Эротическая скульптура Каджурахо

Встаем в половине пятого утра. В Дели еще темно. Пронзительно кричат какие-то неведомые птицы. Бесшумно носятся летучие мыши. Звезды светятся на небе, но на востоке уже рдеет заря. Потом половина неба сразу становится лиловато-желтой. На этом фоне четко прорисовываются силуэты новых многоэтажных зданий. По дороге лишь дважды останавливаемся, чтобы выпить чаю из термоса. И к четырем часам дня добираемся до Каджурахо.

Конечно, на европейских или американских магистралях 650 километров не такое уж большое расстояние. Но ведь в Индии дорога не перестала быть улицей. На ней полным-полно людей. Каждый что-нибудь несет — или на голове, или на коромысле. Кроме пешеходов, много животных. Медленно вышагивают быки, запряженные попарно в старинные арбы. Семенят ослики, навьюченные хворостом, сахарным тростником или необожженным кирпичом. Встретился караван верблюдов с грузом мраморных плит. Никакая автомашина не способна здесь двигаться быстрее, чем эти неторопливые быки, величественные верблюды и упрямые ослики.

Храмы Каджурахо, возможно, сохранились до наших дней именно потому, что расположены в недоступной глуши, на северной оконечности пустынного Деканского плато. С IX по XIII век Каджурахо был религиозной и политической столицей династии Чандела. Двадцать два сохранившихся здесь храма строились на протяжении ста лет: с 950 по 1050 год. Они, стало быть, современники ранних готических соборов Западной Европы. В 1200 году царство Чандела попало под власть мусульманских правителей Дели.

Храмы — не столько архитектура, сколько скульптура. Они чем-то напоминают крепости или дворцы, которые дети лепят из мокрого песка на приморском пляже. Каждое здание поднято на высокую каменную платформу. Над этим тщательно разработанным цоколем возведены три яруса скульптурных барельефов. Венчает все сикара — то ли купол, похожий на шлем древнего воина, то ли сложное соединение многих куполов. Сикара выражает собой культ плодородия, культ бога Шивы, олицетворяющего мужское начало в природе. Ему поклоняются женщины, жаждущие материнства.

Строения воплощают тантрическую доктрину в индуизме, которая обрела популярность со времени династии Чандела. Тантризм является как бы противоположностью аскетизма. По мнению его последователей, женщина заключает в себе божественную силу творения. Стало быть, чувственная любовь способна возвышать человека, поднимать его на небеса.

Храмы Каджурахо называют иллюстрациями к Камасутре. Здесь одно из немногих мест, где сохранилась религиозная эротическая скульптура. Здешние барельефы имеют некий лейтмотив. На них тысячекратно повторяется фигура льва, очень похожего на стилизованное изображение этого зверя в искусстве Китая эпохи Чжоу, а также древней Месопотамии. Поднявшись на дыбы и повернув голову назад, лев словно готовится поглотить женщину, сидящую у него на спине.

Тем временем другая женщина стоит перед львом на коленях и, страстно изогнув спину, старается поймать руками конец львиного хвоста. Подобные же барельефы варьируются вдоль всего фриза. Словно кадры киноленты, они фиксируют движения женских рук. Концом львиного хвоста женщина касается то своей шеи, то груди, то живота. Этот художественный образ означает проявление страсти.

Скульптуры называют еще энциклопедией индийского секса. Наиболее изощренным формам сладострастия придается прямо-таки ритуальное значение. Центр композиции — мужчина, который утоляет страсть двух, трех, четырех женщин сразу.

Мне довелось увидеть храмы Каджурахо и при вечернем, и при утреннем освещении, когда косые лучи солнца прорисовывают каждый выступ. На фоне синего, еще не выцветшего от зноя неба эти возносящиеся ввысь золотистые храмы напоминают сказочные ларцы для сокровищ.

После утомительного пути из Дели хотелось отдохнуть. Но задолго до рассвета нас разбудили барабанная дробь, перезвон колокольцев и шум человеческой толпы. В нем выделялись женские причитания, а мужчины хором выкрикивали что-то похожее на лозунги. Оказалось, наш приезд в Каджурахо совпал с одним из праздников в честь бога Шивы. Большинство местных храмов демонстрируется туристам в качестве исторических памятников. Они ограждены металлической решеткой, пространство между ними превращено в тщательно возделанный парк. Там цветут лиловые бугенвили, среди аккуратно подстриженных газонов зеленеют деревья манго. Но одна из древних построек до сих пор является действующим индуистским храмом.

С утра по ведущим туда тропинкам тянулись паломники. Тела мужчин, прикрытые лишь набедренной повязкой, казались пепельно-шоколадными, потому что паломники через каждые несколько шагов ложились прямо в пыль, припадая к земле. Женщины шли в ярких сари, неся с собой до блеска начищенные медные кувшины.

Возле храма паломники окропляли себя водой, поднимались по ступеням и припадали лбом к камню. Затем звонили в медные колокольчики, висевшие во внутреннем алтаре, поливали водой статую Шивы и украшали ее гирляндами цветов.

После этого мужчины спускались к пруду для повторного омовения, а женщины продолжали нараспев молиться, двигаясь вереницей вокруг каменного столба и двух священных смоковниц, разросшихся возле храма. В экстазе они молили грозного бога послать очередной плод в их чрево. В обряде было что-то мистическое, загадочное, жуткое…

Вспомнился правительственный плакат, призывающий к ограничению рождаемости. Сможет ли власть преодолеть силу религиозного фанатизма? В национальном характере глубоко укоренился тантрический культ: сладострастие — высшее проявление жизни, акт творения, и чем изощреннее в этом человек, тем ближе он к богу.

Вечером в Каджурахо был концерт народных танцев. Зрители разместились на раскладных стульях перед искусно подсвеченными храмами. Ведущий программы напомнил, что храмы в древней Индии служили не только местом религиозных обрядов, но и средоточием культурной жизни. Впоследствии эта связь ослабла. И вот теперь решено возродить фестивали народного искусства возле храмовых ансамблей.

Мы любовались движениями танцовщицы, у которой на щиколотках были серебряные браслеты с бубенчиками. Она удивительно тонко передавала движениями своего тела сложнейшие оттенки непривычных нам ритмов индийской народной музыки. За сценой поднимались в звездное небо контуры храмов Каджурахо. В разгар концерта я вдруг заметил, что одна из звезд быстро движется. Это был искусственный спутник Земли. Он вновь напомнил о сосуществовании прошлого и настоящего, об органическом сплаве несовместимых эпох.