Глава десятая, в которой многое происходит впервые.

Он открывает глаза и изумленно разглядывает незнакомые шторы, из-за которых пробивается неяркое осеннее рассветное солнце.

Через секунду все воспоминания прошедшего вечера обрушиваются на Билла, он охает и в ужасе прикрывает глаза.

- Страшно? – весело произносит над ухом Люциус, лениво растянувшийся рядом с ним на кровати.

У Билла перехватывает дыхание, и он хрипло произносит:

- Ты знал с самого начала?

- Видишь ли, в тот день за полчаса до тебя ко мне приходил настоящий Фабиан, причем именно с таким предложением. Я его благополучно вышвырнул, а когда увидел снова, то согласись, это было несколько странно, если, конечно, он не абсолютно сумасшедший. Выяснить, что кто-то пришел под Оборотным было достаточно несложно, вопрос в том, кто это был. Догадался я достаточно быстро, не зря все-таки столько времени наблюдал за тобой…

- Ох, Люк, - Билл порывисто утыкается ему в грудь, не в силах поднять глаза.

Потом медленно отстраняется и немеющими губами тихо произносит:

- И что теперь?

- А теперь, шери, - отвечает Люциус, и лицо его озаряется той самой мальчишеской улыбкой, - я наконец-то собираюсь поцеловать тебя.

И он выполняет обещание. А потом еще. И еще.

И от того что потом происходит в этой спальне, огонь в камине вновь краснеет еще сильнее.

***

Здесь, на шотландском острове Скай, я уже месяц и мой распорядок почти входит в обычную колею. Днем я разгребаю скопившиеся в местном маленьком аврорате дела, а вечером иду по уже устоявшемуся маршруту. Гермиона сказала, что я должен побольше гулять, чем я фанатично и занимаюсь каждый вечер. По выученной наизусть тропинке я привычно прихожу на маленькую полянку с зарослями жимолости и сажусь под огромным дубом. У меня даже хватает сил любоваться всей этой красотой, но на душе невыносимо. Не-вы-но-си-мо, думаю я, утыкаясь в шершавую кору дерева. Как же мне невыносимо без тебя.

Потом бреду к берегу, вслушиваясь в звуки грохочущего впереди водопада Килт Фоллс. У самого обрыва я привычно стою какое-то время, вглядываясь в срывающиеся со скал потоки воды.

И каждый вечер, возвращаясь, я до полуночи сижу на темной кухне, наливая одну чашку кофе за другой. В один из дней я все-таки совершил совершенно мазохистский поступок и купил в маленькой лавочке кружку, очень похожую на кружку Северуса. Я баюкаю кружку в руках, вглядываясь в темноту за окном, потом вздыхаю и иду спать.

Иногда ко мне аппарирует Билл, единственный, с кем я пока готов общаться не только через камин.

Сегодня воскресенье, мы сидим на кухне и пьем чай с принесенным Биллом пирогом.

Мы вот уже час болтаем о всяких пустяках, а мне хочется только спросить, как он там. Я сжимаю зубы, сдерживая невысказанный вопрос, и вымученно улыбаюсь.

- Гарри… ты не сердись, но мы обсуждали твою ситуацию, - неожиданно произносит он.

Кто это «мы», я уже знаю и, чего уж там, очень рад за них обоих. Но сейчас это напоминает мне о днях, проведенных в Малфой-меноре, и я закусываю губу, переводя дыхание.

- Люк говорит, что Северус просто так долго жил как на войне, что теперь везде видит подвох…

До боли сжимаю чертову чашку побелевшими пальцами.

- Билл, я знаю… Я как никто знаю, через что ему пришлось пройти и как он жил. И Люциус прав конечно, но тут совсем другое… Просто я ему не нужен, понимаешь? Совсем.

- Мне кажется, ты не прав.

- Пожалуйста, не надо, - тихо прошу я, - не будем об этом.

- Хорошо, но…

- Билл, прошу тебя.

- Ладно, как скажешь, - вздыхает он и меняет тему разговора.

Вечером, проводив Билла, я все так же сижу и пью кофе. Черный и без сахара. Такой как всегда пил он.

***

В понедельник вечером я заканчиваю работу и уже выхожу из дверей аврората, когда меня из окна второго этажа окликает Майкл, мой коллега:

- Гарри, к шефу приехал его знакомый из Лондона, спрашивал про тебя, хотел повидаться. Не уходи, я сказал, что ты только вышел, он сейчас спустится.

- Хорошо, подожду.

Я сую руки в карманы и ежусь, раздумывая, кто это может быть.

Дверь распахивается, и меня словно бьют под дых.

Твою же мать, думаю я, пытаясь продышаться, что ж ты делаешь со мной.

Он идет ко мне, на ходу запахивая пальто и морщась от порывов ветра, разметавшего черные пряди волос.

У меня все скручивается внутри в какой-то странный гордиев узел, ладони леденеют, и я из последних сил пытаюсь держать себя в руках.

- Здравствуй, - тихо произносит он, и от низкого хрипловатого голоса опять бегут по спине мурашки.

- Здравствуйте, профессор, - говорю я соседней клумбе.

Не могу я, просто не могу на него смотреть.

Наверное, нужно завести какой-то вежливый разговор, но я и этого не могу.

Так и стоим, он – разглядывая мое лицо, а я – осеннюю клумбу.

- Ну что, мистер Поттер, - неожиданно говорит он, - может быть, устроите мне экскурсию? Говорят, тут рядом знаменитый Килт Фоллс?

Я бы сказал, что не могу его видеть, но так отчаянно хочу побыть с ним еще немного, что стараюсь как можно равнодушнее бросить светским тоном:

- Да, конечно, это недалеко. Пойдемте, профессор, я покажу вам местные красоты.

Мы бок обок идем по тропинке, и я так стараюсь не задеть его случайно локтем, что когда это все-таки происходит, я дергаюсь и судорожно извиняюсь.

Он внимательно смотрит на меня, но ничего не говорит, лишь чуть заметно хмурится.

Килт Фоллс встречает нас привычным грохотом и, неожиданно, маленькой радугой над потоками бурлящей воды.

Северус стоит у обрыва, разглядывая водопад, а я, прислонившись спиной к огромному, поросшему мхом валуну, из-под ресниц тихонько разглядываю его.

Он устало проводит рукой по лицу и вдруг произносит:

- Я должен объяснить тебе кое-что. Я тоже не силен в объяснениях подобного рода, просто постарайся понять… Я так долго жил на грани, так привык быть пешкой или ферзем в чужой игре, что посчитал все происходящее твоей попыткой втянуть меня в очередную игру… Теперь я знаю, что это не так, но, в любом случае, я проиграл.

- Нет, Северус, нет, - горько отвечаю я, - проигравший тут только один и это совсем не ты. Хотя я и не думал играть с тобой в игры.

- Да, я знаю, но тогда не мог понять твоего поведения. Мне казалось, что я не единожды давал тебе возможность проявить инициативу, возможность решить самому, но ты каждый раз останавливался на полпути, и лишь когда я решил, что ты не заинтересован и все это нужно прекратить, вот тогда ты и пришел… Постарайся понять, как все это выглядело в моих глазах и извини, что был так резок с тобой. Я постараюсь впредь не совершать таких необдуманных поступков.

Да, все правильно, думаю я, борясь с подступающей истерической тошнотой, вот так все и выглядело в его глазах. А он ведь и правда давал мне второй шанс, причем неоднократно. А я его упустил.

Я закрываю глаза и думаю только о его последних словах, о том, что он больше никогда не станет совершать необдуманных поступков. А это значит, что ничего больше не будет. Ничего, произошедшего со мной этой осенью. И его больше не будет в моей жизни. И если кого винить, так только себя.

Неожиданно я чувствую его дыхание у своего лица и удивленно распахиваю глаза.

Он стоит совсем близко и улыбается.

- Пожалуйста, Северус, - вымученно прошу я, - не стой так близко. Я могу не сдержаться, а ничего хорошего из этого уже не выйдет.

- Ну почему же не выйдет? - весело спрашивает он, разглядывая мое изумленное лицо.

- Но… ты ведь сам сказал, что больше не будешь совершать ничего… ничего подобного.

Он задумчиво смотрит на меня и очень серьезно произносит:

- А нам с тобой действительно придется научиться понимать друг друга.

Когда весь смысл сказанного доходит до меня, я лишь тихо охаю и прижимаю ладонь к губам. Он отводит ее своей рукой и указательным пальцем медленно очерчивает линию губ, скользит по скуле и зарывается ладонью в мои лохматые волосы.

Он склоняется ко мне и эта секунда кажется бесконечной и наполненной ожиданием чуда, а когда он, наконец, целует меня, я из всех сил вцепляюсь в лацканы его пальто, потому что, кажется, у меня подкашиваются ноги от одного только поцелуя.

- Гарри, - шепчет он с такой ошеломляющей нежностью, что сердце пропускает удар, - Гарри…

От того что он в первый раз назвал меня по имени со мной происходит что-то странное и почему-то щиплет глаза, я крепко обхватываю его руками и, утыкаясь в грудь, шепчу:

- Северус, я больше никогда не отпущу тебя.

Начало формы

 

 

Эпилог

В Сочельник весь день идет снегопад, а мы наряжаем маленькую пушистую елку.

Потом, довольные, падаем на диван и разглядываем свое творение.

- Ничего, - благосклонно кивает Северус.

- Отлично вышло, но все-таки надо было брать ту, большую.

Он фыркает и улыбается уголками губ.

- Вот завтра поедем в Менор, будет тебе там большая елка. Люциус на старости лет совсем помешался. Ты знаешь, что они сами ходили за елкой в лес? Причем без домовиков, а вдвоем с Биллом.

- А что, я бы тоже так хотел. Вдвоем с тобой.

- И ты бы обязательно завяз в каком-нибудь сугробе, а мне бы опять пришлось тебя вытаскивать.

- Да, - соглашаюсь я, утыкаясь в его плечо, - ты всегда меня вытаскиваешь.

Он приподнимает мой подбородок и мягко целует в губы.

Я обнимаю его и думаю о том, что иногда, чтобы ни говорили, само чудо все-таки лучше его ожидания.