Структура коммуникативного акта и инстанция читателя

Смещение интереса науки от автора к читателю

Интерес науки от автора к читателю сместился в 1960-х гг. Он обозначил собой кризис структурализма и переход к постструктурализму. Наиболее яркое воплощение этот подход получил в рецептивной эстетике и различных теориях нарратива. Это не значит, что рецептивные исследования не проводились раньше. Но дело в том, что до этого внимание больше было обращено к автору. Читатель как объект специального изучения оставался на периферии вплоть до 1960-х гг. Вероятно, перелом может быть связан с наступлением эпохи модернизма и постмодернизма, когда культ автора уступил место культу читателя, наделяющего слова смыслом и упорядочивающего мир соответственно своим взглядам. Среди текстов, которые сыграли в этом важную роль, можно отметить следующие: «Риторика вымысла» Уэйна Бута (1961), «Открытое произведение» Умберто Эко (1962), «Смерть автора» Ролана Барта (1968) и «Что такое автор?» Мишеля Фуко (1969) [Усманова, 2001, С. 1175].

В «Смерти автора» Р. Барт указывает, что культ автора является наследием, доставшимся современной литературе от Нового времени. Он рассматривает современную лингвистику и обращает внимание на то, что язык «знает» лишь субъекта, но не личность. Барт стремится показать десакрализацию автора и заканчивает эссе знаменитым тезисом: «Рождение читателя приходится оплачивать смертью Автора» [Барт, 1994. С. 391].

М. Фуко в работе «Что такое автор?» утверждает, что автор по отношению к тексту выступает фигурой внешней. Он сводит понятие автора к функции, к одному из способов интерпретации текста: «Автор - это то, что позволяет объяснить как присутствие в произведении определенных событий, так и различные их трансформации, деформации и модификации (и это - через биографию автора, установление его индивидуальной перспективы, анализ его социальной принадлежности или классовой позиции, раскрытие его фундаментального проекта)» [Фуко, 1996. С. 11].

Такая постановка вопроса обозначила собой отказ от расшифровки, выявления в тексте окончательного, утвержденного автором смысла. В традиционном литературоведении не предполагалось, что смысл текста может подвергаться изменениям, когда его «прочитывает» и интерпретирует читатель.

Варианты интерпретации текста

На данный момент спор между защитниками интенций читателя и защитниками авторских интенций продолжает оставаться актуальным. Он положил начало основным концепциям интерпретации текста, таким как герменевтика, рецептивная эстетика, критика читательских реакций и т.п. Одни литературные теории опираются на ранний русским формализм (В.Б. Шкловский, Б.М. Эйхенбаум), американскую «новую критику» (К. Берк, Р. Блэкмур, А. Тейт) и французский структурализм (К. Леви-Строс, А.-Ж. Греймас, Ц. Тодоров) [Усманова, 2001. С. 1175]. Они оставляют приоритет за текстом, его означающими структурами и способностью к порождению смысла. По этим теориям, все сведения, необходимые исследователю, содержатся в формальной структуре текста, а вероятность того, что читатель может привнести в него что-то свое, не рассматривается - читательская реакция здесь определяется прежде всего самим текстом.

Другие отрасли науки, например, социология литературы, рецептивная эстетика, исследуют факторы, которые влияют на понимание текста читателем, особое внимание здесь уделялось изучению контекста.

Социология литературы (1960-1970-х гг.), в основном, исследовала интерпретации и не занималась формальной структурой текста. В рамках социологии литературы текст понимался как компонент системы, где он находится во взаимодействии с реципиентом. Произведение здесь признавалось исторически открытым, с подвижными ценностью и смыслом, которые могут поддаваться переосмыслению с течением времени. Похожая ситуация наблюдается и в рецептивной эстетике.

Рецептивная эстетика и литературная прагматика 1970-х гг. (В. Изер, Х.Р. Яусс, М. Риффатер, С. Фиш) занимались изучением методов анализа рецепции [Там же, с. 1176]. Значение сообщения здесь зависит от того, как его интерпретирует реципиент. Точка зрения, по Изеру, определяется индивидуально-психологическими и социально-историческими особенностями читателя [Там же]. Но все же, читатель, когда выбирает точку зрения, свободен не полностью, так как на ее формирование все же влияет текст, акцентирующий внимание читателя на определенном содержании.

Деконструктивизм также понимает текст как совокупность неоформленных возможностей, которые дают простор для интерпретации. Поначалу внимание исследователей, работающих в русле этих направлений, привлекали преимущественно модернистские художественные произведения, поскольку в них установка на возможность различных интерпретаций видна невооруженным глазом, но постепенно это свойство стало открываться в других произведениях, и сейчас под такой анализ подходит практически любой текст.

В семиотических теориях интерпретативного сотрудничества (У. Эко, М. Корти и др.), наоборот, считается, что в каждом тексте присутствует определенная «текстуальная стратегия», в которой уже заложены образ и модель читателя. В рецептивных концепциях Р. Барта, У. Эко, Женетта, Фиша и Изера произведение признается способным устанавливать правила игры для читателя [Там же].

Исследование диалектики отношений между автором и реципиентом привело к возникновению множества различных концепций коммуникации и классификаций читателя. В 1938 г. американский семиотик Моррис заметил, что интерес к роли читателя просматривается уже в греческих и латинских риториках [Там же, с. 1177]. И софисты, и Аристотель, и Августин исследовали воздействие, которое произведение искусства оказывает на своего адресата. Можно вспомнить «Поэтику» Аристотеля, где он подробно описывает, какими чертами, по его мнению, должна обладать трагедия, чтобы воздействовать на зрителя [Аристотель, 2000]. Также современные исследователи обращают внимание на интерес к проблеме рецепции среди мыслителей Средневековья и эпохи Возрождения. Так, в Средневековье искали множественность смыслов, но полагали, что текст не может вызвать противоречивые интерпретации. «Символисты» эпохи Ренессанса считали идеальным такой текст, который допускает множество противоположных толкований [Усманова, 2001. С. 1177]. Если брать во внимание второй подход, то возникает вопрос, были ли эти непредвиденные смыслы порождены самой структурой текста, или они - результат домыслов читателя, который ищет в тексте подтверждение своим ожиданиям. Эти противоречия подготовили почву для дебатов, которые идут в науке до сих пор.