Настоятель Спасо-Преображенского собора, протоиерей Владимир КАРЕЛИН.

Апрель, 2005 год

Депутат-фронтовик

Депутат Верховного Совета РСФСР, председатель Широковского сельсовета Далматовского района Курганской области Иван Петрович Дегтярёв — бывший моряк-балтиец, коммунист с 1940 года, когда-то учился в Шадринской советско-партийной школе, а в период Великой Отечественной войны сражался под Ленинградом, в Советском Заполярье и в Чехословакии. Служил он в звании старшины и был парторгом пулеметной роты. 4 раза ранен, награжден орденом Славы III степени и медалью «За боевые заслуги».

В 1947 году И. П. Дегтярева избрали депутатом Верховного Совета РСФСР, и в этом почетном статусе он и встречался с маршалом Г. К. Жуковым. Возможно, был у него на приеме в штабе УралВО, куда ездил что-то пробить для Широковского сельсовета и Далматовского района.

И вот здесь-то маршал Г. К. Жуков, увидев награды бывшего фронтовика, заинтересовался: где он воевал, в каких операциях участвовал. Солдат рассказал, где он воевал и том, что не все награды еще получил. А через некоторое время ему вручили еще два ордена Славы, таким образом ^-И. П. Дегтярёв стал полным кавалером этого ордена!

Из газет

Маршал гармошки

Сколько ни встречаюсь с ним, никогда не покидает восторженное чувство. Сколько в нем задора, добра, солнца. Он и разговаривает, словно переборы на гармошке играет.

Николай Семенович Ярославцев — мой односельчанин гармонист, сумевший сберечь в себе любовь не только традиционной нынче хромке, но и венской однорядке. Ладно бы только любовь, но и игру свою тоже, а инструменты эти он сам научился делать!

Мы с ним в семидесятых годах сделали первую попытку поднять гармонь. Не получилось, но в конце восьмидесятых удалось подготовить почву, а нынче собираем первые плоды.

За эти годы Николай Семенович в родной нашей Белоярке сумел создать детский клуб гармонистов «Тальяночка». Теперь это известный на Урале коллектив, концерты которого проходят с аншлагом, в том числе и в нашем Кыштыме.

Когда «Тальяночке» в Кыштыме зал неистово бисиро­вал, я поздравил его и в шутку сказал:

— Ну, друг, ты у нас сегодня генерал!

— Понизил маленько, — отшутился он, — в роте меня маршалом величали! И не они меня к этому званию предста­вили.

И Николай Семенович рассказал мне прелюбопытней­шую страницу собственной жизни, как служил он радистом под личным началом маршала Г. К. Жукова:

«На полевых учениях он часто заходил ко мне на пере­движную радиостанцию. Я во фрунт, а он всегда говорил:

— Сиди, старшина, работай. Здесь ты маршал. Я говорю:

— Виноват, Георгий Константинович, маршал Жуков у нас один!

 

Он посмотрел на меня и сказал:

—- Ты по гармони, брат, маршал. Слышал твою игру. Я как радист по приему на слух и передаче на ключе по Уральскому округу всегда первенство держал, но не оби жался, а напротив, гордился, что командующий во мне гар­мониста ценил больше.

 

То, что Георгий Константинович на баяне играл, знают многие. Я даже об этом в книжке читал. А вот то, что он на русской гармошке играл, об этом мало кто знает. Хотел я автору книжки написать, да передумал...

Стояли мы в селе Брусяны. Ну, вечерком взял он у меня русскую гармошку да и заиграл «Трех танкистов»¹.(¹Эта песня, возможно, напоминала ему Дальний Восток.) Почему эту песню, не знаю, врать не стану. Сыграл, гармошку по­ставил и ушел».

Николай Семенович помолчал. Видимо, жил воспоми­наниями того вечера. А потом тряхнул головой и снова стал сегодняшним гармонистом.

— Вот так, дорогой! Я и в сержантах готов служить, лишь бы гармошка в гору пошла! Маршал Жуков ее с за­пасной армией сравнивал! Так она ему дух укрепляла.

Да будь мы в какой-нибудь Франции, такому мастеру, как Николай Семенович Ярославцев, давно бы настоящий маршальский жезл вручили!

Впрочем, русские до наград не зарные. Для них важно другое: чтобы народ заиграл, запел, плечи бы расправил, голову поднял. И рассказ о блестящем музыканте хочется закончить словами маршала Г. К. Жукова: - Поющий народ нельзя победить! А маршал русской гармони Николай Ярославцев на боевом посту. А. Морозов.

На приеме — жена офицера

Надежда Петровна Сапон рассказала еще об одном слу­чае человечности маршала Г. К. Жукова. Здесь, в Шадринске, она дружила с одной женщиной, мужа которой, капита­на, перевели в Свердловск, в штаб Уральского военного округа. А в те годы как-то со стороны командования не обращалось должного внимания: есть ли у офицера, к примеру, семейного, квартира; как он живет, не нуждается ли в чем?..

Ну, перевели офицера, переехал он, а вместе с ним жена и малолетние дети.

Поехала Надежда Петровна как-то в Свердловск и нашла свою знакомую. Семья ее и она сама жили в плохих условиях: снимали частную проходную комнатку в неблагоустроенном доме. Какие уж тут условия для спокойной жизни и отдыха?! Посмотрела она, посмотрела да и говорит:

— Знаешь что, это — не жизнь! Иди к Жукову и проси квартиру!

— Как к Жукову?! — удивилась жена офицера.

— Да так, — ответила Надежда Петровна. — Расскажи ему, в каких условиях вы живете...

Уговорила Надежда Петровна свою подругу, и они отпра­вились вместе в штаб УралВО.

Женщина пошла на прием к Г. К. Жукову, а Н. П. Сапон осталась ждать ее в сквере, что у здания штаба.

Прошло уже изрядно времени, а женщина все не появля­лась. Надежда Петровна уж засомневалась: правильно ли она посоветовала идти на прием к самому маршалу.

Но вот дверь проходной распахнулась, и ее подруга выш­ла в сквер вся в слезах...

— Ну, что случилось?!

— Дал, дал квартиру! Мне даже никак до сих пор не ве­рится! — ответила, смеясь и плача, счастливая жена офицера и порывисто обняла свою верную Надежду.

А потом рассказала, что приема она ждала недолго. Мар­шал внимательно выслушал, поговорил с ней, уточнил: кто ее муж; видимо, навел справки о нем и в своем штабе. Ему доло­жили, что действительно, есть такой офицер, служит в Свердловске недавно, переведен из такой-то части, дислоцирующей­ ся в Шадринске.

Г. К. Жуков вызвал начальника тыла округа и приказал ему дать квартиру офицеру такому-то с семьей в тече­ние суток.

Л. П. Осинцев,

Г. Шадринск.

В памяти навсегда

...Последние мои встречи с маршалом Жуковым прошли уже на родной зауральской земле, когда он командовал Краснознаменным Уральским военным округом. И было это так. Я работал тогда начальником Курганского облполиграфиздата. Как-то утром мне позвонили из Шадринского горкома партии и пригласили срочно приехать. Я сел на поезд и к обеду был уже в горкоме. Партийной дисциплине и исполнительности того времени сегодня можно только завидовать. Доложил о прибытии помощнику первого сек­ретаря. Тот через минуту пригласил меня войти в кабинет первого.

Здесь я увидел Георгия Константиновича Жукова и от неожиданности смутился. Жуков, здороваясь за руку, при­стально на меня посмотрел.

— Ваше лицо мне кажется знакомым. Вы воевали?

Я рассказал Георгию Константиновичу, при каких обсто­ятельствах мы встретились.

— Вот видишь, память мне не изменяет. И он улыбнулся.

— Теперь перейдем к делу. Куда и когда, гвардии стар­ший лейтенант, освободишь мне помещение, занимаемое твоей типографией?

Я вкратце рассказал маршалу, что уже несколько лет веду борьбу с Шадринским автоагрегатным заводом за освобождение здания бывшей типографии, в которое в на­чале войны этот завод был эвакуирован. Но вопрос не ре­шается. Сейчас в бывшей типографии размещен инструмен­тальный цех завода. Помещения же, где находится типогра­фия, в настоящее время ветхие, тесные и работать в них ста­новится невозможно.

— Значит, вы тоже за скорейший перевод вашего пред­приятия из этих помещений. Я вас правильно понял?

— Совершенно правильно, товарищ маршал.

Жуков встал и попросил секретаря горкома пригласить директора автоагрегатного завода подъехать незамедлитель­но к инструментальному цеху.

— А мы сейчас все вместе поедем туда и разберемся с проблемой на месте, — закончил он.

Секретарь сказал, что можно и съездить, но этот вопрос нам вскорости не решить. Потребуется не менее года, чтобы построить новое помещение инструментального цеха, куда его можно будет переселить.

— У вас есть другие предложения? — спросил секретаря горкома Жуков.

— Нет, Георгий Константинович. Будем думать, совето­ваться и решать.

Жуков встал и пошел к выходу. Все последовали за ним. Мы приехали на завод. И начали осматривать инструментальный цех. Действительно, положение было очень сложное. При выходе из цеха на пороге столкнулись с директором завода.

— Товарищ директор, как скоро вы сможете освободить этот цех, чтобы разместить здесь типографию? — спросил Георгий Константинович. — Площади, где сейчас находит­ся типография, срочно нужны нам для расширения авиацион­ного училища. Это приказ министра обороны, страны.

— Георгий Константинович! Так же можно, и инфаркт получить, — задыхаясь от ходьбы, начал директор. — Что значит инструментальный цех освободить?! Это повлечет за собой остановку всего завода! Я такой вопрос не смогу ре­шить. В крайнем случае для этого потребуется решение Москвы.

— Вот это уже похоже на дело, — спокойно сказал Жуков. — Едем-ка к вам в горком, товарищ секретарь. Бу­дем разговаривать с Москвой.

Когда ехали обратно в горком, я вдруг вспомнил, что месяца два назад видел на территории завода «Полиграфмаш» двухэтажное здание, построенное для заводской лабо­ратории, и вслух сказал об этом. Жуков тут же дал команду ехать на «Полиграфмаш» к этому зданию. Но секретарь горкома засомневался, что министерство отдаст под типог­рафию новостройку.

— Не отдаст новый корпус, — спокойно сказал Георгий Константинович, — попрошу освободить под типографию инструментальный цех. Другого не дано.

По приезде на место увидели, что здание пустует. В его комнатах, кроме нескольких столов и стульев, ничего не было.

Георгий Константинович обратился ко мне:

— Вас удовлетворит это помещение?

— На первое время вполне. А потребуется, можно и пристрой будет сделать.

— Отлично, Владимир Всеволодович. Вы, я смотрю, не меньше меня заинтересованы в освобождении занимаемых типографией помещений. Это укрепляет меня во мнении, что наш вопрос будет решен положительно. Сейчас мы с тобой, артиллерист, возьмем в «вилку» директора завода, а потом и министра, им от нас не уйти.

— Пригласите в горком директора завода «Полиграф­маш», — обратился Георгий Константинович к секретарю. — Надо с ним в личной беседе, не по телефону, все обгово­рить и принять решение.

Вскоре директор был в кабинете секретаря горкома, но разговор с ним начал Георгий Константинович:

— Видите ли, товарищ директор, какая сложилась ситу­ация. Уральскому военному округу в целях укрепления обороны страны поручено в краткий срок построить в Шадринске несколько зданий для авиационного училища. Этому ме­шают помещения городской типографии, которые нужно не­медленно снести. Мы пригласили вас, чтобы вместе с вами решить вопрос о размещении городской типографии в зда­нии вашего завода, предназначенном для лаборатории. Оно сейчас пустует. Нам с вами надо решить вопрос о передаче его на баланс типографии.

Директор опешил от такого неожиданного предложения, но веских аргументов для возражения не нашел. Он сказал, что на это требуется решение министерства. Будет приказ — будет и передача помещения типографии.

— Ну вот и хорошо. Как говорится, высокие договари­вающиеся стороны пришли к соглашению. Спасибо вам, товарищ директор. Не смею вас больше задерживать.

Через несколько минут Жуков по телефону договорился с министром о безвозмездной передаче здания лаборатории завода на баланс типографии. И тут же попросил:

— Прошу вас, телеграфируйте, пожалуйста, в Шадринск подписанное вами решение к завтрашнему утру.

Георгий Константинович повернулся и обратился ко мне:

— А сейчас, уважаемый артиллерист, идите с директо­ром типографии в новое здание, сделайте промеры и схемы размещения оборудования. К утру подготовьте мероприя­тия по перебазированию типографии. К нему приложите график по дням и часам. Изложите ваши просьбы к коман­дованию училища, в чем и когда конкретно оно должно оказать вам помощь. Ясно? Вы свободны до 8.00 завтрашне­го утра. Встреча в кабинете начальника училища.

Утром Жуков присутствовал при рассмотрении и обсуж­дении мероприятий по перебазированию типографии. Похвалил нас с директором типографии Иваном Обуховым за оперативность и тщательность проработки всего объема работ. Приказал начальнику училища сделать выборку всех просьб, определить ответственных по каждой проблеме и немедленно приступить к делу.

Начальник училища тут же начал вызывать, офицеров, ставил им задачи по прокладке электрокабелей, демонтажу оборудования, заливке фундаментов под машины, установ­ке сантехники и т. д.

Расстановка сил и средств подходила к концу, когда в ка­бинет начальника вновь вошел Георгий Константинович. Он сказал, что побывал в действующей типографии и убедился, что оборудование там действительно громоздкое, сложное, и, видимо, очень тяжелое. Что если его разбирать, а потом собирать и устанавливать на месте, то мы можем не справиться с графиком работ. И в 28 дней нам не уложиться.

— Скажите, только честно, Владимир Всеволодович, — обратился ко мне маршал. — Нельзя ли перевозить ваши машины без разборки?

— В принципе возможно, — ответил я. — Только потре­буются толстые стальные листы и специальные приспособления для перемещения станков волоком, а также частичная разбор­ка стен в старом и новом зданиях для образования проемов, чтобы автомашины вместе с оборудованием смогли проходить. Для этого можно расширить оконные проемы.

Жуков ухватился за эту идею. И тут же дал указание начальнику училища подобрать каменщиков и начинать работы.

Потом он попросил вызвать командира взвода, ответственного за подготовку здания к приему оборудова­ния и тут же спросил его:

— Когда вы намерены приступить к работе в новом здании?

— Мы уже их ведем, товарищ маршал.

— Что конкретно сделано?

— Завезли цемент, доски, электропроводку, кабель, элек­трощиты...       

— И еще один вопрос, Владимир Всеволодович, — об­ратился Жуков ко мне. — Когда будете готовы демонти­ровать вашу первую машину?

— Дня через два-три по готовности фундаментов, — ответил я.

— Хорошо. Мне хотелось бы самому посмотреть вашу «технологию» перемещения. Как только приступите к демон­тажу первой машины, сообщите мне.

Жуков вышел, не попрощавшись. Мы это поняли как знак того, что он может снова появиться в любой момент.

К демонтажу мы приступили на четвертый день. Только начали разбивать фундаментную заливку наборной маши­ны, появился Жуков.

— Ну что, Владимир Всеволодович, начали демонтаж? А мне почему не сообщили?

— Так мы еще только подготовку к демонтажу ведем, Георгий Константинович, а вы уже здесь. Я же с сорок пер­вого года помню ваше указание — докладывать точно, со­образуясь с обстановкой.

Георгий Константинович улыбнулся.

К этому времени мы все продумали, сделали приспо­собления, установили лебедки, расставили людей по местам. Двенадцать солдат сноровисто сняли наборную машину и установили на толстом стальном листе. Используя приспо­собления, закрепили, чтобы она не качалась на ухабистой шадринской дороге. Зацепили за машину тросами и потяну­ли волоком к новому месту.

Прошло немногим более двух часов, и наборная маши­на уже стояла в новом цехе. Солдаты приступили к заливке цементным раствором ее станины.

На следующий день мы демонтировали и перевезли в новое здание две плоскопечатные машины. И снова Жуков пришел посмотреть нашу «технологию». Похвалил солдат за старательность и расторопность, командира взвода и меня за умелую организацию. Пожелал нам успешно завершить перебазирование типографии и наладить на новых площа­дях выпуск газет.

— Поспешайте, но не перестарайтесь. Делайте все проду­манно и основательно.- Берегите людей, — советовал мар­шал. А напоследок мне сказал:

— Я снова убедился — гвардия умела геройски сражать­ся на фронте, не подводит и в мирные дни.

Жуков тепло попрощался с нами. В последующие дни мы работали с таким же напряжением и с отличным на­строением. На шестой день перебазирования мы уже печатали в новом здании районную и заводскую многотираж­ную газеты. А через два дня пустили в строй газетную рота­цию. На огромную и сложную работу по переводу типогра­фии на новые площади мы затратили всего 9 дней вместо 28 планировавшихся первоначально. Ни на час не задержали выпуск газет.

Так шадринцы получили с помощью Георгия Константи­новича Жукова новое здание для типографии, в которой она размещается и по сей день.

Вспоминая и анализируя эти события, я вновь и вновь вижу Георгия Константиновича Жукова как талантливейше­го государственного человека, сумевшего тогда без промед­ления «трех зайцев убить»: сохранить инструментальный цех завода, перебазировать в лучшие условия типографию и выполнить приказ министра обороны по расширению пло­щадей училища.

Мне приходилось слышать не раз на войне, да и после нее, о жестком, даже грубом характере Жукова. Мои встре­чи убедили меня в другом. Маршал Жуков был творчески собранным, стратегически мыслящим и высоко требователь­ным к себе и окружающим человеком, любящим находчи­вость, распорядительность и точность в исполнении любого дела. И это мнение во мне непоколебимо.