Процессуальный статус прокурора в уголовном процессе

Процессуальный статус прокурора как участника уголовного судопроизводства напрямую вытекает из ст. 37 УПК РФ[1], являющегося ключевым нормативно-правовым актом, регламентирующим уголовное судопроизводство. В силу ч. 1 ст. 37 УПК РФ, процессуальный статус прокурора определяется тем, что он представляет собой должностное лицо, уполномоченное осуществлять как уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства от имени государства, так и надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия. Подобная дихотомичность процессуального статуса прокурора подтверждается и содержанием ч. 2 ст. 1 Федерального закона от 17.01.1992 № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации», в соответствии с которой в рамках уголовного судопроизводства прокуратура осуществляет как уголовное преследование, так и надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие.

Кроме того, дихотомичность процессуального статуса прокурора проявляется и в том, что он представляет собой единственное должностное лицо, которое реализует свои полномочия как на досудебной, так и на судебной стадиях уголовного судопроизводства. В частности, на досудебной стадии уголовного судопроизводства прокурор, в соответствии с ч. 2 и 3 ст. 37 УПК РФ, проверяет исполнение требований действующего уголовно-процессуального законодательства при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях, дает дознавателю письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий и т.д., а на судебной – поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность[2].

Необходимо отметить, что полномочия прокурора, содержащиеся в ч. 2 и 3 ст. 37 УПК РФ, не имеют исчерпывающего характера, поскольку ряд полномочий вытекает из других норм уголовно- процессуального законодательства.

Как отмечает В.А. Пономаренков, иллюстрируя дихотомичность процессуального статуса прокурора «так как прокурор служит стороной обвинения, он принимает все необходимые меры попечения, чтобы не было отступлений от законного порядка ни в пользу обвинения, ни в пользу оправдания», далее автор поясняет «прокуратура не занимается защитой прав обвиняемого как субъекта уголовного процесса (это дело стороны защиты), однако она обязана надзирать за тем, чтобы данные права не нарушались»[3].

Однако, необходимо отметить, что в отечественной правовой науке существуют различные мнения относительно сложившегося процессуального статуса прокурора как участника уголовного судопроизводства.

Во-первых, некоторые ученые видят проблему в упомянутой нами ранее дихотомичности процессуального статуса прокурора. В частности, Н.В. Буланова и Н.Ю. Решетова отмечают, что действующее уголовно-процессуальное законодательство и законодательство о прокуратуре, предполагая одновременное осуществление прокурором в рамках уголовного судопроизводства уголовного преследования и надзора за исполнением федеральных законов в сфере уголовного судопроизводства, практически не разделяет указанные направления деятельности и, соответственно, полномочия по их осуществлению[4]. Решением этой проблемы, по мнению ученых, могла бы стать оптимизация полномочий прокурора в сфере уголовного преследования, а также расширение указанных полномочий путем включения в их число дачи согласия следователю на предъявление обвинения и обращение в суд с ходатайством об избрании мер пресечения и т.д. В целом, подобной точки зрения придерживается и О.А. Тетерина, также отмечающая необходимость расширения полномочий прокурора по осуществлению уголовного преследования в целях «обеспечения правильного возбуждения и расследования уголовных дел»[5].

Е.Ю. Поторыкина, проанализировав зарубежный опыт в рассматриваемой сфере, отмечает, что в большинстве европейских государств прокурор наделен широким рядом полномочий по уголовному преследованию, в том числе правом на возбуждение уголовного деда, что благоприятно сказывается на уровне защиты прав и свобод человека и гражданина. В связи с изложенным автор приходит к следующему выводу: «законодательство Российской Федерации должно воспринимать лучший опыт организации и процессуального обеспечения реализации уголовного преследования зарубежных западных стран мирового сообщества»[6].

Во-вторых, часть ученых видит проблему в осуществлении прокурором уголовного преследования как составляющей его процессуального статуса. Так, Э.Н. Примова и Н.Н. Примов отмечают, что основной функцией прокуратуры является правозащитная, что позволяет им сделать вывод о том, что уголовное преследование не может входить в процессуальный статус прокурора в качестве одной из его составляющих. Более того, ученые отмечают «де-юре и де-факто имеющийся особый процессуальный статус прокурора, не представляет ни одну из сторон уголовного процесса, а лишь Российскую Федерацию и закон»[7].

Подобной точки зрения придерживаются и А.С. Шавалдина и Р.А. Саляхов, утверждающие, что прокурор только участвует в рассмотрении уголовного дела, а не возбуждает их или ведет предварительное расследование, а также проверяет вынесенные приговоры на законность, обоснованность, мотивированность, справедливость, в связи с чем в ходе уголовного судопроизводства он «осуществляет только функции по надзору за соблюдением прав и свобод человека и гражданина и надзор за исполнением законов судами»[8].

На наш взгляд, данное утверждение является не вполне верным, хотя доля истины в нем есть. Несмотря на дихотомичность процессуального статуса прокурора, он не противоречив и не разделен внутри себя, это обосновывается тем, что указанные стороны деятельности прокурора осуществляются одновременно и взаимопроникают друг в друга.

Таким образом, вполне очевидно, что процессуальный статус прокурора как участника уголовного судопроизводства, закрепленный в действующем уголовно-процессуальном законодательстве, а также законодательстве о прокуратуре складывается из двух составляющих – осуществления им уголовного преследования, частью которого является поддерживание государственного обвинения на судебной стадии, и в то же время осуществления надзора за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие, имеющие место как на досудебной, так и на судебной стадиях уголовного судопроизводства. Дихотомичность процессуального статуса прокурора обуславливает ключевую его проблему – неопределенность. Данная проблема может быть решена путем оптимизации полномочий прокурора по осуществлению уголовного преследования, в том числе путем расширения полномочий прокурора в сфере уголовного преследования.