Глава первая, в которой почти ничего не происходит.

Глава восьмая, в которой сгущаются тучи.

На работе Кингсли вызывает меня к себе и сообщает, что в понедельник я отправляюсь в командировку в Шотландию. На неопределенный срок, уж как там пойдут дела. Я ведь знал про эту командировку, это еще давно обговаривалось, а вот с последними событиями совсем забыл.

Не знаю, сколько я пробуду там, и уж точно не знаю, как я теперь буду без Северуса. Вопрос только в том, что Северусу без меня будет, скорее всего, прекрасно.

Все дни я забываю поесть, почти не сплю ночами и только думаю о том, как он наверное хотел, чтобы я наконец ушел и оставил его в покое.

Но просто не могу не попрощаться.

Я иду к нему в пятницу вечером после работы.

***

Билл разглядывает последний оставшийся волос Фабиана и кривит губы в мрачной усмешке. Сейчас зелье закипит, и он отправит в котел свой последний пропуск в счастливую жизнь. Конечно, можно было бы разрезать волосок на несколько частей или сварить сразу большой запас Оборотного, но он твердо знает, что в воскресенье придет к Люциусу в последний раз. С кем-то другим он мог бы продолжать играть в эту игру, но только не с Люком.

Нельзя поступать так с тем, кого любишь.

Он разжимает внезапно одеревеневшие пальцы и волос плавно опускается в котел, где бурлит сваренное на один раз Оборотное.

***

- Что тебе еще надо, Поттер? – рявкает он, кажется, не собираясь пускать меня внутрь.

Я разглядываю тени залегшие под глазами, презрительно сжатые губы и, кажется, побелевшие от гнева скулы.

Лучше всего сейчас извиниться и уйти, но я просто физически не могу уехать не попрощавшись.

- Мне нужно с тобой поговорить.

- Мерлин, ну конечно. Тебе нужно. Мир же крутится вокруг тебя.

Он разглядывает меня, скрестив руки на груди, потом обреченно рыкает:

- У тебя пять минут.

Дальше прихожей он меня не приглашает, так и стоит, скрестив руки на груди.

- Северус, я…

Я не могу, не знаю, как сказать все, что происходит со мной, у меня просто не хватит слов, чтобы объяснить, чтобы попрощаться с ним.

Но и уйти просто так я не могу. Что-то происходит со мной, он прав, какое-то помешательство наверное, иначе я бы не осмелился, но я вдруг порывисто тянусь к нему и мягко касаюсь его губ своими.

В первые секунды ничего не происходит, а потом он вдруг резко пришпиливает меня всем телом к стене, жестко углубляя поцелуй и до крови прикусывает мне нижнюю губу. Я дергаюсь и больно ударяюсь затылком о стену.

Когда я заглядываю в его полные бешенства глаза, на меня наваливается какая-то жуткая непоправимость происходящего.

- Поттер, - выплевывает он мне прямо в лицо, жестоко вздергивая верхнюю губу в презрительном оскале, - ты решил поиграть со мной в свои глупые мальчишеские игры?

- Северус, что ты…

- Никогда не начинай, если не уверен, что выиграешь, сопляк.

- Я не…

Но он снова впивается мне в губы злым поцелуем, на этот раз прикусывая верхнюю губу, и раздвигает мои ноги коленом, прижимаясь вплотную, больно выворачивая прижатые к стене запястья.

Я отчаянно дергаюсь и истирично вскрикиваю:

- Северус, пожалуйста, нет, только не так!

Он внезапно отпускает меня, и я опускаюсь на корточки у стены, обхватывая себя руками.

- А как, Поттер? Как ты себе это представлял? Что я растаю и брошусь в твои объятия, чтобы удовлетворить твою сиюминутную прихоть? Или, вернее сказать, похоть? И радостно оттрахаю тебя, прогнув прямо тут, в прихожей? Или может лучше на кухонном столе? А потом ты радостно побежишь домой, довольным своим очередным маленьким веселым приключением?

Меня трясет какой-то странной крупной дрожью, я встаю и иду к двери.

На пороге я на секунду оглядываюсь и, вытирая кровь с подбородка, медленно произношу, глядя ему прямо в глаза:

- Северус. Какой же ты дурак, Северус.

Аппарирую я прямо с крыльца.

 

Эпилог

В Сочельник весь день идет снегопад, а мы наряжаем маленькую пушистую елку.

Потом, довольные, падаем на диван и разглядываем свое творение.

- Ничего, - благосклонно кивает Северус.

- Отлично вышло, но все-таки надо было брать ту, большую.

Он фыркает и улыбается уголками губ.

- Вот завтра поедем в Менор, будет тебе там большая елка. Люциус на старости лет совсем помешался. Ты знаешь, что они сами ходили за елкой в лес? Причем без домовиков, а вдвоем с Биллом.

- А что, я бы тоже так хотел. Вдвоем с тобой.

- И ты бы обязательно завяз в каком-нибудь сугробе, а мне бы опять пришлось тебя вытаскивать.

- Да, - соглашаюсь я, утыкаясь в его плечо, - ты всегда меня вытаскиваешь.

Он приподнимает мой подбородок и мягко целует в губы.

Я обнимаю его и думаю о том, что иногда, чтобы ни говорили, само чудо все-таки лучше его ожидания.

 

 

Глава первая, в которой почти ничего не происходит.

- Пока, Гарри!

- Пока, до завтра!

- Не забудь, в пятницу у Кармайкла день рождения.

- Не забуду, подарок уже купил.

- До завтра! Точно не пойдешь посидеть с нами?

- Нет, спасибо, ребята.

Мне нравятся мои коллеги по работе, но сейчас уж точно нет желания идти в шумный паб. Тянет просто погулять по магловскому Лондону. Живу я один, и делать дома мне совершенно нечего, правда, с тех пор как я стал аврором, свободного времени бывает не так уж и много.

Иногда еще хожу на занятия, которые Кингсли организовал в аврорате. И то хоть какое-то разнообразие.

Нет, мне не бывает скучно. Иногда, правда, накатывает странное состояние. Муторно. Пустота какая-то внутри. Но это скорее по вечерам, а днем скучать уж точно не приходится. В основном, если честно, наши выезды связаны с тем, что кто-то заблудился в Запретном лесу, кто-то пострадал от карманного воришки в Лютном переулке, а кто-то пытался получить доступ к чужому сейфу в Гринготсе, воспользовавшись Оборотным зельем, и только время от времени случаются боевые рейды. Да, я помню и другие времена, когда первые несколько лет после Битвы еще приходилась сталкиваться с остатками Упивающихся. А сейчас аврорат завален делами об обычных проявлениях криминала и мелких нарушениях постановлений Министерства. Кто бы знал, как я ненавижу копаться в бумажках. Согласен на несколько рейдов в день, только бы не писанина. Про рейды, правда, громко сказано. Хотя…

Месяц назад несколько человек сильно пострадали. Волшебник, которого они должны были взять под стражу и препроводить в Визенгамот, применил к ним целый ряд довольно редких Непростительных, а потом еще и наложил на одного проклятье. Вот после этого Кингсли, возглавляющий аврорат, организовал дополнительные занятия.

Мне нравится на них ходить, напоминает учебу в Хогвартсе.

Сейчас все уже совсем не так.

Наверное, Гермиона права и я просто сам теперь люблю одиночество, не знаю. Я стараюсь бывать у них с Роном в гостях, да и Джинни, несмотря на наш неудавшийся роман, всегда рада меня видеть. Могу посидеть в пабе с Биллом, который работает рядом, или с Невиллом, например.

Но все-таки больше всего я люблю вот таким вот тихим вечером побродить где-то в одиночестве.

И есть одно заветное место, да. Когда так как сегодня свербит внутри какая-то пустота, я бреду в лондонский Темпл. Не знаю уж почему, но тут мне всегда легко и комфортно. Словно кто-то шелестит рядом тихонько и успокаивающе – ничего, это ничего, все еще наладится…

Вот и сейчас тороплюсь по шумной, грохочущей Флит-стрит, потом останавливаюсь у статуи грифона на границе Сити, он напоминает мне Клювокрыла, и я погружаюсь в детские воспоминания.

Задумчиво бреду по мостовым сонных улочек и переулков Темпла, сейчас тут практически нет людей, студенты адвокатских школ уже разбрелись по домам, а знаменитая церковь закрыта. На маленькой площади тихо журчит фонтан, постояв у него, спускаюсь к парку, выходящему к Темзе, и сажусь на скамейку.

Спустя полчаса неспешно иду назад к Темпл Черч, думая о том, что на этой церкви остановился страшный лондонский пожар, вот тамплиеров и зовут «Хранителями Лондона». Мне нравятся эти легенды. Ничуть не хуже легенд Хогвартса.

У церкви я стою какое-то время, в который раз разглядывая Колонну Двух Тамплиеров. Два рыцаря сидят вплотную на одной лошади и оба держат в руках одно большое копье.

Я вздыхаю и аппарирую домой.

 

***

 

Билл Уизли очень торопится. Спешно глотая горячий кофе и застегивая белую рубашку, хватает папку с бумагами и на ходу натягивает серый пиджак. Последний раз глотнув невероятно горячий и оттого безвкусный кофе, аппарирует в вестибюль финансового департамента Министерства.

Быстро идет по длинному светлому коридору, пытаясь сосредоточится и настроиться на рабочий лад. Сегодня это невероятно, невыразимо сложно.

Сегодня ему всю ночь снились кошмары.

Вернее кошмар – он всегда один и тот же.

Огромный клыкастый волк прыгает на него, сначала все происходит в каком-то замедленном ритме, потом оглушающее клацают острые зубы, оборотень с рычанием сбивает его с ног, клыки сжимаются на плече, с утробным рыком волк начинает терзать человеческую плоть.

Он просыпается от собственно крика, весь в ледяном поту.

Такие сны сняться Биллу, к счастью, совсем не часто, но если уж это случается, то потом он приходит в себя в лучшем случае к обеду.

А сегодня с утра в отделе департамента совещание и нужно быть в форме, очень нужно, но его до сих пор потряхивает.

Перед кабинетом Билл на секунду замирает, проводит рукой по собранным в хвост волосам, вздыхает и решительно открывает дверь.

В большом и светлом зале собралось уже несколько человек. Все из его отдела: Винсент Свитхарт, Адонис Дранк, Милисент Кнат и Люциус Малфой.

Билл осознает, что еще достаточно времени до начала, и, приветливо поздоровавшись с коллегами, садится за стол у окна, погрузившись в собственные мысли.

Дружелюбный Винсент как всегда рассказывает что-то веселое, Адонис, кажется, вчера что-то праздновал, потому что морщится и потирает виски. Билл подозревает, что со своей сегодняшней бледностью и темными кругами под глазами производит такое же впечатление.

Милисент подмигивает ему и делает едва заметный знак в сторону Адониса. Это их старая шутка о его «говорящей» фамилии. Билл слабо улыбается в ответ.

Люциус проглядывает какие-то бумаги, время от времени перекидываясь репликами с Милисент и Винсентом. Биллу нравится работать с ними со всеми, но каждый раз он будто заново открывает для себя именно Люциуса. Прекрасно разбирающийся в сложнейших финансовых хитросплетениях Малфой мог бы, наверное, держаться особняком. До сих пор, обращаясь к нему с каким-либо вопросом, Билл иногда ожидает знаменитую малфоевскую холодную гримасу отторжения. Однако этого никогда не происходит и Люциус очень четко и доходчиво может проконсультировать его по любым возникающим вопросам. Технически Люциус их шеф, но практически Билл чувствует себя его коллегой, что странно и… приятно.

Он погружается в трясину мрачных мыслей. Они скачут с одного на другое, и вот уже волк клацает зубами над самым ухом, а ладони мгновенно леденеют. Билл встряхивает головой, выпутываясь из вязкого болота собственных страхов и неожиданно понимает, что перед ним на столе стоит дымящаяся чашка ароматного чая с лимоном. Интересно, кто это сделал? Он тихонько оглядывает всех присутствующих, но, кажется, каждый занят своим делом. Билл делает глоток крепкого сладкого чая. Да, это то, что ему сейчас нужно.

Немного придя в себя, теперь он исподволь разглядывает стоящего у окна Люциуса. Лицо того непроницаемо, рука расслабленно лежит на подоконнике, в белоснежных волосах запуталось утреннее солнце.

Есть вещи, о которых Билл Уизли не расскажет никогда и никому. Например, о том, что переживает из-за своей изувеченной оборотнем внешности, о том, что ему нравится, когда мама гладит его по голове, как маленького, о том, что до сих пор любит шоколадных лягушек, и о том, что когда он смотрит Люциусу Малфою прямо в глаза, его охватывает какое-то странное чувство, что-то вроде смутного детского ожидания чуда.

Когда это началось, он уже не помнит. Не сразу, конечно, первые месяцы совместной работы были наполнены ожиданием скорее подвоха. Когда Люциус внезапно стал приходить мрачным и молчаливым, Билл стал еще более собранным, ожидая вспышки холодного презрения в любой момент. Но потом Милисент рассказала ему, что именно в это время Нарцисса приняла окончательное решение переехать во Францию. Одна. А еще через пару недель Люциус вернулся в прежнее свое расположение духа.

Наверное, тогда еще можно было остановиться. Остановиться и не пускать в свою жизнь это чертово чувство, которому никогда не суждено быть разделенным, ситуации, когда бывает очень сложно держать себя в руках, лишние печали и переживания.

Но находясь почти каждый день рядом с Люциусом, Билл уже не мог и не хотел остановиться.

Так его затянуло в этот странный и чувственно-тягучий водоворот общения с человеком, который становился ему все более и более симпатичен, да и, чего греха таить, все более и более желанен.

Четкое осознание возможной реакции Люциуса на подобные чувства помогало неизменно держаться в жестких, установленных им самим, рамках.

Вот и сейчас можно подойти к окну, встать рядом, завести ничего не значащий разговор, и до одури исподтишка разглядывать изгиб губ, сумасшедший - таких глаз Билл не видел больше никогда и ни у кого - цвет глаз, родинку на шее и отблески солнца в волосах.

Вместо этого Билл утыкается в чашку с чаем и размышляет о своей изувеченной шрамами внешности и множестве других несколько странных вещей. Например, о том, в чем Люциус ходит дома.

Часы бьют девять. В комнату начинают заходить остальные участники совещания.

Билл старается отбросить мысли о Люциусе и здоровается с вновь прибывшими.

 

***

 

Сегодня утром Кингсли пришел с важными новостями и несколько разных отделов аврората собираются в рейд.

Поступила информация о том, что достаточно большая группа магов, вовлеченных в криминальный бизнес, обосновалась в маггловском Пальмовом доме. И занимаются они там изготовлением зелья.

 

- Это специфическое зелье, очень опасное, запрещенное еще много десятилетий назад. То ли поступил заказ из какой-нибудь подпольной лавки Лютного, то ли просто собираются заниматься контрабандой в другие страны, не известно. В Пальмовом доме сейчас дни профилактического перерыва, но, возможно, они держат там под Империо магглов из обслуживающего персонала. На такой риск они пошли, потому что в галерее второго этажа растут очень редкие тропические растения, свежую пыльцу которых нужно постоянно добавлять в зелье в процессе приготовления. Зелье варится два дня, завтра они исчезнут оттуда, мы должны уже сегодня провести операцию по их захвату. Точное их число нам не известно, поэтому задействуем максимальное количество народа, в том числе и опытных сотрудников из других отделов. Начнем вечером, когда сады закрыты для маггловского посещения, - инструктирует Кингсли.

 

Я знаю Пальмовый дом, это очень красивая стеклянная оранжерея Викторианской эпохи в Королевских ботанических садах Кью. Мы ходили туда с Гермионой, там еще есть подземный этаж с редкими водными растениями и настоящим коралловым рифом.

Но думаю я сейчас совсем не об этой красоте. Судя по подробным объяснениям Кингсли, я, кажется, знаю, кто его консультировал по поводу зелья.

Снейп часто консультирует аврорат по разным вопросам.

Пару месяцев после битвы он, конечно, провел в Мунго, а потом еще пару в Малфой-мэноре. Именно Люциус аппарировал с ним в Мунго из хижины, когда мы все думали, что он мертв. Вспоминать об этом я не люблю.

А потом он просто исчез на пару лет. Я один раз все-таки не удержался и спросил у Люциуса, все ли в порядке с профессором Снейпом. Малфой задумчиво посмотрел на меня и ничего не сказал. Но потом все-таки утвердительно кивнул.

А Снейп через какое-то время вернулся в Англию, открыл частную лабораторию, вполне себе преуспевает и часто консультирует Министерство и аврорат.

Я его встречаю иногда в коридорах аврората. Он обычно проносится мимо, равнодушно кивая на ходу. Выглядит он, кстати, очень даже неплохо. Но ухмыляется все также надменно. Ну и Мерлин с ним, мне все равно каждый раз как-то легче на сердце делается, когда я думаю, что он жив.