В Ачсибе с шестью апостолами

10 ноября 1945

«Господь, всю ночь я думал… Почему Ты захотел пойти так далеко, а затем вернуться к Финикийской границе? Позволь мне уйти вместе с одним из моих товарищей. Я хочу продать Антония… Я сожалею, делая это… но мы больше не нуждаемся в нем и это могло бы привлечь внимание людей. И я хочу пойти навстречу Филиппу и Варфоломею. Они могут прийти только по этой дороге и я, конечно, встречу их. И Ты можешь быть совершенно уверен, что я не проговорюсь. Я не хочу огорчать Тебя. Ты можешь отдохнуть здесь вместе с остальными, и это сэкономит всем нам силы для того, чтобы пройти весь путь к Ифтах-Элю… и мы сэкономим время», - говорит Петр, выходя из дома, где они спали. Они выглядят менее изможденными, так как на них чистые одежды и их бороды и волосы ухожены искусной рукой.

«Это хорошая мысль. Я не буду останавливать тебя. Ты можешь пойти с любым товарищем, с каким пожелаешь».

«Тогда с Симоном. Благослови нас, о Господь».

Иисус обнимает их со словами: «Поцелуем. Идите».

Все смотрят как они быстро спускаются к долине.

«Какой хороший Симон Ионин! В последние дни я оценил его, как никогда раньше», - говорит Иуда Фаддей.

«И я тоже», - говорит Матфей. «В нем никогда нет эгоизма, гордости или строгости!»

«Он никогда не пользуется тем, что он наш глава. Напротив, он кажется самым последним, все же сохраняя свою позицию», - добавляет Иаков Алфеев.

«Мы не удивляемся. Мы знаем его много лет. Он вспыльчивый, но очень добросердечный. И такой честный!» - говорит Иаков Зеведеев.

«Мой брат хороший, даже если он грубый. Но с тех пор как он с Иисусом, он стал вдвое лучше. Моя натура совершенно другая и иногда это заставляет его гневаться, потому что он знает, что я страдаю из-за моего характера. Он гневается, потому что любит меня. Когда кто-нибудь понимает его, он чувствует себя с ним очень хорошо», - говорит Андрей.

«В течение последних дней мы всегда понимали друг друга, и у нас всегда было единые мысли», - констатирует Иоанн.

«Верно! Я тоже это заметил. В течение всего месяца, даже в моменты возбуждения, среди нас никогда не было разногласий и споров… Тогда как иногда… я не знаю почему…» - произносит монолог Иаков Зеведеев.

«Почему? Но это легко понять! Потому что мы были праведны в своих устремлениях. Мы не совершенны, но мы праведны. Поэтому мы принимаем благо, которое кто-то предлагает, и мы отвергаем зло, на которое нам указывают, как на таковое, хотя раньше мы сами этого не осознавали. Почему? Это легко сказать! Потому что восемь из нас мыслят одинаково: действовать таким образом, чтобы удовлетворить Иисуса!» - восклицает Фаддей.

«Я не думаю, что остальные мыслят иначе», - говорит Андрей примирительным тоном.

«Нет. Ни Филипп, ни Варфоломей, хотя последний довольно пожилой и слишком израильтянин… Ни Фома, хотя он склонен быть больше человеком, чем духовным. Я бы поступил с ними неправильно, если бы обвинил их перед… Иисусом. Ты прав. Прости меня. Но если бы Ты знал, каково мне видеть Тебя страдающим! И из-за него! Я твой ученик, как все остальные. Но к тому же, вдобавок я Твой брат и друг и в моих венах течет огненная кровь Алфея. Иисус, не смотри на меня так строго или так печально. Ты Агнец, а я… лев. И поверь мне, мне трудно удержаться от яростного удара моей лапой по сети клеветы, которая окутывает Тебя, и от сокрушения убежища, в котором скрывается истинный враг. Я бы хотел увидеть истинную сторону его духовного лица, которое я называю…  и, может быть, это клеветническое обвинение. Если бы я мог идентифицировать его без малейшего страха совершить ошибку, Я бы так пометил его, что во всю оставшуюся ему жизнь он даже во сне не вредил бы Тебе», - страстно говорит Фаддей, хотя Иисус бросил на него быстрый взгляд, чтобы остановить его, когда он начал говорить.

Иаков Зеведеев отвечает ему: «Ты должен был бы пометить половину людей в Израиле!... Но Иисус будет продолжать идти, как шел. В последние дни ты мог убедиться в том, может ли кто-либо остановить Иисуса. Что мы должны сейчас делать, Учитель? Ты будешь говорить здесь?»

«Нет. Я не останусь на этих склонах даже один день. Я спал в лесу».

«Почему они не приняли Тебя?»

«Их сердца отвергли Странника… У Меня не было ни гроша…»

«Тогда они жестокосердны! Чего они боялись?»

«Что Я могу оказаться разбойником с большой дороги… Но это не имеет значения. Отец Небесный устроил так, что Я встретил козу, которая не исчезла и не убежала прочь. Пойдем, Я покажу ее вам. Она живет в зарослях со своим козленком. Но она не убежала, когда увидела Мое приближение. Напротив, она позволила Мне подоить ее… прямо в Мой рот, как если бы Я тоже был ее малышом. И Я спал рядом с ней, с маленьким козленком почти на Моем сердце. Бог добр к Своему Слову!»

Они идут к тому месту, где они вчера встретились, к колючим зарослям с вековым дубом среди них, выжившего неизвестно каким образом, так как он расщеплен как если бы земля разбила на части его крепкий ствол, весь покрытый зеленым плющом и ежевикой, сейчас лишенной листьев. Коза пасется поблизости со своим маленьким козленком и при виде стольких людей она направила в их сторону свои рога, готовясь защитить себя. Но скоро она узнала Иисуса и успокоилась. Они бросили ей несколько хлебных корок и удалились.

«Я спал здесь», - объясняет Иисус. «И Я оставался бы здесь, если бы вы не пришли. Я был голоден. Цель поста была достигнута… И не было необходимости настойчиво просить о других вещах, которые больше не могли быть изменены…»

Иисус вновь печален… Шестеро апостолов бросают косые взгляды друг на друга, но ничего не говорят. «А сейчас? Куда мы идем?»

«Сегодня мы остановимся здесь. Завтра мы спустимся, и будем проповедовать на дороге в Птолемаиду, а затем мы пойдем к границам Финикии и вернемся сюда перед Субботой»,

И они медленно возвращаются в селение.