Редкий вид лесного вредителя

 

В радости жуки забыли про своего разведчика. А Типограф все бродил и бродил по лесу. Переползая от елки к елке, он не только позабыл, в какую сторону ему нужно идти, но и не помнил, с какой стороны пришел. Типограф заблудился. Но он полз, надеясь, что как‑нибудь выползет к дому.

Вдруг за деревьями он услышал разговор. Типограф стал осторожно подкрадываться: может, там есть кто‑нибудь, кто не откажется показать дорогу к дому.

Он выполз как раз на поляну к Старому Дубу и остановился, прислушиваясь.

– Теперь ты знаешь, зачем мы позвали тебя, – говорил кому‑то Старый Дуб.

– Да, дело серьезное, – послышался голос из‑за куста, и Типограф узнал Дятла. – Но пусть эти злодеи жуки не радуются раньше времени. Я слетаю в дальние леса и позову на помощь всех птиц.

Услышав это, Типограф разумно решил, что ему лучше не показываться в обществе, где его считают злодеем, и притаился. Ему было все хорошо видно и слышно.

– Только вот не знаю, что делать с Колькой Кочерыжкиным, – вздохнув, продолжал Дятел. – Мне еще ни разу не попадался такой вредитель. Все мои знакомые ребята – и мальчики и девочки – живут с лесом в дружбе.

И вдруг Дятел обрадованно воскликнул:

– Как же я забыл про Профессора! Вот у кого надо спросить. Уж он‑то, конечно, посоветует, что нам делать с Колькой.

– Да, да! – подхватил Старый Дуб. – Лети скорее к нему в город!

– Но тогда я не успею слетать за птицами. Надо к Профессору послать кого‑нибудь другого.

– Я слетаю к Профессору в город, – откликнулся Воробей.

– Ты? – удивился Старый Дуб.

 

 

– Я. Правда, я никогда не бывал у Профессора, но я узнаю у городских воробьев, где он живет, и передам ему все что нужно.

– А если вдруг тебе на пути попадется рассыпанный овес, что ты будешь делать?

– Клевать, – быстро ответил Воробей и тут же поправился: – То есть не буду клевать, а полечу прямо к Профессору. Честное слово!

Воробей клялся так горячо, что Старый Дуб наконец согласился.

– Ладно, лети и передай Профессору, что я зову его по очень важному и очень срочному делу. Понял?

– Понял. Ты зовешь его по очень важному и очень срочному делу.

– Правильно. Лети.

Воробей и Дятел взмахнули крыльями и полетели в разные стороны: один – в город к Профессору, другой – в дальний лес за птицами.

 

Жуки видят Пионерскую рощу

 

Дорога сворачивала к поселку. Лес кончился, и дальше расстилались поля.

Колька остановился и показал вдаль, за поля, где до самого горизонта сверкала светлой молодой листвой Пионерская роща.

– Вот она!

Жуки и гусеницы подняли головы, бабочки взлетели вверх, чтобы лучше разглядеть Пионерскую рощу.

– Какая большая!

– Какая молодая!

Отталкивая друг друга, жуки устремились вперед.

– Пустите меня! Пустите меня! – кричал Большой Долгоносик. – Я имею право! Я привел Колю в Короедск.

Главный Короед довольно приговаривал:

– Хорошо, хорошо, хорошо… Здорово!

– Но меня одно беспокоит, – сказал Ольховый Листоед. – Я боюсь.

– Чего ты боишься? – перебил его Главный Короед. – Лес большой.

– Вот именно, я боюсь, что мы не сможем скушать такой большой лес.

Главный Короед рассмеялся и, наклонившись к Листоеду, тихо сказал:

– Ладно, так и быть, открою тебе тайну: с часу на час в Короедске должны вылупиться из яичек гусеницы Непарного Шелкопряда. Много тысяч милых, прожорливых гусениц, сильных и голодных как вояки. А мы их в Пионерскую рощу – пожалуйте кушать! Вот так.

И вдруг Главный Короед поперхнулся, подпрыгнул, выскочил вперед и встал перед своей армией.

– Стой! – повелительно приказал он. – В Пионерскую рощу мы не идем! Все назад, в Короедск!

Бабочки, жуки и гусеницы оцепенели. Было похоже, что все короедское войско вдруг впало в зимнюю спячку.

– П‑почему? – наконец выдавил из себя Ольховый Листоед, единственный из хуков, не потерявший дара речи.

– А потому, что если они дорвутся до рощи, их оттуда не оттащишь, пока все не сожрут, – шепнул Главный Короед.

– Ну и п‑пусть едят на здоровье.

– Дурак.

– Я?

– Ты. Кто же еще! Что будут есть гусеницы Непарного Шелкопряда, если эти сейчас съедят Пионерскую рощу?

– Так, так. Понятно. Я тоже думаю, ни в коем случае нельзя съесть рощу сейчас.

Ольховый Листоед поднял вверх две лапки и закричал:

– Стойте! Стойте! Поход в Пионерскую рощу откладывается! Так велел Главный Короед! Ура!

Но бабочки, жуки и гусеницы все еще находились в оцепенении, и «ура» осталось без ответа.

Главный Короед сначала рассердился, потом растерялся. Он пробежал по безмолвным рядам и остановился против Большого Долгоносика, который застыл на одной лапке: приказ застиг его в тот самый момент, когда он, подпрыгнув, собирался пробраться вперед по спинам и головам.

– Эй! Очнись! – крикнул Главный Короед.

Большой Долгоносик не шевелился. Тогда Главный Короед толкнул его в бок. Большой Долгоносик качнулся и свалился на спину, не подавая признаков жизни.

 

 

– Что с ним случилось? – удивился Колька.

– Что с ним? – воскликнул Главный Короед.

– Он оцепенел от горя, – ответил Ольховый Листоед.

– А ты почему не оцепенел?

– Потому что мне это горе не в горе. У нас же с тобой и без рощи полно запасов. Будь у них запасы, они бы тоже не огорчились.

Ольховый Листоед говорил сущую правду. Несмотря на то что в Короедске даже самые юные жучата жили впроголодь. Главный Короед и Ольховый Листоед каждый день могли наедаться и свежей листвы, и зеленой хвои, и молодых веточек. В Короедске имелись зеленые запасы, которые всем жукам и гусеницам было запрещено трогать и даже смотреть на них запрещалось.

– Ну и голова у тебя! – обрадовался Главный Короед и, вскинув вверх усы, громко начал выкрикивать:

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! Сегодня! всем! будет выдано из короедских зеленых запасов! столько еды, сколько каждый может съесть! А роща от нас не уйдет!

– Чего ж вы рвались‑рвались, а теперь назад? – удивленно спросил Колька.

– Мы – потом, – ответил Главный Короед.

– Есть важная причина, – пояснил Ольховый Листоед.

– Какая причина?

Ольховый Листоед что‑то ответил, но, так как очнувшиеся жуки, гусеницы и бабочки подняли оглушительный крик, Колька смог расслышать только обрывки нескольких слов: «Мы ждем… непар… шелк…»

Колька переспросил:

– Что?

Но Ольхового Листоеда уже не было рядом, а всем остальным было не до Кольки и не до его вопросов.

 

Колька попадает в плен

 

– Ура! Будем есть зеленые запасы, будем веселиться! – кричали жуки, гусеницы и бабочки.

– Веселиться! – подпрыгивал от радости Большой Долгоносик. – Есть и веселиться! Коля, идем с нами.

– Я бы пошел, да мне домой пора, опоздаешь к обеду – мать ругаться будет.

«А может, все‑таки сходить на пять минут? – подумал он. – Посмотрю немного и пойду домой».

Так как пользоваться запасами зеленой листвы и свежей хвои могли только Главный Короед и его ближайшие помощники, то простые короеды даже не знали, где находятся эти запасы и как они выглядят. Но все были уверены, что они велики и вкусны необычайно. Ведь не станет же Главный Короед питаться какой‑нибудь дрянью.

Главный Короед и Ольховый Листоед повели жуков к зеленым запасам. Колька еле успевал за своими проголодавшимися друзьями. Ему приходилось гораздо труднее, чем им. На каждом шагу попадались поваленные, источенные и изгрызенные деревья. Колька, чтобы не отстать от короедов, прыгал через ямы и лужи, взбирался на кочки, подлезал под ветки, а кое‑де даже полз на четвереньках.

Наконец выбрались на небольшую поляну, где, сиротливо прижавшись друг к другу, стояло несколько берез, елочек и сосенок. Были они свежие, зеленые и только слегка объеденные.

– Вот наши короедские запасы зеленой листвы и свежей хвои! – громко объявил Главный Короед. – Ешьте их! Пусть каждый съест столько, сколько в него влезет!

Жуки не заставили повторять приглашение. Скрежеща крепкими челюстями, они устремились на деревья. Извиваясь и припадая брюхом к коре, поползли вверх по стволам зеленые, серые, полосатые и пятнистые гусеницы. В один миг возле Кольки не осталось ни одного жука, ни одной гусеницы.

Со всех сторон поляну окружали мертвые черные стволы засохших деревьев. Лишь эти несколько березок, елок и сосенок напоминали о том, что где‑то есть настоящий зеленый лес. И вдруг они задрожали, зашевелились каждой веточкой, каждым листом, каждой хвоинкой. Посыпались на землю клочки объеденных листьев. Казалось, деревья плакали. Скоро сквозь поредевшую листву стали видны чернью голые сучья, такие же страшные, как деревья, окружавшие поляну.

Колька с ужасом смотрел на эту картину. Ему вдруг стало тоскливо и жутко, и он отвернулся.

 

 

Только когда на березах осталось совсем немного листьев, а на елках и соснах всего несколько сучков с зеленой хвоей. Главный Короед скомандовал:

– Довольно! Ишь обрадовались, дуст вас опрысни! Марш с деревьев!

Жуки, каждый прихватив кусочек листа или одну‑две хвоинки – кому что было по силам, – нехотя спустились с деревьев.

Аппетит, как известно, приходит во время еды, а аппетит у жуков был гораздо больше, чем они могли ухватить из зеленых запасов.

Большой Долгоносик съел свою добычу, потом жучихину, а потом и отложенный жучихой для жучонка пучок совсем молоденьких сосновых иголочек. После этого он повернулся к Кольке:

– Помнишь, ты говорил, что где‑то что‑то надо съесть?

– Что? – переспросил Колька. Он еще не пришел в себя от страшной картины, которую только что увидел, и потому не сразу понял, о чем его спрашивают.

– Ты говорил, надо мебель какую‑то съесть, – повторил Большой Долгоносик.

– Какую еще мебель? А‑а, это про парту. Пятая парта в третьем ряду. Я на нее сел, а она мне как поддаст! Я чуть на пол не свалился.

– Так, так, – зловеще проговорил Большой Долгоносик.

– Не беспокойся, Коля, – сказал Главный Короед. – Можешь рассчитывать на нас. Эй, точильщики, древогрызы, древоточцы, вы справитесь с этой партой?

– Справимся! Справимся! – закричали жуки.

– Боюсь, одной парты им всем не хватит, – заметил Ольховый Листоед.

– Пусть жрут все парты! – воскликнул Главный Короед. – Все парты, все столы, все полы, все стены! Пусть всю школу превратят в труху!

– Всю школу не надо, – сказал Колька. – А то где же учиться?

Главный Короед, не слушая Кольку, воинственно выкрикивал:

– Школу в труху! Поселок в труху! Все в труху!

– В труху! – вторили ему жуки.

Что тут началось!

Жуки прыгали, щелкали челюстями, топорщили усы и кричали один громче другого:

– В труху! В труху!

Колька заткнул уши пальцами и тоже закричал:

– Я не хочу, чтоб поселок превратился в труху! И чтобы школа – тоже не хочу!

Жуки сразу замолкли.

– Ну, что ты? Что ты? Дома‑то ведь деревянные, а у тебя с деревьями дружба врозь – чего тебе их жалеть? Пусть они все рассыплются в труху, – сказал Большой Долгоносик.

– Хитрый какой – «рассыплются»… Где же мы тогда жить будем? У нас вот изба только недавно поставлена.

– Подумай, что ты говоришь! – возмутился Большой Долгоносик. – Ты говоришь так, как будто ты не короед.

Колька топнул ногой.

– Никакой я не короед! Придумали тоже!

Ольховый Листоед отозвал в сторону Главного Короеда и Большого Долгоносика.

– Слышали? – тихо спросил он, указывая на Кольку.

– Да‑а, – проговорил Главный Короед. – Еще никто никогда не отказывался от славного и почетного имени короеда.

– А я давно заметил, что этот Коля как‑то странно себя ведет, – сказал Ольховый Листоед. – С того самого раза, как он бросился помогать Бревну. Ведь, кажется, ясно: попало Бревно на мель – пусть гниет. А он что сделал?

– Он не дал ему сгнить, – ответил Главный Короед.

– Значит, он помог дереву, и поэтому он – изменник.

– Правильно! – воскликнул Главный Короед. – И кто только назвал его короедом! Это ты, Большой Долгоносик, виноват.

– Я ничего… Я подумал… Ведь Коля все‑таки показал нам путь в Пионерскую рощу…

– Ну и что? Теперь мы сами знаем этот путь, а твоего Колю за такие дела надо гнать из Короедска. Иди сейчас же к нему и скажи, чтобы он убирался отсюда.

Но Колька уже сам подошел к жукам.

– Я ухожу домой, – сказал он.

– Уходи, – ответил Ольховый Листоед.

– А в какую сторону мне идти?

– В какую хочешь.

Жуки в одно мгновение разбежались в разные стороны и скрылись в своих норках и дырках. Поляна опустела. Колька остался один.

Было тихо, и вокруг, как сторожа, черной стеной стояли угрюмые обглоданные деревья.

 

 

Часть третья

 

Колька пропал

 

Когда кончился последний урок. Мишка Зайцев слазил под парту, собрал в свой портфель Колькины книжки, тетради и понес их к нему домой.

Дверь ему открыла Колькина мама.

– Коля дома?

– Нет, еще не приходил из школы. Небось опять гоняет в футбол. Увидишь его, скажи, пусть сейчас же вдет домой.

 

 

– Ладно, скажу, – ответил Мишка и побежал на соседнюю улицу, где ребята обычно играли в футбол.

Но Кольки среди игроков не было. Не было его и среди болельщиков.

– А где Колька? – спросил Мишка у вратаря.

– Почем я знаю? Небось дома садит. Он сегодня не выходил. Хочешь, становись на мое место?

В другое время Мишка, конечно, встал бы, но то, что Кольки не было ни дома, ни на футболе, начало его беспокоить.

«Из школы ушел, домой не приходил… Наверное, боится, что мать ругать будет, – решил Мишка. – А может, он в лесу заблудился? Какой‑то он сегодня чудной».

Мишка забежал домой, бросил портфель и отправился на поиски друга.

Прежде всего надо обследовать дорогу из школы в поселок, не остались ли там, на дороге, Колькины следы. Мишка шел по лесу, внимательно смотрел вокруг и время от времени кричал:

– Колька‑а! Где ты‑ы!

Колька не отзывался. Следов тоже не было.

Вдруг впереди, между деревьями, Мишка увидел человека. Это был невысокий седой старичок с белой бородкой, в серой шляпе и светлом пальто. Легко опираясь на палочку, он быстро уходил от дороги вглубь леса.

– Дедушка, вы не встречали здесь мальчика? – окликнул его Мишка.

– Нет, не встречал, – ответил старичок, останавливаясь.

– Понимаете, у меня друг пропал, Колька Кочерыжкин.

– Как пропал? Где?

– Здесь, в лесу.

– В лесу никто не пропадает, – ответил старичок и поднял вверх палец.

– Запомни, юноша. Это говорю тебе я – Профессор Лесных Наук. А теперь объясни, что случилось с твоим другом.

– Понимаете, он из школы ушел, а домой не пришел. Факт, заблудился.

– Заблудился – это другое дело. Но не пропал. Если он действительно заблудился, то мы его обязательно отыщем. Сначала я должен выяснить, зачем меня звал Старый Дуб. А потом мы примемся за поиски твоего друга. Подожди меня тут иди, если хочешь, пойдем со мной.

– Я уж лучше пока поищу Кольку, – сказал Мишка, – сбегаю вон за те кусты к речке.

– Хорошо, сбегай к речке, – согласился Профессор.