Приехал Немирович, передал твое милое письмо, и я испытал то же, что и ты после моего отъезда.

 

Здоровы, пока ладим с Кирой. Сегодня не могу написать тебе обстоятельного письма, так как сегодня день совещаний. Не знаю, как будет завтра. Вчера днем лежал, а вечером были у Рейнгардта, смотрели "Гамлета". Очень хорошо играет Бассерман Гамлета. Остальные – ниже всякой снисходительной критики¹. Это опустившийся и обтрепавшийся Незлобин. Погода сегодня чудесная. Я здоров и бодр. Питаюсь бульоном и разварной курицей.

Сегодня вечером решится, когда мы едем дальше.

 

Обнимаю. Скучаю. Игоречка целую.

Твой Костя

 

 

М. П. Лилиной

 

Рим. Воскресенье 22 января 911, утро.

 

Января 1911

Милая, дорогая и бесценная Маруся, вчера получил твое третье письмо. Ты говоришь в нем о том, что мы посылаем тебе короткие письма, но ты же сама просила об этом. Очевидно, и тут то же недоразумение, что и с телеграфом. Мне казалось, что тебе даже хочется немного забыть обо мне и отдохнуть (я это понимаю), а на самом деле не то. И это меня очень радует. Буду писать письма подлиннее. Прежде всего о Кире. Она вчера сидела дома и даже, из вящей предосторожности, лежала в кровати…

 

[…] Сегодня Кира сидит, конечно, дома. Вчера и сегодня у нее будет дежурить Машенька Ливен¹. Она очаровательная девица, добрая сердцем. Дженинька ² – тоже премилая. Вчера, для того чтобы подышать воздухом (приходилось сидеть дома то из-за Киры, то из-за погоды), так как погода была хорошая, так же как и сегодня – на солнце градусов 12-15 (очень хорошо в ваточном пальто), мы поехали осматривать Рим. Ездили часа 11/2-2. Чудесный город, и совершенно не в том духе, как он рисовался мне раньше. Мне он представлялся огромным, страшно оживленным, нагроможденным. Все наоборот. Город небольшой (400 тыс. жителей), вполовину меньше Москвы. Похож на нее своим каким-то провинциализмом и отсутствием оживления. На Corso (главная улица), правда, в известные часы бывает толпа, но что это в сравнении с Парижем. А самый Корсо вполовину уже, чем наш Камергерский переулок, с весьма посредственными магазинами, продающими картины, гравюры, статуэтки и древности. Других магазинов нет, и это чудесно. Рим хорош тем, что он на каждом повороте, в каждом углу неожидан. Таких тупичков, уголков, лестниц, ниш, старых краденых колонок, вделанных в дом, неожиданно втиснутого обелиска, памятника древности среди современности и проч. – не встретишь в других городах.

Я не видал самого главного, т. е. Форума, Ватикана, Палатина и проч., но думаю, что и они не изменят первого впечатления, т. е. того, что город ласкает, интересует, но не потрясает, как я это думал. Пантеон прекрасен (времен Августа), храм Весты очарователен, но они не потрясают.

 

Приехали домой, пили с Кирой чай. Пришла Машенька Ливен, и потом сама старуха (которая начинает мне нравиться). Сидели долго. Потом обедал у Стаховичей, а Кира – дома. После обеда, по неотступной просьбе Алексея Александровича (который тоже болен и сидит дома – легкая инфлюэнца), пришлось прослушать записки кн. Волконского – того самого, который читал в Художественном театре. Согласился я на это чтение неохотно, но теперь не раскаиваюсь. То, что он написал, гораздо талантливее, гораздо важнее, гораздо интереснее, чем это говорили в театре. Он, как и я, преследует ту же гадость, имя которой – театральность, в дурном смысле слова³.

Если бы мне удалось писать так талантливо и изящно по форме, как он, я был бы счастлив.

 

Вообще кн. Волконский мне нравится. Мне его жаль – он сгорает от жажды играть, режиссировать, томится в своем обществе, а его родственнички его держат за фалды и все прокисают от скуки в своих палаццо. Брат Волконского уже был у меня и просил Алексея Александровича, чтобы мы не сбивали с толку его артистического брата. Глупо!

Вернулся домой около 11 часов. Сейчас же заснул. Ночью, как и все эти дни, проснулся, но на этот раз вскоре заснул, тогда как в прежние дни долго ворочался, как и в Москве.

 

Обнимаю и нежно целую тебя, Игоречка благословляю. Бабушку обнимаю.

Твой Костя

 

 

Из письма к М. П. Лилиной

 

Рим. Среда 26 января 911

Января 1911

Дорогая и бесценная.

 

Вчера получил твою телеграмму о том, что ты играешь Варю. Это интересно. В первый раз эта роль встанет на свое настоящее место, конечно, если тебе дадут возможность срепетировать ее как следует¹. Прочел в твоем письме о кругах (в Фее) и порадовался. Вывезут ли круги и на этот раз? Напиши². Немного успокоился и за Александрова. – Послал тебе, телеграмму, которые, к слову сказать, ходят безобразно медленно, чуть не сутки. В телеграмме в первый раз пишу о здоровье Киры, так как, по моим расчетам, первое письмо с нездоровьем Киры – дошло до тебя. Таким образом, телеграмма не взволнует, а, напротив, успокоит тебя, так как ты поймешь, что грипп, инфлюэнца или трахеит прошли. Остается только выдержать Киру. Надо отдать справедливость доктору: он очень осторожен.

…Теперь пишу про себя. Вчера у меня была с утра тяжесть в желудке. Я решил посидеть на диете, но у Стаховичей так великолепно кормят, что там нет возможности удержаться. Поэтому я решил не ходить к Стаховичам и питаться куриным бульоном и разварной курицей. Утром, часов в 12, зашел к Стаховичам, чтобы предупредить об этом. Алексей Александрович все еще не выходит. Он сказал мне, что Машенька меня хотела видеть, чтоб ехать куда-то. Ливены живут напротив. Я зашел в квартиру Волконского, где они живут. Великолепное палаццо с фресками, потолками и пр. Оказывается, что Волконский дает свой автомобиль и Машенька хочет меня катать по Риму. Дженечка не может. В 1 1/2 ч. дня старуха Ливен и Машенька заходят за мной, и мы едем. 1) Колизей и арка Константина. Чудесно, интересно, но я ждал большего. 2) Via Appia.- Дорога за город, в поля (Compagnie). По двум сторонам дороги хоронили знаменитых римлян. Тут и Цицерон, тут и Куриации и т. д. Все гробницы – в руинах, конечно. 3) Дворец Диоклетиана. Одно слово – ничего, кроме больших камней, не видно. 4) Форум Romanum. Очень интересно, хотя, как говорит Дункан, "c'est trop complique" {"это слишком сложно" (франц.). }. Каюсь, и здесь я ждал большего. 5) Форум Траяна – одни поломанные колонны торчат и валяются. 6) Новый памятник Виктору Эмануэлю – ерунда. 7) Старый цирк – кусочек стены. 8) Храм (забыл, чей) – три колонки. Конечно, все это интересно, но не столько как история, сколько как известный каше {Le cachet – здесь: характер, колорит (франц.). } для нового города. Конечно, для историков – все это важно, но я говорю как художник, которому, к слову сказать, очень надоела избитая римская колонна.

 

Было солнечно, но прохладно, так что в ваточном пальто и калошах – в самый раз. Приехал домой и до 9 ч. вечера сидел у Киры – пил чай и обедал дома. Вечером прислал неугомонный Стахович. Я зашел на минутку к ним. Легли спать около 12 ч. Спал недурно, конечно, просыпаясь к рассвету. Болела рука, но немного. Словом, все, как всегда.