Глава 6. День, полный нелепостей

 

Переход между мирами, возможно, занимал не более нескольких мгновений, но просыпалась Рен каждый раз примерно через час-полтора после того, как зажимала в руке седую нить. Поэтому, едва открыв глаза, она увидела за окном черневший, минута за минутой, вечер. На экране мобильного телефона, который пришлось изъять из сумки, чтобы сориентироваться во времени, было уже полседьмого.

Родители Рен возвращались с работы порознь: мать работала в госпитале, а отец был менеджером в известной компании по продвижению молодых талантов. Несмотря на то, что то один из них, то другой могли задержаться на работе и на час, и на два (зависело от морального состояния и объёма невыполненных дел), обычно они оба старались вернуться к ужину. Чаще всего за столом они собирались втроём, чтобы обсудить какие-нибудь новости и обязательно убедиться в том, что Рен нигде не успела опозориться.

Девушка встала с кровати и сменила опостылевшую ещё в Мире Душ одежду на более приличный и красивый халат, а на ноги с замёрзшими пальцами набросила пушистые тапочки. Общее самочувствие, конечно же, играло на фоне контраста между двумя мирами, но после этого непродолжительного сна у неё хотя бы пропал жар, а голова больше не казалась такой тяжёлой. Однако не всё сразу: боль в горле ещё не отступила, а теперь ещё и появилась лёгкая заложенность в носу. Впрочем, простуда – не страшнейшая вещь в мире.

Времени, чтобы приготовить достойный ужин, оставалось не так уж и много. Поэтому втайне надеясь на то, что один из родителей немного задержится (а без опаздывающего начинать никто не станет), Рен принялась за продукты. Надо сказать, готовила она всегда с удовольствием: этот ритуал носил особенный характер. К приготовлению каждого блюда она относилась с педантичностью, но в то же время и со здоровой порцией творчества. И, конечно, не забывала про самый главный ингредиент: щепотку хорошего настроения.

С последним была проблема, ведь если в Мире Душ все проблемы и переживания отступали на второй план, если не растворялись бесследно, то здесь они нависали с новой силой. Сердце по-прежнему болело от недавнего предательства со стороны Широ, а вина перед Амикой, девочкой-художником, которой крепко досталось ни за что, прямо-таки съедала изнутри. Сама Рен понимала, что былого не воротишь, поэтому изо всех сил старалась отгонять дурные мысли.

Рен не без удовольствия занялась приготовлением ужина. Времени было чуть меньше, чем впритык, но к счастью, часть продуктов, которые можно было впоследствии подать на стол, нуждались лишь в том, чтобы разложить по небольшим тарелочкам. Но к этому можно было приступить непосредственно перед трапезой.

Первым на плиту отправился бульон с пшеничной лапшой, тут же была включена рисоварка, чтобы впоследствии слепить бесподобные шарики онигири. Последние было бы целесообразно купить в магазине, но Рен слишком любила лепить их самостоятельно, укладывая внутрь разнообразные начинки.

– Наверняка стоишь там и гордишься мной, да, Нестор-сан? – с кривой ухмылкой пробубнила Рен, помешивая будущий мисо-суп, и к своему ужасу поймала себя на мысли о том, что Хранитель-то, получается, видит всё! Абсолютно всё, каждый малейший шаг!

Куда бы она когда-либо ни пошла, что бы она ни сделала, какую бы гадость ни прошептала украдкой, вдобавок ядовито цокнув языком, Нестор был всему этому свидетелем. И после всего этого он смотрел на неё глазами, в которых читалась любовь и забота. А за что её, такую несовершенную, любить-то? Рен готова была поспорить, что истинная Ренэйт, которую в Мире Душ знает каждый первый, обязательно обладала не настолько скверным в своих проявлениях характером и была не такой упрямой, особенно когда это совсем не к месту.

За шумом бурлящей воды погружённая в размышления девушка не услышала возни в прихожей и тихих голосов, произнёсших привычное "я дома!" в два голоса: вернулись родители, причём оба и сразу. Она заметила их только тогда, когда отец, мягко прошагав за её спиной в тапочках, заглянул через плечо. Та, понятное дело, подпрыгнула от неожиданности, чуть не опрокинув ёмкость с бульоном.

– Папа! С возвращением, – успокаивая сердце, улыбнулась Рен как можно беспечнее.

– Привет. Всё в порядке? Идёшь на поправку? – как бы между прочим, поинтересовался тот у дочери. – Ты выглядишь гораздо лучше, чем с утра. Может, завтра сможешь вернуться в колледж...

– Я и сегодня была, – спокойно ответила Рен, опустив взгляд на медленно бурлящий бульон. – Но вернулась пораньше. Не рассчитала сил.

– Всё правильно. Лучше перестраховаться, – ответил отец и скрылся за дверью, ведущей родительскую комнату. Спустя пару минут оттуда послышался звенящий звук ремня и разного рода шорохи: он менял свой рабочий деловой костюм на уютную домашнюю одежду.

Мать тем временем уже успела переодеться и, зайдя на кухню, повязала фартук. Она по-хозяйски присоединилась к приготовлению пищи, и спустя всего какой-то час, вся небольшая семья была в сборе. Они расположились, как всегда, за небольшим обеденным столом, на котором стояло множество небольших тарелок и пиал с самым разнообразным содержимым, начиная от солений и заканчивая бережно слепленными онигири.

В процессе ужина отец, как за ним водилось, поинтересовался у дочери о последних новостях, но той отвечать было особо нечего, ведь первую половину дня она провела в слишком слабом состоянии, а вторую половину и вовсе проспала дома. Тогда Ямамото-старший нашёл выход из ситуации, причём не самый приятный.

– А отчего твой молодой человек не придёт тебя проведать? Такой приятный парень. Занят, наверное, чем-то неотложным? – спросил отец, не без интереса взглянув на дочь из-под частично поседевших бровей.

Он всегда старался быть в курсе всех событий, но старался делать это осторожно, поэтому со стороны могло показаться, что ему и вовсе наплевать на семью: взгляд мужчины всегда был холоден и расчётлив, если не суров. Его торс и плечи, застывшие в вечно строгой осанке, и опущенные уголки рта создавали впечатление о нём, как о невероятно серьёзном человеке, хотя на самом деле это было не совсем так. Да, у него определённо присутствовала деловая хватка, но за свою жизнь ему так и не удалось подняться выше простого менеджера. Иногда молодой и зелёной Рен было невдомёк, за что её мать вообще когда-то вышла замуж за Ямамото-старшего. За вечные обещания, что завтра будет лучше, чем сегодня? До сих пор ничего, простите, не изменилось. Это и есть, по их мнению, любовь?

– Ну... – замешкалась Рен, уставившись на маму в надежде, что та прочитает её мысли и спасёт от этого ненужного, ранящего разговора. Но та с неподдельным интересом, как и отец, ждала её ответа. – Знаешь, пап, мы больше не вместе.

– Ох, вот как? – без единой капли удивления произнёс отец и приподнял брови. – Почему же?

– Он... Мы... Мы с ним просто очень разные, – едва слышно произнесла дочь и продолжила есть. А вот отец, напротив, уселся поудобнее и даже чуть наклонился вперёд. Спокойно, с расстановкой, но очень твёрдо он произнёс:

– Человек, который плох в любви, не может быть плохим во всём подряд. Но судя по тому, как он за тобой ухаживал, в нём обязательно есть немало хороших черт.

– Прости, пап. Но мне кажется, ты ошибаешься в Ватанабэ точно так же, как заблуждалась я сама.

– Ватанабэ? – переспросил отец, вмиг оживившись. Уголки его губ дрогнули и поползли вверх. – Уж не сын ли Ватанабэ Рензо, директора моей компании?

В поисках ответа на поставленный вопрос, улыбнувшийся глава семьи Ямамото обернулся к своей жене, а затем вернулся к Рен. Ох, этот взгляд с хитрой улыбкой были отвратительными предвестниками одной тёмной мыслишки, от которой за километры несло желанием отдать дочь замуж за богатенького парня.

– Нет, папа. Это вряд ли. У Широ нет родителей, он из детского дома.

Это должно было успокоить отца, но тот лишь призадумался, уставившись в пол. Его губы зашевелились в едва слышном бормотании, среди которого можно было разобрать слова "спросить", "деликатно" и "сын". Вконец расстроившись, Рен собиралась покинуть стол, но вовремя передумала, вспомнив о том, что больному организму еда нужнее всего. Ради здоровья можно было терпеть даже нелицеприятную болтовню. И в какой же момент она, своенравная и порой самоуверенная девушка, начала так заботиться о своём здоровье? Раньше такого не было.

Далее ужин продолжился в привычном ключе: мать с интересом рассказывала сплетни, которых нахваталась в женском коллективе больницы, а её муж, кивая как болванчик и часто моргая, делал вид, что слушал. В этом дочь была вся в отца. Когда же трапеза была окончена, семья разделилась на два лагеря: родительский и детский. И хоть ребёнком нашу юную особу назвать было уже сложно, она отдала бы все сокровища мира за то, чтобы не взрослеть никогда. И вообще, подумать только! Вечно молодой Нестор будет наблюдать, как она с годами медленно ссохнется, потеряет все соки, делающие её привлекательной для мужчин. Морщины заполонят всё её тело, а сама она однажды проснётся сгорбившейся старушкой, которая будет помнить о том, что "где-то там" за ней наблюдает таинственный Родственный. А однажды она умрёт, сидя в креслице, и этот молодой человек с волевым взглядом протянет ей свою сильную руку и позовёт за собой. Брр, даже представить себе отвратительно! Лучше уж никогда не стареть. Будь у неё шанс умереть молодой, Рен бы непременно взяла его в оборот.

Девушка по привычке умылась, почистила зубы и легла в кровать. Ночник озарял комнату мягким светом, когда за окном стало уже совсем черно. Сейчас было бы в самую пору почитать книгу или написать небольшую прозаическую зарисовку о тех красотах, которые она успела повидать в Мире Душ, но настроения не было. Осколки разбитого сердца, не зная усталости, впивались в плоть так сильно, что об искусстве думать не получалось.

Чем Рен оказалась плоха? Да, конечно, она никогда не была идеальна. Может, совсем не дотягивала до красот японских идолов, да и с ростом природа не угадала. А ещё во время чтения ей приходилось надевать большие очки, из-за которых и без того горбатый нос казался крупнее. Вдобавок ко всему, из-за быстрого роста её организм предпочёл не уделять внимания груди, вследствие чего даже в последние годы школы взгляды мальчишек устремлялись куда угодно, даже на классную доску, но не на Рен.

В колледже многие считали её растяпой и просто недалёким человеком, по крайней мере из-за того, что она водилась с Хигой Умеко, которая якобы использовала её в роли "страшной подружки". Что ж, впрочем, это не было секретом и для самой Рен. Но в качестве своеобразной справедливости, рядом с Умеко она чувствовала себя эрудированной и разносторонней личностью. Вот такая своеобразная дружба у них получилась, но зато все остались довольны: каждая из них могла немного потешить своё самолюбие на фоне другой.

Тем не менее, несмотря на то, что Умеко была куда симпатичнее своей высокорослой подруги, Широ выбрал именно последнюю. Он принял конверт с признанием и пошёл навстречу. Неужели всё, что следовало за тем вечером, было не более, чем игрой? Тогда уж игра эта была на грани фола, раз он осмеливался протягивать лапы даже в сторону Умеко, отлично зная, что они общаются между собой каждый день. Очень смелая игра. Или... холодный расчёт? Интересно, сколько ещё глупышек попалось в его сети за эти две недели с хвостиком, пока он был с нею? Хотя нет, вовсе не интересно. Даже думать противно.

Рен выключила свет и легла на бок. Её глаза остановились на радужном осколке, одиноко лежавшем на столике рядом со стопкой учебной литературы. Стекло как стекло, пока смотришь на него при дневном свете! Но как же оно преображалось в темноте: изнутри серебристым пульсом заводила пляс какая-то странная субстанция, освещая ничтожно маленькое пространство вокруг себя.

Ночь тянулась долго и тревожно. Рен, засыпая, несколько раз чувствовала, будто опрокидывается назад и летит сквозь кровать прямо в бездну. С ужасом распахивая глаза, она боялась, что на сей раз проснётся в очередном незнакомом месте. А вокруг на многие километры не окажется ни души, чтобы найти её и хоть как-то помочь. Но – нет, каждый раз перед её взором открывалась темнота родной комнаты, а в ночной тишине раздавалось лишь размеренное и спокойное тиканье настенных часов, висевших в коридоре. Вслед за несколькими такими тревожными пробуждениями, наконец, наступило спокойствие, продлившееся до самого утра.

Проснувшись от шума ливня, неистово вбивавшего грязь и осеннюю листву от редких деревьев в асфальт и бесцеремонно настукивавшего по карнизам, Рен села в кровати и протёрла заспанные глаза тыльной стороной ладони. Самочувствие заметно улучшилось, она чувствовала себя совершенно здоровой. В голове невольно всплыли незнакомые фигуры в изумрудных мантиях, которые прикладывали силы к тому, чтобы помочь ей выздороветь. Мысленно поблагодарив их, девушка подошла к окну и приоткрыла его. Запах свежести тут же ударил в ноздри, зазывая на уличную прогулку.

Прошли всего одни сутки, а она уже стояла на ногах крепче крепкого. Это ли не чудо? Ещё только вчера она едва нашла в себе силы дойти до дома, а сегодня была готова показать себя во всей красе на спортивном часе. И, наверное, даже назначить встречу с Амикой!

"Пора собираться", – подумала Рен, задумчиво глядя на циферблат часов. Надо было успеть навести утренний туалет, прежде чем показать нос из дома, но лень потянула её обратно в постель. Этот соблазн был объясним: заболевший человек обычно не выходит на учёбу в следующий же день, а то получается слишком уж подозрительно.

"Может, не надо мне никуда идти?" – пожала плечами Рен и приготовилась лечь под тёплое одеяло, как внезапно в голове промелькнула ещё одна мысль: "Надо, надо!"

Почему-то Рен живо представился Нестор, укоризненно грозящий пальцем. Конечно, это он нашептал, больше некому! Девушка беззвучно рассмеялась, но решительно направилась в ванную комнату.

В колледже её встретили с удивлением. Ещё бы! Вчера она представляла собой жалкое зрелище: эдакая размазня с раскрасневшимися глазами и мутным взглядом. Сегодня же она потрудилась привести себя в полный порядок и даже нанести косметику. Оделась просто, но со вкусом: ботфорты, чёрные плотные колготки и многослойная юбка, выглядывающая из-под просторного расшитого свитера. Надо сказать, больше всего её порадовала реакция Умеко: та чуть не выронила сумку, когда увидела свою подругу в непривычном свете.

– Эй, Ямамото! Это точно ты?

– А как же! – ехидно улыбнулась Рен. – Присядем?

Девушка показала на свободную скамью, которая стояла у самой стены в главном холле колледжа. Умеко послушно прошагала к ней и уселась. Сумка отправилась на колени.

– Чего это ты сегодня так... оделась?

На секунду Рен показалось, что Умеко хотела сказать "вырядилась", но вовремя себя остановила от проявления вопиющей бестактности. Конечно, сегодня она никак не могла ожидать прихода Рен, да ещё и при полном параде, поэтому особо не задумалась ни над макияжем, ни над внешним видом. "Крокодил" и "принцесса" на денёк поменялись местами, что невероятно грело душу последней.

– А я вот подумала, ну его, этого Ватанабэ, – небрежно бросила Рен. – Тоже мне, червяк нашёлся. Буду жить в своё удовольствие, встречаться с интересными людьми. Вот, к примеру, вчера я встретила... угадай, кого!

– Даже не представляю, – тут же сдалась Умеко с безразличным видом.

– Ту девочку, которую я ударила... на фестивале.

– Да ладно?!

– Угу. Но мы договорились о другой встрече, а то самочувствие у меня было ни о чём.

– Ну, так она подаст на тебя в суд? – оживлённо затараторила Умеко. – Ух, злая, наверное, да? Отомстить хочет?

– Нет... Наоборот. Договорились встретиться и попить вместе чаю. Она мне номер оставила, вот...

Рен начала копаться в сумке. Сперва она заглянула в тот самый кармашек, в который, по её мнению, она и отправляла листочек с записью. Затем с холодеющей спиной и замирающим сердцем она перекопала каждый закуток, но по-прежнему осталась ни с чем.

– Потеряла... – обречённо выдохнула она и уставилась в одну точку с напряжённым выражением лица. Умеко понимающе кивнула и, обращая на себя внимание, промолвила:

– Если вам суждено встретиться, то ты её ещё увидишь. Но если нет, то ты хоть на сотне листочков её номер напиши, все их потеряешь.

Строгий взгляд Рен исподлобья ударил прямо в глаза Умеко. Он словно бы говорил: "откуда в твоей глупой голове возникают такие мысли"? Но удержав себя в руках, девушка всего-навсего произнесла:

– Сейчас начнутся занятия. Пойдём.

 

На очередном любимом занятии по архитектурной тектонике, Рен, наконец, обнаружила своего таинственного воздыхателя, который (со слов Умеко) давно охотился за её контактным номером. А дело было так: Рен была с головой увлечена построением макета тектонического строения (и он получался невероятно красивым. Впрочем, любой макет в руках трудолюбивой девушки превращался в любительское произведение искусства). Но её ни на секунду не покидало чувство, будто за ней кто-то пристально наблюдает. Выбрав момент, она резко подняла голову, чтобы увидеть виновника своего тревожного состояния. По счастливому (а для кого-то очень неловкому) стечению обстоятельств, её взгляд наткнулся на прицел камеры мобильного телефона. В тот же миг по аудитории нахальным эхом пробежался звук щёлкающего затвора: незадачливый наблюдатель не только попался с поличным, но ещё и забыл заблаговременно отключить звук фотосъёмки. Хуже могла быть только вспышка.

– Я... я фотографировал макет! – с головой закопал себя в могилу парень.

– Дай-ка сюда, – протянула руку Рен с абсолютно серьёзным видом, даже несмотря на то, что студентов разделяло два ряда парт.

– Нет, я просто... Забудем об этом, ладно? Красивый макет! Молодец!

Юноша поспешно убрал телефон и отвернулся. Он склонился над собственным макетом. Парень наверняка втайне был рад, что преподаватель временно отлучился из аудитории. Иначе бы он так легко не отделался: дисциплина превыше всего. Рен пристально посмотрела на его подрагивавшую черневшую макушку и уши, смешно топорщившиеся в разные стороны. Голова была вжата в плечи, словно парень вот-вот ожидал, что девушка схватит хлёсткую тростину и всыплет ему по первое число.

– Это он? – тихо прошептала Рен подруге, позабыв о своём недостроенном макете. – Ну, тот, который мой номер просил.

– Ага. Но ты не пугайся, вряд ли он фотографировал тебя под партой. Слишком застенчив, – усмехнулась Умеко, не отвлекаясь от работы над чем-то корявым и отдалённо похожим на миниатюрный скелет дракона, целиком состоящий из рёбер.

– Это что у тебя?

– Дом.

– Ты... Дом, значит... Ладно, – Рен удивлённо захлопала глазами и, сбитая с толку, вернулась к своему макету виртуозного оперного театра, который теперь казался если не идеальным, то по крайней мере, во стократ симпатичнее.

Когда работы были сданы, а счетверённое занятие завершилось, студентов ожидал получасовой перерыв перед спортивным часом. Стараясь не упускать робкого воздыхателя из виду, Рен попросила Умеко подождать её, а сама решительно направилась за парнем. Тот, верно, ожидал, что легко отделался, потому что забросив все чертёжные принадлежности и прочие инструменты в кожаный портфель, чуть ли не вприпрыжку покидал аудиторию. Длинноногая Рен оказалась быстрее. Грозно стуча каблуками ботфортов, девушка решительно шагала за парнем, стараясь припомнить его имя. Какой позор: они отучились вместе уже несколько месяцев, а большей части своих будущих коллег она и по фамилии-то не знает, чего уж там про имя говорить!

Почуяв опасность, юноша остановился и осторожно обернулся. Перед ним тут же выросла Рен, которая скрестила руки на груди и выжидающе, с укоризной уставилась на него.

– Что? Да не делал я ничего такого!

– Как там тебя..?

– Тамуро Морио.

– Слушай, Тамуро. Сейчас ты при мне удалишь фото, а затем объяснишь, зачем оно тебе нужно, – на одном дыхании произнесла Рен, втайне заострив внимание на том, что где-то она эту фамилию уже слышала. Или может, просто слишком часто её слышала на занятиях? – И ничего не скрывай! Я и так знаю, что интересую тебя.

– Прости, – наконец, сдался парень. – Да, это правда. Но я бы никогда не стал фотографировать тебя украдкой, честно! Это мне нужно для... дела.

– Для какого ещё дела?

– Сестра рассказывала о тебе. Я сфотографировал, чтобы доказать ей, что мы учимся вместе.

– Очень интересно!

Рен со всей возможной строгостью взглянула на Морио, отчего тому наверняка захотелось провалиться под землю. Он был прекрасно осведомлён о том, на что способна эта девушка в ярости.

– Мою сестру зовут Амика Тамуро. Вы же с ней повздорили, да?

– Вот как... – отступила Рен. Её взгляд смягчился, а руки расцепили оковы на груди и опустились вниз. – Да, это правда. Но мы собирались пообщаться, она даже дала мне свой номер.

– Если хочешь, Ямамото, приходи завтра к нам домой. Сегодня уже не приглашаю, будет поздно. Да и после упражнений не очень удобно... Сама понимаешь... – парнишка поспешно достал клочок бумаги и написал там адрес своего дома.

Что делать? Отказываться было бы глупо, ведь номер Амики всё равно канул в небытие, да и со встречей затягивать не стоило. С другой стороны, не примет ли случаем Морио её согласие за знак внимания? Нет уж, вот новые витки отношений ей явно не нужны.

– Не хочу расстраивать тебя, Тамуро-кун, но мне сейчас не до романтики, – она постаралась амортизировать как можно мягче. – Я бы пришла, чтобы повидать Амику...

– Я понял. Это было ясно ещё с первого дня, что ты – птица не моего полёта. Никаких обид, – ответил парень, но в его словах прозвучали нотки отчаяния.

Тем временем к общавшейся парочке подошла Умеко, по всей видимости уставшая ждать в стороне. Она сперва не без любопытства заглянула каждому из них в глаза, затем зашагала вперёд и как бы между прочим бросила:

– Время поджимает, Ямамото! Не успеешь переодеться!

– Пора. Прости ещё раз, – выпалила с поклоном Рен и поспешила ретироваться, чтобы не видеть щенячьих глаз безобидного юноши. Этого ещё не хватало!

 

Футболом Рен никогда до колледжа не увлекалась. Как, впрочем, и другими видами спорта. Время от времени устраивала себе небольшие встряски, пробежки. И, конечно же, делала зарядку. Но чтобы целенаправленно заниматься в спортивных секциях – нет уж, увольте! А вот в последние месяцы у неё появилась стойкая любовь к футболу. Вообще она бы больше предпочла теннис, но Умеко слишком беспокоилась о своих ногтях, а играть в напарниках с кем-нибудь кроме "лучшей подруги" было опасно.

Как бы там ни было, футбол поглотил её с головой: как на стадионе, так и в просторном спортивном зале она чувствовала мяч, умела контролировать его. И хоть ей было сложно тягаться с мальчишками, иной раз она обыгрывала даже их. А вот сегодня...

Из-за дождя занятие перенесли целиком под крышу, и после общей разминки курсу дали свободу действий. Группа быстро сумела разделиться на две равные команды и распределиться по полю. Мальчишки, как и следовало ожидать, старались держаться вместе, поэтому одна из команд полностью состояла из мужского населения. Частично из него состояла и другая. Как видно, девушки здесь были в незначительном меньшинстве.

Едва раздался свисток, мяч был разыгран. На поле завязалась настоящая борьба, в которой падая, игроки вновь вставали, независимо от того, кто как сильно получил по ноге и по какой вообще причине распластался на полу. Рен, собравшая волосы в аккуратный хвостик на затылке, не щадила никого. Любой парень, поймавший дружественный пас, осторожно и быстро оглядывался, чтобы убедиться, что эта юркая, ловкая, нахальная девушка находится где-нибудь поодаль. Если не везло – Рен отнимала мяч уже спустя пару секунд и неслась в сторону вражеских ворот под одобрительные крики со стороны своих ребят.

Обычно во время занятий спортом, будь то бег или активная игра, мысли Рен отходили на задний план и сдавали позиции смелым жизненным решениям. Но на этот раз, как назло, её сбивали воспоминания о Широ. Они казались такими близкими и далёкими одновременно! Совсем недавно, именно в этот день недели, этот парень поймал её мяч у ворот. Его улыбка, те искренние глаза... Слова излишни.

Мысли о Широ сбивали Рен с толку, мешали сосредоточиться на мяче, превратили в безвольного и вялого игрока, мешавшегося в центре поля. Получив несколько едких замечаний со стороны парней из своей команды, она помахала рукой и объявила о выходе из игры. Дальше активное действие продолжилось уже без её участия, и нужно сказать, зрелищности в нём сразу поубавилось. Раньше был азарт, ведь на поле никого больше так сильно не боялись.

Присаживаясь на скамью, Рен успела заметить, как в дверном проёме при входе в зал промелькнула белокурая голова. Девушка была уверена, что там минуту назад собственной персоной стоял Широ. В это время у него каждую неделю происходит вынужденный двухчасовой перерыв между занятиями. Рен трусцой пробежала к двери, хотя толком не знала, зачем ей это нужно: то ли просто удостовериться, что она оказалась права, то ли затем, чтобы выяснить отношения раз и навсегда.

Широ стоял прямо за дверью, с непринуждённым видом уткнувшись в книгу. Наверняка он не ожидал такого поворота. Но сам-то зачем, интересно, пришёл? Чтобы снова пялиться на лакомый кусочек, который ему не достался? Или подыскивал новую глупенькую жертву?

– Привет, предатель, – стараясь унять дрожь в коленях и сильно бьющееся сердце, произнесла Рен. Широ от неожиданности чуть не выронил книгу из рук, но успел подхватить её на лету и неловко ответил:

– Здравствуй.

– Ты мне ничего не хочешь сказать? Извиниться, например...

– Не такая уж ты и маленькая, Ямамото. Сама всё прекрасно понимаешь. К чему слова?

Рен смотрела на собеседника и не могла понять, как он смеет вообще смотреть ей в глаза после того, что наделал. Откуда такой запас наглости? Эта светлая короткая причёска, которая раньше так её манила, теперь казалась всего лишь отвратительной растительностью, а глубокие глаза – пустыми и бесстыжими.

– Предатель, – с шипящим презрением повторила Рен. – Такие нежности, такие надежды, мечты. Ради чего? Объясни, я просто не понимаю! Если я была так далека от идеала с самого начала, то почему ты вообще пригласил меня на свидание?

В горле встал ком. Голос девушки дрогнул, а в глазах появились капельки слёз. Но она не собиралась плакать. Нет, только не при нём! Видя это, Широ протянул руку, чтобы погладить её по плечу, но та решительно сделала шаг назад и, опустив голову, ранила его острым взглядом исподлобья:

– Не смей. Ты не достоин. Твой отец всё сделал правильно, сдав тебя в приют. Представляю, как ему сейчас хорошо!

Рен бросила это в сердцах. В другой день она бы и не заикнулась, ведь понимала, насколько должно быть обидно слышать такие слова ребёнку, который провёл всё своё детство в ненависти к собственным родителям за то, что они оставили его на произвол судьбы. Но злость и ярость затмили молодой разум, и девушка не собиралась жалеть о словах, считая, что они явно не могут ранить обидчика сильнее, чем он ранил её своей изменой. Сказав то, что посчитала нужным, она развернулась и побежала обратно, в спортивный зал. Там продолжалась вялая игра в футбол.

– Постой, Ямамото! – бросился Широ за девушкой, и неизвестно, что он хотел сказать ей: снова извиниться или выкинуть что-нибудь ещё более обидное. Ведь когда он в несколько шагов догнал её и схватил за руку, Рен развернулась и влепила ему звонкую пощёчину. Удар хлопком раздался по спортивному залу. Группа, начисто позабыв об игре, медленно подтянулась ближе и столпилась вокруг парочки, выяснявшей отношения. Мяч остался одиноко лежать посреди поля.

Рен стояла напротив своего обидчика, готовая в случае чего нанести ещё один удар. Её тело, одетое в просторную спортивную одежду, было напряжено. Губы крепко, до белизны сжаты. В глазах искрами слёз томилась обида, помноженная на гнев. Широ, схватившись обеими руками за щёку, выглядел виноватым и пристыженным. Он смотрел в пол. Наконец-то, в этом взгляде не осталось ни капли самодовольства и высокомерия.

– Ямамото...

– Уходи! – выкрикнула Рен так резко, что ребята, которые находились ближе остальных, от неожиданности втянули головы в плечи.

– Я тебя... – робко продолжил Широ, поднимая взгляд на девушку, но окончания фразы никто не услышал:

– Не смей! Не хочу тебя видеть! Ненавижу! – закричала Рен, срываясь в слёзы. Они жемчужинами выкатывались из её покрасневших глаз, падая на горящие щёки и скользя по ним вниз.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – без конца продолжала повторять девушка, крича всё громче и громче. Она зажмурилась, хотя это не остановило потока слёз. Напротив, они брызнули с новой силой. – Предатель! Ненавижу! Ненавижу!

Девушка отвернулась и по-настоящему разрыдалась, закрыв лицо руками. Смесь обиды и горечи мешали дышать, а слова ненависти хотелось повторять ещё десятки, сотни, тысячи раз, ровно до тех пор, пока этот мерзкий ком в горле не исчезнет без следа. Трясясь в рыданиях, Рен не знала, что в тот момент, смело шагнув из толпы однокурсников, между нею и Широ, сверля последнего глазами, встал брат Амики. Следом за ним, помедлив всего пару секунд, вышла Умеко. И тут остальные ребята словно сорвались с цепи: они живым щитом отгородили плачущую девушку от обидчика, готовые на любую жестокость, сделай он один-единственный неверный шаг. Это читалось в каждой паре глаз, смотревших на него с ледяной ненавистью.

 

***

 

После инцидента в спортивном зале, по требованию тренера Рен была отправлена домой, а другие ребята оставлены на дополнительное занятие за нарушение дисциплины. Поэтому ни Умеко, ни скромняга Морио не имели возможности узнать о состоянии своей подруги ещё без малого два часа. А она тем временем немного пришла в себя и добралась до дома, где набрала ванну и уселась в неё, подобрав ноги. Вытянуть их не получилось: этого не позволяла длина ног и размеры самой ванны.

Девушка распустила намокшие волосы и закрыла глаза. Ещё каких-то пару часов, и с работы вернутся родители. До их прихода необходимо привести себя в порядок, да так, чтобы они ничего не заподозрили: кому нужны лишние расспросы со стороны матери, которую заботит только то, в состоянии ли она ходить в колледж, чтобы получить достойное образование, или со стороны отца, которого порой вообще ничего не интересует, пока это не касается финансов?

Вечер. Отлично. Осталось всего лишь пережить ужин, а там уж можно будет вернуться туда, где боль отходит на второй план. Туда, где можно будет прижаться к плечу того, кто любит её априори. И – улететь с ним куда угодно, лишь бы подальше отсюда, из этого мерзкого и пропитанного разочарованием места.

 

Рен не заметила, как прошёл целый час. Всё это время она сидела, обхватив руками колени и сидя в горячей воде. Она размышляла о том, как далеко в одночасье оказались её планы по созданию прозаико-художественной выставки, постройке собственного зала. Все мечты теперь казались несбыточными и даже нелепыми.

С противным настроением пришлось пересилить себя и приготовить хоть что-нибудь на ужин. Большинство блюд, разумеется, то оказались недосоленными, то чересчур пряными. Рис не был доварен и рассыпался прямо в руках. За столом отец, кажется, заметил что-то неладное, но тактично промолчал: всё-таки, он уважал труд дочери, каждый раз приветливо встречавшей с работы. Он лишь вскользь заикнулся о том, что уже поговорил с Ватанабэ-старшим, и выяснилось, что тот действительно когда-то оставил сына в приюте, а теперь очень бы хотел встретиться и попросить прощения, но пока побаивается реакции. Рен неоднозначно и серьёзно посмотрела на отца, который тут же понял, что эту тему лучше не поднимать. Его жена была весь вечер молчалива. Впрочем, она всегда была молчалива, пока разговор не касался медицины или свежих рабочих сплетен. А вот Рен с большой неохотой клевала еду, стараясь сбросить внимание родителей со своей персоны на работающий телевизор. Странно, но это даже частично удавалось.

Затянувшаяся трапеза, наконец, оказалась позади. На этот раз дочь предпочла сесть на диван между родителей и, положив голову на отцовское плечо, наблюдать за бессмысленным движением фигур на экране телевизора. Она не вникала в смысл фильма: это было незачем. Важно было ощущать себя частью опостылевшей, но всё-таки родной небольшой семьи.

Картинки на экране, одна за другой, с мерцанием менялись местами. Одни герои приходили в кадр, другие уходили. Они говорили друг другу какие-то слова, которые уже не имели никакого значения. Незаметно для самой себя, Рен закрыла глаза. Тревожные морщинки вокруг глаз расслабились, а тонкие полоски бровей застыли в мирном покое.

Она отправлялась в другой мир.