Как Муссолини готовил экспедиционный корпус

 

«22 июня ровно в четыре часа» итальянский посол Альфрери был разбужен телефонным звонком — его срочно вызывали в германский МИД. Через 25 минут автомобиль посла подъезжал к МИДу Риббентроп уже ожидал Альфрери в кабинете в окружении секретарей и адъютантов. Германский министр встретил итальянского посла словами: «Я имею честь сообщить вам, что сегодня в три часа утра немецкие войска перешли русскую границу».

Сразу же по возвращении в свое посольство Альфрери отправил сообщение в Рим, а затем вызвал к себе в кабинет ближайших сотрудников. Позже Альфрери вспоминал: «Мы обменялись впечатлениями и еще раз констатировали, что Германия поставила Италию перед свершившимся фактом, не предупредив заранее, что было ее долгом».

Вскоре раздался телефонный звонок из Рима. Звонил министр иностранных дел Италии Чиано ди Кортелаццо. Он просил Альфрери сообщить Гитлеру, что Италия в соответствии со «стальным пактом» считает себя в состоянии войны с Россией с 3 часов утра 22 июня. Посол потребовал от Чиано подтвердить это сообщение телеграммой. «Опыт сделал меня недоверчивым, уже были случаи, когда директивы так круто и неожиданно менялись, что я оказывался в тяжелом положении», — писал позже Альфрери в свое оправдание. И только получив нужную телеграмму, он отправился в германский МИД. Так как Риббентроп после бессонной ночи лег спать, Альфрери довольно долго прождал его в приемной. Наконец, в халате и тапочках появился Риббентоп. «У него был заспанный вид, и он выслушал мое сообщение, не придав ему значения», — писал Альфрери.

В 12 часов того же дня в Риме советский посол И.В. Горелкин был вызван к министру иностранных дел Чиано ди Кортелаццо. От имени итальянского правительства министр заявил: «Ввиду сложившейся ситуации, в связи с тем, что Германия объявила войну СССР, Италия, как союзница Германии и как член Тройственного пакта, также объявляет войну Советскому Союзу с момента вступления германских войск на советскую территорию, т. е. с 5.30 22 июня»[160].

Далее Чиано сказал, что детали обмена посольствами будут в дальнейшем согласованы между правительствами Италии и СССР через соответствующих посредников, которые будут защищать интересы своих государств.

Горелкин возвратился в свое посольство, здание которого тут же оцепила итальянская полиция, и выезд оттуда был запрещен всем без исключения.

Позже очевидцы будут утверждать, что Муссолини был удручен нападением Гитлера на СССР. Так, его жена будет уверять, что Бенито лишь тихо произнес: «Дорогая Рашель, это значит, что мы проиграли войну».

Журналист д'Арома в том же ключе цитировал дуче: «Я спрашиваю себя, — что такое Гитлер? В октябре прошлого года во Флоренции мы договорились о том, что сразу же после того, как будет сломлена Греция, он обрушит всю мощь своей авиации на Северную Африку. Теперь он неожиданно объявляет крестовый поход против России, хотя знает, что Япония не даст ни одного солдата и не истратит ни одного патрона против России… Это настоящее безумие, это идиотизм, сплошная импровизация!»[161]

Однако я не уверен, что «очевидцы» точно пересказали слова дуче, без корректировок, вызванных поражениями германских и итальянских войск.

Журнал «Вита Итальяна» — официоз фашистов — так объяснял народу вступление Италии в войну: «В войне против СССР — войне, которую ведет ось, — Италия стоит на первой линии плечом к плечу с рейхом. Отправка итальянского экспедиционного корпуса на русский фронт символизирует присутствие Италии на передовой линии с военной точки зрения; она в то же время демонстрирует братство по оружию и итальянскую военную мощь. Но если такое различие возможно, мы хотели бы сказать, что Италия была первой в борьбе против большевизма с политической точки зрения; это — линия 1919 года, и она, как сказал в свое время Муссолини, является нашим старым знаменем»[162].

С другой стороны, еще 15 июня 1941 г., то есть за неделю до начала войны, Муссолини созвал совещание по поводу отправки итальянского армейского корпуса в Россию. Генерал Джаванни Мессе утверждал, что на этом совещании присутствовал германский военный атташе в Риме генерал фон Ринтелен. Однако я очень сомневаюсь в этом.

Лишь 10 июля 1941 г. Гитлер разрешил Муссолини отправить итальянские войска на Восточный фронт. Поначалу дуче желал, чтобы в состав «Итальянского экспедиционного корпуса в России» (Corpo di Spedizione Italiane in Russia — C.S.I.R.) вошла одна танковая и одна моторизованная дивизия. Но у итальянской армии такой возможности не было, и в «Крестовый поход на Восток» двинулись моторизованные и автотранспортабельные дивизии с незначительным количеством танков. Командовать корпусом должен был генерал Дзингалес. Однако он вскоре заболел, и на его место назначили Джованни Мессе. В Абиссинскую войну Мессе воевал в чине бригадного генерала. Во время войны с Грецией в 1940 г. он получил звание генерал-лейтенанта. И 22 июня 1941 г. Мессе командовал «специальным» корпусом на Балканах.

Прибыв в войска, отправлявшиеся в Россию, Мессе был крайне удивлен «шапкозакидательскими настроениями» офицеров. Он писал: «Ко мне в штаб прибыли из Рима шесть журналистов… Я спросил их, что думают в Риме об этой войне и какие указания они получили для описания событий. Все они единодушно заявили, что в Италии весьма распространено мнение, что война близится к победному концу. В связи в этим им рекомендовали не драматизировать событий, чтобы не производить тяжелого впечатления своими корреспонденциями. Таковы были указания министерства культуры»[163].

Увы, подобные настроения разделяли не только младшие офицеры, но и журналисты.

Так, Муссолини спросил германского военного атташе генерала фон Ринтелена «Не опоздают ли мои войска в Россию?»

А посол Альфрери во время проводов экспедиционного корпуса обратился к стоящему с ним рядом немецкому генералу: «Эти солдаты успеют прибыть вовремя, чтобы принять участие в каком-либо крупном сражении?» Тот удивился и ответил вопросом на вопрос: «Это ваша единственная забота, господин посол?»

10 июля 1941 г. часть итальянского К.С.И.Р. (итальянский экспедиционный корпус в России) отправилась на Восточный фронт. Для этой цели было задействовано всего 225 железнодорожных эшелонов. Но подвижной состав, срочно собранный по всей Италии, не был подготовлен для столь дальнего путешествия: один из эшелонов на горном перевале Бреннер разорвался пополам, и 15 солдат дивизии «Пасубио» получили тяжелые ранения. Экспедиционный корпус понес потери, еще не покинув пределов Италии.

Эшелоны шли 25 дней через Австрию и Венгрию.

«Район разгрузки занимал обширную венгерскую территорию Марамарос — Фэльсовизо — Леордина — Борса. Районы сбора были установлены в Румынии на территории Гура — Хоморулуй — Фэлтичены — Сучава (для дивизий) и в Ботошаны (для штаба, войск и служб армейского корпуса). Они располагались на расстоянии около 300 километров от выгрузки головных частей на железнодорожном узле, отделенном Карпатами»[164].

К 1 августа 1941 г. К.С.И.Р. состояли из трех дивизий: двух автотранспортабельных пехотных — «Пасубио» и «Торино» («Турин») и одной подвижной «Принц Амедео герцог д'Аоста» (ПАДА) (Principe Amadeo Duca d'Aosta).

«Пасубио» и «Торино» состояли из двух пехотных полков, моторизованного артиллерийского полка, а также инженерных и других подразделений. Дивизия ПАДА имела куда более экзотический состав: полк берсальеров, два кавалерийских полка, полк конной артиллерии, танковую группу «Сан Джорджио», инженерные и другие подразделения.

Замечу, что берсальеры были моторизованы. Их полк состоял из трех батальонов мотопехоты (на автомобилях), двух моторизованных рот и двух рот противотанковых пушек.

Танковая группа «Сан Джорджио» включала в себя отдельный взвод легких танков L3 и четыре роты, в каждой из которых имелось по четыре взвода таких же танков. Всего 61 танк. В ряде источников встречаются и меньшие цифры — 55 машин и т. д.

В состав частей корпусного подчинения входили 30-я боевая группа корпусной артиллерии, отдельный батальон 47/32-мм противотанковых пушек и две отдельные батареи 20-мм зенитных автоматов.

Химические войска были представлены отдельным химическим батальоном и отдельной ротой.

Инженерные войска состояли их трех саперных батальонов, батальона связи, 102-й радиороты и 20-го отряда подвижных голубятен.

В подчинении корпуса К.С.И.Р. находились 63-й легион «Тальяменто» и Добровольная Милиция Национальной Безопасности.

Командование К.С.И.Р. считало кино самым важным из искусств, и посему в корпусе имелась кинематографическая часть, а в каждой дивизии — «группа кинематографистов».

Всего в корпусе К.С.И.Р. состояло 62 тыс. человек.

Как видим, итальянские войска в 1941 г. были почти на 100 % оснащены отечественной матчастью. О ней стоит рассказать поподробнее, поскольку она малоизвестна даже большому числу военных историков.

Начнем с артиллерии. На вооружении К.С.И.Р. состояли два типа минометов — 45-мм и 81-мм.

45-мм ротный миномет «Брисия» образца 1935 г. итальянцы называли «мортирой атаки» и не предъявляли к нему требования хорошей кучности, считая, что эта «мортира атаки» должна стрелять по площадям, создавая эффект «ошеломления».

Миномет представлял собой гладкоствольную жесткую глухой схемы устройства систему с отдельной каморой сгорания заряда (газодинамический принцип воспламенения). Система имела дистанционный кран ограниченного применения: кран открыт и кран закрыт.

Система была сложна по устройству, но удобна в обращении.

Заряжание раздельное: заряд в латунной гильзе револьверного типа подавался из магазинной коробки, вмещавшей 5 патронов.

Миномет был очень легок — всего 15,5 кг. Вес мины с четырьмя стабилизаторами — 0,46 кг. Дальность стрельбы: минимальная — 100 м, максимальная — 500 м.

45-мм миномет имел подъемный механизм с углом вертикального наведения от -6° до +90°, что позволяло вести настильный огонь, то есть использовать его как гранатомет.

Любопытно, что 45-мм миномет «Брисия» в 1936 г. был испытан на НИАПе[165] под Ленинградом и показал плохую кучность. Ну а действие мины было крайне слабо, как, впрочем, и в 50-мм советских и германских минометах.

81-мм полковой миномет образца 1935 г. был создан по классической схеме Стокса — Брандта. Вес миномета 59 кг. Стрельба могла вестись легкой 3,3-кг миной на дальность 4 км и тяжелой 6,87-кг миной на дальность 1,5 км. Таким образом, по своим тактико-техническим характеристикам он был близок к советскому батальонному 82-мм миномету образца 1937 г.

Единственным типом противотанковой пушки в К.С.И.Р. была 47/32-мм противотанковая пушка М-35. «Бреда». Вес ее составлял 270 кг, скорострельность 20–25 выстр./мин. Подобно советским 45-мм противотанковым пушкам обр. 1932 г. и обр. 1937 г., она имела бронебойный снаряд весом 1,5 кг и осколочный снаряд весом 2,5 кг. Соответственно, начальные скорости их составляли 650 м/с и 250 м/с. Однако баллистические данные М-35 были хуже данных советских противотанковых пушек.

М-35 могла успешно поражать легкие танки Т-26, БТ, Т-60 и Т-70, но была малоэффективна против Т-34 и особенно КВ.

Наиболее мощной полковой пушкой было 65-мм орудие сопровождения. Вообще говоря, в итальянских войсках было два 65-мм орудия, которые генерал Мессе иногда путает в своих мемуарах. Это 65-мм орудие сопровождения обр. 1910 г. с длиной ствола в 22 калибра и 65-мм горное орудие обр. 1913 г. с длиной ствола в 17 калибров. По своим тактико-техническим характеристикам обе системы были близки. Так, их боевой вес составлял 556 кг. Вес снаряда около 4,5 кг. Начальная скорость 345–347 м/с. Дальность стрельбы 6,5–6,8 км. Разумеется, горное орудие было разборным и могло транспортироваться на конских вьюках.

Дивизионная артиллерия в автотранспортабельных дивизиях была представлена двадцатью четырьмя 75/27-мм пушками и двенадцатью 100/17-мм гаубицами.

75/27-мм пушка или, как ее называли, «модель 1911 г.», представляла собой французскую пушку системы Депора. Пушка имела довольно хитрую конструкцию — раздвижные станины, двойной откат и т. д. По советской классификации ее можно считать полууниверсальным орудием, то есть ее угол вертикального наведения составлял -15°; +65°. Вес снаряда 6,5 кг, начальная скорость 510 м/с, дальность стрельбы 9 км. Вес системы в боевом положении 1076 кг, а в походном с передком — 1900 кг.

Любопытно, что в мае 1913 г. 75/27-мм пушка Депора проходила испытания на ГАПе (будущий НИАП). Там она показала скорострельность 18–20 выстр./мин., но это при отсутствии отказов затвора, а они были слишком часты, и лафет имел ряд конструктивных недоработок. В результате Арткомитет Главного Артиллерийского Управления (АК ГАУ) послал господина Депора куда подальше. Зато в Италии эта пушка в 1912 г. была принята на вооружение итальянской армии.

В К.С.И.Р. в автотраспортабельных дивизиях вся артиллерия была на мехтяге (автомобили), а подвижной дивизии в 3-м полку конной артиллерии — две батареи на конной тяге.

10-см полевая гаубица фирмы «Шкода» имела боевой вес около 1,5 т, угол вертикального наведения -8°; +80°, угол горизонтального наведения 11°. При весе снаряда 14,3 кг начальная скорость его составляла 455 м/с, а дальность 10,8 км. Лафет однобрусный, подрессоривание отсутствовало. Типичная гаубица времен Первой мировой войны.

Самой мощной артсистемой К.С.И.Р. была 105/33-см[166] пушка. Три артиллерийских группы, вооруженных этими пушками, вошли в состав 30-й боевой группы корпусной артиллерии. Эта пушка была создана фирмой «Шкода» в 1915 г. и в австро-венгерской армии имела обозначение М-15. В Италии пушка выпускалась фирмой «Ансальдо». Вес снаряда 17,5 кг, начальная скорость 680 м/с, дальность 12,7 км. Угол вертикального наведения -10°; +30°, горизонтального 6°. Вес системы в боевом положении 3290 кг.

В походном положении орудие перевозилось двумя способами: в разобранном виде на двух повозках весом 2700 кг и 4255 кг, или орудие без передка ставилось на подкатную подрессоренную повозку и буксировалось за автомобилем.

Зенитная артиллерия К.С.И.Р. была представлена 75/46-мм зенитными орудиями и 20-мм автоматами обр. 1935 г. Вес автомата в боевом положении — около 220 кг. Вес снаряда 142 кг, начальная скорость 800 м/с, темп стрельбы — 180 выстр./мин.

Итальянские танки L3, входившие в состав танковой группы «Сан Джорджио», многие специалисты именуют танкетками. Прототипом их стала английская танкетка «Карден-Ллойд». Серийно они производились на заводах фирмы «Фиат» с 1935 г. Вес танка составлял 3,2–3,35 т. Экипаж 2 человека. Броня слабая, противопульная, толщиной 6–11,5 мм. Двигатель мощностью мотоциклетного — 42 л. с. Скорость по шоссе достигала 42 км/ч. Вооружение: один 8-мм пулемет обр. 1935 г. или один 13,2-мм пулемет Бреда.

Надо ли говорить, что у такой машины не было шансов уцелеть даже при встрече с оснащенными 45-мм пушками советскими легкими танками типа Т-26 или Т-70.

В целом по огневой мощи итальянский корпус К.С.И.Р. уступал одной советской дивизии военного времени (по штату № 04/400 от 5 апреля 1941 г.). Другой вопрос, что к осени 1941 г. значительная часть наших дивизий имела уменьшенное число орудий и личного состава.

Создается впечатление, что итальянские генералы готовили К.С.И.Р. не для войны с Красной Армией, а для какой-то колониальной авантюры типа Абиссинской войны.

В середине августа 1941 г. фюрер пригласил дуче на Восточный фронт. Муссолини взял с собой начальника Генерального штаба Каваллеро, начальника кабинета министерства иностранных дел Анфузо, посла в Берлине Альфрери и своего сына, 25-летнего Витторио. По воспоминаниям Анфузо, встречи в ставке в Растебурге были заполнены длинными монологами Гитлера. Неожиданными для итальянцев были признания Гитлером просчетов в оценке потенциала Советского Союза. «Русские оказались не теми „степными полуварварами“, попавшими под ярмо марксизма, которые рисовались Гитлеру до начала военных действий, у них было, быть может, грубое, но, что гораздо важнее, хорошее оружие, и они яростно сражались. Хотя Гитлер продолжал утверждать, что он уничтожил Красную Армию, было ясно, что он натолкнулся на крепкий орешек».

Нет худа без добра, подумал Муссолини и шепнул Анфузо: «Тяжелая война для Германии отвлечет большую часть ее сил и восстановит при заключении мира то равновесие между Италией и Германией, которое сейчас нарушено».

Из Растебурга Гитлер и Муссолини вылетели в Брест. Любопытно, что по приказу Гитлера вожди летели в разных самолетах. 26 августа 1941 г. фюрер и дуче, не заезжая в город, отправились осматривать руины крепости, оцепленные батальоном охраны Гитлера.

Некоторые отечественные историки утверждают, что Муссолини впал в уныние, осматривая Брестскую крепость и т. д. На чем это основано, кроме желания авторов в очередной раз проявить патриотизм, неизвестно. Я видел хронику, где оба вождя весело болтали, осматривая трофейную технику. А Муссолини даже ударом сапога заставил вращаться водяной винт плавающего танка Т-38.

Из Бреста фюрер и дуче, каждый на своем поезде, отправились в Умань, где должен был состояться парад войск К.С.И.Р. Муссолини мечтал удивить Гитлера видом своих отборных моторизованных частей. Однако нужный эффект достигнут не был. «На бортах проезжавших грузовиков были ясно видны плохо закрашенные надписи фамилий бывших владельцев: „Пиво Перрони“, „Братья Гондрад“ и т. д. Мотоциклисты-берсальеры, с петушиными хвостами на стальных шлемах, ехали по скользкой дороге, широко расставив ноги, что придавало им комичный вид. Немцы взирали на эту картину с мрачными и насупленными лицами».

Далее кто-то запустил анекдот о том, что де-в полете из Умани в Растенбург Бенито Муссолини пилотировал самолет, в котором летел Гитлер: «Наконец, самолет с двумя диктаторами на борту поднялся с аэродрома в Умани. Неожиданно Муссолини, который среди прочих титулов носил звание „первого пилота итальянской империи“, заявил, что хочет сесть за штурвал. Все побледнели. Эсэсовские охранники, для которых это было равнозначно покушению на фюрера, вперили свои взоры в Гиммлера… В течение получаса в самолете царила напряженная тишина: как казалось Анфузо, все думали о возможных заголовках газет, в случае если бы руководители держав оси рухнули на землю»[167].

Согласно иной версии анекдота, это произошло по пути в Умань. «На высоте 2500 метров дуче попросил разрешения взять на себя управление самолётом и, получив разрешение, более часа провёл за штурвалом. Они летели без прикрытия истребителями. Когда самолёт пересек границу и полетел над Украиной, Муссолини обернулся к сидящему рядом Витторио и пошутил, изобразив на лице изумление русских, когда те, сбив самолёт и вынудив экипаж и пассажиров совершить вынужденную посадку или выпрыгнуть с парашютом, захватят на земле всю компанию: Гитлера, Риббентропа, Гиммлера, его помощника Зеппа Дитриха и обоих Муссолини в придачу. Однако русских истребителей на пути самолёта не оказалось, и самолёт благополучно приземлился в Умани»[168].

Тем не менее генерал-полковник Клюге, начальник охраны Гитлера, и генерал-лейтенант Ганс Раттенубер утверждали, что фюрер и дуче никогда не сидели в одном самолете.

30 августа 1941 г. Муссолини вернулся в Рим поездом через Краков и Вену.

 

Глава 27