Февральский Пленум ЦК КПСС по сельскому хозяйству

 

10 февраля 1964 года в Большом Кремлевском дворце открылся Пленум ЦК КПСС, на котором обсуждался вопрос интенсификации сельскохозяйственного производства на основе широкого применения удобрений, развития орошения, комплексной механизации и внедрения достижений науки и передового опыта для быстрейшего увеличения производства сельскохозяйственной продукции».

Ранее, как мы уже видели, Т. Д. Лысенко пытался использовать Пленумы ЦК КПСС, посвященные сельскому хозяйству, для укрепления своих позиций для нападок на своих противников. На этот раз следовало ожидать того же. Действительно, на Пленуме сельскохозяйственная наука была представлена в основном лысенковцами. Главный доклад, вопреки традиции, сделал министр сельского хозяйства И. П. Воловченко (Правда, 1964. 11 февр.). Хотя он и отметил, что Т. Д. Лысенко внес выдающийся вклад в науку и практику, однако не стал расшифровывать этот тезис и не счел возможным рекомендовать практике что‑либо из этого выдающегося вклада (в это время Т. Д. Лысенко всячески рекламировал свой метод повышения жирности молока и удобрения земляными компостами). Не высказался И. П. Воловченко и относительно «реакционного морганизма». Начало Пленума, таким образом, не могло удовлетворить творцов мичуринской биологии. Поэтому были срочно приняты меры к исправлению положения. Сначала выступил Ф. В. Калистратов – директор экспериментальной базы в «Горках Ленинских», разрекламировавший достижения Т. Д. Лысенко в деле повышения жирномолочности и урожайности. Затем слово взял М. А. Ольшанский и, наконец, сам Т. Д. Лысенко. С большой обидой он отметил упущения И. П. Воловченко по части недооценки жирномолочности и удобрения компостами.«… А ведь это не какая‑нибудь частность, – напомнил Т. Д. Лысенко, – эти методы имеют большое значение для повышения урожайности во всех районах Советского Союза и для увеличения производства молочных продуктов…»

Нами был вскрыт и сформулирован общий закон жизни биологических видов, которому подчинены все другие биологические и генетические законы».

Далее Лысенко рассказал о том, как этот самый главный закон природы помог ему повысить жирность молока, метод повышения жирномолочности, по его словам, нужно срочно распространить на все фермы СССР, и во всех областях нужно перейти на джерсейские помеси, взяв за основу бычков из руководимого им хозяйства. Т. Д. Лысенко напомнил, что по инициативе Н. С. Хрущева Совет Министров СССР уже принял соответствующее постановление о джерсеизации отечественного скота, но Министерство сельского хозяйства почему‑то медлит с его реализацией. «А ведь речь идет, – закончил Т. Д. Лысенко, – о весьма важном деле – о резком повышении жирности молока десятков миллионов коров на товарных колхозно‑совхозных фермах. Боязнь за провал этого дела и заставила меня выступить по этому вопросу на настоящем высоком собрании» (Известия. 1964. 14 фев.).

Для осуждения морганизма‑менделизма слово на съезде было предоставлено профессору ММ. Лебедеву, который потребовал остановить проникновение морганизма в учебные программы и подверг критике учебник генетики МЛ. Лобашева.

На заключительном заседании Пленума с большой речью выступил Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Он очень много внимания уделил Т. Д. Лысенко, он видел в нем идеал советского ученого и настойчиво требовал внедрять в практику его рекомендации. Это место из речи Н. С. Хрущева нам хочется привести полностью.

Из речи Н. С. Хрущева:

«Когда‑то, лет пятнадцать тому назад, в Министерстве сельского хозяйства Союза возникла дискуссия среди ученых, как лучше вносить навоз в почву, как целесообразнее использовать то небольшое количество минеральных удобрений, которым в те годы располагала страна. Тогда мнения ученых разошлись. Академик Т. Д. Лысенко доказывал, что навоз лучше вносить в виде смеси с небольшим количеством извести и минеральных удобрений. Жизнь шла вперед, наука развивалась, шли споры и практическая проверка рекомендаций. Академик Т. Д. Лысенко выступил и обосновал предложения о необходимости готовить органо‑минеральные смеси, он разработал целую систему, дал научные обоснования своим рекомендациям.

В те годы, как и в последующее время, я бывал на опытных полях, где вел свои работы тов. Лысенко, не только слушал его, но все видел своими глазами. Одно дело послушать доклад, иной человек умеет в докладе все преподнести очень хорошо, а вот на поле ничего не покажет. Между тем поле, как книга, на нем все прочтешь, куда какое удобрение внесено и какие получены результаты. И вот тов. Лысенко показал на практике, что применение его теории дает хозяйству высокие урожаи, дает зерно, мясо, молоко. Я был тогда секретарем Московского комитета партии и рекомендовал колхозам и совхозам шире применять способ приготовления удобрений, рекомендованный тов. Лысенко. И те, кто применял его метод со знанием дела, получали большие прибавки урожая.

Вот это и есть наука, это, как видите, еще в те годы академик Лысенко выдал вексель под спор, который развернулся в выступлениях некоторых товарищей на нынешнем Пленуме. Так что, хотя тт. Ольшанский и Черемисинов спорили. О цифрах, а по сути дела, шел спор о методах удобрений, о способах использования навоза и минеральных удобрений.

Голоса: Правильно.

Н. С. Хрущев: Правильно я вас понимаю, тов. Ольшанский?

М. А. Ольшанский: Правильно.

Н. С. Хрущев: Но вы тоже не развернули своей мысли и не высказались прямо и откровенно по существу дела. Видимо, Министерство сельского хозяйства СССР берется более конкретно за положение дел в Институте удобрений. Но я думаю, что некоторые ученые института отвергают компосты, отвергают органо‑минеральные смеси, стоя на позиции применения чистых минеральных удобрений.

На этом вопросе я задерживаюсь потому, что он имеет принципиальное значение. Это вопрос лучшего использования наших возможностей, привлечения на службу урожая тех средств, которые не требуют капиталовложений. Фабрику компостов можно и нужно иметь в каждом колхозе, что весьма важно для повышения урожайности. Тов. Лысенко в своем выступлении правильно критиковал докладчика за то, что он не уделил должного внимания использованию местных удобрений.

Нельзя недооценивать навоз и другие местные удобрения. Если встать на такой путь, то интересам колхозного и совхозного производства будет нанесен ущерб.

Поэтому я просил бы ученых, руководителей сельскохозяйственных органов, просил бы еще раз тов. Лысенко отработать методику приготовления органо‑минеральных компостов, издать инструкции, своего рода заповеди, чтобы они стали азбукой в каждом колхозе и совхозе. Уверен, что тогда при меньшей норме минеральных удобрений, при трех центнерах минеральных удобрений в смеси с навозом можно получить по 30 центнеров зерна с гектара. Есть расчет, товарищи?

Голоса: Есть! (Аплодисменты).

Н. С. Хрущев: Да, товарищи, именно при таком способе удобрений, как об этом хорошо сказал в своей речи директор хозяйства «Горки Ленинские» тоз. Калистратов, получают по 30 с лишним центнера пшеницы. (Аплодисменты).

Кто хочет применить метод тов. Лысенко, тот не прогадает. Поезжайте в этом году и посмотрите на его пшеницу. Уверен, в хозяйстве будет получен, как всегда, хороший урожай.

Посмотрите на кукурузу в «Горках Ленинских», на сахарную свеклу, посмотрите его хозяйство. Учиться надо таких ученых. (Аплодисменты).

В другой части своего выступления Н. С. Хрущев снова вернулся к Т. Д. Лысенко и снова поставил его в пример. На этот раз разговор шел о повышении жирномолочности. И это место из речи Н. С. Хрущева следует привести полностью.

Из речи К С. Хрущева:

«Нам нужно более конкретно, по‑деловому, подходить к внедрению достижений науки в производство. Возьму такой пример. Академик Т. Д. Лысенко не только теоретически, но и на практике доказал возможность значительного повышения жирномолочности коров. С его помощью некоторые колхозы и совхозы успешно создают фермы высокопродуктивного скота с жирностью молока 5 и более процентов.

Недавно я с удовольствием посмотрел киножурнал, в котором показано, каких успехов достигли колхозы и совхозы Молдавской республики, которые по совету тов. Лысенко начали осуществлять меры по повышению жирномолочности коров. Смотришь киножурнал и радуешься тому, что делают труженики и ученые Молдавия. Не в условиях какого‑либо отдельного экспериментального хозяйства, а во многих колхозах и совхозах уже выращены коровы, которые дают молоко с жирностью от 4,5 до 5,08 процента. Эго – большое достижение.

Позвольте выразить благодарность колхозникам и рабочим совхозов, ученым, партийным и советским работникам Молдавской республики, которые успешно решают задачу большой важности – повышение жирности молока. (Продолжительные аплодисменты).

Этот пример достоин подражания. Пора от разговоров переходить к делу. Мы не против споров.

Наука действительно оттачивает свое острие в спорах, в борьбе мнений между отдельными учеными. Творческие дискуссии нельзя глушить, инициативу ученых нужно всемерно поддерживать. Но если мы будем только наблюдателями, не замечать, когда бесплодные ученые поносят настоящих ученых, обогащающих науку и практику, то это нанесет вред нашим общим интересам.

Почему не внедряют в производство разработанный тов. Лысенко метод повышения жирномолочности коров? Потому что здесь имеются теоретические споры. Одни ученые стоят на этой позиции, согласны с тов. Лысенко, другие – возражают, но не просто возражают, а тормозят внедрение нового. Повторяю, споры должны быть, нельзя их глушить, иначе можно заглушить полезное для науки и для практического строительства советской экономики.

Но когда научное открытие вышло из стадии эксперимента, когда теоретические предположения оправдались, тогда нельзя оставаться нейтральным, надо продолжать то, что завоевано наукой и что содействует осуществлению планов нашего строительства.

Меня давно интересуют работы по повышению жирномолочности скота. Помню, лет 8‑10 назад я спросил тов. Лысенко: считает ли он окончательно решенным вопрос о путях повышения жирномолочности?

Нет, говорил он, надо еще экспериментировать, на практике проверить научные эксперименты. И вчера, выступая, он сказал, что продолжает проверку опытом, хотя уже сейчас имеются тысячи коров с жирностью молока пять и более процентов. Это жирномолочное стадо создано по методу тов. Лысенко. Это – хорошее качество ученого, когда он еще и еще раз в жизни, на практике проверяет силу своих научных рекомендаций.

Почему же идет спор? Дело в том, что некоторые ученые пытались решать проблему повышения жирности молока, по их мнению, таким же путем, как и тов. Лысенко, и ничего у них не вышло. Но как раз они решали проблему не таким путем, как это делает тов. Лысенко. Он решает задачу на другой теоретической основе и добился положительных результатов. И если у кого‑то другого не было результатов, то это еще не значит, что теория неправильна.

Здесь я могу провести параллель с художником. Художник нарисовал картину, человек смотрит и наслаждается его творчеством. А если не умеющий рисовать возьмет кисть, то он застыдится своего «творения». Поэтому не надо удивляться тому, что у одного ничего не вышло с повышением жирности молока, а у другого дело пошло вперед.

Почему сейчас уделяется недостаточное внимание повышению жирномолочности? Есть у нас министерство, есть ученые животноводы, есть зоотехники. Если бы все 310 животноводы взялись за решение проблемы, если б проявили настойчивость во внедрении нового метода, то многое уже можно было бы сделать. Видимо, за десять лет все молочные хозяйства имели большое количество коров с высокой жирностью молока. В результате страна получала бы дополнительно огромное количество продукции» (Правда. 1964. 15 фев.).

Это была очень сильная поддержка. И очень необъективная оценка практических предложений. Н. С. Хрущев собирался решительно и быстро ликвидировать отечественные породы скота и перейти на джерсейские помеси, поверив необоснованным рекомендациям Т. Д. Лысенко, сопротивление которым сам Н. С. Хрущев прекрасно видел.

Не прошло и месяца, как на совещании руководящих работников партийных и советских органов Н. С. Хрущев выступил с новым большим докладом (см.: Правда. 1964. 7 марта) и опять уделил в нем большое внимание Т. Д. Лысенко и его рекомендациям.

В это же время профессор М. Лебедев, выступивший на мартовском Пленуме, напечатал в «Сельской жизни» (1964. 10 марта) большую статью «На старый лад» с резкой идеологической критикой учебника «Генетика» М. В. Лобашева. «Советская наука», – по словам Лебедева, – давно выбросила реакционную шелуху вейсманизма‑морганизма. Остатки ее, к сожалению, еще имеются… Книга «Генетика» – новая попытка воскресить в биологической науке старые идеалистические, метафизические вейсмановско‑мендель‑морганистские идеи генетики. Здесь оказывается отрыв теоретических исследований некоторых ученых от запросов социалистического сельского хозяйства… Книга Лобашева содержит его лекции, читаемые для студентов биофака. Студенты других вузов, в том числе педагогических, также изучают генетику, пользуясь этой книгой. Не обладая должным опытом, они, видимо, принимают на веру все, что пишет профессор Лобашев. Специалисты, оканчивающие эти вузы, становятся либо научными работниками, либо преподавателями биологии в школах. Можно представить себе, какой ущерб наносит преподавание по этой книге и биологической науке, и воспитанию молодежи».

М. А. Ольшанский направил в ЦК КПСС письмо с требованием запретить учебник М. Е. Лобашева по генетике и изъять его из библиотек. Для изучения этого вопроса отделы науки и сельского хозяйства ЦК КПСС создали специальную комиссию.

 

Крупная неудача лысенковцев на выборах в Академию наук СССР в июне 1964 года

 

В июне 1964 года предстояли выборы в АН СССР. Хотя в биологическом отделении АН СССР имелись безоговорочные сторонники Т. Д. Лысенко, но они были лишь членами‑корреспоидентами (А. А. Авакян, Н. И. Нуждин). Действительные члены АН СССР, когда‑то активно поддерживавшие Т. Д. Лысенко (Н. М. Сисакян, А. И. Опарин, Е. Н. Павловский), к 1964 году предпочитали нейтралитет. Создавшаяся к середине 1964 года благоприятная для Т. Д. Лысенко ситуация позволяла ему подготовить проект увеличения своих сил в биологическом отделении АН СССР и превращения его в такой же прочный оплот лысенкоизма, как и ВАСХНИЛ. Правительство, по инициативе Н. С. Хрущева, предоставило Академии наук СССР небывалое число вакансий по генетике: три академика и два члена‑корреспондента. При этом было четко оговорено, что в академики надлежит избрать П. П. Лукьяненко, В. С. Пустовойта и Н. И. Нуждина, а одним из членов‑корреспондентов – В Л. Ремесло. П. П. Лукьяненко и В. С. Пустовойт – заслуженные практики‑селекционеры, оба академики ВАСХНИЛ. Ни тот, ни другой не были генетиками и для избрания в АН СССР по генетике не подходили. Но оба они получали широкую рекламу, только что бьши почетно приняты в члены КПСС без кандидатского стажа, наравне с космонавтами, и противостоять их избранию в АН СССР было бесполезно. Другое дело В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждин – оба беспринципные и активные сторонники Т. Д. Лысенко, причем последний представлял собой исключительно непопулярную личность. За В. Н. Ремесло биоотделение голосовало три раза – случай небывалый, – и все‑таки не прошел. Н. И. Нуждин баллотировался в академики. Члены‑корреспонденты в этом случае в голосовании не участвуют. Индивидуальная интенсивная обработка каждого действительного члена дала себя знать – Н. И. Нуждина отделение общей биологии избрало академиком АН СССР, однако это решерие надлежало утвердить общему собранию АН СССР: Ранее в истории академии не было случая, чтобы ученый, избранный отделением, не был бы утвержден общим собранием АН СССР. На этот раз ученые других отделений – биохимии и физиологии и физики – решили исправить ошибку своих коллег. Стенограмма заседания общего собрания АН СССР сохранила для истории биологии следующую дискуссию.

Выписка из стенограммы:

Акад. В. А. Энгельгардт:

В числе кандидатов на вакансии по генетике мы встречаем имена людей, широко известных всей стране как сделавших огромной значимости вклады в сельскохозяйственную практику, в селекционное дело. Мы произносим их имена с уважением, и их заслуги не вызывают ни у кого сомнения.

Но есть в числе кандидатур по специальности «генетика» одна, в отношении которой, по крайней мере по моему мнению, есть основание разойтись с заключением экспертной комиссии и мнением, выраженным в голосовании членами соответствующего Отделения. Я имею в виду кандидатуру члена‑корр. АН СССР Н. И. Нуждина. Я в несколько затруднительном положении– ведь 10 с лишним лет тому назад мы в Отделении биологических наук избрали Н. И. Нуждина членом‑корр. АН СССР. Естественно было бы одобрить теперь продвижение по пути академических ступеней. Но за этот срок – шел ли в ногу с развитием науки, содействовал ли ей Н. И. Нуждин? Мне не известно за членом‑корр. Нуждиным каких‑либо вкладов практического характера, сравнимых с теми, о которых я говорил в отношении других кандидатов по той же специальности.

Следовательно, ясно, что в нашем суждении мы должны исходить из теоретических, экспериментальных работ члена‑корр. Нуждина. Задача развития экспериментальной генетики в ее современных аспектах и на нынешнем, высоко достигнутом ею уровне – для нашей страны является задачей первостепенной важности, ибо нам нужно во что бы то ни стало преодолеть существенное отставание, создавшееся на этом участке на протяжении недавнего периода. Я не вижу никаких оснований ожидать, что избрание Н. И. Нуждина в академики поможет разрешению этой задачи.

Я попробовал приложить к данному конкретному случаю принцип, рекомендованный академиком ПЛ. Капицей для суждения о ценности, о научном потенциале ученого (или даже отдельного научного труда): этот критерий частоты цитирования имени в работах других исследователей. Перелистав несколько годовых авторских указателей ведущих журналов по генетике за последние годы, я не нашел ни одного упоминания имени Н. И. Нуждина. Да и без указателей, если бы такие работы были, они были бы нам известны.

Словом, совершенно ясно, что в лице Н. И. Нуждина Академия наук не получила бы такого ученого, который мог бы поднять уровень генетических исследований у нас в направлении магистральной линии развития современной генетики. Поэтому я расхожусь с оценкой Отделения общей биологии и не могу считать кандидатуру члена‑корр. АН СССР Н. И. Нуждина отвечающей тем требованиям, какие мы предъявляем к самому высокому рангу ученых нашей страны.

Акад. А. Д. Сахаров:

Я очень кратко выступлю. Все мы признаем, все мы знаем, что научная репутация академика советской Академии наук должна быть безупречной. И вот, выступая по кандидатуре Нуждина, мы должны внимательно подойти к этому вопросу. В том документе, который нам выдан, есть такие слова: «Много внимания уделяет Н. И. Нуждин также вопросам борьбы с антимичуринскими извращениями в биологической науке, постоянно выступая с критикой различных идеалистических теорий в области учения наследственности и изменчивости. Его общефилософские труды, связанные с дальнейшим развитием материалистического учения ИЛ. Мичурина и других корифеев биологической науки, широко известны не только в нашей стране, но и за рубежом».

Дело научной совести каждого из тех академиков, которые будут голосовать, – как понимать, какое реальное содержание скрывается за этой борьбой с антимичуринскими извращениями, за дальнейшее развитие философских трудов других корифеев биологической науки и т. д. Я не буду читать эту выдержку второй раз.

Что касается меня, то я призываю всех присутствующих академиков проголосовать так, чтобы единственными бюллетенями, которые будут поданы за, были бюллетени тех лиц, которые вместе с Нуждиным, вместе с Лысенко несут ответственность за те позорные тяжелые страницы в развитии советской науки, которые в настоящее время, к счастью, кончаются. (Аплодисменты).

Акад. М. В. Келдыш:

.. Я думаю, не с этой точки зрения мы должны подходить к отбору и к выборам. Мне кажется, не было бы уместным, если бы мы здесь открыли какую‑то дискуссию по вопросам развития биологии. И с этой точки зрения, я бы считал, что выступление академика Сахарова является нетактичным…

Акад. Т. Д. Лысенко:

Не нетактичным, а клеветническим! А Президиум…

Акад. Келдыш:

Трофим Денисович, почему Президиум должен в чем‑то оправдываться? Это выступление академика Сахарова, а не Президиума, оно не поддерживается, по крайней мере мною, – я не знаю, как Президиум, но думаю, что и Президиум не поддержит, потому что Президиум обсуждал то решение, которое было принято Центральным Комитетом и Советом Министров по биологии, и он будет вести работу в духе этого решения. Я думаю, что мы, если есть такое заявление Трофима Денисовича, можем обсудить этот инцидент, который произошел, но сейчас для этого нет времени. Я считаю, что нам нужно сейчас сосредоточиться на обсуждении кандидатур.

Акад. Т. Д. Лысенко:

По крайней мере, не собрание, то Президиум разделяет заявление Сахарова или нет? Вы сказали, что вы не разделяете, а Президиум?

Вопрос Т. Д. Лысенко остался без ответа. Но когда подсчитали бюллетени, то оказалось, что 126 академиков высказались против и только 22 или 24 за избрание Н. И. Нуждина. Вакансия осталась незаполненной.

 

Новые акции Н. С. Хрущева по укреплению позиций Т. Д. Лысенко и возрастание активности лысенковцев в августе – октябре 1964 года

 

Информация о выборах в АН СССР и о провале В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждина, доложенная Н. С‑ Хрущеву, вызвала у него резкую реакцию. Президент АН СССР был вызван для объяснений. Потребовали объяснительную записку в ЦК от академика АД. Сахарова. Академик А. Д. Сахаров, один из крупнейших советских физиков, написал свою записку в очень острой форме, чем вызвал еще большее раздражение Н. С. Хрущева. На одном из приемов Н. С. Хрущев резко высказался об Академии. Наук СССР, заявив, что она стала заниматься политикой. Он также заявил, что такая Академия советскому народу не нужна. И хотя А. И. Микоян скромно напомнил ему о том, что Академия наук учреждена еще Петром I, все же по распоряжению Н. С. Хрущева образовали комиссию для изучения возможности преобразования Академии наук в Комитет по науке. Возникла серия весьма полномочных комиссий по проверке биологических институтов АН СССР, причем в состав комиссии, которая проверяла Институт физико‑химической и радиационной биологии, возглавлявшийся академиком В. А. Энгельгардтом, вошли Т. Д. Лысенко и зав. сектором науки ЦК КПСС тов. В А. Кириллин. Другой проект предусматривал присоединение биологических институтов АН СССР к ВАСХНИЛ.

Колец лета 1964 года был в сельскохозяйственном отношении неудачным, особенно в Сибири и на целине. Как мы помним, в 1963 году впервые за всю историю страны для снабжения населения пришлось покупать большие партии хлеба в Канаде, Австралии, ФРГ, США и других странах. 1964 год не принес серьезного улучшения, а в некоторых отношениях усугубил имевшиеся трудности. Это требовало, по мнению Н. С. Хрущева, новой реорганизации, нового Пленума ЦК, и в конце лета 1964 года по научным учреждениям страны и по обкомам был разослан для предварительного обсуждения проект нового доклада Н. С. Хрущева о перестройке сельского хозяйства и мерах по его дальнейшему подъему. Подготовив и разослав этот документ, Н. С. Хрущев уехал за границу, а затем в отпуск на Черное море под Сочи. Пленум ЦК КПСС о новых мерах по развитию сельского хозяйства планировался на ноябрь 1964 года.

Подробно анализировать последний, оставшийся, к сожалению, неопубликованным доклад Н. С. Хрущева мы не будем. Основная его идея заключалась в переходе от общих министерств и управлений по сельскому хозяйству к отраслевым, специализированным комитетам, управлениям и трестам типа Главзерно, Главовца, Главптица и т. д. При этом в числе различных общесоюзных намечался специальный трест или управление по производству и Внедрению компостов по методу Т. Д. Лысенко и вообще по внедрению предложений Т. Д. Лысенко в сельское хозяйство. Противники Т. Д. Лысенко подвергались в докладе Н. С. Хрущева резкому осуждению.

Обсуждение докладной записки Н. С. Хрущева в различных учреждениях и организациях, начатое в августе 1964 года, совпало с усилением агрессивности группы сторонников Т. Д. Лысенко. Журнал «Вестник сельскохозяйственной науки» опубликовал в августе статью «О теоретической несостоятельности и практической бесплодности формальной генетики», под которой стояли подписи 12 авторов из различных городов (А. С. Мусийко, С. А. Мельник, Д. А. Долгушин, А. П. Воробьев, Ф. Г. Кириченко, В. Ф. Хитринский и другие). Статья в грубой форме осуждала морганизм и хромосомную теорию наследственности как «развернутый антинаучный поход реакции против материалистической науки, против решений Партии и Правительства». 29 августа 1964 года газета «Сельская жизнь» опубликовала статью М. А. Ольшанского «Против дезинформации и клеветы», в которой он обрушился на В. П. Эфроимсона, на проф. Ф. Д. Щепотьева и на автора этих строк. По поводу настоящей книги (первые две части) М. А. Ольшанский писал следующее: «В последнее время ходит по рукам составленная Ж. Медведевым объемистая «записка», полная грязных измышлений о нашей биологической науке. Если в статье в журнале «Нева» порочное содержание было прикрыто внешней благопристойностью, то эта «записка» написана в развязных, оскорбительных тонах.

Подменяя факты базарными сплетнями, Ж. Медведев одним махом зачеркивает достижения советской селекции в создании новых сортов растений и пород животных, работы по повышению жирномолочности скота и многие другие. В высокомерно‑издевательской форме он походя «ниспровергает» теоретические основы мичуринской биологии. Все эти домыслы и небылицы выглядели бы как пустой фарс, если бы в своем пасквиле на мичуринскую науку автор не прибег и к политической клевете, что не может не вызвать гнева и возмущения. Произвольно, вразрез с исторической правдой истолковывая. Известные события, имевшие место в период культа личности, Ж. Медведев доходит до чудовищных утверждений, будто бы ученые мичуринского направления повинны в репрессиях, которым подверглись в ту пору некоторые работники науки.

Каждому ясно: это уже не фарс. Это грязная политическая спекуляция. Об этом тем более следует сказать, что политическая спекуляция Ж. Медведева производит, видимо, впечатление на некоторых малосведущих и не в меру простодушных лиц. Чем иначе объяснить, что на одном из собраний Академии наук СССР академик А. Д. Сахаров, инженер по специальности, допустил в своем публичном выступлении весьма далекий от науки оскорбительный выпад против ученых‑мичуринцев в стиле подметных писем, распространяемых Ж. Медведевым?

Не пришло ли время поставить перед Ж. Медведевым и подобными ему клеветниками такой вопрос: либо они подтвердят свои злобные обвинения фактами, либо пусть ответят перед судом за распространение клеветы. Разумеется, подтвердить свои обвинения фактами они не могут, потому что таких фактов не существует.

Клеветнические выпады против биологов‑мичуринцев, стремление отдельных лиц опорочить достижения мичуринской биологии не только оскорбляют советских ученых, но и вредят развитию биологической науки. Эти выпады льют воду на мельницу тех, кто заинтересован в ослаблении материалистических позиций советской науки. Подобная «критика» наносит большой вред делу воспитания молодежи в духе материалистического понимания развития органического мира и мешает мобилизации всех сил советских ученых на решение поставленных перед ними задач».

11 сентября 1964 года в той же газете появилась статья В. Ремесло, который горячо поддержал предложение М. А. Ольшанского.

2 октября 1964 года «Сельская жизнь» вновь выступила с резкой статьей «Вдали от производства», в которой «разделывался» Ботанический институт АН СССР за его многолетнюю борьбу с мичуринской биологией. Одновременно в кулуарах различных комиссий и подкомиссий, проверявших биологические учреждения, шла подготовка к очередному Пленуму ЦК КПСС, с тем чтобы новую коренную реорганизацию превратить в средство полного подавления противников мичуринской биологии.

 

Глава 2. Конец лысенкоизма. Октябрь 1964‑го – декабрь 1966 года