Глава 16. Вожделенное тепло, угасшая искра

Стремительно удаляющуюся фигурку мне удаётся нагнать уже через пару минут. Да и куда бы он смог убежать практически в кромешной тьме?

— Сион! – хватаю его за локоть и уже хочу развернуть к себе, как вдруг он резко выдёргивает руку, отскакивая сразу на пару шагов.

— Не подходи!

Разбежался. Делаю ещё одну попытку, и он начинает биться в жёстком захвате обнимающих его рук.

— Отпусти меня!

Но, кажется, сила, с которой он совсем недавно сжимал пальцы на моём горле, окончательно покинула его, и теперь Сиону остаётся лишь слабо трепыхаться, чувствуя, как я обнимаю его всё сильнее.

— Недзуми… пожалуйста…

Кажется, он не замечает ни мороза, сковывающего движения, ни падающих редких снежинок, которые, оседая на седых волосах, превращаются в мелкие дрожащие капли.

— Отпусти… Ну как ты не понимаешь?!

— Чего? – беру его за подбородок и заглядываю в полные слёз глаза.

— Я опасен для окружающих, - первая капля чертит дорожку по холодной щеке, - и в первую очередь… для тебя.

— Это был не ты, - стираю пальцем влажный след, - а та дрянь…

— Она… контролирует меня, - он с силой зажмуривается, - я же… чуть было…

— Не думай об этом, - касаюсь губами сомкнутых век, - это прошло.

— А если… если вернётся? А ты… не успеешь…

Наверное, я рано расслабился, потому что Сиону снова удаётся вырваться, и он в считанные секунды оказывается в нескольких шагах от меня.

— Я… я же просто… чудовище!!! – он в отчаянии сжимает кулаки. — Не подходи больше, ну пожалуйста!

Ох, горе моё…

— Ты замёрз… - ловлю отчаянно сопротивляющееся тело, закутываю в шарф, а потом снова прижимаю к себе. — Пойдём домой? Там поговорим.

— Нет, - он качает головой, пытаясь высвободиться, - мне нельзя… туда…

— В противном случае замёрзнем здесь оба, - покрепче сжимаю руки на его талии. — Или ты думаешь, что я оставлю тебя здесь одного?

— Нет, - он снова качает головой, - я… я пойду к Инукаси… если что… собаки не дадут мне даже пальцем её коснуться.

— Ты пойдёшь домой. И точка. И не заставляй меня тащить тебя на руках.

— Недзуми… я…

— Идём, - слегка отстраняюсь и тяну его за руку в сторону нашего жилища, - и хватит уже нести чушь.

Он, пусть и нехотя, но, всё же, делает первые шаги, крепко сжимая мои пальцы.

Неужели он не понимает, что мне тоже сейчас тяжело? Что мне больно вспоминать, как пальцы, которые до этого дарили только наслаждение, с силой сжимались на моём горле? Как в глазах, которые всегда смотрели с такой нежностью, отчётливо читалась яростная жажда моей смерти? Но… теперь с этим нужно жить. И справляться с этим должны мы вдвоём… иначе, какой тогда вообще во всём этом смысл?

Почти силой втягиваю Сиона в квартиру, разматываю шарф, а потом сразу же, пока он не успел увидеть, ногой задвигаю всё ещё лежащий на полу нож подальше под диван.

— Очень больно? – холодные пальцы, едва касаясь, проводят по длинному порезу. — Нужно перевязать…

— Не надо, - перехватываю эти пальцы, подношу к губам, целую ладонь, - это просто царапина.

— Не касайся меня… так… - Сион высвобождает руку, низко опускает голову и почти шепчет, - иначе я… не смогу уйти.

— И куда ты собрался? – осторожно, чтобы опять не спугнуть, обнимаю его двумя руками. — Думаешь, я тебя отпущу?

— Я уже говорил, - он снова мотает головой, и белые прядки тут же начинают щекотать шею, - тебе… нельзя находиться рядом со мной.

— Сион, - беру его за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза, - никакая дрянь, возомнившая себя разумной, не сможет заставить меня… прогнать тебя.

— Ты не понимаешь, - он снова пытается возражать, но мне уже надоели эти бессмысленные, в общем-то, разговоры.

Легко касаюсь чуть обветрившихся на морозе губ, и он, конечно же, тут же пытается отстраниться:

— Нет…

— Да, - снова накрываю его влажным теплом, провожу пальцами по затылку и слегка надавливаю, лишая последней возможности сопротивляться.

— Послушай, Сион, - отстраняюсь и шепчу всего в миллиметре от чуть дрожащих губ, - когда-то я давал тебе возможность не принимать мой первый поцелуй. Помнишь?

— Да, - красные глаза сейчас способны вывернуть душу наизнанку.

— И что ты тогда сделал? – медленно провожу пальцем по щеке.

— Ответил… тебе…

— И знаешь, что это значило?

Свободной рукой крепко обнимаю Сиона за талию, прижимаю к себе, а пальцами другой зарываюсь в белоснежные волосы.

— Что? – он тоже почти шепчет.

— То, что теперь ты – мой… И я никому тебя не отдам.

— Почему? – очередная слезинка горячей каплей обжигает шею.

— Какой же ты, всё-таки, чудик, - мягко касаюсь губами метки на щеке. — Ты ещё не понял?

Он хочет сказать что-то ещё, но я не собираюсь слушать, приникаю к тёплым губам и целую. Глубоко, жарко, почти горячо… Что ж… если он не понимает слов… Надеюсь, я буду достаточно убедительным.

— Что… ты… - он, всё-таки, отстраняется и из последних сил ещё пытается сопротивляться и спорить.

— Замолчи, - утягиваю в очередной поцелуй, чувствуя, что его новая чёрная рубашка сейчас больше мешает, чем достойно играет роль одежды, и, вдохновлённый этим открытием, кладу руку на первую пуговицу.

— Не… надо… - ну как можно верить этим словам, когда тёплые пальчики, чуть помедлив, соприкасаются с моими, помогая вытащить из петли непослушный пластмассовый кружок?

— Надо… - раздвигаю его губы, едва ощутимо прихватываю зубами кончик тут же устремившегося к моему, языка, а потом ласкаю его, проникая ещё глубже.

Где-то на задворках сознания возникает мысль, что пуговицы на его рубашке сегодня на удивление послушные. Наверное, они поняли, как я обошёлся с предыдущими. Но потом из головы вылетает и этот бред, потому что последняя пуговица поддаётся пальцам Сиона, и я, наконец-то, могу ощутить гладкую горячую кожу.

Подхватываю его под бёдра, совсем как днём в подворотне, и Сион тут же опирается локтями о мои плечи и подтягивается повыше, обхватывая ногами талию. Прижимаю его покрепче, чуть запрокидываю голову и тянусь вверх, чтобы украсть ещё один поцелуй у неожиданно ставших жадными, губ.

— Куда ты хочешь меня отнести? – он обнимает меня за шею и запускает пальцы в собранный им же хвост волос.

— Ты ведь знаешь, - по новым, едва уловимым ноткам в его тоне, мне становится ясно, что он понимает, насколько далеко я собираюсь зайти на этот раз.

— Тогда… - Сион тянет резинку вниз, сводя на нет свои недавние усилия, - почему ты до сих пор стоишь?

— Ты уверен? – знаю, его ответ мало что изменит, но я просто обязан спросить.

— Не знаю… - лёгкое, почти невесомое прикосновение к губам, - но ты… умеешь убеждать.

Как правильно и честно…

До кровати всего два шага, но они кажутся невыносимо длинными, потому что он снова припадает к моим губам и запускает пальцы в волосы, медленно перебирая длинные пряди.

— Прижмись крепче.

Придерживаю его одной рукой, а второй стягиваю рубашку, потому что, лёжа в кровати, сделать это будет неизмеримо сложнее. Хотя… мы никуда не торопимся.

Наконец-то… Ощущаю ногами твёрдую поверхность ложа, и, не разрывая поцелуя, мягко опускаю Сиона спиной на покрывало. Краем глаза замечаю, как белым росчерком откуда-то из-под подушки появляется Гамлет, проносится по кровати и с еле слышным писком исчезает в щели пола.

Чуть заметно усмехаюсь. «Правильно… уходи… здесь сейчас будет не до тебя…»

А его ноги уже обхватывают мои бёдра, прижимают всё ближе, и я отстраняюсь всего на секунду, чтобы сдёрнуть через голову совершенно ненужную сейчас футболку. Но, когда снова встречаюсь с подёрнутым дымкой взглядом красных глаз… понимаю, что просто не могу оторваться от них.

— Боишься? – медленно провожу пальцем по лбу, слегка откидывая разметавшуюся чёлку.

— Немного, - Сион робко и чуть смущённо улыбается, - но, ты… только будь собой, хорошо?

— Глупый, - целую кончик носа, - какой же ты…

— Хватит… говорить… - на мою обнажённую спину ложатся тёплые ладошки, - поцелуй меня, Недзуми.

— Тебе не нужно… просить, - на полпути нахожу тянущиеся ко мне губы и растворяюсь в глубоком, полном невыразимой нежности, поцелуе.

Надолго меня не хватает – как можно ласкать только его губы, когда вот он, весь подо мной… Тёплый, почти горячий, раскрывающийся навстречу, готовый отдаться весь, до последней капли…

Язык уже жадно исследует ямочку между ключицами, губы целуют чуть выступающие косточки, и вот он… первый, тихий, но такой протяжный, стон.

Спускаюсь ниже, и, когда задеваю зубами почти неразличимую в полумраке метку, Сион тихо вскрикивает, ещё сильнее обхватывая мои бёдра.

— Отпусти, - шепчу тихо-тихо, но он прекрасно слышит, а в следующую секунду ослабляет хватку, давая мне возможность спуститься губами к его животу, а рукой - к пряжке его ремня.

Еле слышный щелчок – и теперь я могу добраться до пуговицы на штанах, а потом, выпустив её из петли, потянуть вниз металлически всхлипнувшую молнию.

К чёрту одежду… Разве в ней сейчас есть хоть какой-то смысл?

Стягиваю брюки вместе с носками, отбрасываю их подальше и устремляю взор на доверчиво раскинувшегося передо мной Сиона.

Боже мой… я же не смогу сдерживаться… я же сейчас… просто…

Чуть прикрытые глаза, румянец на щеках, закушенная губа, рука, сжавшая ткань покрывала… кидаю взгляд ниже, и в горле тут же пересыхает, когда я вижу, как он шире раздвигает бёдра, еле слышно шепча:

— Ну… давай же, Недзуми…

В горле стоит ком, не знаю отчего, но это сейчас неважно. Касаюсь губами согнутого обнажённого колена, а потом ещё раз, уже ниже. Медленными, неторопливыми поцелуями спускаюсь от колена к паху по внутренней стороне бедра, ни в коем случае не забывая гладить кончиками пальцев выступающую на другой ноге в том же месте красную линию.

Тихие, становящиеся всё более отчётливыми, стоны, лучше всего говорят о том, что я всё делаю правильно.

Пальцы сами спускаются ещё ниже, касаются до предела натянутой хлопковой ткани, а затем слегка сжимают более чем явное доказательство его желания.

— Да… - тихий стон, снова закушенная губа, - ещё…

— А может быть, - чуть приспускаю последний предмет одежды и касаюсь губами твёрдой плоти, - лучше так?

— Дааа…

— Или же, - провожу языком по всей длине, - так?

— Да… Ещё… - Сион всхлипывает и подаётся бёдрами навстречу, - пожалуйста, Недзуми…

Оставляю очередной поцелуй, а потом отстраняюсь и тяну вниз тонкую ткань, будучи не в силах, почему-то, оторвать взгляд от того, как он чуть приподнимает бёдра, помогая мне, как чёрный хлопок скользит по обнажённым ногам, но потом я отбрасываю последний предмет одежды в сторону, и мне враз становится не до таких мелочей, как уже ненужный кусок ткани.

В горле снова пересыхает. Я ведь никогда раньше не видел его… Точнее, у меня как-то не было времени рассмотреть его… такого… доверчиво раскрывшегося подо мной. Рассмотреть до последней чёрточки, до едва заметного тонкого шрама на левой ключице, до мельчайшей родинки на плоском животе. Увидеть, что метка, оказывается, до того, как проложить свой путь по животу, проходит как раз по бедренной косточке, а ещё…

— Недзуми…

— Что? – наклоняюсь к его лицу, пересекаясь с чуть смущённым взглядом горящих глаз.

— Хватит… смотреть… - он прикрывает глаза, и, кажется, смущается ещё сильнее, - я… хочу тебя…

От его слов сердце, и без того бешено бьющееся в грудной клетке, начинает выстукивать одному ему понятный ритм, а кровь с новой силой приливает к, и без того до боли напряжённой, конкретной части тела.

— Будет больно, - нежно касаюсь губами виска, - знаешь?

— Да, - он открывает глаза и чуть заметно улыбается мне.

Спросить ещё раз, уверен ли он – значит, обидеть до глубины души. Как можно сомневаться в этом, глядя на широко разведённые бёдра, на желание, ясно читаемое в красных глазах, на, в конце концов, руки, которые уже сражаются с пряжкой моего ремня?

— Я… постараюсь быть осторожным, - горло снова перехватывает спазмом, когда я помогаю этим пальцам справиться с непослушной застёжкой.

От мысли о том, что мне придётся причинить ему, и так уже перенёсшему столько мучений, очередную боль, хочется возненавидеть себя до глубины души. Но мы, кажется… уже не в силах остановиться.

— Потом будет хорошо, - прикрываю глаза и закусываю губу, чувствуя, как проворные пальчики забираются под ткань нижнего белья, - обещаю.

— Тогда, - он чуть сжимает меня, срывая с губ тихий вздох, - не медли… больше.
Киваю и осторожно отстраняю его руку. Мне хватает нескольких секунд, чтобы избавиться от всего того, что мешает ощутить его целиком, до последней клетки, до мельчайшего атома.

С каких это пор я стал мыслить, как биолог?

Осторожно устраиваюсь меж разведённых бёдер и снова провожу пальцами по внутренней стороне.

— Расслабься, - опускаюсь на него, нежно целую подбородок, щёку, скулу, - тогда… будет не так больно.

Он кивает, с силой вжимаясь бёдрами в мой пах, а в следующий миг тихо вскрикивает, зажмуривается и ощутимо впивается сведёнными судорогой пальцами мне в плечи.

— Прости, - не двигаюсь, целую закушенную губу, высвобождая её из плена зубов, - сейчас… будет легче.

Ещё один кивок, а потом на меня в упор смотрят пропитанные слезами и болью красные глаза, но он… улыбается?

— Глупый, - покрываю нежными поцелуями его лицо, - ты такой…

— Давай, - его руки обвивают мою шею, - продолжай…

Я, и в самом деле, пытаюсь быть осторожным. Но где взять силы, чтобы сдержаться, когда он, превозмогая боль, чуть подаётся навстречу? Когда, скользнув ладонями на спину, впивается в неё пальцами, наверняка, оставляя следы? Когда, оторвавшись от моих губ, спускается своими к шее, и, словно в отместку за причинённые неудобства, с силой прикусывает кожу на ней?

Мои движения медленные, едва заметные, потому что Сион, снова зажмурившись, всё ещё тихо шипит от боли, но пальцы нежно гладят кожу на спине, проходят по шрамам, заставив вздрогнуть от неожиданности. Стараюсь не сойти с ума прямо здесь и сейчас, чувствуя, как меня охватывает горячее, тесное тепло, как постепенно расслабляются сжатые мышцы, давая возможность проникнуть глубже, как губы, только что терзающие шею, спускаются на ключицы, целуя бережно, нежно и очень чувственно.

— Сион, - утыкаюсь в белоснежную макушку, - я…

— Тише, - на губы ложится нежный поцелуй, - я знаю…

Конечно, знаешь… нужно быть полным идиотом, чтобы до сих пор не понять…

Ещё одно движение, ещё один тихий стон.

Как же мне хорошо…

— Недзуми…

— Что? – наклоняюсь к его уху и прихватываю губами аккуратную мочку.

— Уже… не так больно.

В подтверждение своих слов он, куда увереннее, чем в прошлый раз, подаётся бёдрами вперёд, и я не могу сдержать сдавленного стона.

— Что ты… делаешь… дурак…

— Занимаюсь с тобой, - ещё одно, куда более сильное движение, - любовью.

— Сион, - тихо вскрикиваю, когда он почти полностью насаживается на меня, - прекрати… я же сейчас… тебя…

— Давай… - он, кажется, окончательно хочет свести меня с ума и проводит пальцами по обнажённым бёдрам, - ну же…

Больше не могу сдерживаться… в самом деле, не могу…

Почти рычу, впиваясь в его губы, кусаюсь, а тщательно возведённые и с таким трудом удерживаемые барьеры самоконтроля летят куда-то к чертям.

Сам напросился…

Но стон, срывающийся на крик, говорит о том, что, кажется, самое неприятное, и в самом деле, осталось позади.

Мои движения принимают какой-то сумасшедший, совершенно хаотичный характер, но, как это ни удивительно, приходятся как раз в такт движениям навстречу, зубы терзают нежную кожу на шее, а из горла вырываются совершенно непонятные звуки, больше всего напоминающие хриплые, протяжные стоны.

— Н-Недзуми! - Сион выгибается подо мной, впивается в губы, а в следующий миг я чувствую, как по моему животу растекается горячая влага, но сил остановиться нет, да их, наверное, и не было никогда, когда дело касалось Сиона, поэтому я с силой продолжаю вбиваться в распростёртое подо мной тело. Правда, мне достаточно всего нескольких секунд, чтобы, зайдясь в очередном протяжном стоне, содрогнуться в судороге накатывающего наслаждения и без сил упасть на содрогающегося в оргазме Сиона.

Утыкаюсь в мокрую то ли от слёз, то ли от пота щёку, чувствую, как мою руку находят ещё чуть дрожащие пальчики, и сжимаю их, откровенно умирая, и, кажется, заново рождаясь от охватившей тело неги.

Какой же он тёплый… Нахожу в себе силы, чтобы приподняться на локте, вглядеться в его лицо, получить лёгкую, чуть усталую улыбку и так же утомлённо улыбнуться в ответ.

— Теперь ты раздумал уходить? – понимаю, что несу какую-то чушь, но все мысли, кажется, вылетели из головы одновременно с охватившим меня удовольствием.

— Не дождёшься, - он снова обхватывает ногами мои бёдра, чуть поморщившись от, наверняка, охватившей его сейчас боли.

— Как ты? – мягко, словно извиняясь за причинённые страдания, касаюсь его губ.

— Ничего, - он снова улыбается, проводя ладошками по моей спине, - это… того стоило.

— В следующий раз будет легче, - ещё одно нежное прикосновение к губам.

— В следующий раз? – бёдра, и так вжавшиеся в меня почти до предела, снова чуть-чуть подаются навстречу, - звучит… заманчиво.

— Вот идиот… - углубляю поцелуй, чувствуя, как в волосы забираются проворные пальцы, начиная медленно ласкать длинные пряди.

Хотя… и в самом деле, заманчиво…

 

* * *

 

— Признайся, - Сион поудобнее устраивается на мне, тряхнув влажными после душа волосами, - ты давно собирался это со мной проделать.

— О да, - чуть усмехаюсь, покрепче прижимая его к себе, - с того самого момента, как увидел тебя орущим на балконе.

— Я так и знал, - он широко зевает, устраивая голову у меня на груди, - Недзуми…

— Что? – начинаю массировать чуть выступающие позвонки у него на спине.

— Спасибо, - Сион трётся тёплой щекой о мою кожу, - что… не разрешил уйти.

— Балда, - кладу вторую руку на светлую влажную макушку, - ты, в самом деле, думаешь, что так легко от меня отделаешься?

— А если… - чувствую, как по расслабившемуся было телу проходит судорожная дрожь, и успокаивающе провожу ладонью по спине, - если это… вернётся?

— Не думай об этом, - обнимаю его двумя руками, - меня не так-то просто… в общем, ты понял.

— Понял, - Сион находит мою руку и проводит пальцами по оставленному им порезу, - прости…

— Прекрати, - подтягиваю его чуть повыше и нахожу губы, - чтобы я больше этого не слышал.

Он собирается что-то возразить, но есть отличный способ не дать ему этого сделать.

— И всё-таки, - произносит Сион, когда я разрываю поцелуй, - спасибо.

— Чудик, - прикрываю глаза от ощущения его пальцев в своих волосах, - засыпай.

— Угу, - он снова кладёт голову мне на грудь, - спокойной ночи.

Чуть поглаживаю белые пряди, чувствуя, как постепенно выравнивается его дыхание. Значит, заснул.

Сердце щемит от того, как доверчиво он прижимается ко мне – совсем как ищущий тепла и ласки котёнок. Что ж… этого он получит с избытком.

Уже проваливаясь в сон, вспоминаю, как когда-то, кажется, всего пару недель назад, мечтал поскорее спровадить Сиона этой выскочке.

«Ну какой же идиот…»

Это я что, про себя?

 

* * *

 

Во всём теле царит приятная тяжесть, такая, какая всегда бывает после того, когда хорошо высыпаешься после чего-то изматывающего и отбирающего значительное количество сил.

При воспоминании об этом «изматывающем», на губы так и просится улыбка, и я поворачиваюсь, чтобы притянуть к себе тёплое тело, уткнуться в прядки, и, может быть, сорвать лёгкий поцелуй с пока ещё сонных губ.

Но рука неожиданно находит тёплую, но совершенно пустую половину кровати. Что за чёрт?

Остатки сна слетают моментально, я распахиваю глаза и почти подскакиваю на постели, как раз в тот момент, когда в нескольких метрах от меня раздаётся почти оглушительный звон.

— Ой!

Я что, ещё сплю? Потому что открывшаяся передо мной картина никак не может быть явью.

Сион в одних трусах стоит посреди комнаты и растерянно смотрит на мелкие цветные осколки, которые несколько минут назад были моей любимой кружкой. А потом переводит взгляд на меня, и на его мордашке появляется самый настоящий ужас.

— Н-Недзуми… я… прости…

Что ж… сон на этом можно считать законченным.

— Какого чёрта тебе не лежалось в кровати? – встаю и, стараясь не наступать на усеивающие пол осколки, подхожу к этому чудику.

— Ну… - он скользит взглядом по моему телу и, конечно, тут же краснеет и опускает глаза, - я хотел… приготовить завтрак.

— Завтрак в постель? – хмыкаю, притягиваю к себе красного, как спелый помидор, Сиона и, вспомнив о своём утреннем желании, зарываюсь лицом в макушку.

— Ага… - он виновато утыкается мне в шею.

— У меня есть предложение, - обнимаю его за талию, нахожу губами ухо и тихо шепчу, - давай в моей предыдущей фразе пропустим слово «завтрак»?

— То есть? – Сион вздрагивает, когда моя рука медленно, но уверенно движется вниз по его позвоночнику.

— Оставим просто – «в постель», - подхватываю его на руки и, в два шага оказавшись около кровати, сваливаю на неё этого горе-кулинара, в один миг оказываясь сверху.

Гораздо лучше… Нахожу губы, чувствуя, как они с готовностью раскрываются под моим напором, как перемазанные, кажется, мукой руки обвивают мою шею, а ноги уже привычно обхватывают бёдра… Чёрт… Оказывается, за одну короткую неполную ночь я успел соскучиться по всему этому.

— Доброе утро, - отрываюсь от его губ и нежно провожу пальцами по лицу.

— Доброе, - Сион, наконец-то, улыбается, - прости, что разбудил не совсем так, как хотел.

— А как ты хотел? – трусь носом о его щёку.

— Ну… - он снова краснеет и отводит глаза, - завтраком…

— Что, - чуть заметно усмехаюсь, - и правда, в постель?

— Хватит смеяться! – Сион, окончательно смутившись, пытается отвернуться и высвободиться из моих объятий, но…

— Дурачок, - нахожу губами его ухо и ласково прихватываю зубами, - спасибо.

— Ты не сердишься? – он тут же забывает свои обиды и устремляет на меня полные вины красные глаза. — Правда?

— Правда, - провожу по краю раковины кончиком языка, - но если я ещё раз проснусь, и тебя не будет рядом, то…

— То что? – он снова обхватывает руками мою шею и забирается пальцами в спутанные с утра волосы.

— Тогда и узнаешь, - оставляю в покое ухо и спускаюсь языком к ключицам.

— Звучит заманчиво, - Сион чуть слышно стонет и пропускает сквозь пальцы очередную прядь. — Какие планы?

— Пока не знаю, - на секунду отрываюсь от него, чтобы хоть ненадолго вернуться в реальность.

Что ж… Вакцина разработана, а эта выскочка под надёжным присмотром Рикиги и Инукаси. Кажется, чуть ли не впервые в жизни у меня нет никаких важных дел.

— Тебе ещё нужно выводить какие-то формулы? – оставляю поцелуй на кончике носа.

— Неа, - он мотает головой, - последнюю мы отправили Такеши позавчера.

— Ну, тогда, - моя рука уже скользит вниз, забирается под ткань нижнего белья, - у нас на сегодня очень… очень много дел.

— К-каких же? – он выгибается навстречу, а его руки меж тем спускаются к моим бёдрам, заставляя меня втянуть воздух сквозь сжатые зубы.

— Сейчас покажу, - тяну ненужную тряпку вниз, отбрасываю в сторону и начинаю прокладывать влажную дорожку из поцелуев. Всё ниже и ниже…

Его первый стон, яркий и отчётливый, ещё слышен где-то на самом краю сознания, а затем способность рассуждать окончательно покидает меня, и остаётся только Сион… постанывающий, дрожащий и отчаянно отвечающий на каждую мою ласку.

 

* * *

 

Рваное дыхание, влажная от пота кожа, протяжные, не сдерживаемые стоны…

— Сион… - закусываю губу и, больше не в силах выдержать этой сладостной пытки, чуть подаюсь бёдрами навстречу горячим губам и языку.

Что он со мной творит…

Ещё несколько движений, и тело сводит судорогой удовольствия, заставляющей выгнуться, зарыться пальцами в белые волосы и ещё раз протяжно простонать его имя.

Уже хочу затянуть его на себя, припасть к чуть ставшим влажными, губам, продолжить это сводящее с ума безумие, как вдруг яростный лай, перемежающийся с визгом, заставляет нас резко вскинуть головы и одновременно перевести взгляд на входную дверь.

— Это Зеро, - Сион растерянно смотрит на меня всё ещё подёрнутыми дымкой возбуждения красными глазами, которое, впрочем, готово вот-вот уступить место страху, - там что-то случилось.

Чёрт. Почему Инукаси всегда удаётся всё испортить?

Быстро оставляю на тёплых губах последний поцелуй и под аккомпанемент ни на секунду не смолкающего собачьего лая начинаю выискивать брошенную с вечера на пол одежду.

— Давай быстрее! – Сион, уже почти полностью одетый, распахивает дверь, а в следующий момент с трудом удерживается на ногах, потому что Зеро моментально упирается передними лапами ему в грудь, а лай переходит почти что в обезумевший визг.

— А ну отойди от него! - уже хочу отбросить в сторону ополоумевшего пса, но Сион быстро оборачивается и качает головой, взглядом прося меня отойти подальше.

— Тихо, мальчик, тихо, - его руки уже обнимают огромную псину, гладят густой чёрный мех. — Ну, что такое?

Зеро почти тут же успокаивается и издаёт тихое поскуливание, переходящее в такой отчаянный вой, что по телу тут же начинают разбегаться волны мелкой противной дрожи.

— Недзуми, - Сион продолжает обнимать огромную тушу, а в красных глазах ясно читается ничем не скрываемый страх, - нам нужно в гостиницу.

— Уже понял, - снимаю с вешалки его куртку, - одевайся.

Минуту спустя я, крепко сжимая чуть дрожащую от волнения ладошку, быстрым шагом, готовым вот-вот сорваться на бег, устремляюсь в сторону отеля Инукаси.

— Недзуми, скорее! – Сион почти тянет меня за собой, кажется, совершенно забыв о том, что так быстро бегать ему более чем не рекомендуется.

Стоящую на коленях Инукаси, окружённую внушительной толпой собак, я замечаю издалека. Но вокруг чего они так столпились?

— Нет… – Сион всё понимает гораздо раньше меня, вырывает руку и в один миг оказывается в самом центре собачьей стаи, - нет!

Мне хватает нескольких секунд, чтобы увидеть, как он падает на колени перед неподвижным собачьим телом, как, не обращая внимания на то, что его пальцы тут же окрашиваются яркой кровью, гладит по голове уже, навсегда покинувшую этот мир, очередную сестру Инукаси.

— Сейра, - по его лицу текут крупные слёзы, - Сейра… нет, нет, нет!

Опускаюсь рядом, обнимаю Сиона за плечи и разворачиваю к себе, почти вынуждая уткнуться мокрым лицом мне в грудь.

— Не смотри, - глажу его по голове, покрепче прижимаю к себе вздрагивающее от рыданий тело, а потом перевожу взгляд на потрясённую Инукаси. — Как это произошло?

— Она… прибежала ещё сама… - смуглые пальцы гладят ещё тёплый мех, - взгляни на…
Только теперь до меня доходит, что по собачьему горлу проходит длинная, почти что рваная рана. А спустя секунду я понимаю ещё одну, не менее важную вещь.

— Погоди… это же… та, что…

Ну конечно! Именно эта псина сопровождала нас в ту ночь, когда мы с Инукаси отправлялись на допрос и убийство Каширо Тасиды.

Короткий кивок только подтверждает мои смутные подозрения, и я, машинально поглаживая спину всё ещё всхлипывающего Сиона, снова смотрю на жуткую рану.

— Это нож?

— Похоже на то, - в чёрных глазах сейчас сложно прочитать какие-либо эмоции, - судя по всему, она до последнего не хотела подпускать к себе... того, кто это сделал.

Я долго жил в Западном блоке и ненавидел Шестую зону, чтобы верить в такие вот совпадения. Выходит это – предупреждение? Но от кого? Комитета безопасности? Но почему таким образом? Даже если они и выследили Инукаси, то почему убили только собаку, не тронув её саму?

Когда мой взгляд пересекается с её, не менее проницательным, я вижу в нём те же самые вопросы, на которые пока что мы оба не в состоянии ответить.

— Что будем делать? – произношу как можно тише, хотя вряд ли содрагающийся от плача Сион сейчас может меня услышать.

— Сначала… нужно похоронить её.

Киваю, снова поглаживая светлые пряди, а потом чуть отстраняю Сиона от себя.

— Поможешь? – подушечкой большого пальца стираю очередную скатившуюся слезу.
Он кивает, чуть слышно всхлипывая.

— Тогда принеси одеяло из гостиницы, - знаю, сейчас лучше ему спокойно посидеть несколько минут, чтобы выплакаться до конца, но тогда он рискует окончательно уйти в себя. — Справишься?

Ещё один кивок.

— Молодец, - помогаю ему подняться и, не в силах сдержаться, чуть касаюсь губами виска, - иди.

Провожаю взглядом быстро удаляющуюся спину и поворачиваюсь к Инукаси.

— Мне очень жаль, - кажется, я говорю ей это первый раз в жизни, - в самом деле.

— Ты не виноват, - она качает головой, не отводя потерянного взгляда от неподвижного собачьего тела, - взять её с собой было моей идеей. А эти ублюдки ответят.

Присаживаюсь на край фонтана, пытаясь привести в порядок беспорядочный хоровод мыслей в голове, поэтому следующий вопрос почти застаёт меня врасплох.

— Споёшь ей?

Давно я этого не делал… Ну, что ж.

— Что-то не припомню, чтобы когда-то отказывал тебе в этом, - за привычной язвительностью прячу, как всегда, пробивающееся в таких случаях, волнение.

Наверное, крыса, провожающая песней собак в последний путь, выглядит более, чем нелепо, но… смерть так редко носит хоть какое-то подобие логики, что на эту странность мы с Собачницей давно перестали обращать внимание.

Глава 17. На волоске

Последние слова затихающей песни растворяются в сгущающихся сумерках, и я открываю глаза, чтобы ещё раз кинуть взгляд на завёрнутое в одеяло тело.

Что там Инукаси любит говорить по этому поводу – мой голос способен уносить души, провожая их в последний путь? Никогда не прислушивался к этому бреду, когда пел очередной уходящей на тот свет псине. Просто смерть – не тот случай, чтобы спорить и пререкаться. Даже с теми, с кем в другой ситуации обмениваешься едва ли не самыми грязными ругательствами.

Провожу рукой по мягкой ткани, медленно опускаю уже почти остывшее тело в заранее приготовленную яму и смотрю на Инукаси.

— Скажешь что-нибудь?

— Дайте мне просто побыть с ней, - она опускается на колени перед свежей могилой и закрывает глаза.

Киваю, поднимаюсь на ноги и нахожу тёплые, тут же сжавшие мою руку пальцы.

— Пойдём отсюда, - тяну Сиона за собой, увлекая его всё дальше и дальше от тихо шепчущей что-то Инукаси.

— Домой?

— Нет, посидим в гостинице, - понимаю, что сейчас не лучший момент, чтобы что-то обсуждать с Собачницей, но кто знает, сколько времени у нас в запасе?

Сион молчит, пока я веду его через двор, захожу в здание и ищу комнату, свободную от посетителей, и, самое главное – от собак.

Почти падаю на диван, откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Тёплое тело в один миг оказывается рядом, прижимается как можно ближе, и я заставляю себя поднять взгляд на грустное, всё ещё заплаканное лицо.

— Устал?

Медленно провожу пальцем по щеке, стирая влажную дорожку

— Нет, - Сион качает головой, - просто очень грустно.

— Знаю, - обнимаю его обеими руками, кладу подбородок на седую макушку, - но не мне объяснять тебе про смерть, верно?

— Угу, - Сион опускает голову на моё плечо. — Недзуми…

— Что? – снова прикрываю глаза, откровенно наслаждаясь исходящим от него теплом.

— Это было красиво…

Наверное, скажи Сион это неделей раньше, я бы, наверное, просто хмыкнул и, в очередной раз, в самой своей язвительной манере сообщил бы ему, что он идиот. Но сейчас я просто крепче обнимаю его, чувствуя, как сердце, кажется, начинается биться чуть ли не вдвое быстрее.

— Понравилось? – голос почему-то начинает звучать на октаву ниже.

— Очень, - Сион зарывается носом в складки моего шарфа, - я раньше никогда не слышал, как ты поёшь.

— И хорошо, - тихонько поглаживаю его спину, - мои песни почти всегда пропитаны потерей и страданиями.

— Как думаешь, кто это сделал? – Сион водит пальцем по моему плечу, вырисовывая какие-то, ему одному понятные, узоры.

— В здешних краях полно волков.

Как же я сейчас ненавижу себя за ложь.

— Инукаси говорила, что дикие животные не осмеливаются подходить к её стае.

— Наверное, она решила побродить в одиночку, вот и…

— Её зовут… - он слегка запинается, а потом в глазах снова появляются слёзы, - точнее, звали… Сейра.

— Красивое имя, - пальцами стираю новую скатившуюся слезинку, а затем сразу касаюсь губами мягкой щеки, - какой же ты у меня…

— Какой? – он прикрывает глаза и трётся щекой о моё лицо.

— Не скажу, - чуть заметно усмехаюсь и прихватываю зубами кончик носа.

По лицу Сиона видно, что он уже готов ввязаться в очередную перепалку, как вдруг громкий звук, раздавшийся из его желудка, заставляет его густо покраснеть, а меня – тихо рассмеяться.

Ещё бы… мы же так и не позавтракали.

— Как думаешь, в этой дыре найдётся что-нибудь съедобное?

— В подвале обычно есть кое-какая еда, - он, всё ещё красный, снова утыкается мне в шею. — Пойдём, посмотрим?

— Надеюсь, не для собак? – ворчу скорее по привычке, перемещая руку на его макушку. — В противном случае я останусь голодным.

— А вот нечего было… отвлекать меня утром, - Сион придвигается ещё ближе и обхватывает мою шею двумя руками, - сейчас бы не жаловался.

— Так вам, Ваше Высочество, - ощутимо прихватываю зубами ухо, - не понравилось?

— Не скажу…

Опять он хамит!

— Кажется, кто-то только что собирался спуститься в подвал, - отстраняю его от себя, напоследок легко касаясь губ, - или уже передумал?

— Не-а, - Сион мотает головой, - идём.

Он встаёт, делает два шага в сторону двери, а в следующий миг я едва успеваю оказаться рядом, чтобы подхватить оседающее на грязный пол тело.

— Сион!

Подхватываю его на руки, прижимаю к себе, и, сделав пару шагов в сторону дивана, аккуратно кладу безвольное тело на жёсткое ложе.

— Сион, – слегка хлопаю его по щеке, - ну же, Сион…

Его веки, вздрогнув, чуть приподнимаются, и на какую-то долю секунды мне кажется, что вчерашний кошмар, в котором его пальцы стальной хваткой сжимались на моём горле, вот-вот повторится. Но в следующую секунду на приоткрытых губах появляется лёгкая, почти виноватая улыбка, и я облегчённо перевожу дух.

— Прости, - в его шёпоте различаются смущённые нотки, - голова закружилась.

— Дурачок, - глажу белые пряди, спускаюсь ниже и провожу по лицу кончиками пальцев. — Сможешь встать?

— Не думаю, - Сион снова прикрывает глаза, - всё плывёт.

Мне хочется треснуть себя со всей силы за то, что так и не дал ему нормально позавтракать. И это в
его-то состоянии! Озабоченный идиот…

Нужно покормить его, но до подвала Сион точно не дойдёт, а оставлять его здесь одного, после недавних событий…

Чёрт.

И что теперь делать?

Позвать Инукаси? Оставить с ним кого-то из собак? Мне не нравится ни одна из идей.

— Недзуми, - слабый голос вырывает меня из раздумий.

— Что? – наклоняюсь над ним, и он забавно морщится, потому что упавшие на щёку чёрные пряди, наверняка, щекочут лицо.

— Не бойся, - Сион вмиг становится серьёзным, - оставить меня одного. Я в порядке, правда.

— Я вижу, - задумчиво поглаживаю белые пряди. — Чёрт, и где эта псина?

— За дверью, - Сион снова улыбается, - Зеро не сильно-то тебе доверяет, поэтому предпочитает находиться как можно ближе ко мне.

— Я ему тоже, - нарочито хмурюсь, касаясь губами метки на щеке. — Ты точно сможешь остаться один?

— Ага. Иди уже.

— Не наглей, - напоследок прикусываю кончик носа и отстраняюсь, - иначе будешь голодать до самого вечера.

Прерываю уже сорвавшийся, было, ответ на полуслове жёстким поцелуем, а потом сразу отстраняюсь и спускаюсь в холл. Насколько я помню, неприметный, на первый взгляд, вход в подвал располагается сразу за парадной лестницей. Не то, чтобы я вдоль и поперёк изучил эту держащуюся на честном слове хибару, но вот мои крысы…

Ладно, не время предаваться размышлениям.

Дверь, и в самом деле, практически незаметна – мне приходится напрячь глаза, чтобы в полумраке гостиницы разглядеть притаившийся ход на нижний этаж. С опаской (мало ли, вдруг Инукаси держит там обезумевших голодных псов) толкаю деревянную створку, и лицо тут же обд