Глава 11. Исключительный случай

 

Над Нагасаки распростёрла свои объятия осенняя пасмурная ночь. Дождь лил, не ослабевая ни на секунду. Его отзвуки были слышны даже в тихой палате госпиталя, где до сих пор спала Рен. Разбудить её так и не удалось – ни врачам, ни Своим. За прошедший период времени снова прилетали безликие души, облачённые в зелёные мантии, но даже те всего-навсего развели руками. Они не смогли сказать ничего обнадёживающего. Более того: ещё и запугали тем, что если сердце Рен перестанет биться, пока душа не едина с телом, то с наибольшей долей вероятности погибнут обе части её сущности. По неизвестной причине энергия её души постепенно угасала. С такими случаями никто из ныне существовавших духов никогда не сталкивался, и на вопрос, что же теперь делать, мог ответить, пожалуй, только Оливер. Как-никак, за шестнадцать лет с ним случалось всякое.

Атмосфера в больничной палате казалась чересчур удручающей. Снаружи, в главном зале госпиталя, среди прочих посетителей расположилась небольшая семья девушки – отец и мать. Они дежурили по очереди: пока один позволял себе предаться сну, второй отвлекался на чтение книг в ожидании хоть каких-нибудь вестей от медицинского персонала. Но всё было тихо. Нестор и Ренэйт, решив побыть наедине и не пересекаться с Хранителями родителей Рен и врачей, отправились на крышу госпиталя.

Девушка, так и застрявшая в Мире Душ в ночной сорочке, стояла у самых перил и отрешённым взглядом провожала огни фар несчётного количества машин, которые плотными стаями двигались вдоль ночного проспекта. Дождь добавил новых красок: многочисленные огни и гирлянды-вывески отражались от дороги, отчего город казался одним сплошным искрящимся полем.

– Если я так и не проснусь, то повисну на твоих плечах обузой, да? – обратилась Рен к Нестору. В ответ тот подошёл ближе и, глядя в ту же сторону, что и его подопечная, кивнул.

– Да, Ренэйт. Только ты вовсе не обуза. Ты – значимая часть этого мира. Пусть и являешься своего рода исключительным случаем.

Нестор в кои-то веки что-то изменил во внешнем виде. Помимо привычного распахнутого пальто, в честь дождя на его руках блестели чёрные кожаные перчатки, а голову покрыл просторный капюшон. Волнистые длинные волосы жидкими прядями упрямо лезли на лицо при каждом порыве ветра а с их закрученных кончиков капала вода. В отличие от тех Своих, которые облачались в мантии, Нестор не потерял своего лица в недрах темноты. Напротив, его длинный и прямой нос выглядывал наружу, а любознательные и живые серо-зелёные глаза блестели в огнях города.

– Никто не знал, что так получится, милая, – произнёс Нестор и повернул голову в сторону спутницы. – Прости. Если бы я хотя бы мог предположить, что в тот вечер твой шар расколется, то ни за что не позволил бы тебе идти на фестиваль.

– Но тогда Широ продолжал бы мне изменять, верно? – без тени улыбки спросила Рен, по-прежнему глядя на поток машин.

– Да. Но Агнес, Хранитель Широ, без конца убеждала меня в том, что это обязательно закончится. Он всё равно, в конце концов, вернулся бы к тебе.

– Почему? Я ведь... далеко не его идеал.

– Идеал – не идеал, Ренэйт, но ему бы хватило простого сравнения, чтобы понять: жениться он может только на тебе. Ты никогда не предашь, умеешь поддержать в трудной ситуации. Умна, начитана. Ценишь творчество. Знаешь, Агнес ведь готовила его для тебя. Но что-то пошло не так. В этом можешь винить кого угодно, но не себя и не Широ.

– Я постараюсь, – выдохнула девушка и вытерла лицо, мокрое от дождя, ладонью. – Если это теперь вообще имеет хоть какое-то значение.

С головы до ног мокрая Рен не чувствовала холода, не боялась простыть. В Мире Душ это невозможно. К тому же, дождь был своего рода отражением её внутреннего состояния.

– Мы навестим Оливера? – спросила Рен, чуть погодя.

– Я бы выбрался на рассвете. А ты хочешь сейчас?

– Не будет же он спать.

– Тоже верно.

Нестор чувствовал, что с тех пор, как путь домой оказался невозможным, Рен охладела. По непонятным причинам, жизнь и эмоции, мигом исчезнувшие из её безэмоционального земного тела, теперь понемногу выцветали и в ней самой. Тем не менее, раскинув руки, как и при их первой встрече, Нестор ожидающе улыбнулся:

– Ну?

Рен, ссутулившись под стеной дождя, подошла к Нестору и развернулась к нему спиной. Повернув голову в сторону, она тихо произнесла:

– Отнеси меня так. Пожалуйста. Я хочу видеть океан.

Хранитель подошёл вплотную, обхватил Рен руками и, прижав к себе, плавно взмыл в небо.

 

Две души с ускорением врезались в ночные клубы туч и поднялись намного выше них. Их взору открылся потрясающий пейзаж: несмотря на то, что внизу вовсю шёл ливень, здесь царила умиротворяющая, спокойная и поистине безупречная атмосфера. На небе тихо висели звёзды, а большая и круглая луна робко освещала самые верхушки туч. Идиллия.

Пролетев некоторое расстояние над циклоном, Нестор, перехватив Рен покрепче, вновь нырнул под тучи. Дождь здесь был всё с той же силой, а сильные порывы ветра то и дело сбивали с курса. Но девушка просила никуда не торопиться, а Хранитель был не в силах ей перечить. Вместо этого он наслаждался пейзажами вместе с нею, вспоминая давние времена, когда он с Ренэйт, в перерывах между перерождениями, вместе навещали самые разные уголки земли. Их романтике не было предела... Игра в снежки на вершине Килиманджаро, валяние дурака в грудах осенних листьев, распевание песен во время прогулок по ночным городам. Сладкие и головокружительные поцелуи в воздухе, когда они зависали в самом эпицентре разрывавшихся снарядов праздничных фейерверков. Всё это теперь осталось так далеко позади, что казалось ненастоящим и выдуманным. Теперь его возлюбленная застряла в этом мире, не помнящая абсолютно ничего из того, что было прежде. Сама того не зная, она дала своему Хранителю шанс полюбить её с чистого листа. И дала тот же шанс самой себе. Но всё оборвалось так неожиданно и глупо, что даже сам Нестор, привыкший считать себя всесильным, не мог сделать абсолютно ничего. Он был вынужден наблюдать за тем, как душа, которую он любил веками, с самого их появления на свет, страдает.

Рен, находясь в объятиях безмолвного Нестора, раздумывала над тем, как поступить дальше. С тех пор, как её тело уснуло, она чувствовала, что с каждой минутой слабеет. Хотелось закутаться в плед и, свернувшись калачиком, заснуть. И – ни за что не просыпаться, чтобы больше не видеть мир, посмевший сломать ей жизнь.

Нестор и Ренэйт вылетели из зоны дождя и продолжали путь на юг под умиротворяющим покровом ночи. Они летели нарочно низко и медленно; иссиня-чёрные воды океана раскинулись под ними большим волнующимся полотном. Внезапно Рен тревожно вздрогнула:

– Нестор! Видишь?

– Что?

Хранитель проследил за вытянутой рукой девушки и увидел белеющие брызги на воде, прямо по курсу. Погрязший в мыслях, он бы и не заметил их, даже подлетев на расстояние вытянутой руки. Но теперь, загоревшись любопытством, он обогнул источник брызг и подлетел ближе. Ренэйт радостно вцепилась в его руки, обхватившие её за талию и плечи:

– Кит! Настоящий кит, Нестор!

– Да, – щурясь от брызг, засмеялся Нестор. – Хочешь поиграть с ним?

– Как? – удивилась Рен.

– Очень просто!

Нестор взмыл вместе с девушкой вверх, описал в воздухе петлю и с разгону влетел вместе с нею в воду. Было так темно, что едва можно было разглядеть хоть что-нибудь, но странный амулет, висевший на шее у Хранителя, засветился так ярко, что его лучи озарили пространство на несколько метров вперёд. Прямо перед зависшими в воде душами проплыла огромная туша горбатого кита. Свет, отражаясь от его полосатого брюха, играл в чешуе небольших, но шустрых косяков рыб.

– Красота! – с блеском в глазах прошептала Рен. На некоторое время она даже позабыла о своём вялом состоянии. Она обернулась к Нестору, лицо которого при свете амулета стало видно очень отчётливо. Капюшон упал на плечи, и тёмные локоны теперь свободно развевались под движением масс воды. – Спасибо!

– Как-нибудь обязательно повторим, – улыбнулся тот и проводил кита, вновь выпрыгнувшего на поверхность воды, тёплым взглядом.

– Что это за амулет? – спросила Рен, коснувшись кулона тонким пальцем. – Он ведь необычный, да?

Если раньше у неё никак не выпадало шанса детально разглядеть амулет Нестора, а чаще и вовсе не было интереса, то теперь такая возможность была. Девушка, качаясь в невесомости упругих тёмных вод, чуть приблизилась и уставилась на вещицу впритык. Даже ярчайший свет, исходивший словно изнутри амулета, не мешал ей видеть каждую его трещинку или выпуклость. Рен держала в руках небольшой металлический кулон в форме древнего и знаменитого жука-скарабея, древнеегипетский символ возрождения. Он казался странно знакомым.

– Да, необычный, – кивнул Нестор. – Вообще-то, он вовсе не мой.

– А чей же?

– Твой, Ренэйт. Только ты об этом не помнишь.

Рен с удивлением в глазах уставилась на своего Хранителя. Тот, по всей видимости, не желая продолжать тему, взял спутницу за руки:

– Довольно вопросов об этом. Летим, у нас ведь ещё есть незаконченные дела, верно?

– Да...

Нестор мгновенно соткал из эфира металлические крылья, зафиксировал Рен при помощи призрачных ремней и устремился ввысь. Пробкой вылетев из вод океана под ночной небосвод, они вдвоём, со скоростью пули устремились к берегам Австралии. Нестор точно знал, где находился дом Оливера, поэтому в его взгляде, устремившемся вперёд, игриво сверкала уверенность.

Наконец, на горизонте показались яркие огни Сиднея, и Хранитель, описав в воздухе большую дугу, смело пересёк его от начала и до конца: точка назначения находилась гораздо дальше. Мелкие города замелькали внизу, один за другим. Скорость полёта оставалась неизменно высокой ровно до того момента, пока с громким хлопком они мгновенно не зависли над небольшим бедным домишкой в славном Мельбурне.

– Здесь, – уверенно кивнул сам себе Нестор. Его лицо посерьёзнело, а глаза недоверчиво пробежались по окнам. – Зайдём, пожалуй. Сто лет здесь не был.

Хранитель бережно опустил Рен на землю, а рядом встал и сам. Огромные механические крылья растворились в воздухе так же быстро, как и появились: превратившись в мельчайшие сверкающие частицы, они закружились в воздухе, гонимые ветром, пока не исчезли из виду.

Нестор жестом пригласил Рен следовать за ним и бодро зашагал ко входной двери. Открывать её даже не пришлось: парень прошёл прямо насквозь, будто препятствия и вовсе не существовало. Отражённая последовала его примеру.

Изнутри дом выглядел ничуть не богаче, чем снаружи. Он состоял из прихожей, уборной и небольшой комнаты с выходом на кухню. Вокруг было настолько темно, что Нестору снова пришлось заставить жука-скарабея светиться. Он снял его с шеи и, держа за тонкую цепочку на вытянутой руке, огляделся вокруг.

– Никого нет, – хмыкнул Хранитель, с видимым отвращением оглядывая комнату.

Скромное с виду жилище своим убранством скорее напоминало логово страшного чудовища. Пол был прямо-таки устлан пакетами от чипсов и фастфуда, наспех заказанного из местного бистро. Кое-где валялись большие пластиковые бутылки из-под содовой, масса салфеток, грязной одежды. Огромная двуспальная кровать приводила в ужас одним только видом огромной засаленной и пожелтевшей вмятины, находившейся прямо по центру.

Рен пробралась, осторожно ступая по куче мусора, к большой захламлённой этажерке. Здесь было так много места! Можно было расставить целую библиотеку книг, подборку интересных журналов, несколько коробок с сувенирами или ценными подарками... Но хозяин дома распорядился свободным местом иначе. Каждая из полок была тесно забита небрежно сваленными в кучу игрушками: радиоуправляемыми машинками, солдатиками, деталями конструктора и даже куклами, хотя зачем Оливеру понадобились последние, понять было сложно.

– Разве можно прожить полжизни в таком бардаке? – удивления на лице Рен оказалось ровно столько же, сколько и отвращения.

– Как видишь, ещё как можно.

Нестор прошёлся по пакетам из-под чипсов к самой кровати и провёл пальцем по жирному пятну, которое застыло посреди простыни. Затем он добавил:

– Я не был здесь с тех пор, как Оливер едва стал Отражённым. Не думал, что он так запустит свой дом. Мальчик-то перспективный рос. А теперь – вон – даже на кровати грибок какой-то появился. А сам он где шляется?

– Ты разве, не можешь его почувствовать?

– Если бы я мог вас, Отражённых, чувствовать, – обернулся Нестор со снисходительной улыбкой, – то не разыскивал бы тебя, родная, по всем континентам, когда ты пулей вылетала из своего Шара. Вы для Своих – не более, чем тени. Кое-что объединяет вас, кстати, с Брошенными: пока сами не объявитесь, никто вас не найдёт.

Рен вдруг замерла на месте с остекленевшим взглядом. В её голове проплыли последние картинки встречи с Оливером. Тогда он показался ей чрезмерно уставшим от такой жизни, понимавшим, что заслуживает большего. Чёрт возьми, он был готов променять жизнь в Мире Душ на шкуру обычного Брошенного! И вдобавок, его прощальный жест: "Увидимся в другой жизни!" В тот момент Рен казалось, что всё обойдётся: Оливер обязательно всё взвесит и попробует что-то исправить. Но теперь...

– Нет. Не может быть! – прошептала девушка.

– В чём дело? – Нестор подошёл ближе и поднёс светящийся амулет к лицу Ренэйт. Та с мольбой в глазах ответила:

– Нам нужно к городскому музею...

 

Благодаря способностям Хранителя, они оба оказались у входа в парковую зону уже через несколько секунд. Пытаясь унять головокружение, вызванное частыми перелётами и ещё невесть чем, Рен зашагала чуть впереди. Нестор, смело оглядывая территорию, царственно вышагивал следом. Амулет скарабея теперь потускнел и преспокойно висел у него на груди за ненадобностью: вокруг было достаточно фонарей, которые освещали мощёную дорожку. Вдалеке, со стороны пруда, сквозь плотно посаженные деревья виднелись отблески красных мигалок. И – ничего лишнего. Ни звука.

– Зачем мы здесь? – недоумённо прищурился Нестор, хотя по глазам было видно, что он уже догадывался. Рен, ничего не отвечая, бросилась вперёд.

Отражённая бежала, не останавливаясь, до тех пор, пока не оказалась у той самой скамейки, где ещё вчера общалась с Оливером и училась управлять бездушным телом. Но теперь скамья, разумеется, пустовала.

Небольшой зелёный пруд был оцеплен клетчатыми бело-синими лентами, а поблизости стояло несколько машин: полиция, скорая помощь, ещё пара без каких-либо специальных обозначений. Людей тоже было немало, но в основном, это были служители правопорядка.

Рен смело прошагала прямо к машине скорой помощи. Двери её кузова были отворены, внутри кто-то находился. Заглянув, она увидела пару человек, сидевших рядом с очень большим, буквально скалоподобным телом, которое было с головой накрыто материей. Специалисты заполняли какие-то документы, с головой погружённые в это дело.

– Он ушёл. Как и обещал, – молвила Рен, оборачиваясь к подоспевшему Хранителю, который тотчас же, словно не веря своим глазам, зажмурился и схватился за голову руками:

– Зачем?..

– Ты и сам знаешь, Нестор. Ты прекрасно знаешь, каково это – жить с бездушным телом на поводке.

Рен произнесла последнюю фразу совершенно равнодушно и даже холодно. Да, пусть Оливер теперь где-то переродился и стал Брошенным, пусть его не сможет отыскать ни один из Своих, даже если очень сильно этого захочет, но зато он сбросил этот тяжкий груз. Теперь, когда в Мир Душ пришла новая Отражённая, он ушёл без лишних сомнений.

– Однажды мы с ним обязательно увидимся, Нестор, – смягчилась Рен и участливо погладила спутника по плечу. – Однажды. Рано или поздно. Он найдёт нас, и мы с улыбкой вспомним о сегодняшней ночи.

Хранитель улёгся на землю, предварительно расправив длинные полы пальто. Его взгляд уткнулся в ночное пасмурное небо, подсвеченное с обратной стороны молочным диском луны. Рен пожала плечами и улеглась рядом с ним, точно так же пялясь в темень ночного небосвода. Какая-то странная слабость окутала её с головы до ног, приковав к земле. Девушка несколько раз поворачивалась, готовая сказать об этом своему спутнику, но каждый раз передумывала. А тот и не переспрашивал. Сперва он просто безмолвно лежал, а потом всё же заговорил. Голос был тихим, словно он боялся, что кто-нибудь, кроме них двоих, может услышать его слова.

– Наверное, в чём-то хорошо, что ты неразлучна со своим телом. В ином случае, тебе бы пришлось разбить шар, как мы и задумывали. Но тогда ты бы вновь пропала на долгие годы... Быть Брошенным страшно, Ренэйт. Когда-то ты знала это не понаслышке.

– Я уже была Брошенной? – Рен захлопала ресницами и повернулась набок, сверля любопытным взглядом идеальный профиль Нестора.

– Да, была. И я даже не дождался тебя: переродился сам, чтобы хоть как-нибудь сократить время нашей разлуки. Ведь когда ты была одной из них, найти тебя и узнать среди прочих людей мне было не под силу. Именно поэтому я не мог даже косвенно повлиять на твою судьбу.

– Пожалуйста, расскажи о том времени...

– Брошенной ты стала, потому что однажды Касьян недосмотрел за тобой. В тот период Хранил тебя именно он, поскольку я тоже был в Мире Тел. Случилась война, ты работала медсестрой. Принимала госпитализированных. За это я тобой, кстати, горжусь до сих пор, очень и очень сильно. – Нестор на минуту затих, погружаясь в воспоминания. Его взгляд забегал по ночному небу. Глубоко вдохнув и выдохнув сырой воздух, он продолжил:

– А потом мы с тобой встретились. Конечно, там мы даже не знали, что ты – это ты, а я – это я. Память же у обоих отшибло при перерождении. А отсюда за нами присматривали, направляли. Хотя, знаешь ли, Родственные всегда притягиваются друг к другу, пока живут в Мире Тел. Это Закон. Так что даже если бы нашу с тобой встречу кто-то попытался предотвратить, она бы всё равно произошла.

– Вот как... А что случилось такого, что я... прервала жизнь?

– К тому и веду, – Нестор, не поворачиваясь к своей подопечной, грустно улыбнулся уголками губ. – Ты родилась немкой, я – американцем. Сержант Джон Холл – вот как меня звали в последний месяц моей жизни. Казалось бы, мы с тобой не должны были встретиться нигде, кроме как на поле боя. Но я был захвачен в плен, будучи совсем тяжело раненым. И меня отправили именно к тебе, Ренэйт Кляйн.

– Я хоть красива была?

– Не то слово. Может, для других в тебе ничего особенного и не было, но я, помню, влюбился с первого взгляда. Представляешь? Боль в груди жгучая, осколок колется при каждом движении. Кровью обливаюсь. А смотрю на тебя – и хорошо как-то становится. Но тебе тогда до моих чувств дела не было: работа, вал. Раненых – хоть сотнями считай. Вот ты и не выдержала. Повесилась на заре следующего дня. А сам я умер через несколько часов. Не спасли.

Нестор замолчал. Рен, по-прежнему смотревшая на него, заметила, как в уголке глаза, тускло блеснув в свете фонаря, появилась перламутровая слеза. Хранитель больше не был похож на одного из всемогущих бессмертных духов: он выглядел как простой человек, которому не чужды страдания. Сдержанным, спокойным тоном он проговорил:

– Я вернулся сюда. Вновь обрёл память. Но тебя не было. И когда я осознал, что случилось... Когда понял, что тебя просто нет, и я даже не то, чтобы помочь, но даже увидеть тебя не смогу...

Нестор зажмурил глаза и вытер их ладонью, облачённой в кожаную перчатку. Он шмыгнул носом, отвернулся от собеседницы и затих. Но та поняла его и без слов: пусть, это было несколько эгоистично, Нестору было тяжело принять жестокую действительность и позволить Рен снова исчезнуть из виду на долгие десятилетия.

– Давай думать о хорошем, ладно? Я окрепну, доживу свой срок как следует. И однажды мы обязательно вернёмся в Мир Тел вместе, – заботливо прошептала Рен, отодвинув в сторону амулет и укладывая голову на широкую грудь Хранителя. – Я буду искать тебя, а ты – меня. Но раз уж мы с тобой Родственные, то обязательно встретимся.

– Я бы так и поступил, – Нестор обнял лежавшую на его груди Рен и, повернув голову, поцеловал её в темя. – Надеюсь, с тобой ничего не случится. Решение и раньше не казалось простым… Но теперь я боюсь за тебя ещё больше.

 

По возвращении в госпиталь, Рен и её Хранитель не обнаружили никаких изменений. Бездушное тело, похожее на куклу, преспокойно спало в больничной палате. Вокруг него, поблёскивая хрустальными сферами, висевшими над их головами, сновали медики. По указаниям главного лечащего врача-специалиста, они устанавливали капельницы и дополнительные приборы для поддержания жизни в теле.

Родителям Рен сообщили, что случай неординарный, и, судя по всему, их дочь может пробудиться ещё нескоро. Физиологически с ней, вроде, всё было в полном порядке. Но мозговая активность за пару часов снизилась до предела. Врачи даже сомневались, видит ли девушка сны. А по сути, они сомневались во всём подряд. И потому отчасти действовали наугад.

Сердце Рен билось настолько медленно, что сравнить частоту его биения можно было с ритмом пульса млекопитающего, впавшего в сезонный анабиоз. И хоть с виду угрозы никакой не существовало, никто не отрицал, что состояние пациентки запросто может перетечь в критическое, вплоть до впадения в кому.

– Так паршиво, я ведь даже сделать ничего не могу, – с сожалением в голосе молвила Рен, глядя свою маму, которая, едва зайдя в палату, присела на табурет у кушетки и сильно сжала руки в замок. Врачи, завершив свои дела, деликатно оставили их наедине.

Женщина была безмолвна, да и говорить-то нечего: раньше она не особо сильно интересовалась жизнью дочери, но теперь, возможно, была готова отдать все богатства земли за несколько минут разговора. В отличие от прошлого вечера, теперь она была одета в свой привычный белый халат с именной биркой: похоже, наступила её смена.

– А что тут поделаешь? – пожал плечами Нестор, который без конца расхаживал по периметру палаты, беззвучно проскальзывая сквозь столики, ширмы, аппаратуру. – Сейчас бы, конечно, в самый раз тебе было пробудить тело и хотя бы просто поговорить с ней.

– И что бы я ей сказала? То, что скоро уйду?

– Ну, мне кажется, каждый бы на твоём месте поступил именно так. Но я знаю только один способ, как можно это сделать.

– Как? – Рен нахмурила брови, встала с края кушетки и встала на пути у Нестора, чтобы, наконец, остановить это бессмысленное хождение. – Разве можно связаться с кем-то из живых напрямую?

– Ну, – нехотя протянул Нестор. – Вообще-то, есть шанс. Но вряд ли у тебя это получится. Помнишь Амику?

– Да.

– Отлично. Тогда ты должна помнить, что мы, Свои, можем говорить с ней через сновидения. Она своего рода медиум, поэтому запоминает послания Хранителей. Мне кажется, что она для нас – чуть ли не единственный шанс.

– Амика – медиум? Значит, я смогу забраться к ней в сновидение?

– Вот это уже вряд ли. Ты слабеешь, Ренэйт. Не знаю, что за чертовщина здесь происходит... – Нестор прошёл мимо Рен и склонился над кушеткой, где мирно спало её тело. Он протянул руки и упёрся ими в невысокие металлические перила, вглядываясь в совершенно неживое лицо девушки.

– Ты слабеешь, – повторил он с явным нажимом. – Как в Мире Тел, так и в Мире Душ.

– Что правда, то правда! – послышался знакомый бас совсем рядом. Рен и Нестор резко обернулись и увидели, как в самом углу палаты, одетый в белую длиннополую робу, почти слившись с белоснежным убранством, стоял Касьян. – Слабеешь, теряешь силы. Однако у твоего верного слуги есть одна идея.

– Что ты имеешь в виду? – Нестор выпрямился и подошёл ближе к Родственному. Тот с натянутой улыбкой указал пальцем на амулет в виде скарабея:

– Ты знаешь, Нестор. Прекрасно знаешь, что к этому придётся прибегнуть, если ситуация ухудшится. Знаешь, поэтому и не прячешь его.

– Нет!

Лицо Нестора исказилось. Оно выражало страх, а глаза вспыхнули непривычным огнём жадности. Он схватил амулет в кулак, а сам попятился, не сводя взгляда с Касьяна. Тот, не двигаясь с места, спокойно продолжал:

– Подумай о Рен, Нестор. Мы не можем рисковать.

– Не факт, что сработает! К тому же, она всё забудет! Навсегда, Касьян! И больше никогда... не будет прежней!

– Ну и пусть! – пузатый мужичок, всегда казавшийся славным, хоть и чуточку ворчливым, в гневе закричал на своего Родственного. Свет в больничной палате с тихим потрескиванием заморгал и погас. Пространство комнаты наполнилось утренними лучами солнца. – Что тебе дороже: толика воспоминаний или её жизнь?!

 – Стойте! – не тише Хранителей, сжав кулаки, закричала Рен. Воспользовавшись случившейся паузой, девушка вяло шагнула сквозь собственное тело, лежавшее на кушетке, и встала между ними. – Почему вы делаете вид, будто меня здесь нет? Речь идёт обо мне! Будьте добры, объясните, в чём дело!

Касьян, с трудом оторвав гневный взгляд от Нестора, отвернулся. Он погладил широкой грубой ладонью себя по загривку и прошёлся по острой лысине. Он выглядел измученным. Тихим, смиренным тоном Касьян произнёс:

– Спроси своего возлюбленного. В конце концов, это ваше с ним дело.

Глава 12. Исповедь

Рен лежала на кушетке, аккурат рядом со своим земным телом, находившемся в мирном и очень глубоком сне. Перед глазами она держала небольшой амулет в виде скарабея, время от времени поворачивая его то одной стороной, то другой, чтобы свет, преломляясь, играл в многочисленных бороздках его хитина и лапок. Теперь, когда она знала, что эта вещь всегда принадлежала ей, вопросов стало куда больше, чем ответов. Мир Душ, ещё вчера казавшийся ей, наконец-таки, познанным, сегодня предоставил новые сюрпризы. Светящиеся амулеты? Люди-медиумы? Чего она ещё не успела узнать?

На минуту оторвав взгляд от блестящего насекомого, Рен посмотрела сперва на Касьяна, а затем и на Нестора. Оба они сидели совсем рядом, по обе стороны от больничной кушетки, удобно расположившись на сотканных из энергии стульях. Они не дремали, но и не сидели, задумавшись о чём-нибудь вечном. Оба Родственных были похожи на статуи горгулий, которые просто застыли при солнечных лучах. И оставались окаменевшими до тех пор, пока Рен тихо не обратилась к одному из них:

– Разве может вся моя память уместиться в такую маленькую вещицу?

– Ещё как может, – отреагировал Касьян и протёр пальцами глаза, как будто только что проснулся. – Только бестолку тебе сейчас носить этот амулет. Ничего он тебе не вернёт, ты ещё не Своя.

– Почему же ты тогда настоял, чтобы Нестор мне его отдал, если это бессмысленно?

Рен с крайним недоумением уставилась на собеседника в ожидании справедливого ответа, который прольёт свет на сложившуюся ситуацию. Действительно: зачем ей эта немощная безделушка, если от неё нет никакой пользы? Если бы не навалившиеся проблемы, такой кулон можно было бы носить ради банального удовольствия. Для красоты. Да и то, кажется, на шее у Нестора он смотрелся куда лучше.

– Я постараюсь тебе объяснить, – Касьян поёрзал на стуле и устроился как можно удобнее, вытянув свои короткие ноги. Кончики босых пальцев показались из-под богато обшитой полы белоснежной мешковатой робы. – Только не перебивай.

– Ладно.

Рен мельком взглянула на Нестора, который хмуро уставился на своего Родственного, но не проронил ни слова. Тем временем, не дожидаясь особого приглашения, Касьян тяжело вздохнул и начал:

– Каждый раз, когда кто-нибудь из Своих отправляется в Мир Тел, его память и огромнейшее количество энергии оказываются запечатанными в специальном предмете, который он выбирает сам. Это – Закон. Закон и необходимость. Как знать, к каким войнам и катастрофам может привести Мир Тел человек, который помнит каждый свой шаг в летописи его бесчисленных жизней; который способен создать любой предмет, как во благо, так и во имя разрушений! Ты, верно, не раз слышала, как мы говорим: "Тот мир полон пороков и соблазнов". Это не просто слова, это – истина. Даже самая светлая душа, оказавшись по ту сторону, подвергается серьёзному испытанию.

– То есть, были и Отражённые в моём мире? – не удержалась от вопроса Рен, хотя всего минуту назад обещала не перебивать Родственного. Однако тот и бровью не повёл, будто и вовсе забыл об этом, а лишь поддержал диалог:

– Были, – протянул он задумчивым голосом, словно окунаясь в события давно минувших дней. – Были... Но вернёмся к амулету. Он и вправду принадлежит тебе, в нём действительно есть и энергия, и память. Но если мы расшевелим его раньше времени, то тонкие структуры памяти окажутся разрушены и поглощены силой эфира. Этого Нестор и боится.

– Я не просто так боюсь, – встрял Нестор, вставая со стула и начиная расхаживать по палате кругами. Рен про себя отметила, что он делал так каждый раз, когда его что-то не устраивало. – А что, если не получится? Если амулет не подчинится, а память разрушится, то мы потеряем Ренэйт навсегда!

– Уж ты-то в любом случае потеряешь её навсегда, Нестор, – с неожиданным сожалением в голосе подметил Касьян. – Пора смириться. Та женщина, которую ты любил, может не вернуться уже никогда.

– Постойте! – вклинилась Рен. – Кто-нибудь здесь может мне культурно объяснить, в чём ваш замысел?

– Да, конечно, – закивал Нестор и, сев обратно на стул, скрестил руки на груди. – Причина твоей слабости нам неизвестна. Есть голые предположения. Масштабы трагедии ты подсчитать, наверное, можешь: в мире миллиарды душ, и ни одна из них с таким явлением ещё не сталкивалась. И поэтому нам остаётся лишь попробовать наполнить тебя энергией... как бы сказать... ненатуральным способом. Против Закона. Другими словами, мы хотим обратить тебя из Отражённой в одну из Своих. Но проблема в том, что при любом исходе память о прошлых жизнях тебе вернуть уже никогда не удастся.

– Разве моя жизнь стоит того, чтобы так экспериментировать? – возмутилась Рен. – Почему бы просто не разбить этот шар? Я и так доставляю слишком много неудобств...

– Как ты не понимаешь, это ещё больший риск! Забыла слова Своих? – повысил голос Нестор, который в последнее время уже не особо сильно был похож на того беззаботного и жизнерадостного Хранителя, с которым Рен некогда познакомилась. В нём скопилось чересчур много напряжения. – Прошу, просто... ох, милая, просто постарайся слушаться и не спорить.

Касьян медленно поднялся со стула, который тут же растворился в воздухе, повинуясь его мимолётному волевому взгляду. Сам же Родственный, поправив пальцем круглые очки, сидевшие на пухлом носу, подошёл ближе к Рен. Та, закрыв лицо руками, плакала.

– Ну, вот, пожалуйста! Довёл девочку до слёз, Нестор! Эй! Всё будет хорошо, не ной ты! – добродушно пробасил он, присаживаясь на кушетку рядом с девушкой. – Я лично прослежу за тем, чтобы у нас всё получилось. Совсем скоро всё это закончится, я обещаю. Хорошо?

– Угу... – промычала Рен сквозь ладони и всхлипнула.

– Я знаю, что делать. Пожалуй, подготовлю всё необходимое для эксперимента, – добавил Касьян и, блеснув на прощание своими миниатюрными очками, с радужной вспышкой выпорхнул из палаты через потолок.

Тотчас же, будто по расписанию, дверь тихо отворилась. В белоснежный кабинет зашли двое: посетитель и медсестра. Последняя, наспех проверив, всё ли хорошо с пациенткой, деликатно удалилась. А вот гость остался.

Это был Катсуро, знакомый Рен в качестве программиста и молодого человека её подруги. Оставаясь преданным своим неизменным традициям, он был одет с иголочки, не придерёшься. В туфлях, начищенных до зеркального блеска, можно было увидеть детальное отражение больничных ламп и аппаратуры. На идеально сложенном теле сидел приталенный деловой костюм в вертикальную серую полоску. Кожа рук и лица блестела, словно её обильно натёрли воском.

Рен отняла руки от заплаканных глаз и моментально успокоилась, очевидно никак не ожидавшая увидеть здесь Катсуро. Ладно бы, появилась Умеко. Или – Широ Ватанабэ. Но что здесь забыл человек, с которым они почти ничем не связаны?

Между тем, парень вальяжно прошёлся по палате, осмотрелся по сторонам, пощупал трубки капельниц, которые вели к рукам спавшей девушки. Он делал это без каких-либо видимых эмоций, словно бывал в больничных покоях каждый светлый день.

Когда ему надоело расхаживать по палате и разглядывать многочисленные кнопки специальной медицинской аппаратуры, он подвинул небольшой табурет впритык к самой кушетке и присел на него, уставившись на слегка подрагивавшие во сне, ресницы девушки.

– Ну, привет, Ямамото, – произнёс он, шевеля одними губами.

– О! Началось! – усмехнулся бестелесный и неосязаемый Нестор, стул которого находился прямо позади Катсуро. – Мой любимый период! Люди думают, что пока ты в коме, то обязательно слышишь, что они тебе говорят. Поэтому рассказывают всё подряд! Нет, серьёзно! Узри лик искренности!

Рен скептически хмыкнула, продолжая следить за незваным гостем. Зачем он пришёл? Почему один?

– Лежишь, спишь. Хорошо тебе, – продолжил Катсуро. – Все вокруг беспокоятся о том, что ты сейчас в шаге от смерти. Переживают, плачут. А я их не понимаю, нет.

Парень встал со стула и прошёл к окну. Выглядывая на улицу, он всё же продолжал говорить.

– Я видел, как умирал мой дядя. Сначала он неделями лежал, прямо как ты. И – спал. Чёрт побери, он спал постоянно, Ямамото. Я смотрел на него, и знаешь, мне было ничуть не жаль. Люди умирают, это происходит каждый день. Так и должно быть. А вот такие, как ты и он, сперва предпочитают помучить своих родственников. Вам в радость поваляться пластом, пока другие бегают вокруг вас, стараясь сделать хоть что-нибудь полезное. Но вы ведь уже всё решили, – Катсуро резко обернулся, подошёл к спящему телу Рен и склонился над ним так сильно, что едва не коснулся носом её щеки. – Ты ведь всё уже решила, Ямамото, да? Так почему бы тебе уже не сдохнуть?

Рен и Нестор в шоке смотрели на парня, который выглядел не просто бессердечным: он был похож на душевно больного человека, но вместе с тем, на непревзойдённого притворщика.

– Кажется, он меня убьёт, – Рен взволнованно соскочила с кушетки и попятилась назад. – Нестор! Пожалуйста, позови врача!

– Не получится. Он – Брошенный, мы не можем повлиять на него, ни прямым, ни косвенным путём, – развёл руками Нестор, даже не шелохнувшись. – Это – Закон. К сожалению, здесь ничего не поделаешь. Уже пробовали.

Катсуро выпрямился, вернув своему телу привычную победную осанку, и продолжил свой страшный монолог. Он будто бы получал удовольствие от того, что так сильно растягивал прелюдию.

– Нет, Ямамото, сдохнуть быстро – это не про тебя. Ты же у нас любознательная девочка. Хочешь попробовать это пограничное состояние на вкус, наплевав на всех окружающих. Кстати! – он резко поднял указательный палец вверх. – Ты хотя бы знаешь, в какую сумму обходится родителям твоё содержание в этой палате? Надеюсь, что нет, потому что для твоей семьи она практически неподъёмна. Ах! Ты, наверное, лежишь и думаешь: "чего это он явился, бросается нравоучениями, мне ведь и так плохо, а тут ещё и он"! Но мне до тебя дела никакого нет. Возможно, мне просто нравится наблюдать искупление, наблюдать... смерть. Знаешь, дорогая, в этом есть особая романтика.

Катсуро говорил тихо, вкрадчиво, с лёгким нажимом. От этого Рен стало совсем не по себе. В повседневной жизни она бы и представить не могла, какой монстр живёт прямо у неё под носом. Возможно, Умеко этого не поймёт ещё долгие годы. Если их отношения, конечно, продлятся.

Парень бросил быстрый взгляд в сторону двери, чтобы убедиться в отсутствии лишних глаз и ушей. Затем он присел на край кушетки прямо рядом с бездушным телом Рен. Он протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до щеки девушки, затем скользнул ими по шее, ключице, плечу.

– Такая нежная, мягкая, прохладная кожа, – промычал Катсуро через нос, едва слышно. – Ты же почти труп. Почему до сих пор дышишь? Что с тобой не так? Или... может, ты просишь меня о помощи? – парень чуть наклонился, театрально приложив ладонь к уху. – Я не слышу.

Тело Рен, разумеется, даже не шелохнулось: девушка продолжала спать, медленно и глубоко дыша через нос. Она была абсолютно беззащитна и, казалось, висела на одном волоске от смерти. Кожа сильно побледнела, ногти на <