Шуньята как источник управляемого.

Творчества.

Многие учёные избегают мистицизма, и временами оправданно, потому что этот термин включает в себя абсурдность наряду с правдоподобием. В чистой воде истинного мистицизма существует множество грязных течений, от суеверий и нелепостей до оскорблений наивных и несчастливых людей. Однако изучение жизней великих учёных показывает, что многие из них испытывали научные видения через те же процессы, что лежат в основе мистических опытов, однако воздерживаются говорить об этом. Подобная ситуация продолжалась до Эйнштейна, который, пользуясь огромным уважением, заявил: «Самое прекрасное ощущение, которое мы можем пережить, это ощущение загадки. Это базовое ощущение, которое стоит у истоков истинного искусства и истинной науки». Это заявления дало зелёный свет многим учёным двигаться вперёд, создавая похожие подходы.

Некоторые учёные настаивают, что в своих исследованиях они сталкивались с глубокими видениями и неожиданными открытиями, похожими на мистические ощущения или просветление. Знаменитый физик Роджер Пенроуз также описывает неожиданное вдохновение, которое помогло в решении математической задачи, как проникновение в платоническую сферу идей. Дэвид Бом и Брайан Джозефсон утверждают, что видения, которые они испытывали во время их повседневной медитативной практики, были очень полезны при формулировании их теорий. Дэвид Бом критиковал научную методологию, потому что с помощью самопознания и разговоров с Кришнамурти он осознал ограничения, которые сдерживают дальнейшее развитие науки. Используя только общие исследовательские процедуры, научные исследователи упускали часть процессов, развивающихся внутри них. Бом объявил радикально новое направление, как условие для дальнейшего развития: «Традиционная наука игнорирует и отрицает возможность человеческой души понять высшие реальности. Стандартизированная наука слепа, потому что она анализирует опыт по частям. Человеческая душа и, в частности, душа физика, непреодолимо нуждаются в классификации ощущений по категориям. Последствия этого заключаются в том, что цельная сеть физической реальности делится на отдельные события, которые происходят в разных частях пространства и времени». Бом полагает, что физик должен быть способен с помощью понимания восточного мистицизма освободиться, хотя бы на краткий миг, из тюрьмы, в которую он сам себя заточил.

В то же время в Кембридже Брайан Джозефсон активно практиковал восточные техники медитации. Он получил нобелевскую премию в области физики в 1973 году;

Однако в последние годы своей жизни его исследования сконцентрировались на процессах, развивающихся в субъективном мире учёных. Он заявил, что целью его медитаций было прояснение связи между человеческим сознанием и миром, за которым оно наблюдает и о котором размышляет. Он считал, что с помощью глубокого понимания мистицизма мы приобретём более полное и правдивое видение объективной реальности.

Эти два учёных были не единственными, кого посещали научные откровения через духовную практику. Курт Гедель говорит об особом отношении к реальности, с помощью которого ему удалось прямо увидеть математические понятия как бесконечность. Он достиг этого с помощью практической медитации, во время которой он лежал неподвижно, предварительно успокоив все чувства.

В некоторых случаях научные открытия являются истинно мистическими ощущениями, возникают ли они во время медитации или посреди повседневного хаоса. Вот как описывает Фред Хойл ощущение, которое он испытал, ведя машину по сельской дороге, которая, по его словам, была очень похожа на дорогу, которую наблюдал святой Павел по пути в Дамаск. В шестидесятых Хойл работал над космологической теорией электромагнетизма, которая требовала сложных математических вычислений. Однажды, после очередной крупной попытки найти решение, он решил сделать перерыв и прокатиться до шотландских холмов. «Пока я вёл машину, я думал о квантовой физике в расслабленной манере, как всегда. В обычных обстоятельствах я записывал эти размышления на бумаге, а затем играл с уравнениями и интегралами. Но в определённом месте неподалёку от Буес Мура моё понимание математики неожиданно прояснилось, не немножко, и я не могу сказать, что сильно, — это был огромный неожиданно вспыхнувший яркий свет. Как много времени мне понадобилось, чтобы понять, что проблема решена? Менее пяти секунд. В тот момент важно было только сохранить основные шаги в своей голове. Я был уверен в правильности решения, и доказательством этому служило то, что я не пытался записать его на бумаге на следующий день. Когда десятью днями позже я вернулся в Кембридж, я смог записать его полностью на бумаге без проблем».

Фред Хойл даёт интересное описание его разговора со знаменитым Ричардом Фейнманом: «Несколько лет назад благодаря Дику Фейнману я испытал вдохновение и великую эйфорию, которая продолжалась два или три дня после этого. Я спросил его, сколько раз он испытывал подобное в своей научной карьере, и он ответил, что „четырераза", после чего мы согласились, что двенадцать дней эйфории — не такая уж и большая награда за усилия всей жизни».

После подобных ощущений в Хойле родилось истинное религиозное чувство и видение космоса как структуры, управляемой «высшим разумом», который направляет эволюцию с помощью квантовых процессов. Религиозная вера Хойла в Бога является теологически направленной, потому что она толкает мир к его последнему назначению, которое может быть найдено в бесконечном будущем. Хойл считает, что этот высший разум, действуя на квантовом уровне, способен помещать мысли и идеи из будущего, которые может воспринять человеческий мозг. Он убеждён, что это является источником математического и музыкального вдохновения.

Рассел Стэннард испытывал похожие ощущения и записал свои впечатления о связях с доминирующей силой некоторых видов, которые «по своей природе навязывают восхищение и глубочайшее уважение. Взаимодействуя с ними, ощущается принуждение; это вулканическая сила, сконцентрированная, готовая взорваться». А Дэвид Пит описывает их так: «Невероятное ощущение силы, которая, по своему значению, как будто наводняет весь мир вокруг нас. Затем мы пытаемся коснуться чего-нибудь универсального и, возможно, вечного так, что такой момент во времени требует сверхъестественных и священных свойств, как если бы они распространялись бесконечно во времени. Все ограничения между нами и миром исчезают, потому что то, что мы ищем внутри, находится снаружи вне любых категорий и наших попыток понять их рационально».

Нобелевский лауреат Вольфганг Паули не акцентировал внимание именно на этом ощущении, однако в своих исследованиях он консультировался с Юнгом, чтобы понять связь между наблюдателем и научным экспериментом. Его выводы совпадают с концепцией Бома о скрытом порядке и о влиянии, которое он оказывает на проявленные формы реальности: «За проявленной реальностью находится величественный и независимый порядок, которому подчинены душа наблюдателя и объект исследования».

В 1978 Лоренц Бенджамин, исследуя общий подход физиков-авангардистов, сказал следующее: «Мы являемся свидетелями изменения в научной парадигме, возможно, самого важного изменения, которое когда-либо происходило. Впервые мы столкнулись с объяснимой моделью мистических ощущений, преимущества которой выведены передовыми исследованиями современной физики».

Сам Эйнштейн, подвигнутый развитием науки, в которой физика сливалась с метафизикой, в состоянии научно-мистической эйфории высказал свою созидательную сокровенную цель такими словами: «Я хочу знать, как Бог создал этот мир. Меня не интересует, как работает то или иное, я хочу знать, как думает Бог. Остальное — детали».