О Бразилии, бумаге и золотых монетах

Зачастую письма касаются и деталей. Например, группа бразильцев и бывших немцев, эмигрировавших в Бразилию, писала в конце 1955 года из Санта Катерина, Бразилия:

«Из членов правительства там, в Германии, во многих отношениях Вы нам нравитесь больше всех, хотя бы потому, что являетесь, абсолют­ным поборником свободы. Мы были стопроцентно на Вашей стороне, ког­да Вы решительно выступили против попыток создания картелей и кон­цернов... Монопольный капитализм против свободы; когда группа со­отечественников эксплуатирует других, это противоречит свободе. Но вот уже несколько лет мы задаем себе вопрос: неужели Эрхард не замечает, что группы бастующих рабочих поступают точно так же, когда они уг­розой массовой забастовки хотят добиться более высокой заработной платы. Раз подавляются картели, то должны подавляться и забастовки».

Другой корреспондент нападает на высокие цены на мясо:

«... Господин министр хозяйства! У меня есть в Брюсселе родственники, мясники-оптовики, которые поставляют свежую свинину по цене 1,50 н. м. за килограмм с доставкой до границы у Аахена. Пожалуйста, господин министр хозяйства, помогите мне установить контакт с круп­ными закупщиками-оптовиками. Тогда все жители Западной Германии, даже при небольшой заработной плате, смогут купить себе свинину».

Нет, конечно, недостатка в письмах, предсказывающих конец мира, как следствие какого-нибудь непопулярного ме­роприятия. 12 мая 1956 года один фабрикант из Падербориа писал:

«Если для торможения чрезмерно повышенной конъюнктуры необ­ходимо прибегнуть к сокращению кредитов, то это нужно делать очень осторожно, этапами. Внезапные меры вызовут катастрофу... Путь, ко­торым мы шли до сих пор, ведет неизбежно к коммунизму».

Нередко высказывают свое мнение по актуальным воп­росам люди с именем и положением. Так, например, 14 ян­варя 1956 года председатель правления одного известного завода писал мне:

«Я был бы очень рад получить от Вас совет: какую позицию долж­на занимать промышленность? Она с трудом борется за свое существо­вание, и ей приходится бороться также и против совершенно непонятной политики цен, практикуемой предприятиями, поставщиками деталей для основных заводов. Эти предприятия, как показывают последние опубли­кованные балансы, работают с очень большими прибылями. Безответст­венно пытаться вернуть свои капиталовложения путем завышенных цен».

Стремление к упрощению администрации проявляется постоянно и нередко в самых разнообразных и неожиданных вариантах. Один зубной врач из Гиссена прислал мне три бюллетеня Федерального союза противоздушной обороны, элегантно отпечатанных на дорогой бумаге и рассылаемых в дорогих конвертах. Приславший мне их врач пишет:

«Создается, к сожалению, впечатление, что настойчиво рекомендуе­мые нам меры экономии и хозяйственной дисциплины не распространя­ются на официальные учреждения и ведомства».

Наряду с протестами и критическими замечаниями при­ходят письма с выражением признательности. Помимо цен­ных предложений, которые они зачастую содержат, в них высказывается и не мало поощрения. Вот что говорилось в письме из Штутгарта от 24 мая 1956 года:

«Глубокоуважаемый господин министр! Разрешите мне выразить Вам мою глубокую признательность, почтение и восторг перед Вашими мероприятиями, действиями и непоколебимой волей. Прошу Вас, не де­лайте только никогда из того факта, что Ваши намерения встречают сопротивление, заключений, которые шли бы вразрез с общими интере­сами. По поручению большой группы лиц, остаюсь Ваш...»

8 мая 1956 года во время дискуссии по вопросу о целе­сообразности мероприятий Банка немецких земель (ныне он переименован в Федеральный Банк. - Прим. перев.) один штутгартец заявил:

«Я очень надеюсь, что Вам удастся, в сотрудничестве с Банком не­мецких земель, удержать в руках бразды правления и повлиять на то, чтобы Банк немецких земель скорее усилил, чем ослабил, свою ограни­чительную политику».

21 ноября 1953 года житель Кёльна писал:

«Прочел в газете Вашу речь на собрании Общества социального рыночного хозяйства. Нет никакого сомнения в том, что Ваша деятель­ность сыграла наибольшую роль в успехе выборов. Желаю Вам с таким же мужеством бороться за распространение тех принципов, которые Вы требуете для свободной конкуренции, и в административном аппарате. Ибо хозяйство, которое развивается в условиях сильнейшей конкурен­ции, не может нести на себе тяжесть громоздкого аппарата админист­рации».

Фабрикант из Ремшейд-Леннепа сообщал 30 апреля 1956 года:

«... Не будет лестью, если я скажу, что хозяйственные круги убеж­дены в том, что Вы со своим делом справляетесь неплохо. Я бы не хотел занимать Вашу «должность». Я наблюдал за Вами недавно по телевиде­нию и мне кажется, что Вы, может быть, слишком добродушны. Поэтому было бы лучше, если бы Вы иначе относились к Вашим противникам».

22 февраля 1956 года один житель Баушлотта около Пфорцхайма писал по поводу моих увещеваний хранить чув­ство меры:

«Недавно я прочел, что Вы предостерегаете против новой волны недовольства всех слоев немецкого общества. Можно только приветство­вать эти Ваши достойные внимания мысли... Считается почему-то по­литически неумным говорить о нужде на собраниях представителей про­мышленности, ремесел и торговли, в то время, как перед зданием, в котором происходят эти собрания, стоят дюжины «Мерцедесов-300». Я ничего не имею против богатства, но считаю крайне неуместным все время только причитать и ругаться. Но, к сожалению, как раз те круги, которые извлекли наибольшую пользу из гигантского хозяйственного подъема, не хотят нести никакой ответственности за судьбу государства. Наоборот, они готовы продать черту душу, если только на этом можно заработать...»

Среди огромного числа пишущих есть неизбежно и лица, считающие себя еще и теперь крайними националистами. «Радикально-социальная партия свободы» заявляла 31 мар­та 1956 года (из Мюнхена):

«Многоуважаемый господин министр! Вы может быть и разбирае­тесь в сортах сигар, но что Вы ничего не понимаете в валютно-политических делах и в том, как устранить квартирный кризис, доказано Вашим прошлым».

При изобилии писем не обходится и без курьезов. Так, один большой магазин розничной торговли в одном западно­германском городе прислал мне без «комментариев» несколь­ко кульков, в которые упаковываются товары. На кульках отпечатано: «Эрхард прав! Многие цены снизились бы, если каждый всегда выбирал бы при своих закупках только то­вары, которые предлагаются по самым выгодным ценам. Значит это зависит от Вас!»

Многие корреспонденты обращаются с предложениями такого рода:

«Государственный банк должен отчеканить миллиард золотыми монетами и ввести его в оборот при выплате зарплаты, изъяв одновременно из обращения миллиард бумажными деньгами. Золотые монеты будут сразу же припрятаны и уменьшат таким образом покупательную способ­ность на целый миллиард».

Один берлинец заканчивал свое письмо от 14 июля 1956 года следующими знаменательными замечаниями:

«Я получил ответ Вашего уполномоченного на мое письмо к Вам и сердечно Вас благодарю. Хотя этот ответ в весьма малой степени отве­чает моим ожиданиям, я все же испытываю удовлетворение от того, что, - вопреки тому, что рассказывают, - письма, адресованные министру, не попадают в корзину для бумаг в его передней.

Впредь я буду категорически протестовать против подобных утверждений».

Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" - Глава IX. Рыночное хозяйство обеспечивает справедливую заработную плату

Моя постоянная борьба за обеспечение подлинной и свободной конкуренции служит в первую очередь тому, что­бы в нашей стране не иссякли те несущие ей благосостояние силы, которые помогают немецкому хозяйству неуклонно по­вышать производительность. Где нет конкуренции, там на­ступает застой, приводящий в конце концов к общему оцепенению. Каждый старается тогда защищать то, что имеет; это означает, что он не заботится больше о столь важном для процветания народного хозяйства постоянном повыше­нии производительности.

Но это повышение хозяйственной производительности не является, конечно, самоцелью. Сущность социального ры­ночного хозяйства только тогда можно считать полностью достигнутой, когда соответственно с растущей производи­тельностью одновременно понижаются цены, обеспечивая та­ким образом подлинное повышение реальной заработной платы. [7]

Я не перестану действовать в этом направлении даже в такие периоды, когда многие больше не склонны верить в возможность политики, направленной на снижение цен или в возможности успеха такой политики. Как раз в той фазе хозяйственного развития, которую мы сейчас переживаем, нельзя упускать из виду эту целепостановку. Разве во время корейского кризиса мы не стояли перед подобной же пробле­мой? На съезде ХДС в Госларе 22 октября 1950 года, т. е. в период, когда движение цен достигло апогея, я смог, напри­мер, указать на то, что завод «Фольксвагенверк», несмотря на повышение цен на сырье, понизил цены на 10%, повысив одновременно заработную плату на 10%. Я заявил тогда, что такая политика «полностью соответствует целепостановке социального рыночного хозяйства».

Такие примеры помогают более отчетливо уяснить тесную взаимосвязь между стремлением к сохранению конку­ренции и желанием повысить жизненный уровень. С эконо­мической точки зрения невозможно даже одновременно и длительно желать одного, пренебрегая другим. Эту нераз­рывную связь можно наблюдать и в друг ом плане: только свободная конкуренция может сгладить последствия перио­дов повышения цен, - а мы за последние восемь лет пережи­ли это трижды, а именно: во второй половине 1948 года, за­тем в результате корейского конфликта и, наконец, при со­четании высокой конъюнктуры с полной занятостью, - т. е. вернуть цены к разумному уровню, обеспечивающему опти­мальное соотношение между заработной платой и ценами, между номинальными доходами и уровнем цен. [1]

Сохранение свободно конкурирующего хозяйства отве­чает во всех отношениях повелительной социальной необхо­димости: мы знаем из нашего собственного прошлого, но также из опыта стран за железным занавесом, что пропор­ционально та доля национального дохода, которую представ­ляет собой заработная плата, всегда ниже - и в прошлом, и в настоящем, - при плановом хозяйстве, а тем более в при­нудительном хозяйстве, чем при рыночном хозяйстве. Эта доля достигает низких пределов при управляемом государст­вом коллективном хозяйстве, как, например, теперь при большевизме. Да было бы странно, если бы дело обстояло иначе; ибо не только перегруженный бюрократический ап­парат поглощает значительную часть национального дохода, но и анализ национального дохода позволяет заключить, что он не предназначен для удовлетворения человеческого благо­состояния. Ни один серьезный человек не возьмется утверж­дать, а тем более доказывать, что социально-экономические достижения государственного хозяйства, функционирующего по приказу сверху, могут быть выше, чем при рыночном хо­зяйстве. [1]

Если я говорю о том, что идеальное положение рыноч­ного хозяйства заключается в том, что конкуренция способ­ствует росту продукции и что этот рост, в свою очередь, де­лает вообще только возможным снижение цен и повышение реальной заработной платы, то следует этому дать истори­ческое пояснение.