Правила, по которым многие латинские слова читаются по–русски.

 

В своей замечательной книге «О древностях русского языка» Леонид Николаевич Рыжков на основе анализа соответствий русского языка и латинского, русского языка и европейских языков выводит несколько правил, по которым многие слова из латинского и европейских языков (возникших на основе латыни) читаются по–русски. Это открытие мирового масштаба. Основные из них следующие.

I. В русском языке звук Φ — заимствованный, считается, что из греческого языка. В латинском языке звук Φ как исконный встречается только в начале слова (focus, ferrum). Нет этой буквы в украинском и литовском и даже киргизском языках. По- украински Филипп — Пылыпп. Если мы возьмём некоторые слова, считающиеся заимствованными из латинского, английского и других языков (см. Словарь иностранных слов) и сравним с русскими, то получим интересные аналогии, которые наталкивают нас на определённые мысли:

flot = плот (рус.), first (англ.) = перст (рус.) flame (англ.) = пламя (рус.) fakel (лат) = пакля (рус.), fresh (англ.) = пресный (рус.), flat (лат) — плоский = плато (рус.).

И таких примеров можно подобрать множество, но, конечно, не все подряд. Попытки избавиться от чужой буквы F приводят нас к более древнему слою, ведут к праязыку и, в конечном счете, очень часто выводят к русскому языку.

II. Интересно замечание Л. Н. Рыжкова о гласных в начале слова. Известно, что в русском языке все слова, начинающиеся на А, Э и многие слова на букву И, являются заимствованными, за исключением, может быть, слова авось. Посмотрим на другие языки и на слова, начинающиеся с других гласных, а не только с А, допустим, с I (и) и Э.

Для начала Л. Н. Рыжков берёт греческое слово idea (iAea). Это слово было заимствовано из древнегреческого языка и содержится во всех европейских языках с тем же значением. В русском языке у этого слова много производных однокоренных слов: идейный, идеал, идеология, идеализм и т. д.

Если посмотреть в Словарь иностранных слов М. И. Михельсона (М. 1888 г.), то там написано следующее: «идеал от греческого ίδεα — вид, наружность, образ, от είδητν — видеть, т. е. образец воображаемого, видимого в голове совершенства, не существующий в действительности». Таким образом, и смысл этого слова, и его форма почти полностью совпадают со значением и формой глагола видеть, за исключением начальной буквы В. Л. Н. Рыжков считает, что это произошло в далёкой древности из–за неправильного прочтения первого слогового знака, поскольку вся письменность была слоговой. Исконный корень ВИД сохранился в русском языке. Поэтому, как считает Л. Н. Рыжков, более правильно было бы так: идеал = видеал, идеология = видеология, идол = видол и т. д. Конечно, звучит непривычно, но главное здесь то, что в основе этих слов лежит русский корень ВИД. Это так. Даже гора Ида близ Трои (Вида) получает свой законченный смысл. Очень ясно теперь обстоит дело и со словом идеализм — видеа- лизм. Само слово идеализм понимается как учение, отвергающее действительное, то есть «видимое», существование внешних предметов окружающего мира, познаваемое нами через ощущения; система ценностей, установки, далёкие от реальной, видимой жизни. То, чего нельзя увидеть. Мир состоит как бы из одних образов, видимостей, в противоположность материализму, где все можно увидеть и потрогать. Так обстоят дела и в греческом языке, и в русском.

Кроме того, в греческом языке есть слово &#949;&#955;&#943;1<&#959;&#962; (эликос), которое в соответствии с данным правилом должно читаться как «великое». Что же оно обозначает в греческом языке? Великий!! Комментарии излишни. Есть и другие подобные слова: Иера (Вера), иерей (Верей) — жрец, г. Иерихон — это Верихон — Верона, только не итальянская, а палестинская, древнерусская, т. е. город Веры.

И в латинском языке корень ВИД дает значительное подкрепление нашим рассуждениям. Так, мы знаем, что в Древнем Риме были особые дни «ИДЫ» — пятнадцатые числа марта, мая, июня, октября и т. д., посвященные Юпитеру, дни полнолуния. Считалось, что в эти дни снятся (видятся) вещие сны. Уже в то время в Риме был утрачен смысл слова «ИДЫ», название воспринималось как этикетка. Поэтому ИДЫ — это особое время, когда виделись вещие сны, в том числе и сон жены Цезаря Кальпурнии об убийстве мужа приснился именно в это время. Кроме того, в мартовские ИДЫ Цезарю было сделано предсказание о покушении и убийстве. Однако Цезарь не поверил.

Рассмотрим теперь слова, начинающиеся с буквы Э, в частности слог ЭКО: экология, экономика, экономия и т. д., происходящих от греческого &#959;&#971;&#969;&#962; — экое, т. е. обитать, жить, жилище, обиталище, управлять, устраивать; «ЭК» — дом (местопребывание). Отсюда и слово ойкумена.

В соответствии с указанным выше правилом эти слова следовало бы читать как: векология, векономика, векономия и т. д. Сам корень ВЕК имеет значение — жизнь, период, время существования кого–либо или чего–либо. Поэтому «вековать» — жить, обитать, существовать. Исходя из этого, мы получим:

— «Векология» — наука о вековании, — наука о правильном обитании и жизни в окружающей среде;

«Векономия» — искусство хозяйственного, бережливого проживания, ведения хозяйства на века;

«Векономика» — совокупность правил, законов, то есть наука о приёмах хозяйственного обитания в месте проживания (веко- вания) — существования.

«Векономический» — относящийся к законам и приемам хозяйственных методов обитания и управления жизнедеятельностью (векования).

В своей книге «О древностях русского языка«Л. Н. Рыжков делает сенсационные открытия. Он пишет: «В каждом из европейских языков содержится древнейший лексический слой, родственный русскому языку и всем славянским языкам. Работа по поиску праславянских следов как наидревнейшего слоя всех европейских языков только начинается. Найден путь к воскрешению общеиндоевропейского праязыка, который так долго Искало всё языкознание»[104].

Как мы упоминали выше, Л. Н. Рыжков устанавливает несколько правил, по которым латинские слова читаются по–русски. По этим правилам по–русски читаются не только собственно латинские слова, но и слова тех языков, в основе которых лежит латынь. А это многие европейские языки: французский, испанский, португальский, английский, немецкий.

Так, Рыжков рассматривает французское слово EAG (вода), которое читается как «О». Второе правило говорит нам, что в индоевропейских языках не должно быть слогов, начинающихся с гласной. В этом слочае следует добавлять букву «В», и в данном случае слог должен читаться как «ВО». Т. е. «вода» по–французски должна была бы звучать как «ВО».

При этом в немецком языке мы имеем WASSER (вассер), в английском WATER (во. тер). Но мы помним, что в немецком языке «d» читается как «t» (good — gut), поэтому слово «water» скорее германское, а истинно английское название воды будет «WADER» (водер). Таким образом, в русском, английском, немецком и французском языках восстанавливается праславянский корень «ВОД».

Даже французское слово «одеколон» — eau–de–cologne — «вода из Кёльна» — должно произноситься как «водеколон», по крайней мере, в нашем праязыке. И слово водка по–французски будет «eau–de–vie», а с добавлением «в» получится «водежие», т. е. «вода жизни».

Получается очень интересно. С другой стороны, это правило позволяет вскрывать в индоевропейских языках не только слова с опущенными начальными согласными, но и слова с «лишними» первыми гласными, т. е. слова, спаянные с неопределенным артиклем «Э», «Л», «Е» или отрицательной приставкой «Л».Особенно много таких слов в испанском и португальском языках: esfera (Э — сфера) — шар, estadio (Э — стадио) — стадион, escala — шкала, escola — школа (порт.), escuela (Э–скула) — школа (исп.), estudo (порт.) — учеба. Все это латинские по происхождению слова, слитые с артиклем. Но есть в этих языках большое количество слов славянских, к которым приставлен артикль. Следует подчеркнуть, что эти слова взяты из древнейшего общеиндоевропейского фонда, и их нельзя рассматривать как простое заимствование. Они очень древние и были унаследованы романскими языками из протоязыка: estepe — степь, estranho (Э–страньо) — странный, estufo (э — стуф/ па) — печь, estrada — дорога,… э–корк (фр.) — кора, корни.

Интересны и такие аналогии. В Древней Греции известен бог солнца Гелиос — HeAios. От имени Гелиоса произошли, если отбросить придыхательное Г–Х (хистория) известные слова — «элита», «электорат», &#951;&#955;&#943;&#959;&#962; — солнечный. По второму правилу получается: «&#951;» + V начальное = VE, то есть &#951;&#955;&#943;&#959;&#962; (елиос)+в = велИос = ВЕЛЕС. То есть древнегреческий бог солнца ГЕЛИОС есть славянский ВЕЛЕС, а Элита становится Велитой от глагола Велеть. Все логически и лингвистически точно. Сам корень ВЕЛ в слове ВЕЛЕС тоже восходит к глаголу ВЕЛЕТЬ. Тот, кто велит.

В славянской мифологии Велес является богом домашнего скота. Следы культа Велеса–Власия сохранились во всех местах расселения славян. Велес упоминается и в документах, в частности, в тексте торгового договора с греками (907 г.). Велес выступает как поручитель со стороны русских. Его имя названо в «Повести временных лет». Такие аналогии приводит в своей книге Н. Л. Рыжков. Здесь есть над чем задуматься.

Ещё интересные факты. Проведя анализ двадцати современных европейских языков, известный исследователь и писатель

Ярослав Кеслер пришёл к выводу: до XIV в. вся Европа говорила на славянском языке. И это так. Мы уже знаем, что до XI в. н. э. вся Северная Европа, начиная от Франции до Урала включительно, была славянской: в Западной Европе были славянские племена добричей, бодричей (ободритов), кашубов, русинов, лужичан, венедов и других народов. Ярослав Кеслер утверждает, что греческий алфавит и иврит произведены от праславянского алфавита, и письменный язык и культура этих народов развивались на почве уже существовавшей славянской письменности.

Но считается, что русская азбука возникла на основе греческого языка. А так ли? Казалось, вроде бы так, так как Кирилл добавил к 24 буквам греческого алфавита ещё 19 русских букв. Но самые древние пласты греческого алфавита и языка говорят о другом. О том, что именно греческий алфавит был сделан на славянской почве. Вот несколько примеров.

Спрашивается, для чего в греческом алфавите нужны буквы кси (&#958;) и пси (&#968;)? Ведь существуют в отдельности звуки К, S и буквы каппа, сигма и пи — к, &#963; и &#960;? Объяснения, что эти буквы нужны для передачи часто встречающихся сочетаний этих звуков, неубедительны — ведь встречаются очень часто и другие сочетания наслаивающихся согласных, например, кт, пт, фт, но для их передачи нет особых букв. При этом ни в одном языке европейском и иврите нет подобных букв.

Если мы откроем англо–русский, немецко–русский, француз- ско — итало–русский словари На букву X (читается «кс»), то увидим, что все слова в этих словарях заимствованы из греческого языка и начинаются с буквы &#958;. То есть X латинское = &#958; греческой. Слово xebex в переводе с английского на русский означает «шебека», так называли у славян парусное судно с кожаной обшивкой, т. е. русской выделки. Слово xeros в переводе с греческого означает «шершавый», «шероховатый», а слово xiphos — короткий (скифский) меч — соответствует русскому «шип», т. е. русское Ш передается через латинское X и &#958; (кси) греческую.

Теперь слова с буквой «пси». Греческое (в латинском написании) слово pseudo = русскому «чудо», греческое «psycho» — душа, восприятие органами чувств = русскому «чуять». В середине слова: греческое opsis = зрение = русскому «очи». Т. е. греческое &#968; (пси) = латинскому ps = русскому Ч. Сами названия греческих букв э–псилон и и–псилон переводятся как э — щелевое и и — щелевое. Греческий корень «псил» соответствует русскому слову «щель».

Таким образом, ясно видно, что в греческом алфавите буквы «кси» и «пси» появились для передачи на письме славянских шипящих звуков Ш и Ч, Щ. К тому же, даже внешне русская буква Ш по начертанию очень близка в иврите букве (шин) и греческой букве &#968; (пси).

Греческое слово псалом (привет) = шалом (евр.) = салам (тюркское, арабское) = русскому «бью челом». А приветствие «салям алейкум» прямо восходит, как пишет Я. Кеслер, к византийскому приветствию.

 

Глава 4. Трагедия русской

славистики. 30 -е годы [105].

 

Сегодня, в начале XXI века, человеческий рассудок с трудом воспринимает ситуацию, сложившуюся в 20–30–40 гг. XX в., в такой, казалось бы на первый взгляд, далекой от политики области науки, какой является языкознание.

Так называемое «дело славистов» во всей его непостижимости и парадоксальности настоятельно требует своего внимательного осмысления и анализа с позиций нашего времени. О разгроме генетики сегодня знают все, его даже изучают в школе, о «деле славистов» не знают почти ничего, и даже учебники по истории языкознания о нем умалчивают[106].

Итак, в чем же дело? Начнем издалека, ибо сами идеи уничтожения, искоренения «русского духа» живут, по–видимому, даже не одно тысячелетие…Мы должны помнить, что именно национальная интеллигенция является «мозгом» страны, и, по мнению науки социальной психологии, если в стране меньше 8–10% интеллигенции, то этот народ обречен на уничтожение, на растворение. Поэтому процессы обрютирования (превращение людей в животное состояние — термин Достоевского) занимают ведущее место вообще в массовой культуре.

Более того, подсчитано, что людей способных вникать и анализировать новые теории только 0,02%.

После завершения Октябрьского переворота, совершенного Троцким, Ленин хотел тихо и мирно, «вежливенько» препроводить в демократические страны «образованных крепостников», о чем он пишет в статье «О значении воинствующего материализма»[107]. И в письме к Ф. Дзержинскому от 19 мая 1922 г. Ленин просит собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей и рассмотреть вопрос о высылке за границу «помогающих контрреволюции», хотя одновременно он требовал «строго дифференцированно и осмотрительно подходить к каждому из кандидатов на высылку»[108].

Итак, в августе 1922 г. из страны решением ГПУ был выслан 161 человек, которым, как мы можем сказать сейчас, еще крупно повезло. Среди «непримиримых» больше всего было преподавателей ВУЗов, профессоров, ученых, философов, экономистов и т. д. Был выслан ректор Московского университета, профессор, зоолог М. М Новиков; ректор Петербургского университета профессор Л. П. Карсавин, группа математиков во главе с деканом математического факультета С. Н. Стратоновым, экономисты, профессора Н. Н. Зворыкин, К. Н. Лодыжинский, Прокопович; выдающиеся русские философы Н. О. Лосский, С. Л.Франк, Н. Бердяев, И. Ильин, Б. П.Вышеславцев, С. Булгаков, Н. С.Трубецкой.

Смысл этой высылки был не только в том, чтобы избавиться от инакомыслящих непокорных интеллигентов, но и запугать других — статья в «Правде» так и называлась: «Первое предостережение»[109].

Первый шаг в этом направлении был сделан, все началось с «чистки» Высшей школы, откуда пока еще были просто удалены «реакционные» профессора.

«Пусть едет за границу тот, кто желает поиграть в парламентаризм, в учредилки, в беспартийные конференции, отправляйтесь туда, к Мартову, милости просим, испытайте прелести «демократии», расспросите врангелевских солдат про эту прелесть, сделайте одолжение»[110].

Но потом ситуация изменилась: Ленина то ли «поправили», то ли он сам передумал, но обстановка осложнилась. 4 декабря 1922 г. И. С. Уншлихт, заместитель председателя ВЧК–ОГПУ, обратился в ЦК РКП(б) со специальным письмом, где писал о недопустимости выдачи советскими учреждениями мандатов лицам, высылаемым за границу. Он писал: «Для предупреждения подобных явлений в будущем ГПУ просит Вас сделать соответствующее распоряжение:

1) о воспрещении принятия на службу в советских учреждениях административно высылаемых за границу;

2) воспретить непосредственные сношения советских учреждений с иностранными миссиями в России;

3) привлечь партийных товарищей, допустивших указанные выше явления, к партийной ответственности[111].

Итак, мы можем сказать, что людям, выехавшим за рубеж в 1922 г. в составе «первой волны эмиграции», еще крупно повезло. Мы можем легко себе представить, какая судьба ожидала бы ученых с мировым именем Н. С. Трубецкого (1890–1938), С. О. Карцевского(1884-1955) и P. O. Якобсона(1896–1982), если бы они вовремя не уехали за границу. Хотя Трубецкому удалось прожить только до 1938 г. (он умер в оккупированной фашистами Вене, но все–таки успел многое сделать), С. О. Карцевский дожил до 1955 г., а Якобсон — до 1982 г., и незадолго до смерти он приехал в Россию, где ему был вручен диплом почетного профессора МГУ.

А академик A. A. Шахматов умер в 1920 г., как и Блок, от голода, несмотря на то, что они ходили к Ленину и просили паек, но им не дали.

20–е и 30–е годы в нашей стране были страшные (да и война, и 50–е годы тоже), когда в науке, да и не только в науке — практически везде истреблялись наиболее талантливые люди, в первою очередь, ученые с мировыми именами, академики…

В начале 1934 г. развернулась широкая кампания, прямо–таки военные действия, по уничтожению и травле лингвистов. Была произведена массовая посадка ученых, сфабриковали так называемое «дело славистов». Были арестованы, долго находились под следствием, сосланы, заключены в тюрьму, уничтожены, расстреляны такие выдающиеся ученые–лингвисты с мировым именем, как известный славист член–корреспондент АН СССР Г. А. Ильинский, широко известный своими трудами в области исторической морфологии славянских языков; член–корреспондент АН ССР H. H. Дурново; профессор A. M. Селищев, акаде–микМ. Н. Сперанский; профессор В. Н. Сидоров; профессор В. В. Виноградов, профессор А. Д. Сидельников, Ю. М. Устинов; Н. М. Гайденков; профессор И. Г. Галанов, Н. И Кравцов, профессор А. Ф Лосев; директор Русского музея в Ленинграде, архитектор П. Д Барановский и многие другие. И только через 30 лет в 1964 г. все ученые, кому еще посчастливилось остаться в живых, получили справки из Мосгорсуда о том, что их «дела прекращены за отсутствием состава преступления». И всё. Так просто.

Всем этим дворянам, помимо всего прочего, инкриминировалось создание «Российской национальной партии». По московскому делу шло 34 человека, то же было в Ленинграде, Харькове, Смоленске, Ярославле. И то, что это была старая интеллигенция, было уже криминалом.

Потери русской лингвистической науки неисчислимы, они ощущаются и сегодня. Сказать, что русская наука понесла большие потери — значит ничего не сказать. Вообще русская наука и культура конца XIX — начала XX в. достигла фантастических высот, это был колоссальный взлет, какого не знала мировая наука — ведь 70% мировых открытий принадлежит русским ученым, наши ученые были выше мирового уровня, в том числе и в лингвистике: В. И. Вернадский, Д. И. Менделеев, A. A. Попов, К. Э. Циолковский, A. A. Потебня, Н, Д. Овсянико–Куликовский, A. A. Шахматов, А. Ф Лосев, H. H. Дурново и т. д. и т. п.

В октябре 1937 г. умер в заключении (расстрелян на Соловках?) один из самых выдающихся лингвистов нашего века Николай Николаевич Дурново, член–корреспондент АН, СССР (хотя некоторые исследователи считают, что его могли расстрелять еще в самом начале ареста в 1934 г., что, очевидно, так и было). Вместе с ним был арестован его сын и невеста сына 18–ти лет от роду, племянница H. C. Трубецкого, которого считали руководителем этой партии за рубежом.

Дурново был не только автором фундаментальных трудов по истории русского языка и истории славянских языков, но и основателем целой науки — диалектологии. Дурново был также автором первого словаря лингвистических терминов. Многие его идеи легли в основу дальнейших разработок P. O. Якобсона, о чем он сам говорил в 1958 г. на съезде славистов. Дурново ставили в вину его пребывание на I съезде славистов в Праге в 1929 г. Г. А. Ильинский, член–корреспондент АН СССР, широко известный своими работами в области истерической морфологии славянских языков, автор монографии «Праславянский язык», также был арестован органами НКВД в 1934 г. и, по официальным сведениям, погиб (был расстрелян) в 1937 г., хотя вряд ли стали бы ждать до 1937 года. 1934 год — это знаковый год.

Пострадали ли люди, занимающиеся романскими или германскими языками?

Ни одного!

В 1930 г. Ильинскому хотели дать академика, но тогдашний президент Академии наук академик Марр снял его кандидатуру и заявил, что книга Ильинского «Праславянский язык» — «вредная и расистская».

В том же печально известном 1934 г. был арестован и провел 3 года до 1937 г. в КарЛАГе член–корреспондент АН СССР, профессор Афанасий Матвеевич Селищев. Как пишет М. В. Горбаневский, «это был настоящий самородок», человек разносторонних интересов. До сих пор не утратили своего значения его работы по истории и диалектологии русского языка, по сравнительной грамматике славянских языков, по общим проблемам славянского языкознания, его статьи по балканистике, палеографии, по славянской ономастике и топонимике.

Его обвиняли в том, что он «шовинист», «великодержавник» и «царско-буржуазный разведчик».

В лагере НКВД он стал ударником, что ускорило его освобождение, и в 1937 году его выпустили на свободу. Но здоровье и моральное состояние его были подорваны, и в 1942 г. он умер от рака. Интересно, что отношение к Селищеву наших «передовых» ученых–марристов и их приспешников было особенно злобным даже после его смерти. Так, Ф. П. Филин, наломавший много дров, называл его не иначе, как «неразоружившимся индоевропеистом», а тогда это звучало почти как приговор. Учебник для вузов А. М. Селищева «Старославянский язык» очень ценится и сейчас: по нему учились тысячи студентов.

П. А. Бузук, один из создателей белорусской лингвистики, в своем «чистосердечном» признании в застенках НКВД признавался в том, что «проповедовал реакционное индоевропейское языкознание». В 1929 г. он был делегатом I Всемирного съезда славистов, что, без сомнения, являлось еще одной очевид–той виной. П. А. Бузук первым в истории нашей науки выдвинул идею о создании «Общеславянского лингвистического атласа», именно он первым в истории современной науки в своей книге «Опыт истории доисторических славянских языков», написанной по- белорусски, доказал возможность существования и функционирования общего праязыка с его различными диалектами, что сейчас подтверждается. Он погиб в 1943 г., бросившись в пролет лестницы на Лубянке.

В том же печально известном 1934 г. был арестован и академик Михаил Несторович Сперанский, известный литературовед, знаток и специалист в области древнерусской и славянской литературы и русско–славянским отношениям и связям в литературе.

Особое место в этом трагическом ряду занимает гибель гениального русского ученого–лингвиста, профессора Е. Д. Поливанова (1891–1938), который был арестован в августе 1937, а уже в январе 1938 г. «тройка» приговорила его к расстрелу.

Как пишет о нем М. В. Горбаневский в своей книге «В начале было слово», его (Поливанова) жизнь была не просто необычна, а фантастична. Вклад его в советское и мировое языкознание — огромен. Е. Д. Поливанов был человеком яркой и трагической судьбы. Как отмечают исследователи (профессор Ларцев В. Г. из Самарканда, М. В. Горбаневский), Поливанов, будучи прежде всего языковедом, занимался текстологией, этнографией, фольклором, литературоведением, психологией, логикой, историей, социологией, статистикой и много чем еще. Он был поэтом, переводчиком, знал несколько десятков языков, был прекрасным педагогом и лектором. Кроме того, он принимал активное участие в общественной жизни страны тех лет. В быту скромность его доходила до аскетизма.

Уникальность его заключалась также и в том, что он был честнейшим (до безрассудства), самоотверженным и преданным делу Родины человеком. Он почти в одиночестве выступил против псевдонаучного учения академика Н. Я. Mappa, объявившего миру о создании «нового, революционного» учения о языке. Его талант и способности были уникальны. Так, когда его послали в г. Нукус (Каракалпакия) для разработки национального алфавита и организации работ по ликвидации неграмотности, ему понадобился только 1 месяц, чтобы овладеть каракалпакским языком и сделать доклад на этом языке перед каракалпакской аудиторией.

Он хорошо знал японский, китайский, французский, английский, немецкий, латинский, греческий, испанский, сербский, польский, татарский, узбекский, туркменский, казахский, киргизский, таджикский (итого 16 языков), а также владел абхазским, азербайджанским, албанским, ассирийским, арабским, грузинским, дунганским, калмыцким, каракалпакским, корейским, мордовским, тагальским, тибетским, уйгурским, чеченским, чувашским, эстонским и некоторыми другими. В итоге получается не менее 35 языков.

Он писал учебники, словари, создавал новые алфавиты, впервые описывал звуковые строи языков, писал научные грамматики. «Однако, как ни страшно об этом говорить, — пишет М. В. Горбаневский, — он разделил горькую участь многих других выдающихся деятелей отечественной науки: историков и литературоведов, математиков и физиков, биологов и экономистов, тысяч и тысяч незаурядных исследователей[112]».

Профессор Поливанов был одним из переводчиков киргизского эпоса «Манас». Писал он и свои собственные стихи, написал даже поэму «Ленин», ему принадлежат многочисленные работы по поэтике. Поливанов вместе с В. Шкловским, Л. Якубинским, Р. Якобсоном, Ю. Тыняновым, В. Эйхенбаумом был членом и практически основателем известного общества «ОПОЯЗ» (Общество изучения поэтического языка). Поливанов всем сердцем принимает Октябрьскую революцию и с первых же дней активно включается в работу. В 1919 г. он вступил в РКП (б).

Молодой республике были нужны его знания, талант полиглота и исследователя. Профессор Поливанов работал в Наркомате иностранных дел и ведал связями со странами Востока, работал в Коминтерне, заведовал Дальневосточной секцией.

Будучи талантливым ученым, исследователем, Поливанов сразу понял, какую громадную опасность для науки представляет собой псевдонаучная вульгарно–материалистическая теория академика Н. Я. Mappa.

Открыто выступив против Mappa в 1928–29 г., профессор Поливанов продолжал бороться с ним практически в одиночку (все боялись сказать слово, тем более слова протеста) до самого своего ареста в августе 1937 г.

Как пишет М. В. Горбаневский, в 20 годы и в начале 30 годов (до 1934 года) «обстановка террора и избиения лучших кадров (от дипломатии до армии, от науки до комсомола) еще не стала обыденной, и злой навет еще не сразу мог привести человека в застенок, и научные противники не могли быстро устранить Поливанова, а заодно сломать или уничтожить других ученых. Но пули уже отливались»[113].

Так, в 1931 г. вышел из печати 7 том «Яфетического сборника» под редакцией Н. Я. Mappa, где была помещена рецензия на книгу Поливанова «За марксистское языкознание», где он критически рассматривал теорию Mappa. В рецензии сказано:

«Основная цель сборника (сборника статей Поливанова) — это реабилитация современной буржуазной лингвистики. Но так как чрезмерно открытое выступление в Советском Союзе в защиту буржуазной науки (хотя бы в такой до сих пор мало разработанной области, как языкознание) — дело рискованное, то отсюда и название сборника «За марксистское языкознание», в то время как все содержание сборника направлено против марксизма.<…>. Только полной неосведомленностью руководителей наших издательств в элементарных вопросах марксистского языкознания можно объяснить появление антимарксистской книги в 1931 на советском рынке»[114].

Сильно пострадал от последователей марризма академик В. В. Виноградов. В 1934 г. будущий академик был привлечен к суду и отправлен в ссылку в Вятку по «делу славистов». Сидел в одиночной камере, где, кстати, написал свою известную статью о «Пиковой даме».

В 1941–43 г. последовала ссылка в Тобольск. Об этом подробно рассказала на страницах журнала «Русская речь» № 4 за 1989 г. его жена Н. М. Малышева–Виноградова.

Сильнейший погром «недобитых, буржуазных» языковедов начался и после войны — в 1947–48 гг. Кампания травли наших виднейших языковедов В. В. Виноградова, A. A. Реформатского, P. A. Аванесова, В. М. Сидорова и др. развернулась сразу же после доклада А. А. Жданова в 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград», когда наших ученых громили по единому шаблону за «безыдейность и аполитичность, за преклонение перед иностранщиной и умаление выдающихся достижений русской науки». Вот что писал доктор философских наук Г. П. Сердюченко, критикуя В. В. Виноградова: «Объективизм, отсутствие марксисткой методологии, излишне заботливое отношение к трудам различных буржуазных ученых привели одного из крупнейших наших русистов — академика В. В. Виноградова к ряду серьезных методологических ошибок». «Поскольку марксистско–ленинское языкознание является единственно подлинной наукой о языке, советские языковеды должны отказаться от традиционных представлений и широко распространенной периодизации истории языкознания. Первым советским ученым, перестроившим традиционное языкознание на основе исторического материализма и марксизма–ленинизма был академик Н. Я. Марр. Созданное им новое учение о языке, развиваемое в дальнейшем академиком И. И. Мещаниновым и другими советскими лингвистами, имеет твердую научную почву. Оно базируется на основных положениях классиков марксизма–ленинизма»[115] .

Итак, в чем же дело? Дело в том, что в 20–30–е годы в советском языкознании, по аналогии с «Пролеткультом» в литературе, развернулась ожесточенная борьба сторонников Н. Я. Mappa, сторонников, проповедовавших «теоретическое», марксистское, языкознание, с учеными–традиционалистами, с учёными, исповедовавшими сравнительно–исторический научный метод в языкознании. Все прошлое языкознания, все великие достижения наших русских языковедов, достигших вершин мировой науки и даже их превзошедших (академики A. A. Шахматов, Ф. Ф. Фортунатов, Д. Н. Овсянико–Куликовский, A. A. Потебня и многие, многие другие), а также все достижения зарубежных ученых–славистов (А. Мейе, П. Шафарик, Добровский и др.) были объявлены буржуазными, а сами ученые — расистами, шовинистами, фашистами, которых следовало не просто развенчать, критиковать, а… ликвидировать как класс. Не больше и не меньше. Ликвидировать, сослать в Гулаг, расстрелять.

Всё это направление в лингвистике связано с именем академика Mappa (1865–1934 г.) и его многочисленных последователей, в частности академика И. И. Мещаникова и члена–корреспондента АН СССР Ф. П. Филина, работавшими уже после войны в 40–е годы.

Здесь следует более подробно остановиться на самой личности Н. Я. Mappa.

Николай Яковлевич Марр (1865–1934 г.) родился в Грузии, отец его был выходцем из Шотландии, мать — грузинка. Н. Я. Марр был историком, археологом, этнографом, филологом, специалистом по кавказским языкам и истории религии. Академиком он стал в 1912 г. за работы в области истории, этнографии кавказских языков. По аналогии с симитскими и хамитскими языками Н. Я. Марр ввел в научное употребление термин «Яфетические языки». Что это такое? Мы знаем, что Сим, Хам и Иафет (Яфет, Япет) были сыновьями Ноя, и он разделил между ними всю землю. Иафету достался Север и Запад, и он имел отношение к Кавказу. Марр подчеркивает только последнее и называет кавказские языки «яфетическими», впоследствии он добавил к ним языки Средиземноморья, Малой Азии и некоторые мертвые языки этого региона. Кроме яфетических языков, была еще и так называемая «Яфетическая стадия» развития языков, которая заняла свое прочное место в созданной Н. Я. Марром новой классификации языков. Вместо генеалогической классификации языков, Марр предложил новую, марксистскую, стадиальную классификацию языков. По этой теории все языки мира в ходе исторического процесса якобы обязательно проходят определенные стадии, в том числе и яфетическую стадию. Эту стадиальную теорию Mappa его последователи назовут «новым учением о языке».

В 1921 г. Марр становится директором нового Института яфетическологических исследований, который в 30–е годы был преобразован в Институт языка и мышления. В 1930 г. Марр становится вице–президентом Академии наук СССР. Мы уже говорили, что Марр в принципе никогда не был лингвистом, языковедом, но был человеком необыкновенно деятельным, активным, хорошим организатором, умел «быть в струе» новых событий, новой реальности. И к этой новой реальности, марксистской, революционной, он решил приспособить язык, выдумав эту свою стадиальную теорию.

Вот что об этом написал в своей известной книге «О материалистическом подходе к явлениям языка» (1983) академик Б. А. Серебренников: «Ошибочность всех положений учения Mappa была обусловлена прежде всего тем, что он очень плохо знал главный объект своего исследования — язык. Конечно, развитие языка во многом зависит от особенностей развития общества, от смены общественно–экономических формаций. Но язык имеет свою специфику. Язык как средство общения не может быть классовым, не может развиваться путем взрывов, язык имеет свои специфические законы изменения и развития. Отрицать все эти специфические особенности языка — значит впадать в вульгарный социологизм, что и случилось с Марром».

Ему вторит профессор В. А. Звегинцев: «Всё, что опиралось на дореволюционную научную традицию, что продолжало и развивало эту традицию, объявлялось «буржуазным», неприемлемым для социалистического общества и требующим замены новым  »…(!!!) (Звегинцев В. А. «Что происходит в науке о языке»).

Защищая принцип преемственности в науке и отвечая на обвинение в буржуазности сравнительно–исторического языковедения, Е. Д. Поливанов писал: «Но ведь никакой другой науки, кроме буржуазной, не существовало, а на Западе не существует до настоящего времени».

Заметим, что в то время такие взгляды, такое положение сложилось и в исторической науке (М. Н. Покровский), и в литературе (РАПП — Ю. Авербах).

Эта ситуация объяснялась якобы необходимостью для пролетариата завоевать главенствующее положение в искусстве и литературе.

Но вернемся к Марру. В новом учении о языке Марр по аналогии с историей придумал некую «палеонтологию языка», под которой понимал «учение о коренных идеологических сдвигах и сменах не только содержания, но и оформления языковых явлений». Но «оформление языковых явлений» (язык как таковой) относилось к языковой технике и играло второстепенную роль, т. е. новое учение переносило центр тяжести не на сам язык (оформление), а на содержание и идеологию.

Для этого Марр все исторические эпохи существования языка, весь так называемый у него «глоттогоническии языкотворческий процесс» разделил на стадии, для которых характерно то или иное мышление, та или иная общественная формация и уровень производительных сил. Самая ранняя стадия — космическая, самая поздняя — технологическая. При этом стадиальным сменам мышления и общественного развития следовало изменение языка.

Он (Марр) считал, что в своем развитии языки располагаются на разных стадиях в зависимости от степени продвинутости мышления. И яфетические языки — это не замкнутая, обособленная группа или семья, а просто определенные языки на определенной стадии развития мышления, прохождение которой обязательно для всех языков. Переход языков из одной стадии в другую проходит скачкообразно, знаменуя собой изменение идеологии и смену социально–экономической формации.

Особое место в теории Mappa принадлежит вопросу о происхождении языка. Марр считал, что первоначально был так называемый «кинетический, или жестовый, язык, который был на самых ранних истоках зарождения человечества. Звуковой язык возник уже позднее, и для него была характерна определенная идеологическая и социальная база. На первоначальных стадиях, по мнению Mappa, язык выполнял не только функцию общения, но и какие–то магические («труд–магические») функции.

Когда же возник звуковой язык, то он состоял первоначально только всего из четырёх основных слогов, элементов: сал–бер-йон–рош. При этом общество было уже классовым, и язык был орудием классовой борьбы в руках господствующих классов, так же, как потом и письменность будет служить только господствующему слою, по мнению Mappa.

При этом звуковой я