Посевы озимых пшениц по стерне в Сибири

Весьма неудачным и убыточным оказался и нашумевший во время Отечественной войны метод посева озимой пшеницы в Сибири по стерне, то есть по невспаханному жнивью, остающемуся после уборки яровой пшеницы.

Внедрение озимой пшеницы и ржи в Сибири имеет предысторию. В январе 1939 года правительство обязало ВАСХНИЛ вывести в 2–4 года морозоустойчивые сорта озимой пшеницы и ржи, способных зимовать в Сибири. Задача, поставленная в этом постановлении, была очень трудной, почти нереальной, но поводом послужили многократные заявления Т. Д. Лысенко о том, что его методы дают возможность за 2–3 года выводить сорта любой морозостойкости. На дискуссии при редакции «Под знаменем марксизма» осенью 1939 года Т. Д. Лысенко хвастливо заявил, что задачу, поставленную правительством, он решит точно в срок.

«Если в указанный срок не будут получены эти сорта– заявил Т. Д. Лысенко, – будет сорвано хозяйственное мероприятие. Кто будет нести ответственность за этот срыв? Думаю, что не менделизм и не дарвинизм вообще, а в первую очередь Лысенко, как руководитель Академии с.‑х. наук и как академик по разделу селекции и семеноводства. Поэтому, если бы менделисты, мобилизовав свою науку, дали хотя бы намек на то, как в 2–3 года получить сорт ржи и в 3–5 лет – сорт пшеницы, приспособленный к суровым сибирским условиям, неужели можно думать, что я бы от этого отказался? Ведь три года не за горами, после получения указанного предложения уже прошел почти год».

Однако, как и следовало ожидать, выведение зимостойкого сорта оказалось делом весьма нелегким. Не справившись с ним с помощью «перевоспитания», Т. Д. Лысенко предложил свои знаменитые стерневые посевы незимостойких южных сортов в Сибири и опять, как всегда, без серьзной опытной проверки.

Теоретический расчет посевов в невспаханную почву был прост: во‑первых, структура почвы не будет разрушаться вспашкой, а это, судя по учению Вильямса, обеспечит почве плодородие, и, во‑вторых, в плотной невспаханной почве корни растений якобы будут меньше страдать от вымерзания. Эти расчеты не оправдались, и внедрение стерневых посевов на сотнях тысяч гектаров было прекращено сразу же после войны в связи с крайне низкой урожайностью посевов, а иногда их полным вымерзанием. Игнорирование точных физиологических данных о природе зимостойкости стоило нашей стране очень дорого. Южные озимые сорта приспособить к сибирским условиям без длительной селекционной работы, конечно, не удалось, и эта авантюра быстро провалилась, хотя ни Т. Д. Лысенко, ни его последователи не признали своих ошибок. На страницах газеты «Соцземледелие» в 1946 году была развернута дискуссия о стерневых посевах, весьма способствовавшая уходу этого приема в историю. Характер дискуссии был, однако, очень интересен – работники подведомственных Т. Д. Лысенко учреждений демонстрировали «эффект» стерневых посевов, практические работники приводили прямо противоположные данные. Один из председателей колхозов озаглавил свою статью весьма типично: «По стерне сеять – «и молоть, ни веять».

Дискуссия по стерневым посевам показала, что среди ученых и специалистов сельского хозяйства существует большая прослойка беспринципных дельцов, способных на любую фальсификацию, для того чтобы доказать правильность любого, даже самого нелепого предложения Т. Д. Лысенко. Это обстоятельство была вынуждена признать в последующем партийная печать. Так, журнал «Партийная жизнь» (1956. № 9. С. 27–35) в редакционной статье «О принципиальности в научной работе» писал: «Бывает и так, что рекомендации видного ученого в данной конкретной обстановке опровергаются практикой, но отказаться от этих рекомендаций у научных работников не хватает мужества. На основе опытов в районах с относительно мягкой зимой и значительным снежным покровом академик Т. Д. Лысенко усиленно рекомендовал сеять озимую пшеницу по стерне в южных районах Западной Сибири. Однако производственная практика в условиях Омской и других областей Западной Сибири доказала, что здесь эти рекомендации совершенно непригодны. Тем не менее работники Сибирского научно‑исследовательского института сельского хозяйства в Омске в угоду тов. Лысенко, игнорируя очевидные факты, в тепличных условиях на делянках института доказывали недоказуемое и упорно зачисляли в разряд консерваторов от науки добросовестных специалистов сельского хозяйства, которые смотрели фактам в лицо. В результате только в Омской области в течение ряда лет сеяли десятки тысяч гектаров озимой пшеницы по стерне, с которых никогда не были собраны полностью даже затраченные семена» (с. 29–30).

Между прочим, находились и такие горячие головы, которые предлагали распространить стерневые посевы на всю страну.