Контрнаступления Советской Армии под Москвой

(5 декабря 1941 года – 20 апреля 1942 года) [ 55 ]

За период с начала декабря 1941 года до первой половине январе 1942 года неимоверными усилиями наши войска немного отогнали гитлеровцев от Москвы. Но всё равно гитлеровцы находились в 120-130 км от Москвы, а это, учитывая огромную силу ещё непобеждённого врага, было очень опасно!

Поэтому вскоре в феврале 1942 года Ставкой при Верховном главнокомандующем,но уже в районе Демянска было предпринято новое контрнаступление. Именно в этом сражении, в жестоком бою погиб отец Иды – старший политрук капитан А.А.Шамшурин (1896-1942). В те дни он служил в пехоте, в стрелковой роте стрелкового батальона. Естественно, не сам он выбирал этот род войск. Настоящие коммунисты – Александр Алексеевич Шамшурин как раз был из таких – всегда шли на самые тяжёлые и опасные участки боя. Тот населённый пункт из 16-ти домов, под которым он погиб, назывался деревней Павлово (сегодня село Павлово). Это 12-й Демянский округ Ленинградской области (ныне Новгородской области). Здесь полегло более 1500 рядовых, командиров и политработников Красной Армии. Впоследствии этот округ и «Демянский котёл» стали знаменитыми (смотри соответствующую литературу и сайты Интернета), т.к. сыграли огромную роль в победе в Великой Отечественной войне. Именно на ошибках Демянской операции – «Демянского котла» – Красная Армия училась окружать, брать в плен и уничтожать врага. Демянск предшествовал Сталинграду. На Демянской и ряда других операций Великой Отечественной наши войска выучились побеждать окружённого под Сталинградом очень сильного противника.

Незадолго до этого – 16 января 1942 г. – Александр Алексеевич прислал с фронта в город Троицк, где в это время находилась в эвакуации его семья, две последние свои фотографии:

А.А.Шамшурин перед отбытием в Демянск [56]

А.А.Шамшурин в окружении товарищей [57]

После окончания войны Ида узнала подробности о гибели папы. В момент боя он был за пулемётом и, естественно, оказался в зоне наивысшей опасности – наибольшего поражения живой силы. В его пулемётный расчёт попала миномётная мина. Случилось это 21 февраля 1942 года.

Ей об этом потом рассказал один из товарищей отца. Он тоже вместе с ним сразу после 16 октября 1941 года ушёл на фронт добровольцем. Они служили в одном полку и даже в одной части. И он видел, как всё это произошло. Там под Павлово погибло очень много партийных работников. Почти всех перебили. Но ему повезло больше других, он вернулся домой живым. Совсем недавно Ида впервые поведала мне о случившемся.

«В эвакуации я начала читать газеты. Прежде всего, из-за папы, который ушёл на фронт. Папа у меня был необыкновенным человеком!

Александр Шамшурин 18-ти лет (1914 год) [58]

Красноармеец А.А.Шамшурин (1918 год) [59]

И я внимательно, сантиметр за сантиметром просматривала каждую газетную статью, пытаясь найти что-нибудь про папу. Я была убеждена, что про папу обязательно должны написать. Ведь тогда в газетах и по радио всё время рассказывали о людях, которые совершали подвиги на войне. И я была убеждена, что папа обязательно совершит подвиг, и ему обязательно присвоят звание Героя Советского Союза!

Тогда я именно так представляла его жизнь на фронте. И поэтому я так внимательно читала все газеты. А потом я втянулась, и мне стало интересно узнавать, где мы наступаем, а где отступаем. Помню, как радовалась, когда мы первый раз под Москвой отбили у немцев Ельню. «Ой, ну всё – подумала я – началось наступление»! Но наступление тогда не началось, и немцы продолжали наступать…

Конечно, мы всё время ждали от папы письма. Последняя открытка, написанная им карандашом, пришла к нам 14 февраля 1942 года. И вот вскоре я получаю письмо. На конверте номер его полевой почты и обратный адрес. «Ой, от папы письмо»! Нет никаких сомнений – письмо от папы. Открываю и медленно читаю (по-моему, письмо было написано от руки): «Ваш муж Шамшурин Александр Алексеевич, такого-то года рождения… проявил геройство и мужество… Я, аж, задохнулась от счастья! Ой, как хорошо! От восторга строчки скачут, медленно читаю дальше: «…проявил геройство и мужество и был убит…» И тут у меня всё оборвалось… Я очень любила папу, и его смерть стала для меня жуткой трагедией.

В это время мама дежурила в госпитале. Я взяла письмо и пошла к ней. Мама была занята, с кем-то говорила. Я стояла в уголочке с этим письмом, ждала её и тихо плакала. Кто-то подошёл ко мне. Меня там уже знали, потому что я часто приходила к маме в госпиталь: «Идочка, чего ты плачешь?» Я им показала письмо. Они прочитали и тут же позвали маму…

Её отпустили с работы. Она пришла домой. У неё, наверное, с сердцем было очень плохо. Она была очень собранной, ни одной слезинки у неё не было, и лежала на пастели, как неживая. Этих бабских рыданий не было, она их не признавала. Она была стальной человек. Тяжело было принять, что мужа больше нет, и никогда больше не будет. На её плечах оказалось трое детей: мой старший брат Валерий – 13 лет, младший брат Юрий – 3 годика и я, 11 лет.

Потом я поняла, что это было не письмо, а официальная бумага – «похоронка». В ней ещё была такая строчка: «…Данный документ является основанием для представления в военкомат». И когда эта бумага была представлена в военкомат, нам троим назначили пенсию, и мы стали получать 450 рублей в месяц, т.е. по 150 рублей на каждого ребёнка.

А плачущей я видела маму только один раз. Но значительно позже. Когда её исключили из партии. Она в 1945 или 1946 году написала на имя секретаря райкома партии письмо о том, что партия разлагается, что люди стали себя иначе вести, расслабились после Победы, слишком много стало общих застолий, ненужных разговоров, слишком много стало необоснованных ухаживаний друг за другом, меньше стало дела и больше болтовни. Короче, появилось то, чего раньше не было. Маме показалось всё это неправильным и опасным для партии. Мама была очень правильный и принципиальный коммунист. И поэтому написала, что коммунисты, если они настоящие коммунисты, не должны себя так вести. За такие мысли её исключили из партии. Но потом её восстановили в ней. Она написала письмо на имя секретаря ЦК ВКП (б) и ЦК партии её восстановил. Наверное, это был уже 1949 год. Я к ней в это время заходила на работу и рассказывала о своей учёбе в МГУ и оценках.

Из наград у отца была только награда железнодорожного ведомства. Боевой орден он не успел получить, его очень быстро убили.

Позже, уже из книг, посвящённых Демянской операции, я узнала, что 14 января 1942 года перед отправкой на фронт, в соответствии с приказом, Третьей Коммунистической дивизии было присвоено армейское звание – 130 стрелковая дивизия 3-ей ударной армии Калининского фронта (её остатки дошли до Берлина; командовал ею генерал Курочкин – у него есть свои воспоминания). 14 февраля она прибыла к месту дислокации, а 21 февраля – 371 полк, 1-й батальон и 1-я рота участвовали в штурме деревни Павлово. Для большинства он оказался первым и последним в жизни. Здесь же на окраине этой деревни (сегодня посёлка) они и были похоронены в братской могиле.

Братская могила деревни Павлово (1965 г.) [60]

Братская могила села Павлово (2005 г.) [61]

Потом, когда наша атака провалилась, тех немногих, кто остался в живых, сразу же отозвали с фронта, и они вернулись на работу в Московское Отделение Западной (Белорусской) железной дороги (56).

Есть ещё один памятник погибшим в Великой Отечественной Войне, имеющий отношение к 3-ей Коммунистической дивизии. Он находится на территории Завода имени Хруничева. Здесь организован Музей, где целая комната посвящена 3-ей Коммунистической дивизии, которая во время войны почти вся погибла. Этот уникальный Музей создан женщиной-фронтовичкой …?.. – которая, к сожалению, недавно скончалась.