстановлены. Но в 1920–1922 гг. из-за большого дефицита продовольствия и сырья в России советские организации в основном ограничивались импортом из Италии товаров широкого потребления. И только в 1922–1923 гг. Советская России начала экспортировать в Италию марганцевую руду, рожь, ячмень, жмых и другие товары. С августа 1923 г. Торгпредство НКВТ стало называться «Торгпредство СССР в Италии». 30 ноября 1923 г. Муссолини заявил в парламенте, что Италия не должна игнорировать роль и значение возрождающейся России и что «для признания Советской России де-юре у фашистского правительства нет никаких препятствий».

В свою очередь 18 июня 1924 г. в докладе об итогах XIII съезда РКП(б) И.В. Сталин сказал: «Обратили ли вы внимание на то, что некоторые правители в Европе стараются строить карьеру на дружбе с Советским Союзом, что даже такие из них, как Муссолини, не прочь иногда „заработать“ на этой „дружбе“. Это прямой показатель того, что советская власть стала действительно популярной в широких массах капиталистических государств»[120].

7 февраля 1924 г. в Риме Муссолини (он был еще и министром иностранных дел) подписал вместе с полпредом СССР Н.И. Иорданским договор «О торговле и мореплавании между СССР и Италией». Этот договор аннулировал соглашение 1921 г. Италия юридически признавала Советский Союз и устанавливала с ним нормальные дипломатические и консульские отношения.

Заключение этого договора Италией шло вразрез с решением западных стран на Генуэзской конференции не устанавливать дипломатических отношений с Советской Россией до тех пор, пока советское правительство официально не признает долгов царского и Временного правительств. Но итальянское правительство пошло на этот шаг, чтобы в обмен на признание де-юре получить от Советского Союза особые экономические льготы.

Поскольку Италия не желала до определенного момента раскрывать факт нарушения генуэзского решения, переговоры до 1923 г. велись секретно и затянулись до того, что первой о дипломатическом признании СССР 2 февраля 1924 г. заявила Англия.

Советско-итальянский договор не удовлетворял притязаний Италии на получение долгов царского и Временного правительств и собственности итальянских граждан, так как советское правительство выдвинуло встречное требование о возмещении убытков, причиненных вооруженной интервенцией итальянских войск. Стороны договорились о сохранении взаимных претензий и о разрешении их на условиях, не менее благоприятных, чем те, которые будут применены к другим государствам. К договору были приложены протоколы о концессиях и об условиях сдачи в концессию или аренду бывшей итальянской собственности в России.

8 февраля 1924 г. итальянский представитель в Москве Патерно сообщил замнаркому по иностранным делам о том, что правительство Италии признало советское правительство де-юре. Патерно прислал в Наркомат иностранных дел ноту Муссолини, датированную 7 февраля 1924 г., где говорилось о подписании договора и восстановлении дипломатических отношений, торговле и мореплавании. Муссолини писал: «Господин народный комиссар! Вы знаете, что со дня, когда я возглавил правительство, моим желанием было осуществить возобновление политических сношений между двумя странами, считая таковые полезными для их собственных интересов, а также в общих интересах всей Европы. Поэтому я удовлетворен, что сегодня итало-русский торговый договор подписан»[121].

В 1924 г. в Москве Италии под посольство был передан особняк Берга в Денежном переулке. Первым итальянским послом стал граф Манцони.

Заключение Договора о торговле и мореплавании и Таможенной конвенции создало благоприятные условия для расширения советско-итальянской торговли. В ноябре 1924 г. центр работы советского Торгпредства был сосредоточен в Генуе, так как именно там находилась крупнейшая хлебная биржа Италии, и именно через Геную проходил основной поток грузов. В июле 1925 г. открылось отделение Торгпредства в Милане.

Товарооборот между СССР и Италией неуклонно возрастал, в него вовлекались все новые товары. Поэтому были приняты решения о создании в Торгпредстве лесного отдела, специального отдела по углю, инженерного отдела. В ноябре 1925 г. при Торгпредстве была организована Концессионная комиссия.

После подписания первого Соглашения о коммерческом обмене между Советской Россией и Италией внешнеторговый оборот между нашими странами развивался довольно быстро и возрос с 4,4 млн рублей в 1920 г. до 141,2 млн рублей в 1929 г., при этом экспорт значительно, в 3–10 раз (в разные годы), превышал импорт. Основными товарами, поставляемыми в Италию в 1920–1930 гг., были нефтепродукты, зерновые, шелк-сырец, каменный уголь, антрацит, марганцевая руда, мясо, лесоматериалы.

Уже в 1927 г. в Милане было открыто отделение советского Нефтесиндиката. В 1927/1928 финансовом году Италия стала самым крупным потребителем советской нефти. Ей было поставлено 494 тысячи тонн. На втором месте была Англия — 387 тыс. т, за ней — Франция (355 тыс. т) и на 4-м месте — Германия (344 тыс. т).

Объем импорта из Италии увеличивался гораздо медленнее, чем объем советского экспорта в эту страну. В соответствии с общей импортной политикой, проводившейся в Советской России в годы индустриализации, удельный вес машин и оборудования в общем импорте из Италии неуклонно возрастал и в 1929 г. составил более 40 %. Другими крупными статьями советского импорта из Италии были сера, ткани, фрукты и химические товары. В Италии для СССР была построена серия грузопассажирских судов.

«Мировой экономический кризис, разразившийся в 1929 году, вызвал резкое падение промышленного производства в Италии, привел к сокращению ее внешней торговли. В этих условиях повышение заинтересованности Италии в торговле с СССР выразилось в том, что 2 августа 1930 года итальянское правительство заключило с СССР кредитное соглашение, в силу которого итальянские экспортеры получали правительственные гарантии своих кредитов по продажам в СССР в размере 75 % общей суммы годового экспорта в 200 млн лир. Со своей стороны, СССР соглашался разместить заказы на итальянские промышленные товары в период с 1 июля 1930 года по 30 июня 1931 года на сумму 200 млн лир при наличии приемлемых коммерческих и технических условий.

Предоставление итальянским правительством гарантий экспортных кредитов по сделкам с советскими организациями привели в 1930–1932 годах к значительному увеличению объема импорта машин и оборудования из Италии, причем их удельный вес в импорте возрос до 90 процентов.

К началу 30-х годов товарооборот между странами достиг максимального уровня в довоенный период. Экспорт в Италию составил более 5 % всего советского экспорта, импорт из Италии — 2,7–2,8 % объема советского импорта. По данным итальянской статистики, удельный вес СССР во внешней торговле Италии достиг в 1931 году 3,8 % (в импорте — 4,8 и в экспорте — 2,7 %)»[122].2 сентября 1933 г. посол СССР в Италии В.П. Потемкин и глава правительства, первый министр и статс-секретарь иностранных дел Италии Бенито Муссолини подписали Советско-итальянский договор «О дружбе, ненападении и нейтралитете».

Любопытно, что переговоры были начаты по инициативе дуче, после провала переговоров о создании «пакта четырех» (Италия, Англия, Германия, Франция) и неудачной попытки воспрепятствовать подписанию Балканского пакта между Турцией, Грецией, Румынией и Югославией.

Статьи договора обязывали стороны не нападать друг на друга, взаимно уважать территориальную неприкосновенность и соблюдать нейтралитет при нападении третьих держав на одну из них в течение всего конфликта. Каждая сторона заявила, что «…она не связана никаким соглашением, налагающим на нее обязательство участвовать в нападении, предпринятом третьим государством». Италия и СССР обязывались не участвовать в соглашениях, наносящих ущерб внешнеторговым и финансовым отношениям друг с другом, «…не входить ни в какое соглашение политического или экономического порядка и ни в какую комбинацию, направленные против одной из них».

Юридически сила договора не была определена каким-либо сроком. Стороны могли его денонсировать, но с условием предупреждения за год и не ранее истечения пятилетнего срока действия. В нарушение условий договора Италия в 1937 г. присоединилась к «Антикоминтерновскому пакту». Советское правительство в связи с этим заявило протест, но не денонсировало договор. Его формальное действие продолжалось до 22 июня 1941 г., когда фашистская Италия объявила войну СССР[123].

 

Глава 20

Бенито крепит оборону СССР

 

Началом военно-технического сотрудничества СССР и Италии можно считать заход 8 августа 1924 г. сторожевого судна морпогранохраны ОГПУ «Воровский» в порт Неаполь. Советское судно приветствовали толпы итальянцев. Сторожевой корабль и береговые батареи обменялись салютами, а в честь «Воровского» над батареей был поднят «серпастый-молоткастый» флаг. Пополнив запас топлива, воды и продовольствия, «Воровский» отправился к входу в Суэцкий канал, а затем к берегам советского Дальнего Востока, куда и прибыл 20 ноября 1924 г.

В ответ 25 июня 1925 г. в Ленинград пришли с дружественным визитом три итальянских эсминца — «Пантера», «Тигр» и «Лев».

В сентябре — октябре 1925 г. эсминцы Морских Сил Черного моря «Незаможник» и «Петровский» под флагом командира дивизиона А.М. Невинского посетили с визитом Неаполь. Это был ответ на визит отряда итальянских военных кораблей в Ленинград. С советскими моряками встретился Максим Горький, проживавший в то время в Сорренто на берегу Неаполитанского залива. Кроме Неаполя эсминцы посетили и Стамбул.

А в марте 1926 г. правительства СССР и Италии договорились провести боевые учения итальянских вооруженных сил в Черном море. В июне 1926 г. через Босфор проследовали четыре эсминца королевского флота. Два из них — «Палестро» и «Калатафими» — вошли в Одессу. Рядом, в Хаджибеевском лимане, совершила посадку эскадрилья из 35 летающих лодок «Савойя С-55». Эскадрой командовал генерал-лейтенант Итало Бальбо.

В начале 1929 г. советское правительство решило усилить Морские Силы Черного моря. На Балтике организуется «практический отряд» в составе линкора «Парижская Коммуна» и крейсера «Профинтерн» под командованием Л.М. Галлера. Официально объявили, что отряд должен был совершить учебный поход в Средиземное море с заходом в Неаполь. Лишь командир отряда и капитаны линкора и крейсера знали об истинной цели похода.

22 ноября 1929 г. корабли покинули Кронштадтский рейд и через два дня встали на якорь в порту Киль, где дозаправились топливом и на следующий день отправились в дальнейший путь. Следующая дозаправка углем произошла 30 ноября уже в Атлантике.

В Бискайском заливе корабли настиг жестокий шторм. Сила ветра достигала 12 баллов. Лишь 1 января 1930 г. отряд прибыл в порт Кальяри на острове Сардиния. Там наши моряки отдохнули неделю, и 8 января «Парижская Коммуна» и «Профинтерн» бросили якорь в Неаполитанском заливе. 13 января на корабли прибыл «буревестник революции» и выступил с пламенной речью.

На следующий день отряд вышел в море, и только тут Галлер объявил командам, что корабли идут в Севастополь. Во время всего перехода по Средиземному морю за нашими кораблями следили британские крейсера. Они удалились лишь на подходе к Дарданеллам. 17 января отряд, не останавливаясь, прошел Стамбул и на следующий день вошел в Севастопольскую бухту.

В октябре 1930 г. отряд кораблей в составе крейсера «Червона Украина», эсминцев «Незаможник» и «Шаумян» под командованием Ю.В. Шельтинга совершил двухнедельное плавание в Средиземном море, посетив Стамбул, Мессину и Пирей.

С 17 октября по 7 ноября 1933 г. отряд под командованием Ю.Ф. Ралля в составе крейсера «Красный Кавказ», эсминцев «Петровский» и «Шаумян» нанес визит в Неаполь и Пирей.

Как видим, обмен визитами советских и итальянских кораблей происходил почти ежегодно. С 1924 г. по 1935 г. между итальянским и советским флотами установились особые отношения, которых наш флот не имел ни с одним другим флотом мира до 22 июня 1941 г.

В Начале 1933 г. ОГПУ заключило договор с фирмой «Ансальдо» на строительство двух сторожевых кораблей для погранохраны Тихого океана. Эти корабли были заложены 8 февраля 1933 г. в Генуе под названиями PS-8 и PS-26. В марте 1935 г. им присвоили названия «Киров» и «Дзержинский».

19 августа 1934 г. PS-8 был спущен на воду, а 16 сентября того же года спустили на воду и его «близнеца» — PS-26. По просьбе советской стороны сторожевые корабли числились… буксирами.

И вот 27 октября 1934 г. буксиры PS-8 и PS-26 с итальянскими экипажами и без артиллерийского вооружения (на борту были лишь упрятанные в трюмы пулеметы) отправляются по маршруту Генуя — Порт-Саид — Сингапур — Владивосток. Во Владивосток корабли благополучно прибыли 11 декабря 1934 г. и в феврале следующего года вошли в состав флотилии пограничной охраны НКВД (ОГПУ 10 июля 1934 г. было преобразовано в НКВД).

Корабли имели полное водоизмещение 1161 т. Вооружение кораблей составляли три 102/60-мм пушки системы Обуховского завода и четыре 45-мм полуавтомата 21 К. Система управления огнем — итальянской фирмы «Галилео». На каждом корабле было установлено по два 3-метровых дальномера.

Корабли оказались добротными и служили на Камчатке до 1959 г.

Правительство СССР еще в сентябре 1930 г. отправило в Италию начальника техуправления ВМС А.К. Сивкова с большой комиссией для ознакомления с кораблями и вооружением королевского флота на предмет закупок техники и кораблей.

27 сентября Сивков был принят морским министром Джованни Сириани. С 23 сентября по 25 ноября 1930 г. комиссия Сивкова посетила тринадцать городов, 37 заводов и 22 боевых корабля. Наибольший интерес у комиссии вызвали итальянские 45-см и 53-см торпеды, 100-мм зенитные установки Минизини и системы управления огнем.

Закупленные в Италии ПУС фирмы «Галилео» в составе КДП «Дуплекс» и трехметрового дальномера были установлены на советских лидерах эсминцев проекта 1 — «Ленинград», «Москва» и «Харьков». Стоимость одного комплекта ПУС фирмы «Галилео» составила 3,3 млн итальянских лир.

Ни дореволюционный, ни советский флот не имел боеспособных зенитных орудий среднего калибра. Попытка создания 102-мм зенитной пушки Б-14 провалилась. Поэтому 100-мм спаренная универсальная установка системы «Минизини» стала буквально находкой.

Ствол установки представлял собой развитие 100/50-мм пушки «Шкода» обр. 1910 г. Офицер итальянского ВМФ Минизини разработал для установки обр. 1928 г. механизм подъема цапф с увеличением угла возвышения с приводом от электромотора. Позже эту установку начали называть его именем, и она серийно производилась итальянской фирмой «ОТО». В СССР ею были вооружены крейсера «Красный Крым», «Червона Украина» и «Красный Кавказ». На первых двух крейсерах стояли по три двухорудийные установки, на «Красном Кавказе» — четыре.

Благодаря «Минизини» морская, а затем и сухопутная артиллерия СССР перешла с калибра 102 мм на 100 мм. Однако система подъема цапф оказалась не совсем удачной, и в серию такие установки у нас не запускались. Но уже закупленные «Минизини» успешно провоевали всю войну до 1945 г.

Еще худшая ситуация сложилась в советском ВМФ в конце 1920-х — начале 1930-х годов с торпедами. Работы над торпедным оружием были монополизированы авантюристом-недоучкой (образование — Михайловское железнодорожное техническое училище, а по-советски — техникум) В.М. Бекаури. Пользуясь мандатом Ленина, Бекаури создает «Остехбюро», где занимается «роботизацией» Красной Армии. Нет, я не шучу. Он одновременно работает над созданием телеуправляемых самолетов, танков, бронепоездов, дотов, подводных лодок, торпедных катеров, торпед и мин, и прочая, и прочая…

Увы, ни один из созданных им типов вооружения в серию не пошел. «Остехбюро» в 1937 г. было разделено на четыре НИИ, а сам Бекаури в том же году осужден и расстрелян.

Итальянцы предоставили СССР торпеды неаполитанского и фиумского заводов. Наши специалисты отдали предпочтение фиумским торпедам калибра 45 см и 53 см. Первые предназначались для старых эсминцев типа «Новик» и крейсеров типа «Красный Кавказ», а 53-см торпеды — для новых кораблей и подводных лодок.

Сколько всего итальянцы поставили нам фиумских торпед, автору установить не удалось. Во всяком случае, на 1 июня 1933 г. фирма «Уайтхед» поставила в СССР 75 — 53-см торпед и 40 — 43-см. Помимо того, 5 декабря 1933 г. в Одессу прибыл пароход «Зарянин» с 72 итальянскими торпедами, 10 января 1934 г. — пароход «Киев» с 55 торпедами, а 8 августа 1934 г. — пароход «Волга» с 10 торпедами[124].

Фирма «Уайтхед» поставила и технологическую документацию на производство торпед. Это позволило в 1936 г. начать выпуск 45-см торпед фиумского образца на заводе в Большом Токмаке Днепропетровской области. Эти торпеды получили у нас индекс 45–36. Тактико-технические характеристики торпед 45–36 разных модификаций: дальность, м/скорость, уз.: 3000/44; 4000/39; 6000/32. Вес взрывчатого вещества — 284 кг.

53-см фиумская торпеда с 1938 г. производилась в Ленинграде на заводе «Двигатель» (бывший «Лесснер»). У нас ей дали индекс 53–38. Ее основные тактико-технические характеристики: дальность, м / скорость, уз.: 4000/44,4; 8000/34,5; 10 000/34,5; вес ВВ — 300 кг; у торпеды 53–38У — 400 кг.

В 1937–1941 гг. на базе корабельной торпеды 45–36 были созданы авиационные торпеды 45—36И, 45—36АН и 45—36АВА. Таким образом, в 1941–1945 гг. наши корабли и самолеты использовали исключительно торпеды итальянского образца (кроме небольшого числа торпед обр. 1912 г.).

Любопытно, что и германская авиация в первый период войны использовала 45-см торпеды, созданные по образцу фиумских.

В начале 1932 г. начальник Морских Сил В.М. Орлов предложил закупить в Италии крейсера водоизмещением в 6000 т. Нашим военморам больше всего импонировало то, что итальянские крейсера были самыми быстроходными в мире, и это им казалось «главным и решающим для советских кораблей».

Уже упоминавшаяся комиссия Сивкова пыталась купить крейсера типа «Монтекукколи». Сивков установил, что по итальянским законам купить готовый крейсер нельзя, но построить в Италии можно хоть целый флот. Тогда было выработано компромиссное решение — закупить для нашего крейсера двигатели, согласовать с итальянцами проект последнего, а уже на его основе заказать в Италии теоретический чертеж корабля.

13 августа 1933 г. вышло соответствующее Постановление Правительства № 73-сс. 29 декабря 1934 г. было утверждено уже конкретное решение о строительстве легкого крейсера для советских ВМС со следующими данными: вооружение: шесть (3×2) 180-мм орудий, шесть (6×1) 100-мм орудий в щитовых установках, шесть 45-мм полуавтоматов и шесть 53-см торпедных аппаратов (2×3). Толщина брони борта и палубы — 50 мм. Скорость хода — 37 узлов при водоизмещении 7000–7200 т. Двигатели «Монтекукколи». На основании этого документа и был разработан сам «проект № 26».

В конце 1933 г. с фирмой «Ансальдо» удалось заключить договор, по которому фирма обязывалась:

— передать полный комплект рабочих чертежей по корпусу легкого крейсера «Монтекуккули»;

— передать полный комплект двухвальной главной энергетической установки для легкого крейсера «Евгений Савойский» со всеми рабочими чертежами;

— то же по всем поставляемым для «Евгения Савойского» вспомогательным механизмам.

Фирма «Ансальдо» давала гарантию достижения скорости 37 узлов на испытаниях при условии постройки корабля по теоретическому чертежу фирмы, при размещении механизмов и котлов аналогично «Евгению Савойскому» и при водоизмещении крейсера на испытаниях не более 7200 т.

Но, как у нас всегда бывает: хотели как лучше, а вышло… 5 октября 1934 г. на совещании в Артиллерийском научно-исследовательском морском институте (АНИМИ) рассматривался проект двухорудийной башни главного калибра. Использовав информацию, полученную в Италии, о размещении в одной люльке двух стволов, КБ Ленинградского металлического завода (ЛМЗ) им. Сталина (начальник КБ — инженер Вульф) предложило вариант с тремя стволами в одной люльке. Ценой увеличения водоизмещения на 300 т крейсер получил вместо шести орудий главного калибра девять. Конечно, это предложение прошло «на ура». 5 ноября 1934 г. состоялось «Решение НМС по общему проекту легкого крейсера, разработанного ЦКВС-1», утвердившее данное предложение. Но это было только одно из многих изменений, каждое из которых в отдельности улучшало проект, но все вместе они его уже существенно изменяли. Прежде всего, росло водоизмещение, и именно поэтому «Киров» так и не смог развить свои 37 узлов.

Правда, корпус крейсера «Киров» сделали чуть крепче, чем по итальянскому проекту.

Законченный проект главный конструктор А.И. Маслов возил в Италию. Конструкторы «Ансальдо» весьма тщательно его проверили и в целом одобрили, оговорив, правда, что 37 узлов крейсер, конечно, не даст. Но это уже понимали и у нас…

Закладка «Кирова» состоялась на Балтийском заводе 27 октября 1935 г. (стапельный номер 269). На воду его спустили 30 ноября 1936 г. и ввели в строй 26 сентября 1938 г., то есть по нашим понятиям исключительно быстро.

Любопытно, что в процессе проектирования проект назывался сначала «крейсер с двигателями „Монтекукколи“», затем — «проект № 26», а впоследствии — типа «Киров». В ходе работы с архивными документами никакие другие названия не отмечались.

Роль итальянской технической помощи в принципе оправдалась полностью. Главным ее следствием стало строительство ГТЗА (главный турбозубчатый агрегат) для остальных пяти легких крейсеров на Харьковском тракторном заводе.

Турбины и котлы для «Кирова» делала фирма «Ансальдо». Кроме того, итальянцы помогли с электрооборудованием крейсера. Так, фирма «Франко-Този» поставила четыре турбогенератора, а «Ансальдо» — дизель-генератор.

При проектировании первых советских эсминцев типа «Гневный» (проект 7) за основу взяли документацию итальянского эсминца типа «Мистрале». При этом часть эсминцев получила итальянские приборы управления артиллерийской и торпедной стрельбой типа «Централь». Несколько установок «Централь» были направлены из Одессы в Ленинград на завод «Электроприбор», где на их базе началось производство отечественных ПУСОов[125].

В 1935 г.[126] в Италии начались переговоры о строительстве для СССР лидера эсминцев, который именовался в документах как «быстроходный разведчик».

9 сентября 1935 г. уже в Ленинграде представители «Судопроекта» и итальянской фирмы ОТО («Одеро — Терни — Орландо») подписали договор о строительстве «разведчика». Советская сторона задала итальянцам только общие данные корабля. 130-мм пушки главного калибра должны быть поставлены уже в СССР, а вот ПУС главного калибра, зенитные установки, торпедные аппараты и торпеды должны быть итальянскими.

Корабль был заложен 11 января 1937 г. в Ливорно на верфи ОТО и спущен на воду 28 ноября 1937 г.

11 марта 1938 г. на ходовых испытаниях при мощности механизмов 130 тыс. л. с. и водоизмещении 3422 т «Ташкент» развил скорость 42,53 узла. Поставленный рекорд был недостижим для советских кораблей ни до, ни после войны. Так, наши лидеры проекта 1 имели максимальную скорость 35 узлов.

Приемный акт был подписан 18 апреля 1939 г. в Ливорно, после чего лидер без вооружения, замаскированный под торговое судно, ведомый итальянской командой, отправился в Одессу, куда прибыл 6 мая 1939 г. Поскольку штатное вооружение лидера (башни Б-2ЛМ) не было готово, его временно вооружили щитовыми установками Б-13. В начале 1941 г. лидер отправили в Николаев на перевооружение и ремонт.

22 июня 1941 г. «Ташкент» ввели в док. 10 июля 1941 г. он прибыл в Севастополь, где в течение июля были проведены корабельные испытания башенных установок Б-2ЛМ.

Как и когда первые итальянские самолеты поступили на вооружение Красной Армии, сказать трудно. Во всяком случае, в 1920 г. самолеты уже официально поставлялись. Рискну предположить, что есть большое подозрение, что итальянцы поставляли большевикам истребители «Баллила» еще весной — летом 1920 г., то есть в разгар войны с поляками. Кстати, эти же истребители они отправляли и Пилсудскому. По итальянским образцам в Польше было изготовлено 70 истребителей А-1.

Замечу, что это были сравнительно неплохие истребители. Мотор в 220 л. с. позволял развивать скорость 215 км/ч. Вооружение самолета состояло из двух 7,7-мм синхронных пулеметов типа Виккерс.

В 1920–1921 гг. Советская Россия закупила 50 разведчиков «Ансальдо» СВА-10 и 15–20 разведчиков «Ансальдо» А300/3. Точных дат поставок нет, но инструкция по пользованию СВА-10 (перевод с итальянского) выпущена не позднее лета 1920 г.

Кроме того, в РККА были и трофейные экземпляры СВА-10. Так, к примеру, меньшевистское правительство Грузии приобрело 20–25 разведчиков СВА-10.

Два самолета «Фиат-В» в 1921 г. погибли при перелете из Турина в СССР.

В 1923–1925 гг. в Италии было приобретено около 100 гидросамолетов «Савойя» С-16бис. В морской авиации они использовались до 1931 г. включительно. Кроме того, С-16 широко использовались в гражданской авиации, в том числе на Дальнем Востоке.

В марте — апреле 1930 г. в Севастополе испытывалась летающая лодка S.62bis с мотором в 750 л. с. (на S.62 стоял двигатель в 510 л. е.). 31 декабря 1930 г. советская сторона и фирма SIAI подписали договор на поставку 50 летающих лодок. С октября 1931 г. они уже начали поступать в части авиации Черного и Балтийского морей, а к июлю 1932 г. прибыли все машины.

Производство летающих лодок С-62 было налажено на заводе № 31 в Таганроге. Первые машины завод сдал в октябре 1932 г. У нас эти машины первоначально именовались С-62ЭКС, а затем МБР-4. Всего к весне 1934 г. было поставлено 51 летающая лодка МБР-4.

Последней летающей лодкой типа «Савойя» стала С-55. Лодка имели катамаранную схему и была оснащена двумя моторами по 750 л. с. В 1932 г. Управление ГВФ (Гражданского воздушного флота) заказало у фирмы SIAT шесть таких лодок.

С сентября 1933 г. итальянские лодки летали на маршрутах: Хабаровск — Владивосток — Охотск — Петропавловск, а с мая 1935 г. — Хабаровск — Оха. Лодки С-55 на Дальнем Востоке эксплуатировались до конца 1930-х годов.

В заключение следует сказать несколько слов о поставках итальянских гидросамолетов типа «Дорнье Валь». Но ведь Клод Дорнье — германский авиаконструктор! Да, действительно, с 1910 г. Дорнье работал в Германии на фирме графа Цеппелина, где и построил в 1915 г. свой первый самолет Rs.I. Им была создана целая серия гидросамолетов.

В октябре 1918 г. в воздух поднялась двухмоторная лодка Rs.IV. После окончания войны Дорнье переделал свой разведчик в шестиместный пассажирский гидросамолет, но комиссары Антанты потребовали его уничтожить. Ведь по драконовским условиям Версальского мира Германия не имела права строить даже гражданские самолеты. Дорнье пришлось перебраться в Италию. И вот в приморском городке Марина-ди-Пиза появился завод «Конструкциони мекканиче аэронавтиче ди Пиза». На этом предприятии и изготовили первый экземпляр гидросамолета, названного Do.J. Кроме индекса летающая лодка получила и название — «Валь»[127].

В августе 1925 г. советские представители начали переговоры о поставках самолетов Дорнье. Первые две лодки для СССР завод в Марина-ди-Пиза изготовил летом 1926 г. Приемка их прошла в Севастополе 2 октября.

По утвержденным Научно-техническим комитетом (НТК) Управления ВВС требованиям самолет предполагалось использовать в качестве дальнего разведчика. Его максимальная скорость составляла 192 км/ч, посадочная — не более 85 км/ч, рабочий потолок — 4200 м, запаса горючего — на 5,5 часа полета. Вооружение состояло из двух спаренных пулеметов «Льюис» образца 1924 г. с боезапасом 940 патронов. Экипаж — четыре человека.

В 1927 г. СССР закупил еще двадцать лодок «Дорнье Валь» по цене 40,5 тыс. долларов за штуку. Кроме того, не менее шести лодок «Валь» было собрано в севастопольских мастерских из деталей, полученных из Италии.

Итак, мы видим, что военно-техническое сотрудничество Италии и Советской России началось еще в 1920 г., в разгар Гражданской войны, и не прерывалось в ходе Абиссинской и Испанской войн.

В СССР импорт и экспорт вооружений проходил в атмосфере полной секретности. Естественно, что в послеперестроечное время в РФ и других государствах СНГ появились десятки крикливых «разоблачителей»: мол, злодей Сталин вел военно-техническое сотрудничество с фашистскими государствами. По понятным причинам вождю больше всего доставалось за сотрудничество с Германией.

На самом же деле торговля оружием с потенциальным противником в международной практике XIX–XXI веков — дело обыденное. Вспомним, что в 30-х годах XX века США вели с Германией совместные разработки химического оружия, а в 1939–1944 г. дочернин компании «Стандарт Ойл» в Южной Америке снабжали через Испанию нефтью фашистскую Германию. Вспомним, как уже в 1980-х годах США и Израиль продавали оружие режиму Хомейни в Ираке и т. д., и т. п.

Война в Испании и параллельное строительство лидера «Ташкент» еще раз подтвердили знаменитую ленинскую формулу: «История — не тротуар Невского проспекта».

 

Глава 21

Нападение на Абиссинию

 

В 1935 г. Италия нападает на Абиссинию (Эфиопию). Сейчас, в XXI веке, причины этой войны непонятны даже преподавателю истории. Поэтому о них стоит сказать подробнее. Интерес итальянских правителей и капиталистов к северо-восточной Африке пробудился лишь после объединения Италии и ввода в строй в 1869 г. Суэцкого канала. В 1880 г. Италия приобрела порт Ассаб, окруженный безводной пустыней Данакиль. Но порт этот не мог стать базой для дальнейшего проникновения вглубь Абиссинии. И в 1885 г. Италия захватывает порт Массава, расположенный в 80 км от Асмары. А оттуда уже начинается абиссинское плато с умеренным климатом и небольшими источниками пресной воды.

В 1889 г. Италия на побережье Индийского океана захватила значительную территорию Сомали длиной в 1800 км и шириной 150–400 км и расположенный там порт Могадишо. Италия помогла абиссинскому негусу Менелику захватить императорский престол, за что получила от него Асмару и Керен. В 1894 г. Италия заняла Агордат и Кассалу. Захватив Эритрею и Сомали, Италия хотела подчинить себе всю Абиссинию.

В 1895 г. итальянские войска попытались захватить всю Абиссинию, но 1 марта 1896 г. в сражении при Адува потерпели полное поражение. После этого Италия на 40 лет отказалась от попыток захвата Эфиопии.

В конце XIX века Франция и Англия поделили между собой не занятые итальянцами части Сомали. В 1906 г. Англия настояла на заключении «соглашения трех держав», по которому Англия, Франция и Италия формально гарантировали Абиссинии полную независимость и территориальную неприкосновенность.

Тем не менее захват Эфиопии был нужен Муссолини, чтобы соединить по суше итальянские колонии Эритрею и Сомали, а в перспективе создать огромную африканскую империю, соединив Абиссинию с Ливией через Судан и Египет. Собственному же населению был дан целый ряд объяснений чисто демагогического свойства: «Абиссиния, мол, — пистолет, направленный в сердце Италии… Италия-де призвана ликвидировать сохранившуюся там систему рабства». Итальянским солдатам правительство пообещало наделы земли в будущей колонии. Дуче стремился возбудить в согражданах чувства национальной гордости и превосходства древнего народа, имеющего за плечами великое прошлое. Средиземноморскую военную кампанию он представлял как возрождение Римской империи.

Важно отметить, что Ватикан всеми доступными средствами поддержал фашистскую агрессию в Эфиопию. Так, перед началом вторжения орган Ватикана «Оссерваторе Романо» убеждал своих читателей, что оставлять «без пользы» естественные ресурсы Африки — большой и непростительный грех, что европейские государства не только имеют на это право, но и обязаны силой приобщить к цивилизации народы, не желающие принимать ее добровольно. А сам Пий XI заявил, что так как итальянцы «считают предстоящую войну справедливой и необходимой для национальных интересов страны, растущее население которой нуждается в „жизненном пространстве“, то такая война „оправдана сама по себе“. Комментируя в беседе с французским послом при Ватикане Франсуа Шарль-Ру вторжение Италии в Абиссинию, Пий XI предупреждал его, что „поражение итальянцев скажется отрицательно на интересах европейских стран, имеющих колонии в Африке“.

В перв<