Взлет и падение Тайгера Вудса

В 2009 г. стало известно [326], что Тайгер Вудс встречался с несколькими женщинами и имел сексуальные контакты с десятками женщин. Новость шокировала всех, кто слышал о его безупречной репутации. Он был вынужден сделать несколько публичных заявлений с признанием своей вины, и стало очевидно, что у этого человека много лет были серьезные проблемы. И все они связаны с его воспитанием.

Родители

Отец Тайгера, Эрл, родился в 1932 г., в разгар Великой депрессии, и был младшим из шестерых детей. К моменту рождения Эрла его отцу, Майлзу, уже исполнилось 60 и у него было пятеро детей от предыдущей жены. Он с трудом зарабатывал на жизнь, работая каменотесом, и как глава семьи отличался грубостью, неуступчивостью и склонностью к наказаниям.

Мать Эрла, Мод, была на 20 лет моложе Майлза. Она считала, что образование совершенно необходимо для будущего детей. Майлз пообещал перед свадьбой, что уделит пристальное внимание учебе. Мать всегда говорила детям, что они не хуже других, но должны стараться сильнее, чтобы преодолеть предубеждение против их цвета кожи. От младших Вудсов требовалось не только показывать блестящие результаты в школе, но и выполнять работу по дому. Эрл убирал в курятнике, кормил птиц, а когда приходило время, резал их.

С раннего возраста Эрл интересовался бейсболом. Майлз разглядел в своем сыне потенциал и устроил его работать носильщиком инвентаря в Kansas City Monarchs, местную команду Негритянской лиги. Он ясно дал понять Эрлу, зачем сделал это: «Ты должен играть за Monarchs, когда вырастешь».

Когда Эрлу было 11, отец умер и мальчик стал главой семьи, но через два года внезапно умерла и мать. Эрл был уже вполне самодостаточен и лишь стиснул зубы, но, к счастью, его тетя смогла переехать к нему и помогать. Двойная утрата усилила решимость Эрла добиться успеха. Если бы он родился в то время, когда чернокожие имели больше возможностей пробиться наверх, вероятно, Эрл пополнил бы ряды самых известных людей, рано лишившихся родителей. В любом случае, хотя он и достиг многого сам, его сын должен был стать проводником успеха, стремление к которому передавалось из поколения в поколение.

Позже Эрл искажал истину, говоря о собственной истории и истории своего сына. Тем не менее он кое-­чего добился в жизни. Он был первым и единственным афроамериканским игроком бейсбольной лиги Конференции «Большой семерки» и успешно играл, несмотря на грубые расистские насмешки из толпы. В 19 лет ему предложили профессио­нальный контракт в команде Kansas City Monarchs. Помня о наказе матери получить образование, юноша отказался. Выдающаяся спортивная карьера осталась несбыточной мечтой, которую должен был осуществить Тайгер.

Окончив университет, Эрл женился и ушел в армию. В следующие десять лет он служил по всему миру, в том числе несколько раз побывал во Вьетнаме. У него родилось трое детей, но, как военный, он был вынужден часто отсутствовать дома в первые годы семейной жизни. Отношения с первой женой не сложились.

Эрл продолжал делать карьеру и в 35 лет вступил в Силы специального назначения Армии США, легендарное подразделение «зеленых беретов» наподобие британской Особой воздушной службы. В 1968 г. он служил в Таиланде, достигнув невиданных по тем временам для афроамериканца карьерных высот: он отвечал за досуг 100 000 солдат. Благодаря работе он познакомился со своей второй женой, будущей матерью Тайгера.

Култиде было 24 года, когда Эрл Вудс впервые увидел ее, войдя в офис, где она работала. Привлекательная, миниатюрная, но уверенная в себе, она происходила из состоятельной и уважаемой тайской семьи — ее отец был архитектором и владел оловянным рудником. Култиде была свойственна категоричность и независимое мышление, ее настойчивость иногда переходила в агрессию. Девушка, занимавшая подобное положение, могла бы выйти замуж за представителя правящей верхушки, но она была достаточно своенравна, чтобы выйти замуж за иностранца, причем чернокожего. Родители ее развелись, когда ей было пять лет, и до десяти она училась в школе-пансионе. К тому времени как она окончила школу, у ее мамы и папы появились новые семьи. Ни новый муж матери, ни новая жена отца не приняли ее. Култида жила то в одном доме, то в другом, одинокий несчастный ребенок был вынужден полагаться на собственные ресурсы. Она нашла утешение в буддизме.

У отвергнутой семьей девушки не было убедительных причин оставаться в Таиланде, влюбившись в Эрла. Эрл был сражен, они уехали в Америку и поженились спустя несколько месяцев после знакомства в 1969 г.

Воспитание гения гольфа

Эрл не хотел еще детей, но Култида настояла. После рождения Тайгера в 1975 г. ей сказали, что она больше не сможет родить. Весь груз родительских ожиданий лег на плечи единственного ребенка.

Эрлу необходимо было поднять себя в собственных глазах, чтобы преодолеть детские переживания. Он относился к себе безжалостно, зло, прагматично, одновременно раздувая и рекламируя свои личностные качества, освобождаясь от неуверенности. Его не устроило бы ничего кроме самых больших побед для своего сына. Он чувствовал, что упустил детей от первого брака. Теперь, в 43, он был намерен выложиться как отец.

Для Култиды Тайгер был единственным ребенком. Жесткая и такая же прагматичная, как Эрл, пострадавшая от несчастного детства, она не менее прямо давала понять сыну, что он должен добиться успеха. Женщина возлагала на Тайгера такие же надежды, какие мать Эрла возлагала на своего сына: прежде чем делать карьеру в спорте, он должен получить хорошее образование. Ни та, ни другая не считала нужным растить сыновей в любви и радости, успех значил больше.

Родители Тайгера не демонстрировали ему свою любовь, обнимать ребенка было не принято, и отношение к мальчику зависело от его успехов, что оказало мощное воздействие. Альтруистическое представление о том, что у ребенка развивается собственное «я», определяющее, каким он станет, отсутствовало, как и родительская любовь, обусловливающая дальнейшее эмоцио­нальное здоровье.

Эрл решил, что его роль в жизни сына — взращивать в нем особый талант, задолго до того, как у мальчика появилась возможность проявить его. О Тайгере он говорил как об «избранном». Иногда высказывания Эрла звучали так, будто он был Иосифом, Култида — Марией, а Тайгер — младенцем Иисусом. Точнее, себя Эрл считал скорее богом, чем Иосифом. Эрл говорил, что с самого рождения Тайгера ощущал в сыне что-то особенное, благодаря чему он сам в конце концов станет «величайшим человеком на земле». Это свидетельствует о невероятном нарциссизме Эрла и иллюзии всемогущества. Отец пытался справиться с собственной болью и унижением, проецируя на ребенка ряд исключительных качеств, которые могли помочь ему избавиться от страданий, однако ни один младенец не может вести себя так, чтобы можно было предсказать его «великое будущее».

Когда «избранный» приехал домой из роддома, родители сели и обсудили, как будут растить его. Они договорились, что пожертвуют своими интересами ради сына, будут жить для него. Никаких нянь — с ребенком постоянно должен быть кто-то из родителей. Одинокий, страдающий нарциссизмом Эрл надеялся, что сын станет его лучшим другом. Култида хотела амбициозного ребенка с хорошими манерами и с умениями, позволяющими добиться успеха. Ее важная роль в развитии воли к победе у Тайгера терялись за становящимися все более напыщенными заявлениями Эрла. Но повзрослев, Тайгер говорил, что привычкой стремиться к победе он обязан матери, а не отцу.

Говорят, что в девять месяцев Тайгер сидел в детском стульчике и смотрел, как папа загоняет в стаканчик мячи для гольфа. Как утверждал Эрл, сын наблюдал за ним с большим интересом. Когда Эрл вложил мини-клюшку в руку мальчика накануне его первого дня рождения, тот замахнулся ею, подражая отцу. Его удивительный взмах клюшкой в два с половиной года можно и сегодня наблюдать на YouTube [327], поскольку Тайгер участвовал в шоу Майка Дугласа на американском телевидении. Пользуясь опытом, приобретенным в армии на должности офицера — специалиста по связям с общественностью, Эрл организовал первое из многих появлений сына в СМИ. Он начал учить Тайгера общаться с прессой, когда тот был еще совсем маленьким. Эрл объяснял, что отвечать на вопрос надо не вдаваясь в подробности. Бывало, отец спрашивал Тайгера, сколько ему лет, и если тот отвечал: «Три, в декабре будет четыре», — Эрл говорил: «Я не об этом спрашивал». Во взрослой жизни Тайгер будет известен своей сдержанностью в общении с журналистами и станет мастером туманных фраз, произносимых без каких-либо эмоций.

В возрасте трех лет Тайгер прошел девять лунок местного поля для гольфа, сделав 48 ударов (для читателей, не интересующихся гольфом, поясню, что это базовый уровень взрослого игрока). Повторяю, это было в три года. Любой, кто когда-либо играл в гольф и представляет себе трехлетнего ребенка, поймет, что с физической и психологической точки зрения это практически невозможно. Ребенок замахивался настолько плавно и четко, что выглядел профессионалом. В четыре года о нем написали заметку в журнале о гольфе, в пять лет Тайгер появился в передаче канала АВС That's Incredible («Это невероятно») [328]. Кульминация была близка. Он проводил большую часть дня, гоняя мячи для гольфа по дому, не только по гаражу. Он значительно продвинулся на пути к своим 10 000 часов практики.

Кто-то может предположить, что его стремление к гольфу было естественным следствием генетически унаследованного сверхчеловеческого умения. Можно с уверенностью сказать, что это неправда. Скорее Тайгер реагировал на решимость отца сделать из него величайшего гольфиста мира. Эта история напоминает Ласло Полгара и его дочерей, но в данном случае движущей силой служили деньги и слава, а не научный интерес, а в качестве средств использовалось запугивание, а не игры. Навык Тайгера был результатом упорной и тщательно рассчитанной подготовки, а не генов, об этом говорит тот факт, что его родители не были выдающимися гольфистами.

Как-то в семь лет, когда Тайгер осваивал патт, он отвлекся от тренировки и обратил внимание на отца, звеневшего мелочью в кармане. Мальчик попросил папу вести себя потише. Когда он снова был готов к удару, Эрл громко кашлянул — и продолжал отвлекать сына каждый раз, когда тот собирался сделать удар, приучая его не обращать внимания ни на что во время игры. Позже Эрл объяснял, что «хотел, чтобы мальчик был закаленным. Я знаю, что это раздражало его… плюс всегда было забавно задать ему трепку». Последние слова сопровождались ухмылкой: в режиме тренировок Эрла присутствовали элементы садизма, полностью отсутствовавшие в доме Полгаров.

И отец, и сын всегда утверждали, что тренировки проходили в атмосфере любви, полнились весельем и помогали им сдружиться. В этих словах есть доля правды, однако основным мотивом Эрла было вырастить гольфиста мирового уровня, который станет богатым и знаменитым и сделает Эрла богатым и знаменитым — главная забота нарцисса.

У Тайгера не было выбора. Об этом говорит, например, шестимесячный период «особой подготовки», который устроил Эрл, когда сыну исполнилось 11. Эрл признавал, что использовал тогда «грубые методы допроса, применяемые к военнопленным, психологическое унижение — снова и снова». Опираясь на опыт подготовки в подразделении «зеленых беретов» и собственное строгое воспитание, а также на многочисленные случаи расовой дискриминации, он высказывал сыну претензии, насмехался, отпускал жестокие замечания. Были и поощрения, но в целом это больше напоминало промывание мозгов и издевательство с большой долей запугивания. Позже сам Тайгер говорил, что чувствовал себя «расстроенным» и «жалким». Эти чувства, вероятно, являются лишь вершиной айсберга, так как из-за детского стокгольмского синдрома Тайгер всегда защищал отца и неохотно говорил о своих детских переживаниях.

Позже Эрл заявлял, что Тайгер сам просил устраивать ему «учебный лагерь новобранцев» и наслаждался дисциплиной. Гольфист придерживается той же версии, но признает, что плакал от обиды. Отец утверждает, что никогда не давал сыну почувствовать, что его любовь зависит от побед, но именно так оно и было. Эрл мастерски манипулировал общественным мнением: у него хватило ума понять, что за воспитание его будут критиковать, и поэтому он нанес удар первым, упредив возможные обвинения. Гольф был единственным, чем хотел заниматься Тайгер, и Эрл предъявлял это в качестве доказательства того, что желание играть исходило от сына. Но по-настоящему Тайгер хотел только добиться одоб­рения и любви отца.

Позже, когда Тайгер сердился на себя за неудавшийся патт, Эрл утверждал, что в этот момент стремился помочь сыну понять, что это не конец света. Но только он забывал упомянуть, с какой яростью реагировал и какие отвратительные психологические игры устраивал, когда в детстве Тайгер допускал ошибки. Если Тайгер не добивался ожидаемых результатов, его отец мог быть очень неприятным.

Родители детей-перфекционистов и очень успешных мальчиков и девочек часто подчеркивают, что их сыновья и дочери оказывают давление сами на себя. Такое действительно встречается даже среди пятилетних: ребенок может изо всех сил стараться больше заниматься, совершенствоваться и т.д. Но эти мамы и папы упускают из виду тонкие способы, которыми детей вынудили добиваться совершенства, часто с самого рождения, сделав достижения единственной возможностью добиться искренней улыбки или любящих объятий от матери или отца. Когда ребенок становится старше и стремится быть безупречным, родители могут говорить себе и другим: «Хоть бы он не старался так сильно, но ему так хочется». Возможно, они не понимают своей роли в таком поведении.

Хотя в недостоверных газетных статьях и пишут о том, что перфекционизм передается с генами, доказано, что его причиной служит чрезмерная родительская опека [329]. Неумеренный контроль со стороны родителей, обычно отражающий их собственный перфекционизм, создает нестерпимый стресс у ребенка, который вынужден соответствовать слишком высоким стандартам. Подобное воспитание ведет к нарушениям пищевого поведения [330] и многим другим проб­лемам, в том числе тревожности и депрессии [331], чувству одиночества [332], компульсивности [333], самозванству [334], суицидальным наклонностям [335] и разрегулированному уровню кортизола [336]. Любовь и теп­лое отношение могут сгладить влияние повышенного контроля в зависимости от семейной и нацио­нальной культуры. В одном исследовании сравнивали британские и итальянские семьи [337]. Итальянские матери значительно больше контролировали своих детей, но относились к ним теплее. Это компенсировало вред от чрезмерного контроля, и дети рисковали стать тревожными не больше, чем дети, чьи родители контролировали их не столь сильно. Отсутствие тепла со стороны Култиды могло стать основной причиной дальнейших проблем Тайгера.

Важно провести грань между адаптивным и дез­адаптивным перфекционизмом [338]. В адаптивной форме хорошо то лучшее, на что вы способны. Так происходило в семье девочек Полгар, но не у Вудсов. В дез­адаптивной форме вы не можете простить себе ошибки (феномен был выявлен в результате тестирования спортс­менов [339]). Именно это испытывал и демонстрировал своим поведением и видом Тайгер на поле для гольфа, а вот с сестрами Полгар такого не случалось.

В детстве от Тайгера требовали перфекционизма. Будь то уроки, помощь по дому или уважение к старшим, принуждение служило наказанием за несоответствие высоким стандартам. Тайгера постоянно шлепали, что сегодня посчитали бы физическим насилием. Как и мать Эрла, Култида считала, что, кто жалеет розги, тот портит ребенка. Тайгер боялся маму. Ему следовало быть хорошим, вежливым мальчиком с хорошими манерами и аккуратно одетым — в противном случае он мог столк­нуться с физическим проявлением гнева, с ним будут холодны, его не будут хвалить.

Частью установленного матерью режима была ежевечерняя буддийская медитация, в которой Тайгеру надлежало принимать участие. Процедура могла помочь ему успокоиться после трудного дня, однако тоже была навязана — ребенок не мог отказаться от нее. Об этом можно судить по тому факту, что Тайгер перестал медитировать, став независимым взрослым. Култида верила, что может достичь просветления с помощью буддизма, однако ее сын всегда сомневался, что ему это удастся. Култида настаивала на перфекционизме так же упорно, как ее муж. Как я уже говорил, Тайгер считал, что исключительное стремление к соперничеству ему привила мать, а не Эрл.

Когда Эрл сопровождал Тайгера в подростковом возрасте на поле во время турнирных игр, он иногда утешал Тайгера, когда тот ошибался. Култида была менее снисходительной. Весьма агрессивная молодая женщина, она любила спорить и, по-видимому, соперничать. Когда временами она сопровождала сына на соревнования, на ее сморщенном от напряжения лице отражалась предельная сосредоточенность — и недовольство в случае, если Тайгер терпел неудачу. Она крайне редко улыбалась — в отличие от Эрла, которому нравилось внимание и который играл на публику.

На гребне успеха

Эрл подготовил журналистов к тому, чтобы они сообщали о юном одаренном гольфисте, который регулярно ставил рекорды. Тайгер впервые победил отца в 11 лет со счетом 71 (количество ударов, которое действительно хороший игрок совершает, пройдя все 18 лунок поля). С 13 лет он шесть раз (из них четыре раза подряд) вы­игрывал юношеский чемпионат мира. В 15 лет он победил на юношеском чемпионате США среди любителей, самым младшим за всю его историю (ограничение по возрасту — 18 лет), и по итогам голосования стал Юниором года. С подачи Эрла он повторял бессмысленную, ставшую его фирменной фразу: «Я хочу быть Майклом Джорданом гольфа».

В 18 лет он стал самым молодым победителем чемпионата Америки среди любителей (лучшим взрослым игроком-любителем страны). Это была яркая и многообещающая победа. На старте он отставал от лидера на шесть ударов, но в итоге опередил на два.

Поступив в Стэнфордский университет, Тайгер сделал первый шаг на пути к тому, чтобы стать для себя бренд-менеджером. Он изучал экономику, потому что хотел «управлять людьми, которые управляют моими деньгами». К этому времени ни у кого не было сомнений, что как профессио­нальный гольфист он заработает миллионы.

Прежде чем уйти в профессио­нальный спорт, он подписал рекламных контрактов на $60 млн. Эрл так описал надежды, которые возлагал на Тайгера и его карьеру: «Никто не в состоянии понять, как этот парень повлияет не только на гольф, но и на сам мир. Господь послал его с миссией, которая не ограничится игрой». Мессианский образ Тайгера граничил с бредом. Но идея о том, что Вудс станет «лицом с обложки», которое свяжет между собой расы, была нелепой и отчасти представляла собой рекламный трюк. Чтобы изменить укоренившиеся в Америке расовые предрассудки, потребовалось бы значительно больше, чем успех Тайгера. У самого Тайгера и не было такого мотива, он просто хотел угодить родителям.

Его первая крупная победа в 1997 г. на турнире Мастерс в Огасте принесла ему мировую славу. Прежде на этот консервативный элитный турнир приглашали всего четверых чернокожих игроков. Вудс одержал настолько убедительную и красивую победу, что казалось, в ней действительно есть что-то сверхъестественное. Он играл уверенно, стильно и виртуозно и на 12 ударов опередил спортсмена, занявшего второе место, став самым молодым победителем. «У нас получилось, пап», — шепнул он на ухо отцу, когда они обнялись. Это «у нас» показывает, в какой степени победа принадлежала отцу, живущему в нем. Точнее было бы сказать: «У тебя получилось, пап», — хотя тогда бы мы забыли о вкладе Култиды. Вероятно, подсознательно Эрл чувствовал именно это.

Фамилия Вудса мгновенно стала мировым брендом, таким же узнаваемым, как Пеле, принцесса Диана или Боуи. Это было кульминацией процесса формирования у Тайгера так называемого рыночного типа характера [340]. Такие люди рассматривают себя как товар, чья ценность зависит от их успешности, возможности продажи и одобрения других. Они отличают себя и других по тому, чем владеют и чего достигли в глазах окружающих, но не по тому, что они собой представляют как личность. «Человека потребляющего» можно купить и продать, как машину, дом или корпорацию. За Вудса как за бренд боролись корпорации.

Как показывают исследования [341], люди с подобным характером кажутся самим себе обычными и постоянно с одержимостью и завистью сравнивают себя с другими, всегда хотят больше, склонны к гневу, тревожности и депрессии. Они стремятся сдерживать эмоции. Являясь товаром на «рынке личностей», они упорно работают над тем, чтобы продать себя в красивой «упаковке», произвести впечатление жизнерадостного, приличного, надежного и энергичного человека. У людей, которых любят за успехи, вроде Тайгера, гораздо чаще формируется рыночный тип характера.

Создатель этой концепции Эрих Фромм изображал Америку рыночным обществом [342]. Чтобы потребление постоянно росло, потребители должны быть постоянно неудовлетворенны собой и своим имуществом. Работа должна занимать центральное место в их жизни, чтобы они могли оплачивать свое гипертрофированное желание потреблять и приобретать статус, соответствующий богатству. Людям, не имеющим глубоких чувств или убеждений, стандартизированные вкусы, навязанные рекламой, заменили глубокое понимание. Тайгер и Эрл погрязли в таком образе мыслей, и Тайгер стал одной из икон, с помощью которых реклама контролирует наши ценности.

Бренд «Тайгер» зародился (в прямом и переносном смысле) как продукт своего отца и так и рекламировался начиная с появления в шоу Майка Дугласа. Концепция чернокожего вундеркинда-гольфиста была тщательно разработана. Никакого обмана здесь не было: он действительно был гениальным гольфистом. Его родители создали высококачественный продукт, и ведущие мировые корпорации выстроились в очередь, чтобы ассоциироваться с Вудсом. Компании, производящие оборудование и одежду для гольфа, хотели использовать бренд Тайгера для своих товаров, чтобы потребители чувствовали, что, покупая их, становятся ближе к великому спортсмену. С помощью суеверий и магии, которой пользуется реклама, производители убеждали, что мастерство Тайгера может передаться людям, если они будут играть «его» клюшками и носить «его» одежду.

Корпорации, не производящие товары для гольфа, хотели использовать бренд для укрепления своих позиций, чтобы имидж молодого, красивого человека, добившегося феноменального успеха своими собственными силами, перешел и на них. Тот факт, что он был афро­американцем с безупречной репутацией, вызывал бы доверие к ним и означал, что у них нет предрассудков. Его образ намекал бы на равные возможности для различных уязвимых групп населения, например женщин. Таким образом, Accenture, международная корпорация, занимающаяся консалтингом и управлением кадрами (эксплуатацией «человеческих ресурсов»), могла бы использовать бренд Тайгера, чтобы создать впечатление, будто она поддерживает талантливых людей независимо от расы, пола и вероисповедания.

Инвестиции окупились для обеих сторон. В течение следующих 12 лет Тайгер выиграл еще 13 крупных турниров. Его личное состояние составило $1 млрд. Он купил два дома во Флориде, два в Калифорнии, один в Дубае и поместье для жены в Швеции. Один из домов стоил $38 млн, другой — $23 млн, яхта обошлась ему в $22 млн. Его рекламный персонаж привел к впечатляющему профессио­нальному и материальному успеху. Но за фасадом и брендом по-прежнему существовал живой человек, траектория жизни которого была задана уникальным детством и историей семьи, посеявшими семена эмоцио­нального краха и крушения карьеры.

Крах

Когда Тайгер одержал первую крупную победу в 1997 г., Эрлу было 65 лет и он уже перенес операцию по тройному шунтированию сердца. Он пристально следил за карьерой Тайгера и постоянно подталкивал его к новым достижениям. Всю свою взрослую жизнь он курил по две пачки сигарет в день — Тайгер ненавидел эту привычку — и питался нездоровой пищей, и в 2006 г. умер от рака и проблем с сердцем. Его смерть совершенно опустошила Тайгера, он не мог смириться с потерей. Выпущенный пресс-релиз и фразы, сказанные на автопилоте, вроде бы указывали на то, что он все-таки признал факт смерти отца. Он говорил, что потерял «лучшего друга и величайший образец для подражания». Но в душе Тайгер не мог справиться с его отсутствием. Отец «захватил» его так рано и так полно, что без Эрла не существовало и Тайгера.

Патологическая скорбь принимает две формы [343]. Первая — когда человек отвергает случившееся, не оплакивает умершего и живет, будто ничего не про­изошло. Довольно часто такой человек испытывает сильную реакцию, доходящую до срыва, обычно в годовщину смерти. Вторая форма (случай Тайгера): человек продолжает думать, что умерший жив. Во время турниров часто видели, как Тайгер в состоянии стресса что-то шепчет отцу. Умом он понимал, что того больше нет, но на другом уровне по-прежнему чувствовал, что папа рядом. Эрл всегда утверждал, что между ним и Тайгером существует телепатическая связь, и теперь Тайгер говорил, что по-прежнему слышит голос отца. Эрл настолько доминировал над сыном через манипулятивные приемы и запугивание, что Тайгер, казалось, был одержим его духом, словно отец продолжал жить в Тайгере, бог на земле в теле своего сына. Как Эрл рано лишился отца и, вероятно, не оплакал его нормальным образом, так и Тайгер не мог справиться со смертью отца.

Близкие Тайгера рассказывали, что он испытывал сильный стресс даже спустя два года после утраты и не мог смириться с нею. Он стал раздражительным, начали проявляться признаки компульсивного поведения. Он говорил, что всегда брал пример с отца. Все его эмоции выплеснулись наружу в форме безудержных и беспорядочных половых связей.

Сексуальная жизнь Тайгера складывалась непросто. В раннем подростковом возрасте он был помешан исключительно на гольфе, был невзрачным, непопулярным, и на него не обращали внимание. Однако к 16 годам Тайгер стал восходящей звездой гольфа, хотя большинство его ровесников не знали об этом, и как человек с рыночным типом характера он решил преобразиться. Очки с толстыми стеклами он заменил на контактные линзы, подстригся и купил модную одежду. Привлекательный юноша ростом 185 см, застенчивый, тихий и сдержанный, говорящий вежливо и мягко, начал нравиться некоторым девушкам, но они видели в нем только друга. Тайгер сообразил, что ему нужна престижная подружка, чтобы просигнализировать о своей привлекательности и чтобы другие девушки в свою очередь тоже заинтересовались им. Для этого он пригласил на свидание девушку-чирлидера Дину, первую из череды длинноногих блондинок. Идея завладеть таким трофеем казалось ему важнее, чем интимная связь. Они встречались до тех пор, пока Тайгер, поступив в 18 лет в Стэнфордский университет, не разорвал отношения по совету Эрла.

Вскоре Тайгер прославился на всю страну, что еще больше повысило его привлекательность. На этом этапе он вел себя как любой другой популярный студент: постоянно ходил на вечеринки, заводил подружку на одну ночь — в общем, веселился по полной. Застенчивость сменилась самодовольством и уверенностью, как у отца. Симпатичный и всегда спокойный молодой человек легко знакомился с девушками. Получив международное признание в 21 год, он стал менять женщин как перчатки, что часто случается с молодыми мужчинами, ставшими знаменитыми.

Важно отметить, что его «величайший образец для подражания» вел себя точно также. Эрл всю жизнь был бабником. Поначалу это расстраивало Тайгера. Его первая девушка рассказывала, что однажды он позвонил ей в слезах и рассказал об интрижке, которую завел отец. Но позже между отцом и сыном возникло негласное соглашение — неверность и неразборчивые сексуальные связи считались нормой. Эрл даже гордился сексуальными подвигами своего сына и извлекал выгоду из его известности: больше женщин хотело спать с отцом прославленного спортсмена.

Команда по связям с общественностью Тайгера скрывала от прессы его похождения. Однако рекламному персонажу для укрепления бренда требовались жена и дети. Тайгер чувствовал себя одиноким и неудовлетворенным. Воспользовавшись десятками длинноногих блондинок, он нуждался в ком-то, кто удовлетворит его эмоцио­нальные потребности. К 2001 г., когда ему исполнилось 26 лет, он начал искать себе жену. Шведка Элин Нордегрен оказалась во многих отношениях подходящей кандидатурой.

Отец Элин был знаменитым журналистом, мать занималась политикой. По какой-то прихоти она бросила университет, где изучала психологию, и устроилась няней в семью гольфиста Джаспера Парневика. Она недолго работала моделью, но очень отличалась от Тайгера: согласно исследованиям [344], скандинавы меньше, чем американцы, заинтересованы в саморек­ламе. У Элин не было желания находиться на виду у пуб­лики. В тот момент, когда она познакомилась с Тайгером, она встречалась с молодым шведом, водителем автопогрузчика. Нордегрен не стремилась к демонстрации богатства и не любила браваду. Когда Тайгер впервые пригласил ее на свидание, она отказалась, чувствуя, что он не из тех, кто может ей понравиться.

Тайгер настаивал, подталкиваемый равнодушием девушки. Редкая американка отказалась бы переспать с ним, и он воспринимал холодность Элин как вызов. На пятый раз она наконец согласилась на свидание, надеясь, что на этом телефонные звонки закончатся. К тому времени она рассталась со своим молодым человеком, и на первом свидании была удивлена дружелюбностью и общительностью Тайгера. Они приятно пообщались, поужинали и сходили в кино — она ожидала, что он попытается произвести впечатление более дорогими развлечениями.

Как хороший маркетолог, Тайгер предложил потребителю то, что должно прийтись тому по вкусу. Однако Элин не окунулась с головой в отношения, поскольку была наслышана о его похождениях и знала, что он был одним из первых гольфистов, у которого появилась группа поклонниц. Сначала ей требовалось убедиться, что он не обманывает ее. Если выяснится, что обманывает, она уйдет.

Через несколько свиданий их различия постепенно перестали иметь значение. Ей нравилось проводить вечера дома, у нее были хорошие манеры, она была искренней и обаятельной, ее не волновали достижения, оцениваемые другими. За своим рекламным фасадом Тайгер был застенчив, часто груб и агрессивен (телекомпании и пуб­лика мирились с его непристойными восклицаниями после неудачного удара в ходе игры — в конце концов, он живой человек!) и намеревался стать главной фигурой в гольфе. Ей нравился его едкий юмор, а в ней тоже жила любовь к соревнованиям, раскрывавшаяся, когда они играли в видеоигры и настольный теннис.

Возможно, решающим фактором было то, что родители Элин развелись, когда ей было шесть лет, и она жила то с мамой, то с папой, как и мать Тайгера. Из-за этой незащищенности она не устояла перед романтизмом Тайгера, добивавшегося ее не дорогими подарками, а искренними маленькими знаками внимания и любви. Во многих отношениях она была похожа на его мать — порядочная женщина с ценностями, в детстве дестабилизированная разводом родителей и решившая покинуть родину и начать новую жизнь с успешным, впечатля­ющим американцем. Имеется множество доказательств того, что при выборе партнера нас привлекают [345] качества, присущие родителю противоположного пола, поэтому нет ничего удивительного в том, что Тайгера привлекли в Элин некоторые аспекты характера и истории его матери.

Первое подобное исследование проводилось в 1980 г. на Гавайях [346], где много смешанных браков. В нем принимали участие тысяча мужчин и женщин, чьи родители принадлежали к разным расам. В двух третях случаев их первый брак был с партнером того же этнического происхождения, что и родитель противоположного пола, например, если у респондентки был чернокожий отец, в двух третях случаев она выходила замуж за чернокожего; то же самое касалось мальчиков и их матерей и жен.

Все участники этого хорошо продуманного исследования имели за плечами развод и вступили во второй брак. И снова в двух третях случаев их партнер принадлежал к той же этнической группе, что и родитель противоположного пола. Эти результаты убедительно доказывают, что внешний вид матери и отца влияет на то, с кем мы будем жить (и, пожалуй, также показывают, что мы не учимся на собственных ошибках).

Последующие исследования продемонстрировали, что мы чаще выбираем партнеров с цветом волос и глаз [347] и с запахом родителя противоположного пола. То есть речь идет о таких очевидных вещах, как лицо родителя противоположного пола, и таких неявных качествах, как привычка к курению [348]. Также имеет значение эмоцио­нальная близость с родителем. В ходе одного исследования 49 женщин [349] изобразили лица своих отцов с соблюдением точных пропорций (расстояние между глазами, размер носа и т.д.). Затем участницам показали фотографии 15 мужских лиц. Если у женщин были теплые отношения со своими отцами, они гораздо чаще выбирали изображения c аналогичными пропорциями. В особенно показательном исследовании [350] принимали участие приемные дочери. Только если у них были близкие отношения с приемным отцом, они выходили замуж за человека, похожего на него. Это доказывает, что все дело в воспитании и гены здесь ни при чем.

Неясно, насколько скоро после пышной свадьбы Тайгер начал изменять Элин и заводить подружек на одну ночь, но в какой-то момент он вернулся к старым привычкам. Знакомые удивлялись, что Тайгер, который заявлял о своей сильной любви к Элин, флиртовал прямо у них на глазах. Похоже, он не чувствовал связи между человеком, недавно поклявшимся быть верным жене, пока смерть не разлучит их, и мужчиной, постоянно ищущим других женщин. Через год после свадьбы он говорил: «Мне нравится, что я становлюсь старше. Я хочу иметь отношения, в которых мы можем меняться к лучшему и становиться еще ближе». По-видимому, он не чувствовал, что реальность не вяжется с этими словами. Тайгер привык жить двойной жизнью с младенчества. Фасад, который он демонстрировал родителям, — образ фальшивого хорошего мальчика — существовал параллельно его внутреннему миру. Он видел, как непринужденно отец лжет матери. На более практичном уровне он не боялся, что его похождения станут известны общественности. Команду пиарщиков, причесывавших его имидж, поддерживали юристы; в любом случае все — корпорации, СМИ — сохраняли финансовую заинтересованность в его хорошей репутации.

До того как стать отцом, он говорил: «Лучше у меня совсем не будет детей, чем будет один». Это редкое пуб­личное признание того, что его собственное детство было далеко от идеального, — складывается впечатление, будто Тайгер имеет в виду тот факт, что на него лег весь груз родительских ожиданий. Рождение первого из двух детей в 2006 г. не поставило точку в его похождениях — на них повлияла смерть отца. Сексуальные аппетиты Тайгера выросли до невероятных масштабов. Спортсмен начал снимать женщин в баре в десяти минутах ходьбы от дома и иногда спал с ними в супружеской постели. Его поведение становилось все более рискованным. Незадолго до рождения второго ребенка он говорил: «Мне повезло… Мне так нравится быть мужем и отцом. В этом моя суть». Однако он щеголял своей сексуальной распущенностью — сорвиголова в поисках очередной передряги. Катастрофа была неминуема. Вечером 27 ноября 2009 г. Тайгер разбил машину и началось его падение.

Гольфист выбежал из дома босиком и забрался в свой черный Cadillac. Газанув, он не справился с управлением и врезался в дерево. Врачи не выявили признаков повреждения головы, однако после аварии Тайгер находился в состоянии диссоциативной фуги. Он не реагировал на вопросы, его глаза закатились.

За неделю до этого в журнале National Enquirer вышла статья об одном из романов Вудса. Пиарщиков публикация не встревожила, так как к материалам Enquirer остальные СМИ обычно относятся как к сказкам. Однако история стала известна всему миру. Голосовое сообщение Тайгера официантке из Лос-Анджелеса быстро распространилось в интернете и попало в ведущие СМИ. Официантка предъявила доказательства их связи — 600 SMS-сообщ<