С. Лем «Футурологический конгресс».

Анабиоз (от греческого слова anabiosis – оживление) – временное состояние организма, при котором жизненные процессы в нём замедлены настолько, что отсутствуют видимые проявления жизни (обмен веществ и др.).

Анабиоз характерен для значительной части растений, грибов, насекомых, земноводных, пресмыкающихся, но он наступает при неблагоприятных для организмов условиях. Фантасты дополнили этот ряд живых существ человеком, причём, они сделали такой шаг задолго до того как крионика – наука, изучающая процессы замораживания живых тканей, обрела самостоятельность. В реальности применительно к человеку крионика так и не стала практическим направлением.

Главная цель исследований в области анабиоза человека, пусть не совсем точно, но зато образно и лаконично выражена в названии книги американского нефантаста Р. Этингежера «Перспектива бессмертия» (1962). На самом деле в случае научно-технического успеха можно говорить лишь о псевдобессмертии. Г. Гуревич («Сорок порций жизни») размышлял о «дискретной» жизни человека в разные исторические эпохи будущего. Но чередование периодов активной жизни и «ледяного сна» не может быть ни бесконечным во времени, ни всеобщим правилом. В фантастическом романе Н. Амосова«Записки из будущего» главный герой болен лейкемией и полагает, что анабиоз сохранит его организм неизменным. Человек надеется на могущество медицины после своего пробуждения во времена, когда все раковые заболевания будут побеждены. Чтобы избежать ранней смерти персонаж, будучи врачом, готов поставить небывалый эксперимент на самом себе. В реальности первым человеком, который согласился на заморозку после смерти, стал 73-летний американский профессор психологии Джеймс Бедфорд, болевший раком. Похоже, американец понадеялся заодно и на воскрешение.

Сомнонавтика – перемещение в будущее в состоянии анабиоза помимо медико-биологических аспектов предполагает наличие определённых технологий и имеет социальную значимость.

В рассказе «Ни жизнь, ни смерть» А. Беляев устами своего персонажа предложил найти способ выработать вещества характерные для нетеплокровных животных и поместить эти вещества в кровеносной системе человека. Таким образом, повышаются адаптационные способности индивидуума, и он становится более предрасположен к анабиозу.

Дж. Кэмпбелл («Кто ты?», 1938) придумал жуткую историю о том, как одна из антарктических экспедиций случайно обнаружила во льдах загадочное, по-видимому, инопланетное существо, прекрасно сохранившееся на холоде, а затем коварно расправившееся со своими спасителями.

Ничуть не хуже для естественного анабиоза «невиданных зверей» подходят и условия вечной мерзлоты Сибири. Выбор В. Обручева пал на мамонта («Происшествие вНескучном саду»). Но после обнаружения в 1977 году целиком сохранившейся туши мамонтёнка стало ясно, что доисторических животных ни оживить, ни воссоздать. Вся плоть мамонтёнка представляла собой сплошное месиво клеток с разрушенной внутренней структурой. Причина их необратимого разрушения заключается в кристалликах льда. «Правильное» образование ледяных кристалликов, а затем их таяние служат залогом желаемых результатов при анабиозе и требуют поисков особых технологий, если таковые вообще существуют.

Для фантастических учёных технология анабиоза перестала быть секретом, особенно с тех пор, как фантастические космоплаватели обзавелись субсветовыми звездолётами, Не только максимально возможные, но и, скажем, пятнадцатилетние сроки межзвёздных перелётов на субсветовиках плохо соизмеряются с продолжительностью активной фазы жизни летящих в них людей. В конце пути экипаж превратится в дряхлых старцев или вымрет до единого человека, если не затормозить процессы жизнедеятельности. Выход видится в погружении экипажа в анабиоз на время большей части полёта. Так, например, поступают космопроходцы в произведениях И. Ефремова «Туманность Андромеды» и «Сердце Змеи». Кроме того, специальный раствор в анабиозных ваннах гасит невероятно большие ускорения в так называемых «пульсационных» звездолётах. Процесс выхода большей части экипажа из состояния анабиоза начинается по сигналу автоматики или вахтенных в экстренных ситуациях. Появление в фантастике сверхсветового или гиперпространственного космического транспорта, казалось бы, свело на нет необходимость предложенного способа. Однако персонажи романа А. Колпакова«Гриада» (1960) держат анабиозные ванны на гравитационном звездолёте «Урания», что называется, «на всякий случай». Автор делится ещё и некоторыми фантастическими подробностями: «В старых конструкциях анабиозных ванн применялся обычный переохлаждённый физиологический раствор с довольно грубой дозировкой излучений, что не позволяло находиться в них более пяти лет кряду без обновления среды. В наших ваннах применялся особый анабиозный раствор, в состав которого входил дейтерий. Живительные свойства дейтерия были известны ещё в 50-х годах ХХ века. Но лишь совсем недавно люди научились точно дозировать его микрорастворы. Дейтерий как бы «консервирует» организм человека на той стадии, в которой он его застал «Проспав» в дейтериевой ванне пятьдесят-сто лет, мы постареем не более чем на два-три года».

Пробуждение персонажей после долговременного анабиоза стало художественным приёмом, позволяющим фантастам раскрывать перед читателями картины воображаемого будущего так, как их воспринял бы именно выходец из прошлого (Я. Окунев «Грядущий мир»). Но, в отличие от хрононавтики, рассматриваемый способ перемещения во времени анизотропен. Иными словами, сомнонавтам приходится перемещаться только в одном направлении времени, путь назад требует использования машины времени, как это и происходит в романе Р. Хайнлайна«Дверь в лето».

В отсутствии других способов путешествий во времени анабиоз привлекает тех, кто связывает свои грёзы и надежды с безоблачным или относительно благополучным будущим, которое якобы рано или поздно, но наступит неизбежно. Одним персонажам не терпится увидеть окончательное построение идеального социума, другим гораздо важнее, чтобы истёк срок давности их преступлений, третьи намереваются в безопасности переждать термоядерную войну и возрождение земной цивилизации (Л. Леонов «Бегствомистера Маккинли»).

Но никто из сомнонавтов не застрахован от разочарований. Общество может встать и на путь деградации, тем более, что отток человеческого потенциала становится массовым (Б. Зубков, Е. Муслин «Средство против муравьёв»). Сомнонавт рискует после своего пробуждения вообще оказаться последним живым и разумным существом на планете (Г.Диксон «Дружелюбный человек»).

Персонаж рассказа Л. Нивена «Раммер» на собственном горьком опыте убеждается, что люди будущего ненавидят выходцев из прошлого, а потому отводят им роль аутсайдеров или подопытных кроликов. В этом случае, не проще ли сделать так, чтобы сомнонавты вообще не пробудились? С другой стороны, если общество породило десятки и сотни тысяч «лишних» людей, то государство идёт на то, чтобы построить специальные «биодома», в которых многочисленные заключённые погружаются в анабиоз поочерёдно. Между сеансами «спячки» гарантирована бесплатная и сносная кормёжка, а также развлечения, предоставляемые средствами массовой культуры (А. Имерманис «ПирамидаМортона»).

В рассказе А.Шалимова «Эстафета поколений» в экспериментальных целях Академия холода начинает выводить из криогенного состояния тех, кто был заморожен в конце XX века. Обнаруживается, что среди их подопечных нет ни гигантов мысли, ни светил науки, ни талантов от искусства. Скорее, наоборот, в массе своей предки замораживали либо толстосумов за их же деньги, либо преступников, приговорённых к высшей мере наказания. Таким образом общество получает наименее полезных для него людей. Но ведь, с этической точки зрения, каждая человеческая жизнь бесценна. один из пробуждаемых мужчин получают шанс на исправление благодаря прихоти женщины из будущего. Возможно, таким путём можно было бы решить проблему демографических перекосов. но о них в рассказе ничего не сказано. Однако в фильме «Сексмиссия» (Польша, 1983) властные структуры женщин, уцелевших в моногамном обществе после ядерной войны, не пожелали возвращать «в строй» даже двух мужчин, переживших катастрофу в анабиозе…

Ийон Тихий, чьё мнение вынесено в эпиграф, частенько попадал в разные переделки, и его сомнения по поводу однозначного блага анабиоза, похоже, не напрасны.

АНГЕЛЫ И АНГЕЛОИДЫ.

«Вася, но ты, надеюсь, не ангел? – спросил я, - ведь, если ты ангел, то я могу впасть в религиозный дурман…»