И. В. Алексей Николаевич, Вы — воевали?

А. Н. Нет, я не эксперт в подобном деле. Но я почему-то думаю, что, для того чтобы прицелиться во врага даже лежа в кустах, нужно иметь железные нервы. Ведь не из каждого мужчины получается хороший солдат, годный для ближнего боя, не говоря о женщинах.

Я приведу Вам такой простой пример. На первом курсе института нас почти на три недели послали «на картошку» в село. Это село оказалось не простым, а какими-то выселками для шпаны. Короче говоря, однажды нам — сотне студентов — пришлось столкнуться с десятком прожженных драчунов-горлопанов и уголовников. И нам не удалось победить, потому что из сотни восемнадцатилетних юнцов не набралось и десяти хороших бойцов. В основном ими оказались те, кто был постарше, те, кто отслужил в армии, или те, кто занимался чем-то вроде бокса или борьбы, то есть имел хоть какое-то представление о драке.

Суть моих отвлеченных рассуждений в том, что солдата нужно долго и упорно учить простым солдатским навыкам, не говоря уж о рукопашной схватке или силовом задержании диверсантов. Кстати говоря, в замечательном романе Виктора Богомолова «В августе 44-го» с большей или меньшей степенью правдивости описываются сцены силового задержания диверсантов. А ведь Виктор Богомолов был офицером ГРУ и достаточно хорошо знал то, о чем писал. Теперь попробуйте представить на месте профессионалов высочайшего класса типа капитана Алехина или старшего лейтенанта Таманцева Лизу Бричкину или Галину Четвертак… Ведь одного немца Васков «все ж таки» собирался взять в плен.

Знаете, у нас часто говорят о том, что, мол, катастрофа 1941 года произошла, потому что враг напал слишком неожиданно. Но тогда чем объяснить катастрофу лета 1942 года? Неужели только тем, что немцы удержали некие «контрольные точки» южнее Харькова и советские войска втянулись в «Барвенковский выступ», как в горловину бутылки? Но тогда почему немцы смогли удержаться в Демянском котле, то есть примерно в похожей ситуации?

На мой непрофессиональный взгляд, все дело в том, что немцы просто лучше воевали. Они были лучше нас подготовлены как в профессиональном, так и в психологическом плане. Их военная машина была великолепно обкатана, а каждая ее деталь — подогнана к месту.

И. В. Вы имеете в виду относительно легкие победы Гитлера во Франции, Польше и Балканах, которые позволили сделать это?

А. Н. Да. Поясню на простом примере, который, к сожалению, встречается в реальной жизни. Например, когда на ночной дороге обычного человека поджидает бандит, то последний всегда готов к встрече значительно лучше. Он готов к схватке психологически, а в его руках есть оружие, которое он неоднократно пускал в ход. Бандит говорит себе: «Я уже не раз делал это, и у меня снова получится». Он уверен в себе, а это очень много значит.

И. В. Алексей Николаевич, давайте все-таки вернемся к главной теме…

А. Н. Хорошо. На данный момент эта тема — замечательная повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие»…

И. В. Почему замечательная? Вы же ругаете ее…

А. Н. Это еще ни о чем не говорит.

И. В.?..

А. Н. Понимаете, в чем дело, Ирина Владимировна, например, еще с детства мне нравится чудесная книга Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада». Но если взглянуть на нее под определенным углом, то она — едва ли не классическая человеконенавистническая книга, ведь в ней вы не найдете ни одного порядочного испанца. Прочитав эту книгу, вы будете свято верить в то, что все испанские гранды — злодеи, простой народ — «испанская солдатня», способная только на бесчеловечные поступки, а пираты, в общем-то, — довольно неплохие парни.

И. В. Романтизация бандитизма, пиратства, тюремных нар — тема, хорошо разработанная в литературе (улыбается). Но все-таки не будем уклоняться в сторону. Алексей Николаевич, Вы можете четко и кратко сформулировать, почему Вам нравится и за что Вы не любите повесть «А зори здесь тихие…»? Нам нужно это выяснить хотя бы потому, чтобы узнать, зачем и как творится легенда.

А. Н. Мне нравятся все герои повести, в них просто невозможно не влюбиться. Нравится язык, которым она написана. Не нравится же то, как она была создана. Борис Васильев говорил, что сначала хотел написать о семерых советских солдатах, принявших неравный бой с немецкими диверсантами (это был тот реальный фактический материал, на котором он хотел создать повесть), но повесть, как говорится, «не пошла». Текст сдвинулсяс мертвой точки, только когда Васильев заменил солдат на девушек.