Владимир Дмитриевич Никольский

Владимир Дмитриевич Никольский

Железный конь

 

 

Владимир Никольский

Железный конь

 

Что надо знать о железных дорогах

 

Нет теперь, пожалуй, ни одного человека, который бы не слыхал о железном коне – паровозе. Ест этот чудной железный конь дрова вместо сена, пьет воду сотнями ведер и тащит за собой десятки огромных тяжелых повозок с людьми и товарами…

– «Откуда в нем берется такая сила и прыть, – понять невозможно. Не иначе, как действует нечистая сила», – вот как совсем еще недавно думали в народе о железных дорогах. А кое‑где, куда не дошла грамота и просвещение, пожалуй, и теперь говорят то же самое.

Хотя о «нечистой силе» да об «огненном чорте» редко где теперь услышишь, и польза от чугунки ясна даже малому ребенку, все‑таки, если порасспросить даже грамотного и толкового человека: – отчего это паровоз ходит, зачем ему рельсы нужны и как появились на свете паровые железные дороги, – то не всякий грамотей сумеет ответить на этот вопрос.

А знать об этом надо всякому. Каждый крестьянин теперь – хозяин не только в своем дворе, но хозяин он и всего необъятного Советского Союза, и знать ему о железных дорогах надо побольше. Без железных дорог, без хорошо налаженных товарных и пассажирских перевозок не обойтись сейчас ни одному государству.

Трудно себе и представить, что было бы, если бы вдруг исчезли железные дороги? остановилась бы жизнь, прекратилось бы сообщение, замерла бы торговля, ослабела бы защита страны от врагов. Чем больше железнодорожных путей, тем богаче страна, тем быстрее растет в ней промышленность, тем дешевле товары. Но постройка новых путей дело сложное и дорогое, – не всякому государству оно под силу. Тут уже, действительно, можно сказать: «семь раз примерь, а один раз отрежь». Чтобы построить новую дорогу как следует, дешево и хорошо, надо немало пораскинуть умом.

На железных дорогах, на их постройке и обслуживании, работает целая армия тружеников, но не всякий знает, как подчас опасна и тяжела их работа, а знать это также надобно каждому, так как в этом познании растет и крепнет взаимная спайка трудящихся.

Так вот, для того, чтобы рассказать, как научились люди строить паровозы, какие трудности при этом проходится побеждать, о том, как покрыли теперь собою железные дороги весь мир, о том, как нужны они для нашего Советского Союза, – и эта книжка.

 

Как ездили люди встарину

 

Было время – много тысяч лет тому назад, – когда люди не знали ни повозок, ни саней, не умели делать дорог, а ездили, где были реки и озера, в челноках, а по‑суху пробирались звериными лесными тропинками. Путешествовали тогда больше пешком или верхом, а товары возили на вьючных животных.

Когда и как появились первые дороги и первые повозки, мы точно не знаем. Ездить по таким дорогам хорошо было лишь в сухую погоду либо в мороз, когда земля твердая, а в дождь увязали колеса по самую ступицу, и делались дороги непроезжими.

Такие грунтовые дороги сохранились еще и в наше время, – особенно у нас, в Советской России.

Затем нашли, что будет еще лучше, если вымостить дорогу камнями. Такие каменные дороги не размокали от дождя, выдерживали на себе тяжелые повозки и не требовали частой починки. Строить их могли лишь сильные и богатые государства, пользуясь силой рабов и пленных, труда которых никто не считал и не жалел, – вот почему такие каменные дороги появились лишь во время расцвета Персидского государства и в древнем Риме, больше двух тысяч лет тому назад. Римляне, пользуясь такими дорогами, которые позволяли им быстро перекидывать свои войска, куда надо, держали в повиновении все окрестные страны.

Римские дороги были устроены настолько прочно, что по ним можно кое‑где ездить и по сию пору. В некоторых местах на них заметны глубокие колеи из твердого камня, – делались они для того, чтобы колесам было легче и глаже катиться, то‑есть для того же, зачем кладутся железные рельсы.

Чем больше расширялась торговля между отдельными городами и странами, чем сильнее развивались взаимные сношения людей, тем более совершенствовались и улучшались пути сообщения. Человек мало‑по‑малу научился прокладывать дороги в самых трудно проходимых местах, его не останавливали уже ни горы, ни реки. Только ездили все попрежнему: на лошадях и других вьючных животных. Так шло дело до средины позапрошлого, 18‑го века, когда появилась паровая машина, заменившая собой силу животных.

 

Рис. 1. Как устроена паровая машина.

Теперь посмотрим, как паровая машина вертит колесо. На рисунке 1 видно, что поршень соединен со штоком, – крепким круглым бруском, который пропущен через отверстие в крышке цилиндра. На рисунке этот шток, обозначенный цифрой 8, соединен шарниром 9 с другим стержнем, или, как его называют, шатуном 10, а этот шатун – посредством другого шарнира 11 – с кривошипом 12, прочно насаженным на конец вала 13. А все вместе напоминает руку, вертящую колесо: шток – верхняя часть руки, шарнир – локоть, шатун с шарниром у кривошипа – конец руки с кулаком. Для того, чтобы машина работала ровнее, на валу насажено тяжелое маховое колесо 14. Есть в паровой машине еще немало и других хитрых и самодействующих приспособлений.

На главном валу насажены еще и другие колеса. От этих колес ремнями или канатами заставляют вертеться другие колеса станков и машин. Паровая машина работает все время, пока к ней подают пар по трубе, а пар идет – пока огонь горит под котлами. Силу паровой машины мерят той работой, которую она производит. Если паровая машина может заменить собой, скажем, десять добрых выносливых лошадей, то говорят: машина в десять лошадиных сил. На самом деле никогда никаким десяти лошадям не угнаться за паровой машиной: какая же лошадь проработает сутки и больше без отдыха? А паровая машина это может делать очень свободно.

О паровой машине можно еще порассказать немало интересных вещей; здесь скажем лишь о том, что за 150 лет своей жизни машина Уатта выросла и усовершенствовалась. Главное, о чем хлопотали другие машиностроители, это – снизить расходы на топливо. Во времена Уатта на одну лошадиную силу за один час выходило не меньше одного пуда угля, а теперь его требуется на хороших больших машинах не более двух фунтов. Первые машины строились не больше, как в сотню‑другую лошадиных сил, котлы были маленькие; а теперь не диво – паровая машина в десять тысяч сил, а котлы строят величиной с небольшой дом. За последние полвека изобрели еще другой вид паровой машины – паровые турбины. Эти машины строят такими сильными, что трудно поверить: в Америке и в Германии есть турбины по сто тысяч лошадиных сил.

 

Первые рельсовые пути

 

Мы привыкли к тому, что по рельсовому пути бегают лишь паровоз с вагонами, а в городах – трамваи. А было время, когда паровоза еще и в помине не было, а рельсы и рельсовый путь уже существовали и сильно помогали в деле перевозки разного груза. Не будь рельс, – наверно, не скоро бы появились и паровозы.

Давно уже люди заметили, что ехать и возить груз тем легче, чем дорога ровнее и глаже. Потом додумались до того, что дорогу можно выравнять только под колесами, а посредине и с боков дорогу можно делать похуже.

Затем, лет триста тому назад, начали класть вместо гладкой колеи – два деревянных бруса, укрепленных на деревянных поперечниках – шпалах. Так появились рельсовые пути. Делались они не очень длинными и служили они, главным образом, для отвозки угля. Первая дорога была устроена в Англии в 1630 году для погрузки угля на корабли, и оказалось, что по такой дороге, особенно когда между рельсами насыпать щебня, лошадь могла везти в четыре раза больше груза, чем по обыкновенной дороге. Потом стали набивать на такие брусья железные полосы.

В 1776 году вместо деревянных брусков начали укладывать железные и чугунные рельсы, на каменных и деревянных опорах. Первая конно‑железная дорога – «конка» для пассажирского движения – была устроена в Англии в 1794 году и еще во многих городах до нашего времени. Настоящие же железные рельсы, которые мы видим теперь на железных дорогах, начали ставиться лишь после изобретения паровоза, когда железо стало дешевле и когда потребовались особо прочные рельсы, чтобы выдерживать вес тяжелых вагонов. А для того, чтобы колеса не соскакивали с рельс, колеса стали делать с выступающими закраинами. Такой вид имеют сейчас все железнодорожные колеса.

 

Первые паровозы

 

Как только появилась первая машина, некоторые сметливые люди стали думать: как бы это ее заставить двигать повозки? О такой паровой повозке подумывал уже Уатт, но не успел осуществить ее на деле, занявшись усовершенствованием своей паровой машины.

Первую самодвижущуюся паровую повозку построил француз Кюньо в 1770 году. Повозка эта ничем не походила на наш паровоз. Эта диковинная машина была устроена так. Впереди прочного кузова Кюньо укрепил большой железный чан с топкой и устроил паровой цилиндр, вращавший переднее колесо. Управлять такой машиной было очень нелегко, шла она медленно и при первом же испытании въехала в стену и разбилась. Немного лучше был паровой самоход, построенный в 1804 году американцем Эвансом и, в тоже году, англичанином Тревитиком.

Затем пытались построить паровозы многие другие изобретатели, но толку выходило мало; машины в то время не умели делать так хорошо, как теперь, денег у изобретателей было немного, а богатые люди не верили в новое дело и денег на «пустые выдумки» не любили давать. Никто в то время не думал, что какой‑то пыхтящий тихоход‑паровоз может когда‑нибудь вытеснить грузовые подводы.

Нужен был человек, который мог бы сочетать в себе упорство и веру в новое дело. Таким человеком и был Георг Стефенсон, отец железнодорожного сообщения, создатель настоящего хорошего паровоза, завоевавшего через несколько десятилетий весь мир.

Детство и юность Георга Стефенсона. Семья родителей Георга была немалой: шесть человек детей, а отец зарабатывал не более 25 рублей в месяц. Тут уже было не до науки: каждый ребенок, как только он немного подрастал, должен был становиться на работу.

В южной части Англии, недалеко от города Ньюкестля, около которого находится много каменноугольных копей, в местечке Виллям, показывают домик, ничем не отличающийся от тех, в которых обыкновенно живут бедные рудокопы. В этом‑то домике, 145 лет тому назад, 9 июня 1781 года родился Георг Стефенсон. Отец его был котельным кочегаром в шахте при водоотливной машине. Маленький Георг проводил время, как и все дети других рудокопов. С семи лет он уже нанимался пасти коров и смотрел за заставой на проезжей дороге, за что получал по шести копеек в день. С двенадцати лет Георг стал работать в поле и часто ходил к отцу в шахту, где он впервые познакомился с паровой машиной.

Когда Георгу было лет 15, его сделали кочегаром при паровой машине. Тут он проводил все свое время и так внимательно изучил устройство машины, что скоро узнал не только как она действует, но и к чему служит каждый ее винтик.

Года через два его сделали машинистом, поручив смотреть за машиной и управлять ею. Скоро он получил прозвище «доктора машин», потому что никто не умел так хорошо исправлять паровые машины, в случае их порчи, как Георг Стефенсон. А, между тем, этот «доктор» не умел ни читать, ни писать, хотя и сильно желал сделаться образованным человеком.

Но иной только жалуется на свое незнание, а сам и не думает о том, как бы поправить беду. Георг же был не из таких: он порешил, что если ему и не пришлось выучиться выучится грамоте в детстве, то он выучится теперь, хотя это было и не легко: работа при машине отнимала у него почти целый, день, а заработок был очень мал; для ученья же нужны были деньги; и вот, чтобы помочь нужде, Георг принялся исполнять в свободное время всякую работу, какая ни попадалась ему под руку: чинил рабочим обувь и платье, нагружал уголь на корабль, чинил часы, а все вырученные деньги употреблял на покупку книг.

Много горя пришлось испытать Стефенсону: у него сгорел дом, умерла жена, которую он сильно любил, от несчастного случая ослеп отец. Но от всех несчастий он не упал духом, а продолжал задуманное дело. Его неустанная работа над собой не была потрачена даром: Стефенсон сделался вполне образованным человеком и вскоре стал известен всему свету.

Однажды Стефенсона пригласили исправить водоотливную машину Ньюкомена, над которой без толку бились к целый год. Стефенсон исправил ее и в шесть дней выкачал воду из затопленной копи. Тогда его сделали главным механиком в этой копи, с жалованием по 650 рублей в год, – по тому времени очень большим. Теперь у Стефенсона оказались средства, и он начал придумывать разные приборы для того, чтобы облегчить тяжелую работу рудокопов, и, наконец, устроил паровоз для перевозки угля и людей.

Особенно ценно изобретение Стефенсоном безопасной рудничной лампы, сделанное одновременно с физиком Деви. До этого времени очень часто на рудниках гибло много народу из‑за того, что от огня фонарей вспыхивал и взрывался особый газ, выделявшийся из‑под земли. Стефенсон придумал устроить около горелки медную сетку со стеклом, через которую огонь не мог передаться наружу, и тем самым содействовал сохранению жизни многих тысяч шахтеров.

Первые паровозы Стефенсона. Раньше мы уже говорили, что еще до Стефенсона многие трудились над постройкой хорошего паровоза. Лучше всех работали машины Тревитика, который должен считаться главным предшественником Стефенсона. В 1812 году англичанин Бленкинсон построил свой паровоз, который возил на пятиверстной линии по 30 угольных вагончиков со скоростью идущего человека. Все эти машины быстро ломались, возни с ними было столько, что возчики угля предпочитали иметь дело с послушными живыми, чем с неповоротливым и упрямым железным конем. Георгу Стефенсону хотелось добиться много лучшего.

В 1813 году ему посчастливилось достать денег, и работа закипела. Первая его машина была готова в 1814 году и состояла из железного котла около 2½ метров (около сажени) длиной, с дымовой трубой посредине. Котел этот был поставлен на железную повозку с четырьмя колесами, а сверху над ним Стефенсон укрепил два паровых цилиндра, вращавших два зубчатых колеса, а от них уже движение передавалось главным колесам. На испытании выяснилось, что эта машина потянет 10 вагонов с грузом в 30 тонн (около 1800 пудов) со скоростью 7 верст в час. Машина эта свистела, хрипела, плевалась водой и паром, и так при этим пугала людей и лошадей, что жители местности, прилегающей к дороге, потребовали прекратить поездки новой машины. Но Стефенсон не унывал и продолжал улучшать свою машину. Через год у него был готов другой паровоз, в котором отработавший пар шел не прямо на воздух, а в дымовую трубу. Пар при этом забирал с собой дым, увеличивал тягу, а котел давал больше пару. Тогда же Стефенсон придумал более прочные рельсы для своих паровозов. Еще через год, в 1816 году, Стефенсон построил свой третий по счету паровоз, – еще лучший, чем прежде.

Прошло еще несколько лет. Паровозы Стефенсона исправно работали и возили уголь, но для перевозки людей они были еще слишком тихоходны.

 

Открытие первой железной дороги

 

Но вот, в 1821 году в городе Дарлингтоне образовалось общество для постройки рельсового пути между городами Стоктоном и Дарлингтоном.

Расстояние между этими городами было невелико – верст 20 – и сообщение между ними основатели нового общества думали сначала поддерживать при помощи конной тяги.

Нашлись, однако, среди учредителей общества умные люди, которые вспомнили о работах Стефенсона и решили попробовать применить на новой дороге паровую тягу. Стефенсону было заказано три машины; одна из них весила 8 тонн (около 500 пудов) и была еще лучше, чем все прежние его паровозы.

Стефенсон придумал, как можно давать машине задний и передний ход, поставил подвижные рессоры, улучшил топку и довел скорость паровоза до 20 верст в час. Стефенсон сам составил все нужные для устройства дороги планы, сам наметил, где надо было срыть землю и где насыпать. В работе он был неутомим и не боялся никаких трудностей.

«Настойчивость все побеждает», – часто говаривал он своим друзьям. Действительно, без его железной настойчивости ему не удалось бы закончить своих работ. Инженеров и специалистов‑рабочих, опытных в постройках железных дорог, тогда еще не было, да и откуда было им взяться? Поэтому до всего приходилось Стефенсону доходить своим умом, пробовать и обдумывать по несколько раз.

Наконец, 27 сентября 1825 года состоялось торжественное открытие Стоктон‑Дарлингтонской железной дороги. День этот надо поэтому считать днем начала железных дорог. В прошлом 1925 году как‑раз исполнилось столетие этому событию, отпразднованное во всем мире.

Народу собралось на открытие первой дороги видимо‑невидимо; многие предрекали неудачу новому предприятию, говоря, что паровоз никогда не сдвинет четыре десятка вагонов, а если и сдвинет, то вряд ли пойдет быстрее пешехода.

Сам Стефенсон – строитель дороги – управлял своей машиной. Поезд состоял из 12 вагонов с углем и мукой, 21 грузового вагона с сидениями для публики и нескольких экипажей с почетными лицами. Всего набралось около 600 пассажиров. Сперва поезд пошел тихо, затем набрал ходу и пробежал 20 верст без остановки в 65 минут. Восторг толпы был неописуем. Всякий понимал, что он присутствует на великом событии, последствия которого будут неисчислимы.

 

Рис. 2. Паровоз Стефенсона «Ракета».

Другим крупным делом Стефенсона была постройка железной дороги между столицей Англии Лондоном и городом Бирмингамом, длиной 128 километров.

Эту работу он выполнил вместе со своим сыном, Робертом, знаменитым впоследствии строителем железных дорог. На рис. 3 изображен портрет Стефенсона в последние годы его жизни.

 

 

Рис. 3. Георг Стефенсон.

Как устроен паровоз

 

Поглядим теперь, как устроены и как действуют отдельные части паровоза. Скажем здесь лишь о главных его частях, потому что для описания всего современного паровоза понадобилась бы целая большая книга. Такие книги напечатаны, и человеку, который хочет быть инженером‑паровозостроителем, надобно их хорошо изучить.

Так вот, на рисунке 4 представлен паровоз так, как‑будто он перерезан пополам сверху вниз, – это сделано для того, чтобы показать внутреннее устройство паровоза.

Основная часть паровоза, это – рама на шести или восьми колесах, из которых два средних колеса – больше крайних; в некоторых же паровозах все шесть колес одинакового размера. Рама эта вся сделана из железа. На раме лежит во всю ее длину большой железный котел, – в этом котле из воды образуется пар. С правой стороны видна высокая железная труба А, – из нее выходит дым; с левой стороны видна топка Б, около которой стоят машинист и кочегар. Над котлом находится свисток В, это – трубка с узким отверстием; если пустить в нее пар, раздается громкий свист. Когда поезд начинает двигаться или подходит к станции, машинист пускает туда пар и дает свисток; то же самое делает машинист на крутых поворотах, когда заметит подходящий встречный поезд или людей на пути: этим он предупреждает об опасности. Далее, с правой стороны, ниже трубы и котла, виден паровой цилиндр К; внутри него движется поршень со стержнем. Этот стержень соединяется с левой стороны с другим стержнем, или шатуном Д который сцеплен с кривошипом Ж, помещенным на среднем колесе М.

Легко понять, к чему нужны все эти стержни и кривошипы: как только пар войдет из котла в цилиндр, тотчас поршень со стержнем подвинется влево и толкнет кривошип назад и кверху; когда затем поршень пойдет вправо, кривошип повернется направо и вперед, и колесо один раз повернется и подвинется вперед, а вместе с ним – и весь паровоз.

Над цилиндром устроена так называемая золотниковая коробка. О ней мы уже говорили раньше при описании машины Уатта. Внутри ее ходит заслонка в роде корытца, которая движется взад и вперед над прорезями в стенке цилиндра, то впуская, то выпуская пар из цилиндра. Заслонка эта приводится в движение особым стержнем (на рисунке он не показан), связанным с колесом, и потому работа впуска и выпуска пара происходит сама собой, – машинист может лишь переставлять эти стержни, впуская в цилиндр больше или меньше свежего пара, – от этого и паровоз будет итти скорее или потише.

Для того, чтобы паровоз шел ровнее, паровые цилиндры устроены с обоих его боков, а чтобы сила поршня лучше передавалась всем трем колесам, – они соединены между собой прочным стальным бруском на шарнирах.

Здесь важно также понять, как устроены топка и котел, и как внутри котла образуется пар.

 

 

Рис. 4. Как устроен паровоз.

Топка, это – четырехугольный железный ящик. Через дверцы с левой стороны кочегар забрасывает в нее лопатой каменный уголь или дрова и зажигает их. Из топки идет по всей длине котла множество (более ста) железных трубок, – эти трубки окружены водой, налитой в котле; каждая трубка начинается от топки и другим концом входит в нижнюю часть трубы А. По этим трубкам проходит огонь и дым из топки и выходит через трубу наружу, при чем трубки эти сильно нагреваются; поэтому вода в котле от горячих трубок сильно разогревается, и из воды получается много пара. Чем больше подбрасывать топлива, тем сильнее будут разогреваться трубки и тем быстрее и больше будет получаться в котле пара. Пар собирается над водой и проходит в колпак, который находится с левой стороны котла вверху и обозначен буквой И. Затем, из колпака по трубке Н пар идет в два паровые цилиндра, где и толкает поршни взад и вперед; поршни же заставляют колеса двигаться. Ненужный и мешающий работе пар уходит из цилиндров по трубке в дымовую трубу А, откуда вместе с дымом уносится в воздух, увеличивая тягу в трубе.

К паровозу прикреплен крюками и цепями особый вагон, который называется тендером, – в нем помещаются дрова, уголь и запас воды. К тендеру прикреплены остальные вагоны: одни из них – открытые, другие – закрытые, но без окон, это – товарные и багажные вагоны для вещей; третьи – закрытые со всех сторон, с окнами и дверьми, с лавками для сидения, это – пассажирские вагоны.

В новейших паровозах пар, перед тем как он идет в цилиндр, еще высушивают и перегревают, пропуская его через особые трубки, между которыми проходит огонь. Кроме того, на всех паровозах установлены тормоза и приборы для питания котла свежей водой. Чтобы давать паровозу задний или передний ход, еще Стефенсон придумал очень простое приспособление, называемое «кулиссой Стефенсона».

Спереди на паровозе поставлены яркие фонари, освещающие пути по ночам и предупреждающие зазевавшихся пешеходов о приближении поезда. Спереди же у колеса паровоза устроена косая рама, чтобы скинуть в сторону случайно попавшее на рельсы препятствие.

Воду паровоз забирает обыкновенно во время остановки. Все, конечно, видали на станциях высокие, уширенные кверху, башни. Наверху в этих башнях поставлены большие железные чаны, куда насосом качают воду. От чана к рельсам проведена подземная труба, оканчивающаяся краном с поворотной трубой. Паровоз, когда ему надо набрать воды, подъезжает к крану, машинист поворачивает трубу, открывает заслонку, и вода течет в запасный бак на тендере. А то и так делают на некоторых заграничных дорогах в скорых поездах: между рельсами устраивают длинный жолоб, наполненный водой. Паровоз, не теряя времени на остановки, на ходу опускает в этот жолоб особый рукав и набирает им воду.

Машинист и кочегар помещаются сзади в особой небольшой будке с оконцами, защищающей их от дождя и ветра. В этой же будке находятся все нужные для машиниста приборы. Здесь и водомерное стекло, сквозь которое видно, не выкипела ли вода в котле, не надо ли еще подкачать свежей воды из тендера; и круглый, в роде часов со стеклами, манометр, – прибор, показывающий, какое давление в котле, не слишком ли оно поднялось; и указатель скорости хода паровоза. Набрать воды, выпустить пар, дать свисток, прибавить или убавить пару, открыть поддувало, дать передний или задний ход, затормозить поезд, – для всего этого здесь же, в будке машиниста, имеются особые рычаги и рукоятки.

Дедушка и внучек. После Стефенсона над усовершенствованием паровоза работало много ученых и изобретателей, – каждый из них придумывал какое‑нибудь, хотя и небольшое, полезное приспособление. Паровоз – детище Стефенсона – постепенно рос и крепчал. Рос он больше в длину и в вышину, так как с самого начала появления железных дорог ширина колеи во всех государствах была принята одинаковой (5 футов и 8½ дюймов, или 1435 миллиметров). Исключение составляли Россия и некоторые другие страны, где ширина колеи немного больше – 1524 миллиметра. В высоту паровоз также не мог перерасти 4 метров (около 2 саженей), потому что на такую высоту были прорыты первые туннели и построены первые железнодорожные мосты. Поэтому, чтобы не ломать старого и не переделывать прежней колеи, новым паровозам только и оставалось, что вытягиваться в длину.

Любопытно сделать сравнение «Ракеты» с одним из новейших немецких паровозов (Малетта). «Ракета» весила около 6 тонн, имела 4 колеса, развивала не более 20 лошадиных сил, тащила за собой 30 тонн (около 2000 пудов) и шла со средней скоростью 21 километра (около 20 верст) в час. Паровоз Малетта весит 383 тонны, развивает 5000 сил и может тащить за собой поезд в 250 груженых вагонов, длиной в два с половиной километра, с грузом 16 300 тонн, со скоростью 53 километра в час. Это – паровоз‑ломовик. А есть и паровозы‑рысаки, – они возят скорые поезда и могут мчать за собой десятки вагонов с сотнями людей и пробегать больше сотни километров в час. Такие паровозы могли бы ездить и еще скорее, но тогда рельсы могут не выдержать. Один из таких быстроходных паровозов изображен на рис. 5.

 

 

Рис. 5. Современный быстроходный паровоз.

Железные дороги в России

 

Впервые зашумела чугунка в России в 1833 году. Эту первую железную дорогу построил русский механик Барнаульских горных заводов – Ефим Черепанов, – вместе со своим отцом. Дорога эта была длиной всего в 853 метра (около 400 саженей), и ходил по ней «сухопутный пароход» (как тогда называли поезда), возивший руду на завод. Черепанов был в Англии, видел паровоз Стефенсона и по его образцу построил свою машину.

Мысль о полезности постройки железных дорог начала проникать и к нам, в Россию, но дальше разговоров дело не пошло. В 1834 году приехал в Россию один предприимчивый немец, по фамилии Герстнер, и начал хлопотать о предоставлении ему на 20 лет исключительного права на постройку железных дорог. Герстнер предлагал дельный план: соединить Москву с Петербургом и Казанью, а Казань с Одессой, доказывая пользу этих дорог для нашей торговли с Азией и Европой.

Началась бесконечная волокита: ничего не разбиравшие, невежественные царские чиновники не поняли Герстнера и разрешили ему лишь постройку коротенькой линии между Петербургом и Павловском. Дорога эта открылась 4 апреля 1838 года.

Так же, как и за границей, началась травля железных дорог. Чего только не писали: железные дороги, дескать, уничтожают извозный промысел, и много народа лишится своего заработка; возить по ней будет дороже, чем лошадьми; поезда будут постоянно опаздывать, а зимой из‑за метелей и совсем ходить перестанут, и так далее. Между тем, успех железных дорог за границей наглядно доказывал всю их огромную пользу, и к правительству все чаще начали поступать заявления отдельных предпринимателей о их желании строить новые пути сообщения. Но, как говорилось, – «над нами не каплет», – все разбивалось о тупость царского правительства, и только в 1843 году, по повелению Николая первого, было приступлено к постройке дороги между Петербургом и Москвой. Работа эта была закончена в 1851 году и обошлась казне около ста миллионов рублей.

Неудача Крымской войны, где царская Россия потерпела такое жестокое поражение, произошла отчасти из‑за отсутствия железных дорог. Тогда и правительство поняло, что без железных дорог нашей стране обойтись невозможно. В 1860 году в России было уже до 1600 километров железных дорог, в 1880 году – около 24 тысяч километров, в 1900 г. – около 51 тысячи километров, а к началу последней войны – около 78 тысяч километров. Сейчас в Советском Союзе насчитывается около 74 тысяч километров железнодорожных путей, около 20 тысяч паровозов да около полумиллиона вагонов.

Выходит как‑будто не мало. А только это не так. Не надо забывать, что за границей рост железных дорог идет куда быстрее, и если рассчитать, сколько железнодорожных путей приходится на одного жителя или на площадь примерно в 100 десятин, то увидим, что СССР еще далеко до своих соседей. У нас вдвое больше дорог, чем в Англии, но зато вся Англия в несколько раз меньше площади СССР; и выходит, что у нас на площадь в 100 километров приходится лишь около 1 километра железной дороги, а в Англии – 12, в Бельгии – 30, в Америке – четыре с половиной, во Франции – около девяти с половиною километров железных дорог. На 1000 жителей у нас приходится около 4 километров, а в Англии – около 8, во Франции – около 13, в Америке – в Северо‑Американских Соединенных Штатах – даже 43 километра.

Густота железнодорожной сети, как ее называют, у нас, значит, невысока, и если сравнить нас с другими странами, то мы стоим лишь на 25 месте. Чтобы догнать другие европейские страны, нам надо во всем Союзе строить в продолжение 10 лет по 16 тысяч километров в год, затратив на это 16 миллиардов рублей. Такое напряжение, конечно, нам еще не под силу, но будет время, когда наша промышленность и финансы окрепнут, и дело постройки новых железных дорог пойдет быстро вперед.

Но нам мало строить новые дороги, – надо чинить и старые. Наше железнодорожное хозяйство сильно пострадало во время империалистической и гражданской войны: сотни мостов были взорваны, много верст пути и немало станционных построек вконец было разрушено. Эти повреждения в настоящее время почти все исправлены, и работы по ремонту дорог идут полным ходом, – только давай чугуна и железа. Здесь у нас также нехватка: наши железоделательные заводы не могут еще дать столько железа, сколько нужно Советскому Союзу, – ведь железо необходимо не только железным дорогам и заводам, но и крестьянину в его все растущем хозяйстве. А без металла, без чугуна, без железа сейчас никакое государство не может расти и развиваться как следует. Немало железа надо также затратить на ремонт и постройку новых паровозов и вагонов. Из 20 тысяч наших паровозов – годны к работе лишь только около половины, а из 440 тысяч вагонов – годны лишь около 370 тысяч. Не хватает также и пассажирских вагонов – из 29 тысяч штук могут служить лишь тысяч пятнадцать.

Советское правительство отлично сознает эти наши недочеты и прилагает все меры к тому, чтобы еще выше поднять наше железнодорожное хозяйство. Прежде всего, ни в одной стране в мире нет того, что у нас в СССР: с 1918 г. все железные дороги объявлены собственностью государства, и только оно является их полновластным хозяином. За границей много железных дорог находится в руках капиталистов, заботящихся больше о своих барышах, чем об общественной пользе.

Железными дорогами ведает у нас особый Комиссариат Путей Сообщения, или, как его короче называют, – Наркомпуть.

Наши советские техники подробно сосчитали, где и сколько потребуется ремонта, что надо построить заново, что можно сократить за ненадобностью. Работа эта рассчитана не на один год и обойдется она во много десятков миллионов.

Каждый гражданин Советского Союза должен помнить, что без железных дорог государство не может существовать и что денег на железные дороги жалеть не приходится, так как все эти расходы очень скоро окупятся.

 

Как строят железные дороги

 

Поглядим теперь, как строят железные дороги и отчего эта постройка так дорого стоит.

Прежде чем приступить к постройке железной дороги, ученые и инженеры соображают, сколько и каких грузов пойдут по задуманной железной дороге. Если окажется, что грузов будет достаточно, или если на ней ожидается много пассажиров, дорогу решают строить. Раньше, при царском правительстве, дорогу отдавали в постройку частным компаниям капиталистов, обещая в случае, если дохода будет немного, уплачивать компании определенный процент (4–6 процентов) на затраченный капитал. Дорога составляла собственность этой компании, и государство имело право выкупить ее лишь через несколько десятков лет. Теперь все дороги – собственность Советского Союза, и постройка новых дорог ведется за счет государства.

Когда решено построить железную дорогу, на предпологаемую линию выезжают инженеры и техники для изысканий, чтобы снять точные планы всей местности. На планы эти наносят каждый овраг, каждый пригорок, и когда планы готовы, прикидывают, где можно будет ровнее всего и подешевле провести линию будущей железной дороги. Это – очень трудная и ответственная задача; иногда достаточно отвести дорогу на несколько десятков саженей в сторону, и работы обойдутся на сотни тысяч рублей дешевле или дороже.

Поэтому составление хорошего проекта железной дороги требует большого знания и опыта.

Когда, наконец, инженеры нашли и наметили на местах самые выгодные направления железной дороги, в дело вступает многочисленная рабочая рать.

Инженеры, это – штаб, командиры; рабочие, это – солдаты; а враг это – подчас коварная неприступная природа, которую надо победить во что бы то ни стало. Бывает так, что победа эта достается легко и скоро, а случается, что и людям приходится отступать, теряя сотни жертв и миллионы рублей денег.

Устройство земляного полотна. Железную дорогу нельзя строить как попало. Вес товарного поезда доходит до тысячи тонн, поэтому и путь для него должен быть особенно крепким. Прежде всего, делают земляное полотно… В тех местах, где имеются впадины, овраги и балки, делают земляную насыпь, наваливая и утрамбовывая землю до определенной заранее высоты. Там, где линия проходит ниже уровня земли, делают широкую и ровную выемку. При этом стараются, чтобы таких земляных работ было поменьше и чтобы будущие дороги шли по возможности ровно, без больших подъемов и спусков. Чтобы насыпь и выемка не размывались дождем, их откосы укрепляют дерном и камнем, а для отвода воды по бокам полотна выкапывают две неглубокие канавы. Иногда такие насыпи и выемки приходится делать в несколько десятков метров высоты, – едешь по ним и удивляешься: неужели это сделано человеческими руками?

Туннели. Еще труднее работа, когда надо рыть туннель – сквозное отверстие через гору, которую нельзя обойти стороной. Необходимо, чтобы оба конца туннеля, который роется с двух сторон горы, точно сошлись бы в средине. Поэтому, когда роют туннель, постоянно выверяют его направление, и до того наловчились, что при сооружении туннеля даже в 20 километров длиной, оба конца точка в точку встречаются под землей. Рытье туннеля – тяжелая и опасная работа. Немало героев труда нашло в них свою могилу: то случится обвал, то прорвет подземный источник, то произойдет нечаянный взрыв динамита, – много есть здесь опасностей на каждом шагу.

Если грунт мягкий, его копают лопатой, а потолок и стенки туннеля крепят временными деревянными подпорками, которые потом заменяют каменной кладкой. Когда встречаются со скалой, высверливают вручную или машиной небольшое отверстие, вкладывают в него динамитный патрон и взрывают его. Скала тогда разлетается на куски, которые увозят на тачках и вагонетках. Так, шаг за шагом, углубляются в гору, пока не пророют ее всю насквозь. Есть теперь туннели длиной в 20 километр