Думал ли я о суициде применительно к себе?

Задавали мне и вопросы о Лурье, но, несмотря на относительную осведомлённость, отвечал на них уклончиво: не видел, не общался – а потому взять на себя смелость делать громкие заявления в его адрес не могу.

По времени, съёмка заняла не более получаса, по окончанию процесса девушка поблагодарила меня, оставила контактные данные, обещала записать студийную копию передачи, и предупредить о дате выхода в эфир. В свою очередь, я скинул им большую часть своего архива на флешку, для изучения и самостоятельных выводов. Исключение составила моя личная переписка с ребятами, что побывали в «клинике» Лурье в качестве подопечных, и с одним из родителей, психологом по образованию.

Расстались мы в полном согласии друг с другом, и практически полном удовлетворении от проделанной работы. Плюс, как обычно, немного тревоги: меньше всего мне хотелось, чтобы от слов, брякнутых по простоте душевной, кто-то пострадал.

Ровно через неделю мои опасения подтвердились. Несмотря на то, что периодически отправлял на адрес электронной почты  письма с просьбой сообщить время эфира, мне никто не отвечал. Телефоны – как мобильный, так и городской – молчали. Никто не брал трубку. Озадачившись, спросил совета у своего давнего друга, работающего на НТВ монтажником видео. Тот, слегка подумав, выдвинул несколько вариантов: проектов, касающихся «самого жареного», всего три. Это программа «Скандалы», программа «Профессия репортёр» и проект «Особо опасен». Предположительно, я мог засветиться в одном из трёх. «Профреп», как авторитетно сказал товарищ, обычно готовит каждый свой сюжет месяц. «Скандалы» и «Особо опасен» - в течение всего лишь двух недель.  

Четырнадцатого октября 2006 года вышел очередной выпуск программы «Особо опасен». До того, как он вышел в эфир, я его не видел. Более того: я не видел его и в момент выхода. Я не знал, что это за передача и когда именно выходит. Но зато в полной мере ощутил, какова сила телевидения, на собственной шкуре. Потому что весь остальной мир это заметил. Странности начались в тот же день: мне без конца звонили знакомые и спрашивали, не меня ли это показывают, на что я растерянно отвечал, что, наверное, да. Затем следовали более странные вопросы: неужели на моём счету действительно две суицидальные попытки? 

И вот тогда я действительно стал Очень Сильно Беспокоиться.

 

                                                                                                  ***

 В понедельник, когда я заступил на работу, всё управление гудело как улей, и поглядывало на меня как на больного чумой. К счастью, сеть не без добрых людей. Один хороший человек успел записать с «ящика» и оцифровать ту самую передачу – копии которой я, кстати, от самих создателей программы так и не дождался – что уже говорит о непорядочности журналистов телеканала «НТВ». Их непорядочность – тема отдельного разговора. Человек загрузил видеоролик выпуска программы «Особо опасен» от 16 октября 2006 года в сеть, мне удалось его скачать.

Мой начальник, а также все мои коллеги пожелали увидеть эту передачу, в чём я им, конечно же, не отказал: я предчувствовал интересное зрелище. Мне же было сказано, что это будет программа на актуальную тему, абсолютно непредвзятая – отчего б и не показать? 

Не колеблясь, я нажал на кнопку «Play», и на нас посыпались потрясающие новости и данные. Итак, буду строго последователен.

1. Тревожная, тяжёлая атмосфера передачи сразу долбанула по мозгам: это и голос ведущего, и сопутствующий звуковой ряд, и частая смена разных кадров. Это мгновенно насторожило, оставив неприятный осадок. Нет, это не было похоже на «непредвзятую передачу». Опасение подтвердилось буквально с первой фразы: «Ежедневно московские спасатели выезжают по вызовам к жертвам суицида. Но рекордное количество самоубийств совершается в одной и той же точке столицы». С самого начала в этом чувствовалось обвинение – пусть пока скрытое, субъективно определяемое мной по интонации речи ведущего, стилю смены кадров и звукоряду.

2. Оказалось, что чаще всего суициду подвержены брошенные женщины среднего возраста. Разумеется, откуда взялась эта статистика, никто не пояснил.

3. Оказалось, что восемьдесят процентов суицидентов склонны к демонстративному суициду. По аналогии с пунктом номер два.

4. Далее, после ролика о неудавшемся суициде товарища, который проигрался в карты подчистую, шёл сюжет о фильме «Клуб самоубийц, или приключения коронованной особы». Вкратце. В фильме рассказывалось о клубе, где каждый член платил некий взнос, раз в неделю приходил в некое заведение, где пришедшим раздавались карты. Кому-то доставался туз пик. Кому туз – тому и помирать. Кому-то доставался, если я не ошибаюсь, тоже какой-то там туз. Это значит, именно этот джентльмен того господина немножко убивать, кому выпал туз пик. Далее, мрачный голос за кадром поясняет, что такой вот «клуб самоубийц», оказывается, реальный. С теми же картами и правилами. В свою очередь, мне ничего не оставалось, как медленно сползать со стула. Разглядывая тщательно обработанные изображения свежих могил и качественных и якобы реальных видеозаписей. К нашей реальности – реальности суицидальных форумов и сайтов – не имевшая ни малейшего отношения.

5. Далее шла историческая справка о Джимми Хендриксе, Янке Дягилевой и какого-то музыканта из ансамбля под руководством некоего гражданина по фамилии Девятов. Естественно, все отправили себя на тот свет сами. В конце присутствует ключевая фраза о том, что, как правило, виновным в чьём-то суициде становится конкретный человек. Нагнетание и без того удушливой и смрадной атмосферы программы продолжилось ещё одним случаем якобы доведения до суицида какого-то юноши какой-то девушкой, и мести со стороны отца того паренька.  

6. Далее информационный ряд обильно сдабривался показами ныне несуществующего (в сети) баннера сайта «My Suicide», кадрами с Вадимом Мироновичем Лурье и моим лицом.

7. Далее подробно описывалось некое убийство на Алтае, под пунктом номер шесть.

8. Далее появляется сюжет о «действующей и по сей день организации под руководством некоего отца Григория». Здесь подробно останавливаться не буду, поскольку самая подробная информация о видении различных СМИ с цитированием статей приведена в предыдущих главах книги.

9. Далее на экране появляюсь я. По мнению дружного коллектива программы «Особо опасен», я - участник клуба самоубийц, как подразумевается, из пункта номер четыре. С двумя неудавшимися попытками. Те, кто меня хорошо знают, должны биться в истерике - от смеха. Тем, кто меня не знают совсем, говорю – это не просто беспардонное враньё. За такие дела либо в суд подают, либо бьют. Равно как и за высосанный бог знает откуда сюжет о «клубе самоубийц» по фильму. Мрачный голос за кадром вещал, что со своими единомышленниками на форуме я «обсуждаю способы покинуть этот бренный мир». Для милиционера – самое то, что надо.

10. Далее в непредвзятой передаче шёл сюжет о «клубе самоубийц» в Питере. О деятельности Вадима Мироновича Лурье, как об организаторе секты. И объявление о сборе доказательной базы против него. После чего я вместе с коллегами по цеху сполз со стула окончательно, судорожно размышляя, что бы предпринять. Ведь не каждый день тебя поливают говном с экрана зомбоящика, да ещё, если это делает такая, казалось бы, серьёзная контора как телекомпания «НТВ».

 

Размышлял я недолго. На мой мобильный телефон поступил звонок от сотрудницы. Всё дело в том, что в понедельник я успел, незадолго до выкачивания ролика, прозвониться в редакцию – где чётко и внятно представился как старший лейтенант милиции. Естественно, самой девушки в редакции не оказалось. В отчаянии я залез на их официальный форум на сайте НТВ, где задал вопрос о том, как я могу получить копию обещанной программы – причём, не желая подставлять человека, не назвал её имени.

Этот, с позволения сказать, человек выражал своё неудовольствие по поводу тона, коим я изволил разговаривать с сотрудниками редакции. Первые несколько секунд я от такой наглости опешил ещё раз, чуть не потеряв дар речи. Затем, как обычно, собрался и пояснил, что передача получилась не очень хорошей, а для меня лично – особо опасной. На что эта тупая и продажная овца запальчиво проблеяла что-то о моём праве подать на них в суд. На этой скотской ноте мы распрощались.

Дальше – больше. Именно в этот день меня вызвало к себе руководство управления. И после того, как я в двух словах пояснил, что произошло, объявило условие: либо я увольняюсь с работы в милиции на гражданку, либо перевожусь в какое-нибудь подразделение – до тех пор, «пока всё не уляжется».

С юридической точки зрения это было, конечно, безграмотно. Да, разумеется, согласившись связаться с этими скотами, осмелившись показаться в кадре, я нарушил служебную инструкцию. Но в этом не было ничего криминального – ничего такого, за что увольняют. Делалось это всё в обход от моего непосредственного начальника – мне дали телефон и адрес, по которому я мог пройти собеседование, и в этот же день я оказался в другом информационном подразделении. Но там требования были высоки настолько, что я собеседование с треском провалил – причём, руководитель этого подразделения долго и с наслаждением глумился надо мной. Раскинув пальцы веером, человече развёл конкретно и по понятиям: оказывается, я, ничтожный винтик, перешёл дорогу крупной рыбе. А переходят дорогу крупной рыбе только дураки: все умные люди нынче сидят, завалив хавальник, и спокойно смотрят, как умирают люди, к этой крупной рыбе в лапы попавшие. Спрашивать этого премудрого пескаря о том, есть ли у него дети, я не стал. Не тронь говно – оно и не завоняет.

Чего греха таить, нервы старины Боба в тот день оказались слегка подсаженными. Точнее, я перепугался, психологически был просто размазан по стенке, и не знал, что делать дальше. Если б не старый знакомый из МУР-а, возможно, я так и плёлся бы по этому дню, как ягнёнок на заклание. Бывший опер успокоил мои расшатанные нервы в два приёма: во-первых, посоветовал не дёргаться, поскольку ничего страшного ровным счётом не произошло. Во-вторых – считать с ролика телефон редакции, и спокойно, но жёстко, потребовать опровержений и извинений в эфире, прямо в следующем выпуске передачи «Особо опасен». Это как минимум. А дополнительно, пока будет готовиться выпуск с опровержением, составить официальный документ от телекомпании «НТВ» - специально для моего руководства, дабы оно перестало выпихивать сотрудника, по сути, виноватого лишь в том, что его облили грязью.

К великому изумлению, мне даже удалось дозвониться, и поговорить с редактором программы. Человек представился как Александр Жебровский. Изложив суть дела, я потребовал от него опровержений и извинений. Разумеется, главная проститутка борделя не пожелала показывать миру свой сифилис – но подготовить соответствующую бумажку согласилась охотно.

В свою очередь, мне осталось только глубоко выдохнуть и принять бумагу Жебровского. Рассудил так: в случае, если этот документ мне как-то поможет, наши генералы с подполковниками, наконец, поймут, что это косяк «НТВ», я успокоюсь и не стану подавать на них в суд. Как обычно, я надеялся на лучшее. В течение следующего дня овца с НТВ подъехала на Петровку и привезла документ. Мы извинились друг перед другом и распрощались. Надеюсь, уже навсегда.

Когда я развернул бело-зелёный бланк с логотипом компании «НТВ» и бегло прочитал текст, то в очередной раз опешил, на некоторое время потеряв дар речи. Бланк, отпечатанный на цветном принтере, не заверенный ни одной печатью – так, как это принято в крупных, уважающих себя конторах, содержал следующий перл. Цитирую дословно.

                  «Уважаемый [имя начальника моей службы]!

Телеканал НТВ производит программу «Особо опасен», которая поднимает актуальные социально-криминальные темы, а также посвящена розыску преступников, скрывающихся от правосудия. Ведущим проекта является профессиональный сыщик, полковник милиции в отставке – Сергей Авдиенко.

Телепрограмма выходит в эфир еженедельно по субботам в 13.20 уже более пяти лет.

За это время программа получила немало благодарностей от Генеральной прокуратуры РФ и Министерства юстиции РФ.

Сообщаем Вам, что 14.10.2006 в эфир телеканала НТВ вышла программа «Особо опасен», посвящённая исследованию проблем суицида. В одном из сюжетов рассказывалось о деятельности в Санкт-Петербурге так называемого «Клуба самоубийц» и его идейного вдохновителя Вадима Лурье.

В программе принимал участие и сотрудник Вашего центра Николай Никифоров, который был знаком с участниками клуба и общался на подобных форумах в сети Интернет. Однако, вследствие ошибки редактора, в программе прозвучало, что у Николая Никифорова были попытки суицида. Это не так.

Сотрудник, допустивший неточность, наказан.

С уважением, руководитель программы, А. Жебровский».

Закорючка вместо печати и номера документа символизировала, как я понял, принадлежность данного перла к телекомпании, и его официальность. В переводе на доступный язык эта филькина грамота выглядит примерно так:

 

 

                           «Здрасте, уважаемый!

Мы крутая команда, которая работает на крутом канале. Целых пять лет вот уже как. Мы белые и пушистые. Нас хвалят. Более того, рулит нашей конторой настоящий бывший мент, между прочим, полковник, так что всё путём. Не говоря уже о том, что нам башляет прокуратура, министерство внутренних дел и министерство юстиции.

14.10.2006 года мы сбацали клёвую передачу про суицид. Модная, кстати, тема. Мы там ещё одного преступника поймали, Вадима Лурье – ну того, который клуб самоубийц в Питере замутил. Ну, и летёха ваш тоже общался с его учаснегами. И вообще, хер его знает, чего он там делал.

Но наш редактор маленько накосячил. Мы нечаянно так на всю страну сказанули, что у работяги вашего были две суицидальные попытки. Это не так, а кое-кто, кого не назовём, уже выебан.

Извиняться в прямом эфире мы, конечно же, не будем. Да и вообще, как бы и не собираемся. Нормальные пацаны из крутых команд так не делают, ну сами понимаете: эфир, рейтинг и всё такое. Ежели косяк будет озвучен в эфире, рейтинг упадёт, а за это можно получить пизды от продюсера.

А кто именно и как именно выебан за свой косяк, в общем-то, мы тоже вам не скажем. И печать на документ не поставим. И номер малявы этой не запишем – а то вдруг в суд подадите?

             Завсегда Ваш, Жебровский Саша с пламенным приветом».

Я хочу сказать, что ни в одном месте оригинального письма я не увидел ни слов извинения, ни сожаления. И, самое главное, информации о том, что я не являюсь участником так называемого «клуба самоубийц». Мало того, что такая бумажка не имела веса в силу того, что попросту не была должным образом оформлена. Попади она на стол одного из руководителей высшего звена системы, где я работаю – полагаю, она попросту ускорила бы мой стремительный полёт за её пределы. Что, соответственно, вызывало во мне сильное желание встретить господина Жебровского в тёмном переулке и затолкать ему эту бумагу в анус.

 

Больше всего возмутило то, что половина письма содержала просто-таки феерический восторг по поводу их собственной значимости. Стоит также добавить, что после получения этой бумажки дозвониться до Жебровского вновь стало невозможным: ни с рабочего, ни с домашнего, ни с мобильного телефона. На мой взгляд, это весомое добавление в историю болезни, поразившей ТВ так, что слово «тележурналист» стало синонимом слову «проститутка».

 

Тогда я хорошенько призадумался над тем, что такое тележурналистика. Мой первый вывод очень прост: программа «Особо опасен», выражаясь образно, представляет собой кухню. Точнее, грязную забегаловку, где на скорую руку стряпают жареное мясо. Цель поваров – подать мясо таким образом, чтобы оно выглядело как можно страшнее. Дабы обыватели относились к этому вранью со страхом и уважением, за счёт чего, собственно, и растут показатели количества смотрящих, как следствие – растёт поток денег со стороны рекламодателей. Достоверность излагаемых фактов их интересует ещё меньше, чем проблемы, создаваемые героям их сюжетов.

 

Одна хорошая и давняя знакомая, которая довольно долгое время подрабатывала на ТВ написанием сценариев, сказала мне: по большей своей части, тележурналистика такая вся. И ещё добавила, что я большой дурак, в том смысле, что вообще согласился пойти на контакт с «особо опасными». С чем я не могу не согласиться. То же подтвердилось и после серьёзного разговора со знакомыми операми из Московского Уголовного Розыска. Вред, как моральный, так и материальный, причинённый феерическими идиотами с ТВ, просто не поддаётся описанию. Или поддаётся, но должен идти отдельным собранием произведений в нескольких томах.

 

Второй вывод дался мне не так легко, как предыдущий. Если эти повара смогли сделать из условно-нормального человека суицидента с двумя неудачными попытками – стало быть, тот же трюк могли проделать и с Лурье. И не только они. Те же искажённые данные могли содержаться почти во всех статьях, опубликованных о нём в печати. Возможно, в чём-то журналисты и были правы. Но для того, чтобы вещать о преступлениях очень громко, нужно быть правым во всём, и иметь самую точную, самую свежую и проверенную информацию. Если такой в статьях не наблюдается, то они непригодны даже для подтирки задницы: есть мнение, что типографская краска токсична.

 

 

ПРЕДПОСЛЕДНИЕ СЛОВА

        

История, что так романтично началась в моё депрессивное лето 2003 года, закончилась дурнопахнущей разборкой. С последующим годом восстановления и значительным прибавлением извилин в головном мозгу. Попытка разгрести дело, которое то ли не осилила, то ли не захотела осилить ни Рощинская, ни Питерская прокуратура, привела к тому, что я чуть не вылетел с работы. На реактивной тяге.

 

По слухам из различных источников в Санкт-Петербурге, Вадим Миронович Лурье продолжает своё «благородное дело», но, судя по всему, делает это очень тихо – потому что прекрасно знает, во что это может вылиться. Вадим Миронович по-прежнему исправно ведёт свой блог, отстранённо поднимая различные религиозные темы. Веб-страничка храма Святой Елисаветы вполне себе «жива и здорова», насколько это понятие применимо к веб-страничке. Сайт Алисы Исаевой уничтожен полностью, и существует только в архиве у нескольких людей, точно так же, как и сайт проекта «MySuicide». Различные форумы, где обсуждаются темы самоубийства и нежелания жить, по-прежнему исправно функционируют, примерно в том же режиме, что и раньше – только теперь расположены на зарубежных серверах, где их не достанут пока, увы, несовершенные законы моей страны.

 

Алиса Исаева со дня описываемых событий прожила до 2011 года. Когда я наводил справки, база данных была безжалостна: «свидетельство о смерти». Когда именно и по какой причине – непонятно. Рубен Искандарян живёт относительно спокойной жизнью, и его «экстремальное спасательство», а также многочисленные атаки на форумы и сайты суицидальной тематики, приостановлены моими знакомыми из спецслужбы.

 

Сергей Макаров, он же Light Medelis, администратор и создатель портала «My Suicide», уже давно мёртв. Алексей Любушкин, он же Lom, также мёртв – оба свели счёты с жизнью разными способами.

 

Мне искренне жаль, что в этой жизни мне не доведётся с ними пообщаться: это были действительно интересные люди, у которых нашлось бы чему поучиться. Почти все мои знакомые, с которыми мне повезло общаться, к счастью, живы и здоровы – думаю, что в большей степени это заслуга их друзей, родных, близких и врачей. Это касается парня по кличке Балаам, девушки по кличке Суперчудная, человека по кличке Cave Eagle.

 

 Что случилось с остальными – положа руку на сердце, не знаю. Возможно, они покончили с собой. Возможно, как-то решили свои проблемы в сторону жизни, и не горят желанием вернуться в сеть – так происходит сплошь и рядом, поскольку многие не любят возвращаться в то время, когда они были слабы и беззащитны. И, соответственно, общаться с тем, кто это отчаяние и слабость видел.

 

              И дай им всем (бог?) счастья в этой жизни. А тем, кого больше нет – счастья на том свете – если «тот свет», конечно, существует.

 Что ещё может сказать «бывший спасатель» разным людям, читающим эти строки?

 

 Первое и главное. Это относится и к людям «условно-нормальным», «условно-успешным», и к тем, жизнь коих пока не балует счастьем. К родителям и детям, подросткам и взрослым. Это не инструкция, не приказ, не совет и не напутствие: скорее, просто констатация факта, отработанного живьём, на собственной шкуре. Кто сможет, тот сделает нужный вывод. Вопросы, касающиеся сведения счётов с жизнью, проще предупредить, чем расхлёбывать. Пусть это звучит банальностью, но: к своему ближнему и дальнему окружению необходимо быть внимательным. К людям нужно прислушиваться, обращать внимание на то, что их беспокоит. Подчёркиваю: здесь понятия возраста и «положения в обществе» значения не имеют. В равной степени это относится ко всем.

 

Второе. В такой скользкой, сложной и юридически не продуманной области как отечественная психология и психиатрия, если вдруг случилось что-то серьёзное, помощников нет и быть не может. Если психиатр и психолог вам навредил, и вы решили прибегнуть к помощи СМИ, повторяюсь: журналисты заняты только лишь стряпанием и подачей жареного. Берегитесь и не питайте себя иллюзиями.

 

 Возможно, они смогут удовлетворить чьё-то чувство мести, назначив кого-то правым, а кого-то виноватым. Но что касается действительности и настоящей работы с материалом, полагаю, такое слово и такой стиль работы им неведом.   И не нужен.

Третье. Всевозможные органы внутренних дел, прокуратура, служба федеральной безопасности в таких делах – бесполезна. Просто потому что законодательства, по которому они обязаны действовать, почти не существует. До тех пор, пока не будет принят закон, предусматривающий ответственность психолога и психиатра в ряде случаев, различные образованные шарлатаны будут причинять вам вред.

До тех пор, пока не будет принят закон о распределении ресурсов в сети, о том, какая информация может там быть, а какая не может – я подчёркиваю, на международном, мировом уровне – будет некоторое количество суицидальных порталов, причём, порталов «беспилотных». То есть, без подключения к ним специалистов, могущих создать положительный эффект.

 

Четвёртое и, пожалуй, предпоследнее. Я не хочу, более того, не имею права быть голословным, и предлагаю тем, кому эта глыба текста вдруг показалась интересной, делать выводы самостоятельно, без чьей-либо помощи. Поэтому все материалы, накопленные мной на тему суицида, я ещё раз помещаю в раздел «Media» этой странички. Если интересно – читайте, если нужно – копайте дальше, если есть что добавить по существу – говорите, буду рад послушать.

Пятое и «последнее предпоследнее» слово. Я не скажу ничего, о чём вы не знаете. Жизнь, как она есть – ни «плохая», ни «хорошая». Жизнь это жизнь. В ней есть место всему: и радужным мечтам, и разбитым надеждам. Да, этот мир не похож на прогулку по парку в воскресный день. В какие-то мгновения он представляет собой грубое, жестокое, злое место, в эти часы или дни он бьёт, и бьёт наотмашь, до тех пор, пока вы не встанете на колени, пока не опустите руки. Наличие ударов не зависит от вашего желания их не получить, они всегда были и будут. 

Точно так же, как нет гарантии на то, что вы будете в состоянии их отразить, заставить нападающих ответить за то, что они делают.

Но именно от вас и только от вас зависит – вставать вам на колени или нет. Позволить измываться над собой дальше, или дать сдачи. Опустить руки или держать их в боевой готовности каждый раз, когда происходит что-то, что требует защиты и нападения.

Ведь это и есть жизнь. Она действительно в ваших руках.

Жизнь – это то, что вы делаете.

 

ЭПИЛОГ

 

Каждый прячется от тех, кто больше него,

Но мы слишком малы, чтобы нас не найти,

И любое спасенье – отсрочка на час

В странной темноте от твоей любви.

 

И я лечу – ты летишь – мы летим на свет,

Я знаю – ты знаешь – это путь в никуда.

Улыбайся, пока солнце лежит на губах,

Пой песнь, пока тебя не нашли.

(с) Сергей Чиграков

Я стою на берегу Чёрного моря. Подо мной – сто девяносто две ступеньки Потёмкинской лестницы. От горизонта до горизонта растянулись небо, солнце и вода. Ощущения высоты, глубины и свежести настолько сильны, что с непривычки кружится голова. Может быть, потому, что всё познаётся в сравнении. Да, спору нет, есть на земле места получше, но после многолетней московской жары и пыли оказаться в таком месте – счастье. К тому же нам, ментам, не привыкать.

Одесса, ты мне нравишься. Определённо.

Вместе с Викой, появлению которой в гостях у Севетры я так удивлялся, мы спускаемся по лестнице вниз, к пирсу. Со времени, когда странный, подвыпивший человек в бежевом свитере и эта удивительно яркая, восхитительная женщина нашли друг друга, успело пролететь полтора года. Возможно, восемнадцать месяцев – срок небольшой, но мы многому научились друг у друга. Например, умению прощать и доброте. Не лгать по мелочам и дарить цветы. Не упускать из жизни ни одной секунды, потому что жизнь не так уж и длинна, как кажется. Любить друг друга, ценить всё, что есть у нас сейчас и не топтать то, что нам дорого.

Уже минут пять я пытаюсь поймать чайку в объектив аппарата. Моя женщина и я задумали «щелкнуть» друг друга на фоне восхода – после ночи танца, подогретого вина и любви. И непременно чтобы с чайкой. Наконец, птицы попадают в объектив, и кадры прочно оседают в памяти бесстрастной коробочки с линзами и плёнкой. Мы довольны. У нас получилось.

Когда-нибудь выйдет из строя фотоаппарат, когда-нибудь истлеет эта плёнка. Когда-нибудь здесь не станет и нас, и чаек, пролетающих над пирсом. В этом – правда. Но она также и в том, что мы здесь, и мы вместе. Думаю, что никто толком и не знает, что ожидает нас за «последним порогом». Есть ли после физической смерти что-то ещё, кроме тлена и праха, или нет. Точно так же, как и ответ на вопрос о смысле жизни. Для кого-то этого ответа не существует, и существовать не может. Для кого-то ответов множество, как при делении любого натурального числа на ноль: бесконечность, которая не поддаётся пониманию. Просто потому, что любой человек смертен, а следовательно, конечен.

Лучи рассвета ударяют в море, заставляют волны играть тысячами бликов. Свежий ветер, прохладная морская вода, отчаянно весёлая атмосфера города шуток убивают уныние. Вышибают остатки депрессии чудовищными, зубодробильными нокаутами. Грусть, тоска, лень, сомнения и неуверенность загнаны в угол. Им некуда деваться. У них нет путей отступления и возможности провести матч-реванш.

А если вдруг по какому-то недоразумению настроениям упадка всё же удастся просочиться сквозь канаты моего ринга, думаю, они получат оперкотом в зубы столько раз, сколько потребуется.

Здесь и сейчас. Вчера и сегодня. Завтра и послезавтра.

В любое время.

 

                                 THE END