Из прокламации «Французскому народу от Исполнительного Комитета русской революционной партии» (11 февраля 1880 г.)

Французские граждане! В первый раз нам приходится обращаться к вам от имени русского народа, и это по поводу факта, также еще не имеющего себе прецедента, факта совершенно невероятного, возможность которого нам не хотелось бы даже предположить, но который тем не менее грозит совершиться.

Русское правительство требует от Франции выдачи Гартмана*. Мы совершенно не касаемся вопроса, действительно ли лицо, о котором идет речь, есть Гартман, и если да, то участвовал ли он в совершении взрыва 19 ноября. Мы берем вопрос в самом принципе. Русский политический эмигрант, единственным обвинением против которого является его участие в революционной борьбе русского народа против русского правительства, – может ли он быть выдан свободной республиканской Францией на произвол и мщение азиатски‑деспотическому правительству, невежественному, узурпаторскому, кровожадному, насильственно держащему в цепях враждебный ему русский народ?

Это было бы поистине ужасно; это было бы исторической несправедливостью, способной подорвать всякую веру в торжество истины и в будущее братство народов.

Мы, русские, в лице лучших наших представителей, всегда с напряженным вниманием следили за прогрессивным движением Франции, мы рукоплескали торжеству свободы у вас, мы погружались в глубокую скорбь в тяжелые минуты, когда французский народ изнемогал в борьбе против тирании. Великие принципы [17]89 г.[277] сделались давно символом веры лучшей части русского общества. Вы это знаете, французские граждане; это глубокая симпатия развитой России к свободной, прогрессивной Франции, это вера русских во Францию, как в пионера человечества на пути цивилизации, – все это исторический факт, который нам достаточно констатировать.

За что же вы, наши французские братья, явились пособниками самого грубого, самого позорного деспотизма? За что вы будете помогать царю порабощать нашу несчастную родину и истреблять ее лучших сынов? Вы, первые провозвестники свободы, вы, низвергнувшие столько тираний, за что будете мешать нам освободиться от нашего тирана? Что мы вам сделали? […]

Вспомните, французские граждане, что мы были вынуждены взяться за оружие самым невыносимым гнетом правительства. Наше правительство, хищнически истощающее страну и ведущее ее к неизбежной гибели, всегда возбуждало в развитой части народа одно презрение и ненависть. Но тем не менее, мы, современные русские революционеры, первоначально не имели никакого намерения прибегать к насилию. Наши задачи были задачи культурные. Мы стремились поднять умственный уровень народа, провести в его жизнь сознание и науку. Наше орудие было пропаганда идей общечеловеческого прогресса. Мы надеялись, что постепенное возвышение народного самосознания пересоздаст Россию, что общие требования массы видоизменят неизбежно и самый характер правительства. К несчастью, мы жестоко ошиблись. […]

Вся Европа знает о десятках тысяч арестованных за пропаганду, о тысячах заморенных в тюрьмах, в сибирских и архангельских тундрах, о наших бесчисленных политических процессах, где люди сидели в предварительном заключении по 4–5 лет. Но Европа, может быть, не знает, что у нас считается преступлением научить мужика грамоте, ходить за больными крестьянами, жить скромно, имея значительные средства… […]

Мириады полицейских, дворников, урядников и шпионов, столько же глупых, сколько ревностных в достижении награды, не только отравляют личную жизнь русского человека, вмешиваясь в самые интимные его отношения, но – что важнее всего – делают невозможной какую бы то ни было частную общественную деятельность, не исключая деятельности учителя или земца.

Это невозможное положение, в котором наше правительство видело восстановление «порядка», поставило нас в необходимость принять сражение. Несовместимость правильного развития народной жизни с современным политическим строем России уяснилась до очевидности. Уничтожение деспотизма, перестройка государственного организма стали несомненно первым шагом в развитии России. Положение вещей определилось, и мы увидели себя в необходимости вступить с правительством в открытую борьбу. […]

Грозные признаки революции с каждым днем становятся очевиднее, и недалеко время, когда Россия, встав как единый человек, даст миру новое доказательство неизбежного торжества великих принципов: свободы, равенства и братства.

Французские граждане! Эти принципы ваши. Их провозгласила впервые ваша родная страна, которая сама так много страдала от тирании, так много против нее боролась. Неужели в настоящее счастливое для себя время эта доблестная, свободолюбивая Франция, на которую с надеждой обращались взоры Америки, Польши, Греции, Италии, неужели эта Франция, забыв свою историческую миссию, станет теперь пособницей нашего притеснителя?! Мы не можем этому верить. […]

Виктор Гюго