Вегетативная гибридизация растений

Не следует оставлять без внимания и так называемую вегетативную гибридизацию, учение, доказывающее, что прививка одного растения на другое, обеспечивая перенос наследственности с соком, равноценна половой гибридизации с ее слиянием ядер и образованием парных наборов хромосом. О значении вегетативной гибридизации для биологии свидетельствует весьма убедительный факт – более 300 человек получили за эти опыты ученые степени, ряд ученых получили звания профессоров и даже академиков ВАСХНИЛ. Нет пока в производстве лишь самих вегетативных гибридов, за исключением нескольких сортов томатов, происхождение которых весьма спорно. При такой армии ученых, которые доказали якобы возможность вегетативной гибридизации, при том огромном объеме работы в этой области и той рекламе этого метода как равноценного и даже более перспективного, чем половая гибридизация, несколько форм томатов за 25 лет– более чем скромный результат.

Нельзя не отметить, что серьезными и точными опытами многих ученых возможность прямой передачи каких‑либо наследственно устойчивых признаков от подвоя к привою не была доказана.

У томатов, как известно, наследственность очень сложная, любой сорт – это гибрид от сотен разных прошлых скрещиваний, и влияние подвоя может приводить здесь к выявлению, активации скрытых признаков. В опытах же с генетически негибридными растениями результаты вегетативной гибридизации всегда отрицательны при соблюдении, конечно, необходимых методических норм.

Внедрение ветвистой пшеницы

А кто не помнит предварительной рекламы ветвистой пшеницы, от которой обещалось столь много – 100–150 центров с гектара и революция в земледелии. Эта пшеница оказалась, однако, намного хуже рядовых сортов как по урожайности, так и поражаемости болезнями, несмотря на то, что все видели ее огромные колосья в руках самого Т. Д. Лысенко на страницах и обложках многих журналов. Древние египтяне безуспешно пытались внедрить эту пшеницу еще до нашей эры.

Ветвистая пшеница была известна с незапамятных времен и в других странах. Она была забракована тысячелетним опытом земледелия, и, тем не менее, Т. Д. Лысенко решил снова ввести ее в культуру. Об этом, как о каком‑то достижении, писали газеты, журналы, передавало радио. Обещаниям не было конца, и работы по ветвистой пшенице в обязательном порядке внедрялись на большинстве селекционных станций страны. Академик Д. А. Долгушин, завершая свою книгу о мичуринских методах селекции и семеноводства прямо‑таки поэмой о ветвистой пшенице, в заключение воскликнул:

«Представим себе сорт пшеницы, который будет давать колосья весом не в один грамм, а три, четыре, пять раз больше.

Такой формой может оказаться уже существующая яровая ветвистая пшеница, над освоением культуры которой ведутся сейчас работы.

Изучается огротехника, ведутся работы по гибридизации этой пшеницы для получения разнообразных новых форм как яровых, так и озимых пшениц с высокопродуктивными колосьями. В воспитании гибридов ветвистой пшеницы используются методы мичуринской агробиологической науки. Этими работами непосредственно руководит Президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В Л Ленина академик Т. Д. Лысенко, глава советской агробиологической науки, открывающей нам бесконечно широкие просторы для творческого труда на благо нашей прекрасной Родины».

Конечные результаты всей этой шумихи были безрадостными. Ветвистая пшеница при обычном посеве не ветвилась. Ее колос при сравнении с сортовыми пшеницами на обычных агрофонах был даже меньше, чем у стандартных сортов, а урожаи вдвое ниже. «Чудесная» пшеница поражалась всеми болезнями, ее зерно содержало вдвое меньше белков, чем стандартные сорта. Из «ветвистой» муки нельзя было испечь даже хлеба – в муке не хватало клейковины. Многолетний шум пришлось прекратить, убытков подсчитывать не стали. Вся эта история была результатом явной селекционной безграммотносги ее инициаторов, но им не было сделано даже легкого упрека – ведь они, очевидно, сообщали уже о новой победе над природой.

«Закрытие» гормонов растений

Лысенковская школа записывает в свой практический актив, как уже отмечалось, не только «открытия», но и «закрытия».

Ближайший сотрудник Т. Д. Лысенко А. А. Авакян «закрыл», например, гормоны растений, объявив их выдумкой идеалистов, и он до сих пор умудряется доказывать свое «закрытие», хотя гормоны растений уже широко используются в растениеводстве и плодоводстве. «Можно безошибочно констатировать, – авторитетно заявил тогда произведенный в академики Авакяи, – что гормональная теория развития – это тот же морганизм‑менделизм, то есть тот же формализм и метафизика в физиологии» (Агробиология. 1948. № 1. С. 47–77).

Ему вторили более мелкие фальсификаторы, по‑видимому, тоже желавшие заслужить титул «новаторов». «Гормональные явления, – писал, например, тогда Б. Мошков, – вероятно, вообще не присущи растительным организмам. Гормональная теория развития растений, когда‑то имевшая немалый успех, на самом деле является миражом, с которым следует покончить как можно скорее» (Проблемы ботаники. 1950. Т. 1. С. 367).

Сейчас это несомненное «достижение» лысенкоизма забыто, и Госплан дает химическим заводам плановые задания по синтезу для сельского хозяйства растительных гормонов. Между прочим, и в зоотехнии перспективный метод гормонального многоплодия овец и других животных, разработанный «морганистом» М. М. Завадовским и когда‑то успешно применявшийся, также следовало бы возродить. Сыворотка, разработанная академиком М. М. Завадовским, широко применялась в овцеводстве, так как стимуляция многоплодия обеспечивала здесь резкое повышение продукции каракулевых и прочих шкурок, для получения которых используются, как известно, самые молодые ягнята. Однако, захватив власть в Московском университете, И. И. Презент и его покровители закрыли лабораторию Завадовского, уволили его и рассыпали в издательстве «Советская наука» готовый набор его большой монографии по этой проблеме. Практическое применение сыворотки прекратилось. Понимая важность этого метода для животноводства, М. М. Завадовский обратился за помощью к министру земледелия И. А. Бенедиктову. Однако оказать ученому содействие тот отказался, мотивируя это тем, что и без того кормов в животноводстве не хватает и поэтому экспериментальное многоплодие – это пустая затея. Через 7–8 лет, побывав в Англии, И. А. Беиедиктов выпустил брошюру «Что мы видели в Англии» (1956). В ней он описал гормональный метод стимулирования многоплодия, используемый в Англии, и рекомендовал перенять опыт английских зоотехников. М. М. Завадовский к этому времени уже умер, и министр не знал, конечно, что англичане успешно использовали в своей практике именно сыворотку, разработанную М. М. Завадовским.