Направленность личности несовершеннолетних,

Совершивших преступления

 

1. Описание и оценка демографических (в том числе образовательных) особенностей личности несовершеннолетних преступников имело задачу показать, с какими «узловыми пунктами» взаимодействия условий жизни и воспитания, с одной стороны, и личности подростка — с другой, связаны нарушения программы позитивного ее формирования, появление деформаций. Но такой подход,

177

 

дающий внешнюю характеристику личностных особенностей, необходимо требует — как и применительно к другим категориям преступников — сочетания с анализам криминогенных особенностей внутреннего мира личности несовершеннолетних, совершающих преступления, дефектов и искажений их нравственных качеств, потребностей и интересов, отношений и чувств, системы ценностей и т.д. Эти дефекты и искажения синтезируются в искажениях ориентации, направленности личности, в мотивации. Таким образом, и здесь надо проследить всю развернутую во внешний мир «интраиндивидуальную структуру: потребность — интерес — ориентация — направленность»[209]. Надо выяснить, чем отличается каждое звено этой системы у подростков, совершающих преступления, от подавляющей массы их сверстников и соответственно — на устранение каких именно дефектов личности должна быть направлена работа по ее коррекции. Иначе, как будет показано «а примере работы по организации досуга «трудных» подростков и правонарушителей, принимаемые меры могут оказаться не соответствующими характеру искажений и поэтому малоэффективными.

Нельзя согласиться с характеристиками психологической основы антиобщественного поведения несовершеннолетних, в которых в качестве равнозначных перечисляются «превалирование процесса возбуждения над торможением, явное безволие и пассивность, отсутствие единства слов и дела, частнособственнические проявления, отрицательные навыки отношений с людьми»[210]. Нетрудно заметить, что в этом общем перечне рядоположены эмоционально-волевые черты личности, «отношенческие» и нравственно-ориентационные.

В действительности качества личности (в том числе отрицательные качества и привычки) возникают в ответ на одну или другую потребность и закрепляются в процессе поведения, связанные с этой потребностью. Причем, возникнув и закрепившись, они обретают свои мес-

178

 

та в управлении поведением и их система представляет иерархию взаимодействия, а не рядоположенность. Важно в этой связи характеризовать личность подростка не только «вообще», но и применительно к сферам социального функционирования. То обстоятельство, что несовершеннолетние находятся в периоде интенсивного развития личности, еще больше усиливает значимость такого подхода, позволяющего выделить ведущие для данной личности, данного типа отношения и, кроме того, не «упустить» существенные элементы картины личности. Ведь потребность — это всегда потребность в чем-то, что относится к определенной сфере жизнедеятельности, «непосредственный интерес — это интерес к самому процессу деятельности (определенной. — Г. М.)... опосредованный интерес — это интерес к результатам деятельности»[211].

Вот почему дальнейшее изложение ведется применительно к двум сферам, замыкающим на себе криминогенно значимые особенности потребностей, интересов, мотивов и ориентации, — сфере ведущей деятельности и сфере быта и досуга [212]. По существу этот подход в значительной мере применялся и при анализе особенностей личности ранее рассмотренных типов преступников (см. § 2 – 3).

2. По данным ряда исследователей большая часть несовершеннолетних преступников характеризуется несдержанностью, грубостью. Совершенно иные результаты опубликованы К.Е Игошевым, по данным которого несдержанность (невыдержанность) констатируется лишь у 12 – 32% обследованных им осужденных, смотря по виду преступления[213]. По данным С.С. Остроумова и В.Е. Чугунова, соответствующая доля также оказалась

179

 

невелика и составила около 14%[214]. Причина столь серьезного расхождения состоит, по нашему мнению, в следующем. К.Е. Игошев, С.С. Остроумов и В.Е. Чугунов изучали лиц, находившихся в воспитательно-трудовых колониях, причем опираясь на мнение лиц, осуществлявших их перевоспитание. Иными словами, соответствующая часть характера «фотографировалась» не на момент преступления, а на момент отбытия наказания. Между тем в условиях режима исправительно-трудового учреждения именно рассматриваемая черта характера (или по крайней мере ее внешние проявления) подавляется весьма быстро.

Криминогенные особенности личности подростка нельзя интерпретировать как «отставание» несовершеннолетних преступников от сверстников по развитию. Применительно к культурно-образовательному уровню эта терминология еще приемлема. В целом же речь должна идти не столько об отставании в нравственно-психологическом развитии (инфантильности), сколько о его деформации.

Самая пробельность потребностей, интересов, взглядов, если иметь в виду их социально-позитивное содержание, не остается в чистом виде. Пробелы замещаются потребностями, интересами, взглядами социально-негативного содержания. Они могут относиться к иной сфере, иметь иной уровень, чем в социально-позитивном нормотипе (например, ведущая роль потребностей и интересов учебно-трудовой деятельности может быть замещена ведущей ролью потребностей и интересов праздного времяпрепровождения).

Представляется, что искажения, характерные для личности подростков, совершающих преступления, охватывают круг социально-значимых потребностей и интересов, соотношение их отдельных элементов (гипертрофия одних, «угнетение» других), содержание потребностей и интересов, способы их удовлетворения. Искажения проявляются через мотивацию как порознь — на уровне отдельных потребностей и интересов, так и в совокупности — на уровне ориентации, направленности личности. Не вполне точно утверждение У.С. Джекебаева об «извращенном» характере некоторых потребностей преступников и «бедности» круга пот-

180

 

ребностей и интересов[215]: извращенный характер может быть свойствен и их интересам.

3. Понятие ведущей деятельности подросткового возраста, как и любого другого социально-возрастного периода развития и функционирования личности, предполагает не просто деятельность, которой подросток отдает больше всего времени, но и то, что внутри или на основе этой деятельности происходят основные, «главнейшие» изменения личности[216]. Несомненно, что это понятие в психологической формулировке несет социально-психологическое и социологическое содержание, интерпретируя основу типологии социалистической личности, основу интеграции интересов людей, сложившегося социально-политического и идейного единства общества. Эта основа — участие в общественно полезном труде и его характер.

У несовершеннолетних отношение к общественно полезному труду принимает форму отношения прежде всего к деятельности учащегося. В свою очередь здесь выделяются компоненты: отношение к учебному труду, к труду в учебных мастерских, шефскому труду[217], самообслуживанию, к общественной работе. Это не «репетиция» будущей взрослой жизни, а подготовка к ней, процесс социального самоутверждения. Причем важно исследование действительных ценностных предпочтений, а не только фиксация вербальной информации о них.

Надо отметить, что при анализе тесноты межличностных отношений среди участников преступных групп несовершеннолетних наибольшая близость позиции обследованных была выявлена именно в отрицательном отношении к труду и общественной работе. По существу фиксируется большая или меньшая степень «отключения» конкретного случая от нормальных процессов формирования личности в нашем обществе и соответственно «переключения» его на социально-негативные процессы.

Отсутствие интереса к учебе — одна из ха-

181

 

рактерных особенностей этого контингента. Будучи связанным с отмеченной особенностью социально-демографической характеристики несовершенно-летних преступников — преобладанием в их составе второгодников и отсеяв-шихся из школ, этот момент существенно довлеет над всей сферой потребно-стей, интересов, отношений большинства несовершеннолетних преступни-ков[218]. Так, по данным, полученным И.М. Друкаревым, плохо учились более 70% подростков, совершивших преступления, и только 10% подростков, их не совершивших (7:1), прогуливали занятия — соответственно 80 и 14% (5:1). По данным Л.М. Зюбина, активными в учебе явились только 6% несо-вершеннолетних правонарушителей, добросовестными — 14%, любознатель-ными — 18%[219].

Приведенные и другие данные дают основание для вывода о том, что по крайней мере ²/₃ несовершеннолетних преступников не проявляли интереса к учебе. Причем, как подчеркивали еще исследователи 20-х годов, дело здесь не в умственном развитии таких детей, а в невоспитанности у них должного отношения к знаниям[220].

Характерно, что рецидивисты еще меньше проявляли интереса к учебе и еще раньше вышли из-под воспитательного воздействия школы, чем подростки, судимые впервые.

Таким образом, констатируется резкое отличие потребностей, интере-сов, отношений в сфере учебной деятельности у исследуемого контингента и у подавляющего большинства их сверстников, которые «в социалистиче-

182

 

ском обществе в большой своей массе испытывают интерес к созидательному труду, к творчеству в области науки, искусства, техническому творчеству»[221]. Причем по мере укоренения утраты интереса к учебе как черты личности этот фактор начинает оказывать все большее влияние по принципу обратной связи на избирательность и характер действий несовершеннолетнего. В частности, проведенное Г.Ф. Павлюк (Таганрог) изучение группы несовершеннолетних правонарушителей показало, что у них в 3 раза чаще, чем у школьников контрольной группы, встречается такая форма педагогической запущенности, как отсутствие стремления (нежелание) заняться сосредоточенной работой[222].

В конечном счете учебный коллектив вообще теряет (при отсутствии противодействия этому процессу) для большинства таких подростков интерес и авторитет. По данным В.Ф. Трегубова, семь из каждых десяти несовершеннолетних преступников из среды учащихся фактически утратили к моменту преступления «сдержки», связанные с заботой о чести коллектива, об общественном мнении коллектива и т.д., т.е. фактически поставили себя вне этого коллектива[223].

4. Аналогичные сдвиги наблюдаются у несовершеннолетних преступников из числа работавших подростков, причем само трудоустройство на работу воспринималось ими чаще всего как способ реализовать нежелание учиться.

У несовершеннолетних преступников в большинстве случаев профессионально-трудовые интересы не развиты или развиты явно недостаточно, жизненные планы, связанные с работой, рассчитаны лишь на ближайшую перспективу, не имеют глубокого обоснования (называется профессия по внешним или второстепенным признакам).

183

 

Соответственно проявляются и сдвиги дисциплинированности, ответственности, отношения к трудовому коллективу. Из работавших подростков, совершивших преступление, ⁴/₅ имели к этому моменту, по данным различных выборок, стаж работы до 1 года, а ¹/₂ — до 6 месяцев. Вместе с тем от двух до четырех из каждых пяти успели уже сменить место работы, имели взыскания. Доля не выполнявших норму среди этого контингента в 2 раза больше, чем среди контрольной группы[224]. Со сказанным увязываются и данные о значительности доли среди совершивших преступления подростков, которые не учились и не работали.

5. Лишь очень небольшая доля подростков-правонарушителей проявляла интерес к общественной работе и фактически участвовала в ней (в 20 – 30 раз реже, нежели в контрольной группе)[225].

Существенно снижен у подростков, совершающих преступления, и интерес к информации общественно-политического характера. Результаты различных выборок показывают, что только 5-6% из их числа систематически читали в газетах статьи на политические темы; только 15% регулярно слушали передачи последних известий по радио[226].

Таким образом, столь важный для правильного формирования личности компонент ведущей деятельности, каким является упражнение и развитие интересов в общественно-политической сфере, подвергается применительно к исследуемому контингенту существенному искажению и ослаблению. Интересы правонарушителей переключены в другие сферы, т.е. происходит смещение самой сферы ведущей деятельности. Место несформировавшихся или утраченных потребностей и интересов в учебной и производственной деятельности, общественной работе занимают квазипотребности и интересы сферы досуга, сама система оценок и предпочтений все больше переориентируется на эту сферу[227].

184

 

Фиксируется и гипертрофирование отдельных потребностей и интересов, погоня за информацией, наиболее значимой для данной микросреды, и т.д. В то же время представляется неточным мнение, будто значительная часть несовершеннолетних правонарушителей не имеет сформировавшихся интересов вообще[228].

Понятие интереса (как и потребности, ценности) нельзя подменять более ограниченным понятием позитивно направленного интереса. Личность может характеризоваться не только социально-позитивными, но и социально-негативными интересами (потребностями, ценностями). Причем в отличие от нормальных потребностей развитие здесь часто идет как бы в обратном направлении: фактическое времяпрепровождение формирует интерес, он закрепляется в привычке, а последняя ведет к социально-негативной потребности. Соответственно искаженному развитию потребностей развиваются и привычки к общественно опасным, противоправным способам их удовлетворения.

Наличие сравнительно выраженных социально-негативных потребностей и интересов: к употреблению алкоголя, бесцельному «шатанию» по улицам и т.п. — констатируется, по данным различных исследований, не менее чем у ²/₃ контингента подростков, совершающих преступления и иные правонарушения. Отмечается также общее ограничение круга потребностей и интересов, «примитивация» многих из них в процессе усвоения и упражнения тех, которые пользуются высокой оценкой в соответствующей микросреде: азартные игры, выпивки, демонстрация пренебрежения к нормам общественного поведения, культивирование вражды с определенной группой подростков и т.д. Отсюда следует один существенный практический вывод. Рекомендации решить проблему борьбы с правонарушениями несовершеннолетних путем количественного расширения мероприятий по организации досуга «трудных» подростков по меньшей мере неточны, так как у значительной

185

 

части таких подростков отсутствует интерес к предлагаемым им формам культурного досуга. Поэтому организация досуга таких подростков должна рассматриваться лишь как составная часть гораздо более сложной задачи: коррекции системы их потребностей и интересов.

Показательно с этой точки зрения «интервью», взятое у обвиняемого Г.

— Как проводил свободное время, чем увлекался?

— Гулял.

— Ну, а кроме этого?

— Что же кроме?

— Может быть, читал?

— Нет. Когда читать-то? После работы сразу идешь гулять.

— И не хотелось почитать?

— А чего там интересного?

— Спортом увлекался?

— Нет. Некогда было.

— В походы с туристами ходил?

— Что я не видел в этих походах?

— Так скучно же изо дня в день гулять да гулять.

— Что вы! Мы по городу ходим. Совсем не скучно[229].

Таким образом, определенному времяпрепровождению сопутствует и определенный круг интересов. Другое дело, что интересы подростков, совершивших преступления, отличались духовной, интеллектуальной бедностью, но они реально существовали.

6. Существенному искажению подвергаются, в частности, культурно-эстетические интересы. Нельзя согласиться с мнением, будто эстетические интересы несовершеннолетних правонарушителей ограничиваются в большинстве случаев интересом к художественной литературе[230]. Эстетические интересы правонарушителей деформированы, искажены, но они многосторонни, а вывод о степени литературных интересов рассматриваемого контингента фактически не обоснован. Эти интересы у подобных подростков обнаруживаются как раз не в большинстве, а в меньшинстве случаев. И самый анализ содержания этих интересов позволяет констати-

186

 

ровать, что естественная для подросткового возраста тяга к остросюжетной литературе у «читающей» части рассматриваемого контингента явно гипертрофируется, содержание книги воспринимается под специфическим углом зрения: фрагментарно, причем с особым сочувствием действиям или «несчастной судьбе» преступников (поиск самооправдания)[231].

Обобщение уже полученных результатов позволяет сделать вывод, что:

а) круг источников (каналов), фактически используемых подростками, совершившими преступления, для получения культурной информации, существенно сужен по сравнению с контрольной группой;

б) некоторые источники используются не в соответствии с действительным объемом и направленностью содержащейся информации;

в) существенно искажена и их ранжировка по значимости для подростка.

Характерен в этой связи подход подростков-правонарушителей к оценке кинофильмов: они предпочитают фильмы, насыщенные сценами драк, стрельбы, постельными сценами и т.д., безотносительно к их художественной и социальной ценности; отрицательно относятся к «интеллектуальным фильмам» с большой речевой нагрузкой; часто не могут изложить сюжет фильма в целом, сосредоточивая внимание лишь на отдельных сценах, и т.д.

Сходная картина обнаруживается и применительно

187

 

к отбору подростками-правонарушителями информации, содержащейся в радио- и телевизионных передачах и в периодической печати. По исследованиям Б.И. Дуковича, радиопередачи слушали 86% обследованного им контингента, однако почти исключительно джазовую музыку (обнаруживая хорошее знание последних зарубежных мод в этой области, включая смену «кумиров» из числа певцов и музыкантов). Что касается телевидения, то, по его данным, спортивные передачи регулярно смотрели 58% обследованного контингента, передачи кинофильмов — 77%, а спектакли только 14%, специальные передачи для молодежи — тоже 14%[232]. Таким образом, и здесь последовательно выражается отношение к средствам массовой информации как к средствам развлечения, заполнения свободного времени, а не приобретения общеобразовательных, профессионально значимых, культурно-эстетических знаний.

Не представляется возможным разделить утверждения некоторых публицистов о существенном значении детективных фильмов и «вестернов» как непосредственных поводов для совершения подростками преступлений в подражание героям фильмов. Таких случаев относительно немного. Гораздо чаще оценка подростком фильма производна от уже сложившейся в той или иной степени направленности личности; с другой стороны, такая избирательность в свою очередь способствует дальнейшему упрочению направленности, созданию стереотипа отношения к кино. Дело, следовательно, не в «шоковом» влиянии отдельных боевиков, а в воздействии системы фильмов (отнюдь не только детективных), «отбираемых» подростком и способствующих ускорению и развитию у него представлений о допустимости и обыденности в человеческих отношениях грубости, жестокости, насилия, пьянства и т.д.

Все сказанное диктует необходимость более широкого и детального изучения вопроса о влиянии кино на преступность несовершеннолетних и разработки профилактических мер, связанных с совершенствованием:

а) контроля за кинорепертуаром (с учетом всех аспектов возможного негативного воздействия фильмов на

188

 

формирование личности подростков, а не только на создание прямого повода для преступления);

б) разъяснительной работы, имеющей целью повысить критичность подростков в отношении малохудожественных и идейно чуждых фильмов, вооружить их идейными и эстетическими критериями в этой области;

в) мер по расширению выпуска и демонстрации фильмов, позитивно формирующих личность подростка с учетом возрастных психологических особенностей;

г) педагогической пропаганды среди родителей, работников школы, киностудий и кинопроката.

Этот вопрос в свою очередь представляется частью более общего вопроса: о необходимости развития специализированной системы приобщения молодежи к культуре, производящей и распространяющей «духовную продукцию» с учетом социально-возрастных особенностей, с тем чтобы помимо пресечения каналов нежелательных влияний противопоставить им более мощную систему позитивных культурно-эстетических эталонов.

Полная реализация достигнутого уровня культуры в сфере воспитания подрастающего поколения — одно из эффективнейших направлений ранней профилактики, ибо «просвещение, духовное развитие ограждает человека изнутри... вызывает отвращение к грязи и варварству»[233].

Говоря об эстетических интересах несовершеннолетних правонарушителей, нельзя не указать на относительную распространенность в их среде «фольклора» нецензурного содержания, порнографических изображений и на преобладание в песенном репертуаре «блатных» песен.

Здесь же следует сказать о рукописных сборниках песен и стихов, ходящих по рукам в микрогруппах несовершеннолетних с отклоняющимся поведением (их содержание включает в основном мещанские, «жестокие» романсы, «блатную» лирику, стихи нецензурного содержания)[234]. Наконец, существенную роль в передаче сурро-

189

 

гатной «культурной» информации играет личное общение, подражание крайностям молодежной моды, жаргону и т.п.

Сказанное об источниках получения подростками с отклоняющимся поведением отрицательно влияющей информации необходимо учитывать при выборе конкретных направлений ранней профилактики на этом участке.

7. В личности позитивно ориентированных несовершеннолетних боль-шое место занимают творческие интересы, удовлетворяемые в кружковой и клубной работе. «Кружки, правильно поставленные, помогают дифференциа-ции детских интересов, углублению их и могут весьма и весьма сильно об-легчить для подростка проблему выбора профессии»[235]. Между тем от 83 до 93% обследованных подростков, совершивших преступления, не участвовали ни в клубной, ни в кружковой работе (такое участие в этом контингенте кон-статируется в 3-4 раза реже, нежели в контрольной группе)[236].

Специфический характер носят спортивные интересы несовершеннолетних правонарушителей. В криминологии сравнительно широко представлена точка зрения о значительном распространении интереса к спорту в среде подростков, совершающих преступления. Это не вполне точно: соответствующий показатель для исследуемого контингента все же гораздо ниже, чем для контрольной группы[237].

Не менее существенно то, что подростки-правонарушители относятся к занятиям спортом иначе, чем спортсмены из числа несовершеннолетних, не допускающих каких-либо нарушений. Для вторых занятия спортом — это в подавляющем большинстве случаев дело, требующее подчинения дисциплине, режиму, ответственности перед коллективом, и в то же время лишь элемент в системе многообразных интересов. Для первых — это обычно лишь род развлечения, дело, не требующее каких-либо самоограничений[238].

190

 

8. Все сказанное обусловливает необходимость сочетать культурно-воспитательную работу с обеспечением внешнего контроля за поведением «трудных» подростков, особенно в вечернее время, с использованием для обходов и патрулирования мест, где они собираются, родительского и комсомольского актива[239]. Необходимо далее выявлять и пресекать конкрет-ные источники отрицательных влияний на подростков по месту жительства.

Для того чтобы привить «трудному» подростку, правонарушителю, а тем более уже совершившему преступление привычку к культурным формам досуга, необходимо не только вовлекать подростков в экскурсии и кружки, но и использовать их для корректировки интересов и привычек. Такие формы досуга должны быть не простым заполнением свободного времени подростков, а занятием их ума. Соответственно надо подходить к организации занятий, их содержанию, выработке системы требований к кружковцам. На первый план выступает изучение подлинных интересов конкретного подростка[240].

Практика свидетельствует, что применительно к «трудным» подросткам максимальный эффект дает использование оборонно-спортивных форм организации досуга, которые отвечают их тяге к «взрослости», демонстрации смелости, выносливости и т.п. Занятия автомотоделом отвечают сложившейся у многих из таких подростков профессиональной ориентации (высокий престиж профессии шофера). В то же время использование указанных форм организации досуга позволяет осуществлять интенсивный контроль внешнего вида и поведения подростка без риска озлобить или оттолкнуть его[241].

191

 

9. Анализ особенностей в эмоционально-волевой сфере идет в соответствии с общей концептуальной схемой о криминогенности не общевозрастных черт, а именно их сдвигов, деформаций[242]. Не обоснованы теоретически и не подтверждаются практикой взгляды относительно «аффективной напряженности» обычной жизнедеятельности подростков (учебной, производственной).

Тем более неверным представляется некритическое и без каких-либо оговорок использование некоторыми авторами терминов и понятий современной западной криминологии относительно «стихийного бунтарства», «агрессивности на почве бессилия», «тесной связи агрессивных устремлений личности с сексуальной и сексуально-патологической сферой» и т.п.[243]. Разумеется, эти высказывания никакого фактического обоснования не имеют. Эмоциональные особенности несовершеннолетних правонарушителей являются результатом деформации личности конкретного подростка и могут быть определены как морально-эмоциональная невоспитанность[244].

Такие черты, как «озлобленность, конфликтность, агрессивность» (Е.А. Кульчицкая), характерны не для подростков в целом, а именно для правонарушителей[245].

192

 

В частности, по данным М.А. Алемаскина, в среде обследованных им правонарушителей 52% отличались систематическим стремлением к избиению сверстников и младших детей (в контрольной группе постоянная драчливость отмечена лишь у 12%)[246].

У подростков, совершивших преступления, исследователи отмечают сдвиги и в области эмоциональной воспитанности. Несдержанность, вспыльчивость являются общими характерными чертами этих детей (по крайней мере в 70 – 80% случаев) наряду с легкомыслием, неустойчивостью, неадекватностью многих реакций на внешнюю ситуацию[247].

Характерная черта эмоционально-волевой сферы подростков-правонарушителей — ослабление чувства стыда, представляющего в норме один из существенных элементов регулирования поведения на рассматриваемом уровне. Исследования показали, что большинство правонарушителей испытывали стыд редко и перед небольшим числом людей (в среднем они называли только 3-4 человек). Школьники контрольной группы, напротив, приводят большое число людей, перед которыми они испытывают стыд[248].

10. Что касается волевых черт подростков, совершающих преступления, то данные, собранные различными исследователями, во многом еще противоречивы[249].

193

 

М.А. Алемаскин, например, констатирует слабоволие и лень у 80% обследованного им контингента (вряд ли, кстати, следовало объединять при анализе оба эти качества), К.Е. Игошев, с одной стороны, говорит об «ослаблении волевых качеств» как о типичной черте несовершеннолетних преступников, а с другой — констатирует, что безволие как черта личности присуща 15 – 25% из них, а отсутствие независимости и самостоятельности поведения обнаруживается в 25 – 42% случаев.

Представляется, что следует выделить по меньшей мере три типа: во-первых, подростки с сильной волей, способные организаторы, они в ряде случаев осуществляют преступления единолично или выступают в качестве вожаков преступных групп; во-вторых, подростки с избирательно проявляющимися отрицательно направленными волевыми качествами, выступающие обычно как активные участники подготовки и совершения преступлений; в-третьих, слабовольные подростки, доля которых, по-видимому, достаточно точно исчислена К.Е. Игошевым (15 – 25%) и которых втягивают в совершение преступлений[250].

11. Уже анализ особенностей потребностей, интересов, отношений, эмоций, воли подростка, соотнесенных с отдельными сферами функционирования личности, позволяет выйти на ряд криминогенных зависимостей. Надо, однако, иметь в виду, что далеко не каждая из этих особенностей непосредственно определяет избирательность поведения. В большинстве случаев речь идет о наиболее глубокой, фундаментальной черте нравственной характеристики личности, о направленности, ее ориентации, о системе социально значимых оценок и предпочтений, фиксирующих внутреннюю позицию лица по отношению к нормам общества (а равно самооценку). Это — «некоторая ось сознания, вокруг которой враща-

194

 

ются помыслы и чувства человека и с точки зрения которой решаются многие жизненные вопросы»[251].

Установив систему ценностей данного подростка, степень ее соответствия системе ценностей общества и тех его групп, в которые входит подросток, мы выясняем, явилось ли решение о преступном варианте поведения, о его цели и средствах изолированным актом или проявлением основной линии развития личности. Надо ли корректировать общую позицию личности или деформации частного характера?

Статистически достоверно различие между нравственной позицией подростков, совершающих преступления, и подавляющим большинством их сверстников. Для последних характерно именно быстрое формирование положительного «морального мировоззрения», превращение общих нравственных понятий, требований общества в личные убеждения[252].

В то же время для преобладающей части подростков, совершающих преступления, констатируется противоречие, отсутствие единства между рядом нравственных и правовых взглядов общества и взглядов, отношений таких подростков.

М.А. Алемаскин отметил, что у ³/₅ обследованных им подростков-правонарушителей констатировалось развитое чувство безответственности перед семьей, школой, коллективом[253]. Этот показатель совпадает с данными о деформации чувства стыда у таких подростков и с показателем доли подростков с сосуществующими положительными и отрицательными нравственными взглядами: «двойной моралью», выраженным преобладанием чуждой морали (см. дальше).

Для подростков-правонарушителей характерны также:

а) положительная оценка неформального коллектива, в который он включается[254];

195

 

б) отсутствие должной требовательности к себе в самооценке. По данным различных выборок, от ¹/₅ до ¹/₃ обследованных осужденных считали, что у них «существенных недостатков нет»[255];

в) выдвижение в качестве критерия при оценке других людей и самооценке собственных эгоистических интересов.

Можно выделить следующие основные варианты направленности личности подростков, совершающих преступления:

а) конкуренция положительных нравственных взглядов и социально-негативных новообразований в нравственной сфере личности подростка, возникших под влиянием каких-то интенсивных воздействий. Это создает сложную структуру их личности, для которой характерна позитивная нравственная ориентация (включая осознание постыдности антиобщественного поведения), «не срабатывающая», однако, в некоторых ситуациях;

б) сосуществование на разных уровнях и участках социально положительных и социально отрицательных оценок и предпочтений. По сравнению с выделенным ранее здесь добавляется еще один момент: подросток сознательно сужает сферу применения положительных взглядов. Такие подростки при определении своего поведения (даже в случаях воздержания от совершения того или иного преступления) нередко руководствуются утилитарными критериями[256];

196

 

в) наличие «двойной морали»: с одной стороны, имеется слой формально усвоенных оценок, применяемых, однако, лишь на словах или в силу угрозы неблагоприятных последствий («нормы-рамки»); с другой стороны, — слой социально-негативных оценок, определяющих в основном избирательность и характер его поведения («нормы-ценности»). Преступление оценивается прежде всего с точки зрения его последствий для самого подростка[257]. «Эта глупость мне дорого обошлась» — этот ответ одного из интервьюированных подростков четко передает суть такого подхода;

г) система откровенно антиобщественных оценок и предпочтений, реализуемых в поведении. Здесь совершение преступлений определяется именно общей ориентацией, позицией подростка.

12. В значительной части правовые взгляды рассматриваемого контингента как часть ориентации личности и ее выражения характеризуются теми деформациями нравственных оценок и предпочтений, о которых говорилось выше, поскольку они обусловили позицию подростков о допустимости для них совершить те или иные общественно опасные действия. Характерно, в частности, отношение подростков, совершающих преступления, к уголовной ответственности и к самому совершенному преступлению.

Значительная часть из них (около ¹/₃) были уверены, что по возрасту их нельзя привлечь к ответственности или сколько-нибудь строго наказать. Еще более значительная их часть надеялась избежать привлечения к ответственности и наказания[258].

В известной мере эта позиция была связана с общей ««правовой малограмотностью» подростков, для устране-

197

 

ния которой в последние годы принят ряд мер по развертыванию правового воспитания. Но не меньшую роль играли и собственный жизненный опыт (безнаказанность правонарушений, о которых подростку известно или в которых он участвовал), а также «разъяснительная работа», которую вели преступные элементы. Даже в процессе работы по исправлению и перевоспитанию несовершеннолетних, совершивших преступление, до ²/₅ из них еще считали наказание чересчур суровым, а до ¹/₅ — утверждали, что вообще «ничего особенного» они не сделали[259].

13. Рассмотренные варианты личностной направленности несовершеннолетних преступников отчетливо выражаются и в мотивации их антиобщественного поведения.

Исследования констатируют для части случаев наличие «взрослых» мотивов — корысти, хулиганских побуждений и т.п. В других же случаях к антиобщественным действиям подростка побуждает «детский» мотив реализации притязаний на взрослость или даже удовлетворения путем антиобщественных действий специфически подростковых интересов и потребностей. Нередки и неправомерные действия в ответ на неправомерные же действия других лиц (избиение обидчика, действия с превышением пределов необходимой обороны и т.д.).

Не вполне точным поэтому представляется мнение, что жадность и стяжательство всегда характерны для несовершеннолетних, совершивших кражи, разбойные нападения и грабежи, а также кражи в сочетании с другими преступлениями[260]. Данные различных выборочных исследований устанавливают, что в некоторых случаях краж речь идет о стремлении добыть сладости, материалы для моделирования, спортивное имущество, деньги на билеты в кино (7 – 10%) и т.д. Встречаются также кражи с целью оказать помощь товарищам или знако-

198

 

мым, которым, по мнению подростка, она необходима, и кражи предметов, вообще ненужных подростку, из озорства или желания выделиться. Примерно в 3 – 4% случаев речь идет о добывании продуктов питания или одежды в связи с бегством из дома и т.п., а в 10 – 15% случаев — о выполнении требований взрослых или старших подростков.

Что касается такого мотива имущественных преступлений, как желание за