Как Т. С. Мальцев в кино ходил

 

После выхода на экран киноэпопеи о Великой Отечествен­ной войне «Освобождение» (а мне посчастливилось увидеть ее одному из первых в обкоме партии) я поставил перед собой задачу сводить на фильм Терентия Семёновича. В последние годы он в кино не ходил, основным его увлечением оставались книги. И как только фильм появился в Шадринске, убедив­шись, что Мальцев дома и никуда уезжать не собирается, я поехал в кинопрокат и договорился о демонстрации этого фильма в Мальцево. К этой идее меня подтолкнуло, во-пер­вых, то, что старший сын Терентия Семёновича Костя погиб как раз на Курской дуге, а во-вторых, Мальцев очень дружил с великим полководцем Г. К. Жуковым, в-третьих, роль мар­шала играет потрясающий актер М. А. Ульянов. (Как извест­но, Георгий Константинович сам выбрал артиста на роль «себя», и Ульянов даже получил разрешение пожить на даче полководца, чтобы ближе с ним познакомиться и изучить все его манеры и поведение). И последнее: мне очень хотелось, чтобы Терентий Семенович сказал, насколько, по его мнению, артист схож со своим героем.

В нужное время мы пришли в Мальцевский Домкульту­ры. Зал был переполнен, на передних рядах сидели ребятишки. Двое из них уступили нам места.

По своей наивности я полагал, что артиста загримируют до неузнаваемости, чтобы нельзя было отличить его от на­стоящего героя. Но лицо Ульянова было чисто ульяновским. Весь фильм мы смотрели молча, я искоса посматривал на Те­рентия Семеновича. Его выражение лица показалось мне на­пряженным. Он с жадностью смотрел на экран и вслушивался в речь исполнителей. После просмотра Мальцев признался, что искал в массовых сценах битвы своего сына, понимая, однако, что это всего лишь актеры, а не настоящие солдаты."

Когда фильм закончился, мы встали, и Терентий Семёно­вич, тяжело вздохнув и размяв лопатки и плечи, сказал:

— Ульянов на Жукова не похож, но много у него жуковских привычек. Например, маршал и сейчас при разговоре ча­сто прикусывает нижнюю или верхнюю губу, и вид у него всегда суров. Схожи также и его движения, походка, резкие и крутые развороты на месте при общении.

Мы подходили уже к дому Терентия Семеновича, а он все продолжал мне рассказывать о Жукове.

Геннадий Брагин

С. Ильтяково Шадринского районах

Г. К. Жуков был богаче душой

 

Михаил Ульянов¹, (¹Михаил Александрович Ульянов — народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, с 1950 г. работал в театре им. Е. Б. Вахтангова) народный артист, дал Жукова, мне кажется обеднённо. Его полководец — напряженный, наро­чито угрюмый, притянутый за волосы. А ведь он был не такой Писательница Елена Ржевская, встретившись с полководцем, когда ему шел уже 69-й год, и то была покорена по сердечной, обезоруживающей улыбкой. А если бы ему было бы сорок с небольшим, как во время войны? А у Ульяно­ва, кроме угрюмого неинтересного лица, ничего в «Жуковс­ком» облике не найдешь.

Кто-то правильно сказал, что его лицо — лицо вылитого монумента. Да, но в этом «монументе» был и юмор по­рой, и нежность, и грубоватая солдатская шутка. А Ульянов-Жуков давал на экране только «производственного» Жукова, чем, конечно, обеднил его привлекательный образ. Это же был крестьянский сын, это же был русский красивый мужик, если хотите, по которому «бабы сохли»...

Михаил Ульянов — хороший артист. Какой он естествен­ный в образе председателя в кинокартине по сценарию Юрия Нагибина. Вот примерно так надо было ему порой подавать и Георгия Жукова, хотя бы в некоторых эпизодах.

Но, во-первых, маршал Жуков сам создал в жизни образ строгого военачальника, а отнюдь не весельчака, и откуда было знать артисту, что за этой внешней формой, оболочкой кроется совсем другое.

Г.К. Жуков раскрывался как простой, с юмором человек иногда в разговорах с простыми солдатами, с друзьями на охоте, на отдыхе, в общении с любимой женщиной, с люби­мыми дочерьми. Конечно, рамки роли не давали возможно­сти артисту показать другого Жукова, но это уже не его вина.

Л. П. Осинцев.

Генераторы от полководца

 

Однажды Терентий Семенович вместе с маршалом Г. К. Жуковым возвращались с очередной сессии Верховного Со­вета СССР. Полководец сказал:

— Я тебя приглашаю, земляк, ехать домой вместе. До Шадринска довезу.

Г. К. Жуков в то время был командующим Уральским военным округом и проживал в г. Свердловске.

Мальцев в тот момент и не подозревал, что его просьба о помощи с электроэнергией зауральским крестьянам уже выполнена. Жуков, будучи на сессии Верховного Совета СССР, распорядился, чтобы на спецпоезд подцепили плат­форму с шестью или во­семью новенькими элек­тростанциями (это мощ­ные двигатели внутрен­него сгорания с генера­торами).

Многие, конечно, помнят о том, что в се­редине 1950-х годов в Шадринский район ста­ли поступать электро­двигатели, доильные ус­тановки, зерноочисти­тельные машины, но электроэнергии не было. Поэтому хозяйственники ухитрялись добывать пе­редвижные электростан­ции. В селах же (в домах) пользовались керосино­выми лампами, на фер­мах — фонарями на том же керосине (летучая мышь). С приобретением этих электростанций начал появляться свет и в домах. Правда, ненадолго или пока шла дойка. Но руководители к этому относились с понима­нием и давали свет в дома в зимнее время часов до 10-11 вечера.

Это, конечно, не единственный случай помощи Жукова и Мальцева нашему району и даже области. Нужда ведь в электричестве была везде, пока не подключили к государ­ственной линии.

Помогал маршал через Терентия Семеновича и прово­дами и техникой, благо наша армия после войны была тех­нически крепка.

Геннадий Брагин,

С. Ильтяково.

НА ОХОТЕ

На охоте — все охотники

В апреле 1924 года М. В. Фрунзе подписал приказ о введении в действие инструкции по проведению занятий охотой и рыболовством в частях РККА. Предписывалось прививать навыки культурных охотников, заботиться об ох­ране флоры и фауны, росте охотничьего фонда и рыбных запасов, а главное — повышение боевой подготовки, физи­ческой закалки, отдых военнослужащих.

Василий Песков («Комсомольская правда») беседовал с Г. К. Жуковым, который любил природу и охоту: «Любовь к природе — это во мне с детства». Слушая голоса птиц Подмосковья, Жуков сказал: «Вода и лес меня успокаивают. Заставляют думать, что все в жизни неизбежно войдет в спра­ведливое русло».

Начальник канцелярии в штабе Уральского военного

округа П. Коротов вспоминал: «На Урале Георгий Констан­тинович жил один. В свободное от службы время занимался спортом, зимой любил кататься на коньках, а больше всего увлекался охотой. Она была его второй жизнью. С охоты всегда возвращался в приподнятом настроении, энергичным и бодрым...

 

 

Он всегда соблюдал норму отстрела. В ту пору на Урале мало кто об этом заботился... У маршала на этот счет были свои незыблемые правила...».

Один охотник вспоминал, что Георгий Константинович не запирался в отведенной для него комнате, а находился вместе со всеми, робеющих приглашал за общий стол, говоря им:

— На охоте — все охотники. Особых личностей здесь нет.

Л. П. Осинцев.

Охотничий нож в подарок

 

В армию Николай Дмитриевич Третьяков попал в янва­ре 1943 года, когда ему исполнилось 17 лет. Будущих бой­цов направили в город Чебаркуль, где находилась школа снайперов, а потом в Ирбит — там они учились на младших командиров. В начале ноября Н. Д. Третьякова и молодое пополнение повезли на фронт, в сторону уже освобожденного Киева. Далее он не расставался с автоматом.

Советские войска освободили Белоруссию и Польшу, а затем взяли Берлин. После победы 65-ю армию, которой ко­мандовал генерал П. И. Батов, и где служил разведчик Н.Д. Третьяков, Георгий Константинович Жуков направил на город Шверин, чтобы упредить движение американцев и глубь Германии.

В шверинских лесах обитало много кабанов, и маршал Г. К. Жуков приезжал сюда на охоту. Генерал П. И. Батов выделил как загонщиков несколько солдат и сержантов, в эту группу попал и Николай Третьяков. Маршал с генералом охотились дня два, а военнослужащих привозили в леса на машине «Шевроле». Охота продолжалась примерно с 8 утра до 5 вечера. Солдаты питались сухим пайком. Именно тогда Георгий Константинович подарил каждому загонщику по охотничьему ножу в чехле. Теперь нож, подаренный ему, НД. Третьяков передал в Дом-музей Терентия Мальцева, и директор его Тамара Дмитриевна Мальцева дала его коррес­пондентам газеты «Шадринский курьер» для фотосъемки, когда они приезжали летом 2004 года и в музей, и к Н. Д. Третьякому, Составитель этой книги тоже ездил с ними.

Николай Дмитриевич рассказал в тот раз о том, что перед демобилизацией по инициативе Г. К. Жукова нескольким военнослужащим, в том числе и Н. Д. Третьякову, была предоставлена возможность отдохнуть и подлечиться на одном из курортов Армении.

После демобилизации, — продолжил Н. Д. Третья-ми», работал я бригадиром, с Терентием Семеновичем — дружно. Все ему обсказал, что с Жуковым на кабанов охо­тился.

Как-то звонит мне Терентий Семенович, говорит, что Г К. Жуков с охоты заехали, в замараевских лесах убили двух зайцев. Через несколько минут ко мне приезжает шофер Те­рентия Семеновича — Ермило Михайлович Вакушин...

Жуков, здороваясь со мной, сказал: - Не могу признать.

Меня пригласили за стол, тут стояла бутылка коньяку, закуска. Мы чокнулись, выпили по две стопки троими (полковник, бывший с ним, тоже пил, а Терентий Семенович довольствовался чаем).

В армии-то я одно время служил в тыловой разведке. Нас забрасывали в тыл к немцам, мы ходили к станциям, потом сообщали своим: сколько эшелонов идет к нам, наши самолёты вылетали. В Ковеле много их уничтожили. Я был награжден за эту работу медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды.

Когда корреспонденты уехали в деревню, Николай Дмит­риевич показал мне ухоженный огород с высокими цвету­щими кустами картошки. Потом сказал:

— Еще фазенду надо посмотреть.

Я представлял, что это дачный домик в зелени садов, но ока­залось, что это теплица с густыми и высокими кустами помидор.

Причем, пленка стенок, теплицы не начиналась от земли, а была выше ее сантиметров на 35. Это создавало свежесть в теплице. Далее мое внимание привлекли грядки для огур­цов, над которыми была двускатная крыша из пленки во всю длину грядок, а между крышей и землей только воздух.

— И не замерзают?

— Нет. Посажены поздно. Когда мы вернулись в дом, где находилась Надежда Александровна (по всему видать, что раньше это была стро­гая учительница), стол уже ломился от яств, хотя я — нет родня и не высокий гость. Видимо, у этих гостеприимных людей так принято угощать: чем богаты — тем и рады.

В основном, на столе — крестьянская еда с высокими ка­лориями, свежие овощи, что-то горяченькое, слабое спиртное.

Когда мы прощались, Николай Дмитриевич просил не забывать их. Значит общение с нами было фронтовику по душе.

Л. П. Осинцев.